сотрудницы в операции "Снегурочка". Следует ли сообщать ей все?
Отпустив Эллу, я нажал кнопку и вызвал Юрия.
Экран засветился - возникло мужественное, мрачноватое лицо.
- Привет, дружище. Как тебе нравится снег?
Юрий улыбнулся.
- Погодка отличная. Сижу у окна и наблюдаю, как бабушка-метель кружева
вяжет. Жанна в школе. Никого нет... Не заглянешь ко мне?
- С удовольствием. Давно не сидели вместе.
- Жду.
Экран погас, и я вызвал такси. Слово "такси" забрело из далеких времен.
Раньше оно обозначало автомашину, в которой за определенную плату перевозили
пассажиров. От прежнего значения осталась лишь функция перевозки. Деньги
канули в вечность - платить нечем и незачем, да и некому такси ходят по
строгой программе, и шофер уже давно не нужен.
Через пять минут я был у калитки, ведущей через сад к финскому домику.
Снег по-прежнему падал густо, впереди мягко угадывались силуэты деревьев и
красноватая стена. Припорошило основательно, и мои глубокие следы оказались
первыми. Жаль было нарушать нетронутую белизну, но ничего не поделаешь -
нужно пробираться к крыльцу. Оглянулся ямки, оставленные мною, уже обрели
плавную округлость и сообщили картине недостающую деталь присутствие
человека.
На крыльце появился Юрий - налегке, в спортивном костюме, и как ребенок
удивился:
- Ого, сколько намело!
- Давай лопаты. Дорожку расчистим.
Юрий скрылся за дверью и вынес две лопаты. Мы дружно зашаркали, в
стороны заструились белые снеговые фонтаны. Дошли до калитки - кончился
снегопад и кое-где в тучах образовались ярко-голубые прорехи.
Мы посмотрели друг на друга, разгоряченные, раскрасневшиеся,
рассмеялись - от избытка чувств и, обнявшись, направились в дом.
В комнате лицо Юрия опять стало сосредоточенным, меж густых бровей
легла складка. Видно, он опять вернулся к привычному ходу внутренней жизни,
к своим постоянным мыслям.
Он кивнул мне на кресло, и сам устроился напротив.
Я огляделся. В обычные свои посещения, в отсутствие Юрия, мы с Жанной,
а когда был жив Герман - с ним, располагались в гостиной. В кабинете Юрия,
куда он меня привел, я бывал нечасто, и поэтому каждый раз пристально
всматривался в обстановку, внимательно изучал все новое, что здесь
появлялось. Мой интерес можно было понять: сюда подчас попадало самое
невиданное, самое уникальное - из далеких миров, из глубин таинственного
космоса.
В этот раз на рабочем столе Юрия появились довольно громоздкие изделия
из дерева и металла.
Заметив мой взгляд, Юрий пояснил:
- Ты знаешь о моем последнем полете, в печати освещалось подробно.
Перед тобой - подарки благодарных жителей Ионы. Макет ракеты подарили перед
самым отлетом на Землю. Трактор - в Управлении, координирующем
сельскохозяйственное производство. Робот преподнесли школьники из кружка
технического творчества.
- Ракета очень похожа на дедушку наших современных межпланетных
лайнеров. На Земле подобный уровень технического развития отмечен двадцатым
веком.
- Совершенно верно. Мне там часто казалось, что сработала машина
времени и отбросила на пять столетий назад...
Юрий притронулся к роботу - у того замигали глаза и он произнес: "Добро
пожаловать! Не забывайте нас!" Глаза погасли.
- Обратил внимание? На русском языке. Специально для меня перевели и
запрограммировали.
Юрий опять притронулся к роботу, и все повторилось, как в первый раз.
"...Не забывайте нас!"
- И ты молчишь! - искренне удивился я. - Давно бы мог позвать своего
друга, то есть меня, и подарить в задушевной беседе хотя бы десяток
рассказов.
- О нашем полете опубликован подробный отчет.
- Официальные материалы не заменят живого рассказа. Кроме того, я
уверен, у тебя немало таких наблюдений, которые остались за рамками отчета.
Юрий поднялся, подошел к окну. Я протянул руку и притронулся к роботу.
"Добро пожаловать! - зазвучало опять. - Не забывайте нас!"
- Знаешь, странные ощущения не покидают меня после этого полета. С
одной стороны, я рад, что родился и живу в двадцать пятом. Я пользуюсь всеми
благами цивилизации, на которую работало все человечество с самого
зарождения на Земле. Я очень ценю этот подвиг человечества во имя будущего,
сам стараюсь внести посильный вклад... И все-таки им, первопроходцам, было
трудней... Не то слово трудней. Им было невыносимо трудно! Так вот, с другой
стороны, я бы очень хотел быть с теми, на чью долю выпало больше всего боли,
страданий, потерь, мучительных поисков... Мы, по существу, развиваем
накопленный положительный потенциал. Здесь тоже есть свои трудности. Но
разве с теми их можно сравнить! Даже при социализме сколько нужно было
усилий, чтобы противостоять растлевающему увяданию капитализма, преодолевать
пороки и инертность и все же двигать прогресс, пронести в сегодняшний день
все самое лучшее...
- Разве твоя сложная работа не нужна нашему времени? По степени риска и
опасности ее можно приравнять к любой самой рискованной и опасной работе в
прошлом. А может быть, даже не найти эквивалента.
- Все так. Но мои сегодняшние дела вполне доступны любому хорошо
подготовленному космонавту.
- Не понимаю... В общем-то для того люди и строили коммунизм, чтобы
навсегда избавиться от всего, что угнетало человечество и мешало жить
счастливо. Ты сам себе противоречишь.
- Нисколько! Я сын своего времени и хорошо вижу себя во всех
соотношениях. Просто хотелось бы жить с большей отдачей... После гибели
Германа я многое переосмыслил... Да и если бы ты сам побывал на Ионе...
Когда резко ощущаешь грани развития, видишь на живых примерах, что было и
что есть, хочется помочь живым существам быстрее избавиться от пут
недоразвитости, прийти к тому, к чему пришли мы... А может быть, педагоги
неверно определили мое призвание и я вовсе не должен быть космонавтом? Как
ты думаешь? Может быть, я социолог. Только меньше теоретик, а больше
практик...
- Вот видишь, а ты отсылал меня к официальным отчетам. Ты поведал
такое, о чем я буду размышлять долго...
- Если тебе в самом деле интересно, полистай эту тетрадь. Здесь мои
записи.
- Можно, я возьму с собой?
- Бери. Трех дней хватит?
- Вполне.
Включился экран. Меня вызывает Элла.
- Извините, Юрий Акимович... Товарищ Рану, - обратилась она ко мне. -
Вам несколько телеграмм.
- Срочные?
- Нет... - Она опустила глаза.
- Вы хорошо знаете - беспокоить только по неотложным делам!
- Не сердитесь. Время обеда, а вас нет.
- Спасибо за напоминание. - Я встал и выключил экран.
- Зачем ты так, - сказал Юрий. - Девушка тебя любит.
- Зато я не люблю девушку! - вспылил я.
- По-моему, ты себя обманываешь.
- Юра! - сложил я лодочкой ладони. - Я пришел к тебе. Я хочу говорить с
тобой. На наши темы... Прошу, а?
Юра усмехнулся.
- В одном она безо всякого сомнения права - нужно пообедать. Есть
жареный картофель, бифштекс с яйцом, помидоры. Разогреть?
- Как хочешь.
- Прошу тебя: успокой девушку - мол, пообедаю у старого товарища.
Только ради Юры я нажал кнопку.
- Элла.
- Да!
- Пообедаю здесь. Не беспокойся. - Я выключил экран, хотя ясно видел,
Элла что-то хотела сказать.
Мы пообедали, и Юра предложил посмотреть любительский фильм, где
незадолго до гибели был заснят Герман.
Застрекотал аппарат, и на стене появился светящийся четырехугольник.
Секунда - я увидел лицо Германа. Он что-то, смеясь, рассказывал и смотрел
прямо в глаза. От этого невольно возникало впечатление присутствия.
Милое, приятное лицо, удивительный сплав, как я уже говорил, живых черт
Юрия и Жанны...
Не могу забыть, как однажды я согласился совершить с ним однодневное
пешее путешествие. Он уже учился на космонавта и вдруг решил испытать силу
воли.
- Двадцать километров! Без отдыха. Туда - двадцать и назад - двадцать.
Во мне взыграло ребячество, тоже захотелось испробовать силу. Только
выговорил один большой привал.
- Ладно, - согласился Герман. - Пойдем навстречу пожеланиям трудящихся.
Учтем возраст и, конечно же, заслуги перед человечеством.
Вышли в шесть утра. В полдень должны были прийти в городок энергетиков,
часок отдохнуть - и назад. В семь вечера Жанна встретит победителей чашкой
кофе.
Утро было теплым, туманным - в такие минуты яростно карабкаются из
земли грибы, трава становится шелковистой, колокольчики низко клонят синие
продолговатые цветы и будто в самом деле звенят, едва прошелестит слабый
ветерок.
Шли мы размеренно, не спеша, распределив силы на долгий путь. Когда
солнце поднялось довольно высоко, с бетонной дороги свернули на проселок.
Дышалось свободно, ноги сами несли вперед. Деревья над головой негромко
шелестели, в полутьме рощиц приветливо мерцали разноцветные лепестки цветов.
Как всегда, мы не умели молчать - обсуждали волнующие нас проблемы,
обменивались новостями. Герман рассказал о тренировках в Космическом центре,
о предстоящем учебном полете. Я тоже не умолчал о самом интересном для
Германа: космический отдел нашего Института готовит для серийного
производства новый межпланетный лайнер. Герману, вероятно, придется на таких
летать.
Реакция на мои слова оказалась более чем бурной. Герман потребовал
(именно потребовал!), чтобы я завтра же сводил его в Институт и показал
космическую новинку. Я пообещал. Герман порывисто поцеловал меня и засыпал
вопросами - ракета была принципиально новой.
В общем, мы не заметили, как отмахали двадцать километров. И вот тут, в
конечном пункте, я обнаружил, что натер ногу. Нога начала болеть, и
разумеется, идти обратно я не мог.
- Дядя Матти, - сказал Герман. - Пожалуйста, не обижайтесь. Я отправлю
вас домой, через пять минут вы будете на месте. А я должен пройти намеченный
путь.
Так он и сделал. Герман никогда не отступал от поставленной цели. Если
уж что задумал - непременно добьется...
Фильм продолжался. Вслед за Германом мы с Юрием шли по цветущему лугу.
Цветы, цветы крупным планом. Лепестки бьются в объектив, как крылья
разноцветных бабочек. Красное, оранжевое, синее пламя живительно полыхает на
экране. Враз все исчезает, вернее, остается внизу, у подножия мощной
космической ракеты, одетой пока строительными лесами. Камера медленно
устремляется ввысь по остову космического корабля. Опять лицо Германа - он
показывает на ракету, потом на себя: мол, на этой машине полечу я! И победно
складывает на груди руки.
Вот и весь фильм. Тем и дорог он, что самый последний. Я не раз снимал
Германа в детские годы, даже в нашей знаменитой корабельной роще. Эти фильмы
сегодня смотреть не будем. Слишком большое впечатление и от одного...
- Скажи, Юра. Ты бы хотел, чтобы у тебя была дочь?
Юрий удивленно вскинул брови, а я продолжал:
- Помнишь сказку? Жили-были старик со старухой. Детей у них не было. И
вот однажды зимой вышли они во двор, скатали из снежных комочков девушку.
Девушка вдруг ожила и стала для них дочерью...
- К сожалению, это только сказка.
- А если в самом деле я приведу "снегурочку" и она назовет тебя папой?
- Что-то фантазируешь...
- Еще вопрос. Если бы у вас родилась девочка, как бы вы ее назвали?
- Не помню... В свое время как-то хотели назвать... Зачем тебе это?
- Ответь, пожалуйста. Я потом объясню.
Юрий повел плечами, нажал кнопку.
- Жанна, ты не помнишь, какое имя мы придумали для девочки? Если бы она
родилась?
- Вот так вопрос! - откликнулась Жанна. - Мы бы назвали Юлией. В честь
твоей мамы. А почему ты вспомнил?
- Пусть он объяснит, - покосился на меня Юрий.
- Жанна, - дрогнувшим голосом сказал я. - Я хочу привести вам дочку.
Хорошую взрослую девушку. Юлию...
- Вот сумасбродный товарищ! - засмеялась Жанна. - Что еще придумал?..
Ладно, скоро буду дома, объяснишь подробней. - Она опять засмеялась и
отключила экран.
- Ты, в общем-то, не очень старайся, - мягко попросил Юрий. - А вдруг
эта... снегурочка нам не понравится? Или мы ей? Ты подумал об этом?
Включился экран. Это Элла.
- Товарищ Рану, вы еще не ушли?
- Как видите.
- Час отдыха. Вы нарушаете режим.
- Я никому не давал полномочий опекать меня! - рассердился я. - У вас
есть прямые обязанности, выполняйте их.
- Забота о товарищах - наша прямая обязанность. Юрий Акимович,
прогоните его. Он ведь не спит ночами...
Экран погас, и Юрий улыбнулся.
- Придется прогнать.
- Вернусь - задам ей трепку, - пообещал я.
- Ну, - нахмурился Юрий. - За это нельзя ругать.
- Много вы знаете, - проворчал я. - За что можно ругать, а за что
нельзя... В общем, Юра, разговор о "снегурочке" предварительный. Я старался
предусмотреть все. Но, разумеется, буду думать и думать. Пока ты и Жанна
должны освоить идею... Остальное покажет жизнь!
Юра проводил меня до калитки. Он все усмехался, очевидно, сомневаясь в
реальности моей затеи. Что ж, поживем - увидим.
Вернувшись, я подключил через специальное устройство имя "Юлия" к общей
схеме, проверил действенность вводки. Чувствовал я себя и тревожно и
радостно. как, наверное, космонавт перед дальним полетом, - можно, черт
побери, стартовать... Для себя я решил, что Эллу стоит ввести в курс дела,
она окажется хорошей помощницей. Все равно к чьей-то помощи нужно будет
прибегнуть.
Я вызвал Эллу.
- Садитесь, - показал я на мягкое кресло. - Вы, вероятно, чувствовали,
что у меня идут какие-то приготовления. И даже по моей просьбе вами получена
такая пластическая масса, какую во всем мировом пространстве еще не знают.
Теперь настало время все объяснить. Без вашей помощи то, что я задумал, не
осуществить. Надеюсь, вы не откажетесь?
Все это я произносил, глядя в окно, дабы не смущать себя созерцанием
молодости, красоты и убийственной женственности. Вдруг Элла подлетела ко мне
и поцеловала в щеку.
- Вот еще номер, - нахмурился я. - Если вы будете так себя вести -
придется пренебречь вашими услугами.
Краешком глаза я скользнул по лицу Эллы и увидел, что мои слова не
произвели должного действия: она хоть и вернулась в кресло, радости скрыть
не могла - глаза так лучились, будто внутри нее взошло солнце.
- Итак, слушайте...
Я рассказал историю трагической гибели Германа и сказку о снегурочке.
Элла все поняла и воскликнула:
- Вы чародей!
- Это вы чародейка. Приготовить такую пластическую массу дано не
каждому. Честно говоря, я думал о вас хуже. Ну, хватит сентиментов, - я
решил перейти к делу. - У меня все готово. Теперь слово вам. Вашему умению,
вашей сообразительности, точности. Сегодня мы боги. Мы создаем человека.
Искусственного - но все же...
Элла не скрывала своей радости. Я попросил девушку зайти вечером и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг