Усадив меня в кресло и поставив на стол покупку - в стеклянной
посудине, сплющенной с двух сторон (назовем ее флягой), оказалась водка, -
Сег кинулся в соседнюю комнату за женой и привел ее. Она не знала - верить
или не верить объяснениям: похоже, муж не обманывал... а может быть,
все-таки разыгрывает?..
Потом, когда он сказал, что ей поручено обучить космонавта языку,
притом в самый короткий срок, женщина пристально посмотрела на меня и,
кажется, поверила.
- Юри, - показал на меня Сег. А потом представил жену: - Ина.
- Инна, - с удовольствием произнес я довольно распространенное земное
имя.
Женщина улыбнулась.
- И-на, - поправила она и попросила повторить.
Я опять произнес удвоенное "н", и супруги рассмеялись. Сег спохватился,
заворчал на жену - упражняться в произношении будете потом, а сейчас неси
закуску, отметим небывалое событие!
Ина, засмущавшись, поспешила на кухню. В приоткрытую дверь я видел, как
она склонилась над четырехугольной печкой на жидком топливе и зажигала
фитили. Заметив мой взгляд, Сег объяснил, что скоро будет немного лучше -
появится что-то такое! Но пока неплохо и так.
Пока Ина жарила мелко нарезанные кусочки мяса и на скорую руку готовила
салат (рубленные темно-зеленые листья какого-то растения, политые густой
маслянистой жидкостью), Сег виртуозно снял с полки объемистую книгу и
протянул мне. Я полистал и ничего не понял. Иллюстраций нет, обложка
обыкновенная, серенькая. Текст, естественно, для меня недоступен.
Видя мое недоумение, Сег показал на книгу, а потом на себя.
- Сег - автор! - догадался я.
- Афта, афта, - обрадовался он.
- Что ж, выучу язык - прочитаю, - пообещал я и стал листать страницы,
шевеля губами, как при чтении. - Ясно? Про-чи-та-ю!
Сег похлопал меня по плечу, сказал "Пасипа Юри" и предложил папиросу с
длинным бумажным мундштуком и коротким наконечником, набитым красным
табаком. Я отказался - не курю! Он задымил, и я до слез закашлялся.
Выглянула Ина и упрекнула мужа: что уж, потерпеть не можешь; если невмоготу,
можно и выйти...
Притушив окурок и открыв окно, Сег устремил глаза к потолку -
соображал, чем еще занять гостя. Что-то придумал, открыл шкаф. Извлек альбом
и с гордостью раскрыл передо мной.
В альбоме оказались детские рисунки - ракета среди ночных звезд,
высокий дом, из окошек которого выглядывают люди, яркие цветы... Сег
принялся комментировать, но из всего услышанного я понял лишь одно - рисунки
выполнены сыном Сега, он сейчас где-то отдыхает.
Альбом сильно меня растревожил - ведь у Германа был такой же... И
ракета была нарисована... точнее - космический корабль. Мы вместе его
рисовали - я вывел контуры, сын раскрасил и добавил все остальное: звезды,
луну, вылетающий из сопла огонь...
Заметив перемену моего настроения, Сег выразил понимание - да, да, у
тебя, на твоей планете, тоже есть сын, он тоже рисует... Ничего, вернешься
домой - встретитесь снова!
Сег выразительно показал момент встречи сына с отцом, и я горько
улыбнулся. Не мог я ему объяснить, что такого уже никогда не будет...
Застелив стол более простенькой скатертью, Ина внесла свое скороспелое
блюдо - аппетитно пахнущее и призывно шипящее. Сег помчался на кухню и
доставил все остальное - праздничные бокалы, салат, ложки. Виртуозно открыв
флягу, он разлил водку по бокалам.
Увидев, какая доза предназначалась мне, я замотал головой и показал
узенький просвет между двух пальцев. Столько спиртного, сколько было в
бокале, я осиливал, наверное, за два года, да и то гораздо меньшей крепости.
У нас употребляют преимущественно натуральное, сухое вино - в небольшом
количестве по праздникам и особым случаям. Алкоголиков на Земле нет, и
общество, нисколько не ограждая естественных потребностей, зорко следит за
своим собственным здоровьем. Кстати, из-за абсолютной вредности из жизни
человека был изгнан табак, земной шар уже триста лет не знает табачного
дыма. Легкие человека, продлевая ему прекрасные дни существования, дышат
только чистым воздухом.
Ина, к искреннему огорчению Сега, почти все содержимое моего и своего
бокалов вылила во флягу - на донышке оставила чуть-чуть. Сег своего бокала
не дал и сказал что-то такое, вроде: вы как хотите, а я как знаю. Затем он
произнес приветственный тост в мою честь - его вдохновенный взор был обращен
на меня, движения рук изображали полет вероятно, в космосе.
Я предложил слегка сдвинуть бокалы. Стекло звонко стукнуло, и мы
выпили.
В первые минуты воцарилось молчание. Все мы изрядно проголодались и
сосредоточенно были заняты едой. Сег потянулся за флягой, чтобы разлить еще,
но Ина запротестовала, и я в знак согласия закивал. Сег разочарованно
посмотрел на меня - эх, не пьет, не курит, а еще космонавт...
Не знаю, как бы мы повели себя дальше, но тут постучали. Сег открыл
дверь и впустил полную женщину с авоськами в руках. Сег представил меня
иностранцем, которого Ина будет учить языку и который некоторое время здесь
поживет. Женщина расплылась в такой счастливой улыбке, что щелочки глаз
совсем пропали. Она аккуратно устроила авоськи в углу и подсела к столу.
- Карья, - назвала она себя и, услышав в ответ мое имя, опять запрятала
щелочки глаз. Только через некоторое время, когда я освоился с языком,
выяснил: Карья - жена брата Ины, живет через стенку, А в первый визит я
посчитал ее знакомой Сега и не все понимал.
Теперь Ина не стала возражать, когда Сег завладел флягой, только
отодвинула свой бокал, а потом, по моей просьбе, и мой.
Карья удивилась, - поглядев на меня, - такой здоровенный мужчина и не
пьет! Ина что-то сказала, и Карья согласно кивнула. Время от времени гостья
бросала на меня восторженные взгляды и, мгновенно реагируя на какие-то слова
Сега, громко хохотала. Пила Карья одним залпом, долго морщилась, занюхивая
кусочком хлеба. И опять хохотала.
Сег разливал в третий раз, самые остатки, когда опять постучали -
робко, нерешительно.
Бочком протиснулся давно нестриженный высокий паренек с плутоватыми
глазами. Ему было лет четырнадцать, звали его Тор. Он оказался сыном Карьи.
Паренек угрюмо уставился в сковородку, и любящая мать сразу поняла, что
сын голоден. Последние кусочки мяса перекочевали в тарелку, предназначенную
Тору. Паренек уставился на бокал с водкой - и опять проницательная мамаша
все поняла - протянула сыну желаемое. И сын было взял... Но тут вмешалась
Ина, что-то строго сказала, и водку пришлось отставить. Карья пожала плечами
и погладила беспорядочные пряди Тора, говоря что-то утешающее.
Тор вяло поковырялся в тарелке, - видно, перебили ему аппетит, и с
кислой миной вышел из комнаты.
Гостья возбужденно заговорила, повернувшись ко мне, - мол, не обращайте
на Тора внимания, давайте продолжим веселье! По ее просьбе Сег принес
довольно объемную металлическую коробку, очень тяжелую, и стал что-то
налаживать. Коробка оказалась магнитофоном, и комната наполнилась веселой
ритмической музыкой.
Я догадался, что меня приглашают на танец: Карья с лукавой улыбкой
протянула мне руку. Так и эдак я старался объяснить - не могу! Но Карья и
слушать не хотела. Пришлось подчиниться ее натиску и выйти из-за стола. Я
уже забыл, когда танцевал, и еле двигал ногами. Карью это нисколько не
смущало - наоборот, сквозь щелки глаз прорывалось столько огненной страсти,
мне аж стало не по себе. И как-то неловко было переставлять ноги - Карья
прижималась что есть силы...
В коридорчике что-то стукнуло, и я, вспомнив, что оставил там свой
космический костюм, поспешил покинуть даму. Заметил - на улицу выскользнул
Тор. Костюм, правда, лежал на месте, только развернутый, газеты валялись
рядом.
Хозяйка дома, видя мое неважное настроение, выключила магнитофон и,
насколько правильно я мог понять, стала извиняться перед Карьей. Та
засуетилась, подхватила тяжелые авоськи и, одарив меня многообещающим
взглядом, уверенно направилась к выходу.
Супруги уложили меня в дальней комнате, на довольно просторной кровати
своего сына. Я хотел перебраться в сад, но Сег категорически возразил:
только в доме - для полной безопасности.
Я поставил на тумбочку миниатюрный портрет Жанны и Германа, с которым
никогда не расставался, посмотрел жене и сыну. в глаза, и только после этого
погасил свет.
Утром Ина обнаружила у крыльца несколько ящиков с самыми разнообразными
продуктами. Сег кивнул на меня - о нем заботятся! И стал ворчать дескать, мы
сами не бедные, совсем не обязательно...
После завтрака Сег умчался в редакцию газеты, где возглавлял
промышленный отдел, а я, прежде чем приступить к занятиям, решил связаться с
"Коммунаром". Но микрофона с приемно-передающим устройством в костюме не
оказалось. Я вспомнил: Тор! Конечно, Тор, больше некому...
Ина, уяснив наконец, что произошло, обещала посодействовать - только не
волнуйтесь, будет все хорошо!
Начался первый урок. Ина поразилась моим способностям так много и так
быстро запоминать. А в общем-то ничего особенного - у каждого землянина
хорошая, натренированная память.
В первый же день занятий я усвоил названия почти всех основных
предметов и действий. Моя учительница по многу раз переспрашивала - но нет,
я помнил все, от первого до последнего слова. Не знаю, может быть, успеху
способствовало то, что урок вел такой приятный, обходительный педагог, такая
симпатичная женщина. Она чем-то напоминала Жанну.
Но Жанна была яснее, что ли, а Ина... Ина вся состояла из печальных
загадок. Я как будто чувствовал ее душу - смятенную, взволнованную... Иногда
мне казалось, это мое ощущение пропадает, и я испытываю новое качество -
мягкость, спокойствие, плавность прозрачного течения... А иногда словно
пролетал ветер - что-то разрушал, затуманивал, уносил прочь...
Изучая новый язык, я изучал и нового человека.
И то, и другое радовало меня, как всегда радует открытие светлого,
настоящего...
Вечером вернулся Сег, принес кипу газет с фотоснимками нашего лайнера,
ребят, моего выступления в театре. Сег довольно потирал руки, тыча пальцем в
снимок, где мы запечатлены вместе.
Ина рассказала мужу о пропаже микрофона. Сег бурно возмутился, и они
вместе отправились к Карье.
Не успел я просмотреть и одной свежей газеты ворвалась Карья, ведя за
руку угрюмого сына. Она кричала, топала ногами, била кулаками в грудь смысл
ее яростного негодования сводился к следующему: я думала, вы культурный
человек, а вы ни за что ни про что оболгали моего единственного, золотого
мальчика, и как язык у вас повернулся сказать, что он что-то украл, скажи,
Торик, ведь ты не брал, да, не брал?..
Тор уставился в пол и что-то мычал. Он низко опустил голову, и пряди
волос закрывали почти все его лицо.
Вбежала Ина, за ней - Сег, кое-как уладили конфликт. Заверили Карью,
что пропажа найдется, может быть, и в самом деле Тор не виноват.
Уходя, Карья окатила меня лютым презреньем, а выйдя на крыльцо, даже
сплюнула.
Чудесный день был неожиданно омрачен. Хотя Ина и Сег старались ободрить
меня и я делал вид, что ничего особенного не произошло, все мы понимали -
это далеко не так...
Спать легли рано. Только утро подарило нам новый хороший день, а потом
еще одиннадцать дней, не омраченных ни малейшей тенью. О своих товарищах я
черпал сведения из газет, знал, что все в порядке и спокойно овладевал
незнакомой речью, учился читать и писать.
Дня через два после конфликта с Карьей в десятидневную командировку, в
составе бригады писателей, уехал Сег. Все равно пока со мной не поговорить.
А тут представился случай выступить перед читателями, набраться свежих
впечатлений. За это время, решил Сег, может быть, я научусь изъясняться -
вот и получится в самый раз.
Я никуда не выходил с утра до позднего вечера, привыкал к особенностям
нового языка, отрабатывал произношение, расширял словарный запас. Я видел,
как вместе со мной огромное удовольствие от занятий получала Ина. Она с
интересом присматривалась ко мне: кто я, что я, какие добродетели в себе
несу, о чем думаю, что меня волнует? Даже вопросы, закрепляющие
грамматические темы, требовали в ответах информации о себе, о планете Земля,
о населяющих ее людях. Однако обстоятельного разговора еще не было. Ина
ждала, когда я полностью овладею речью и можно будет по-настоящему, без
натяжек, услышать живой рассказ о неведомом мире, о невиданных живых
существах.
Мне нравилось, что у нас сложились деловые, товарищеские отношения.
Ничто не расслабляло, не уводило в сторону. Был даже какой-то внутренний
стимул - каждое утро я брался за учебу с большим подъемом. Какой именно
стимул - я не совсем понимал, но связывал его с именем Ины, моей
учительницы...
Удивительно, я нисколько не уставал. Энергии хватало и на дневник -
перед сном я записывал в общую тетрадь впечатления прошедшего дня, - и на
чтение беллетристики. На книжной полке я нашел несколько повестей и романов.
Разумеется, в первую очередь одолел книгу, написанную Сегом. Его роман
оказался надуманным, многословным, слишком мелким по проблематике.
Но с выводами я не спешил: глубоко не зная здешней жизни, да и развития
литературы, мог ошибиться...
Несравненно живей, интересней оказались очерки и статьи Сега на
исторические и злободневные темы. Сег был талантливым публицистом - в этом я
убеждался все больше и больше, листая подшивки газет. Каждое слово зажигало,
звало на борьбу, ничего лишнего, ненужного; все важно и наполнено глубоким
социальным смыслом.
И еще одно поразило и обрадовало меня: Сег, оказывается, был активным
участником освободительного восстания, одним из тех, кто первым ворвался в
вооруженную до зубов крепость бывших правителей. Так вот каков он, Сег. Вот
почему ему доверили опекать гостя с другой планеты.
Размышлять было над чем, и для тренировки речи я старался высказывать
мысли вслух, радуя Ину лестными эпитетами в адрес ее мужа...
Моя учеба закончилась совсем неожиданно. Я чувствовал, что Ина скоро
поставит точку, но такого быстрого завершения не предполагал. Однажды, после
завтрака, когда я разложил перед собой тетради и приготовился к занятиям,
Ина дрогнувшим голосом сказала:
- Сегодня последний день... Вы усвоили учебную программу на "отлично",
поздравляю. Мне хотелось бы для речевой практики познакомить вас с
некоторыми людьми, сводить в город. Не возражаете?
- Буду очень рад!
- Сначала пойдем в школу. Вы примите участие в нашем сборе. Но прежде
давайте повторим грамматику и закрепим лексику. Возьмите ручку, пишите.
Постучали. Ина открыла, и в комнату вошла, грузно ступая, полная
пожилая женщина. "Где я видел ее? - подумал я. - А, наверное, это
родительница Карьи - очень уж похожа на нее..."
Я не ошибся, это была тетушка Ера, Карьина мама.
Тетушка подозрительно оглядела комнату, плюхнулась в кресло и тяжело
вздохнула.
- Ох, моченьки моей нету. Тружусь, тружусь, день и ночь... - Глазки
тетушки Еры мелко-мелко бегали, изучали обстановку. - Вот, выбрала свободную
минутку, внучку гостинец принесла. - Она подняла сетку с крупными оранжевыми
плодами, похожими на апельсины. - Целых две недели копила.
- Копила? - не поняла Ина. - Что-то не пойму...
Я сидел молча, уткнувшись в тетрадь с записями. "Иностранцу" не следует
вмешиваться в дела родственников.
- Потому и не поймешь, что молода еще, - наставительно ответила тетя
Ера. - Разве не знаешь, где я работаю? В больнице, в самом что ни на есть
золотом месте. Я пока к больным пропускаю, столько всего наберу - еле домой
дотащишь.
- Вроде, неудобно брать... - возразила Ина.
- Чего там неудобно. Это тебе неудобно - учительница. И то небось
детишки да их родители подарки по праздникам таскают.
- Нет, мы не берем! - вспыхнула Ина. - Запрещаем!
- Ну а мы не запрещаем. И он, бедный посетитель, свое сердчишко
успокоит, и нам, нянечкам, хорошо. Да и что за посетитель такой, если без
гостинца.
- А вдруг он просто так пришел, навестить. И ничего с собой не взял...
- Бывает. Таких несолидных мы не пускаем. Покрутится-покрутится - и
уйдет. Ну а кто подогадливей - хорошенько попросит, да денежку незаметно
сунет - иди на здоровье! Мы же не злодеи какие. Да и много не берем. Зачем
много, и так помаленьку наскребаем. - Тетушка спохватилась и тихонько
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг