Он нагнулся, набрал полную пригоршню снега, покатал в ладонях.
- А ну-ка, друзья, обороняйтесь!
Снежок угодил в меня, да так точно - слетела шапка. Я кинулся катать
ответный ком, размахнулся - промазал. А снежок Жанны угодил Юрию в плечо -
на кожаной куртке остался белый круглый след, наподобие кратера вулкана.
- Ура-а-а! - я помчался прямо на Жанну, она - от меня, в глубь
скверика. Мой снежок догнал ее и оставил на спине "луну".
- Ах, так! - остановилась Жанна, подхватила пригоршню снега - и на
меня. Я не стал убегать. Жанна сыпанула горсть холодных снежинок мне за
воротник и вдруг принялась натирать мое лицо.
Если бы она знала, как мне было приятно прикосновение ее рук,
чувствовать горячее дыхание... Я не выдержал, привлек к себе, поцеловал.
Прямо в губы!
Жанна не ожидала такого поворота, после неловкого молчания прошептала:
- Не надо, Матти... Никогда не надо... Мы с Юрой любим друг друга...
Подбежал Юрий, забросал нас снегом, обнял с двух сторон своими
огромными ручищами.
Он ничего не заметил...
Зато я едва оправился от удара.
Перестал ходить на занятия, отвечать на звонки друзей. "Пусть себе, -
думал я, - будут счастливы..."
Естественно, общественность заволновалась - как, почему, зачем?
Разумеется, в деканате я сослался на плохое самочувствие, но оно грозило не
кончиться.
Через неделю заглянул ко мне Юра. Мы поговорили на ничего не значащие
темы. Он так и не решился спросить - почему я не хожу в институт. Верно,
оставил вопрос для другого захода...
На следующий день явилась Жанна. Прямо с порога бросила:
- Ты что это, дружок, расхандрился? А ну вставай!
Я не пошевелился. Она присела рядом, взяла мою РУКУ.
- Ну скажи, что мне делать? Что? Представь себя на моем месте...
- Ты о чем? - поднялся я и отчужденно уставился на Жанну. Она сразу
выпустила мою руку. - Если ты о том, что я тебя поцеловал... Извини,
пожалуйста, был порыв. Смею заверить, никаких других чувств, кроме
дружеского расположения, я не испытываю.
- Правда? - недоверчиво раскрыла глаза Жанна. - А я - то думала... Две
ночи не спала...
- Это много - две ночи, - усмехнулся я.
- Не смейся, я вправду переживала...
- А теперь можешь спать спокойно. Да и мне что-то лучше... Стоит
больного навестить - результаты налицо.
- Ты опять смеешься...
- Смеюсь? Я выздоровел! Во мне проснулись такие силы!
Я вдруг почувствовал, что соскучился по чертежам, в памяти всплыл узел,
над которым я бился последние месяцы, перебирая возможные комбинации
сочетания деталей.
И еще я почувствовал голод. Не ел несколько дней, и нужно было срочно
подзарядиться.
- Извини, Жанна. Пожалуйста, не надоедайте мне. - Конечно, я
перехлестнул. - Как только окончательно выздоровлю, сам заявлюсь. Пока!
В столовой я съел два бифштекса и выпил несколько бокалов компота.
Теперь можно приступать к делу. "К черту ее, эту любовь, - яростно думал
я. - Проживу и без нее..."
Пропущенное я наверстал за несколько дней. А от любви избавиться так и
не смог. Бодрился, напускал видимое безразличие, острил... Друзья
успокоились, а я сам себе удивлялся - как мне удавалось скрывать смятение,
не вызывая ни малейших подозрений...
Всю трагедию своего положения по-настоящему я увидел потом, когда мы
окончили институт и я получил приглашение на свадьбу. В кругу самых близких
товарищей Юрия и Жанны, за бокалом шампанского, стало ясно мне мое грядущее
одиночество. Нет, я не так выразился: грядущая отторженность от НЕЕ. С этой
поры ОНА отодвинулась от меня еще дальше, так далеко, что я потерял ЕЕ
навсегда...
Счастливые молодожены поселились на улице Свободы, в финском домике,
окруженном густым фруктовым садом. В первые десять лет я редко заходил к
ним - слишком сильна была внутренняя боль, да и надоели постоянные вопросы:
"Ты еще не женился? Решил остаться холостяком?" Но потом я понял: нельзя
оставлять Жанну одну, когда Юрий в полете. По году, а то и больше его не
бывало дома, Жанна очень тосковала. Скучал по отцу и маленький сын Жанны и
Юрия - Герман, так назвали его в честь великого покорителя космоса Германа
Лукьянова.
Не скрою, когда Герман родился и сияющий Юрий позвал меня взглянуть на
долгожданное чадо, я пошел на улицу Свободы с некоторым предубеждением и
едва взглянул на младенца. Но вот он стал подрастать, определились черты
лица, и я с изумлением обнаружил, что Герман - нежнейший сплав Жанны и Юрия,
неповторимое живое чудо!
Я потянулся к мальчику и быстро к нему привязался. И нередко потом
чувствовал себя в роли пушкинского Савельича. Особенно сошлись мы с Германом
в те долгие семь лет отсутствия Юрия. Мы любили ходить в парк, который
торжественно называли Корабельной рощей, фантазировали, мечтали, размышляли.
Герман уже учился в школе, проявлял недюжинные способности. Мы были твердо
уверены - он пойдет по пути отца - станет космонавтом.
Однажды мы долго с ним гуляли. Закатное солнце окрашивало прямые стволы
сосен в ярко-красный цвет, и Герман с восторгом повторял:
- Глядите, дядя Матти! Как будто ракеты! Вот-вот оторвутся от земли и
полетят к звездам!
Я подошел к смолистому шершавому стволу, приложил ухо и сказал:
- Слышу, как гудят двигатели!
Герман подбежал к другому стволу, тоже приложил ухо.
- И я слышу!
- А не кажется тебе, что невидимая радиостанция принимает сигналы из
далеких миров? Я слышу странные звуки!
- Да, да! В самом деле! Я тоже слышу странные звуки!
Хороший рос паренек, чуткий, смышленый...
Что же касается наших отношений с Жанной, все оставалось по-прежнему.
Да и разве могло быть иначе? Нередко, когда мы возвращались с Германом с
прогулки, Жанна в знак благодарности целовала меня в щеку. Я и радовался, и
мне становилось не по себе - я готов был крепко-крепко обнять эту
единственную для меня женщину и дать волю чувствам.
Но я не имел на это ни малейшего права...
Годы шли. Я по-прежнему часто навещал Петровых, особенно в те дни,
когда Юрий улетал. Вечерами, после работы, прежде чем войти в финский домик,
я подолгу стоял у двух светящихся окон, любовался силуэтом Жанны. А потом
входил, по обыкновению - приветствовал хозяйку и Германа, и мы молча
продолжали работать: Жанна читала и что-то выписывала, я обдумывал очередной
проект и вносил расчеты в записную книжку. Герман сидел с книгой или
готовился к занятиям. Признаться, я часто ловил себя на мысли, что именно
такая форма работы, в такой вот микросреде, наиболее благотворно влияла на
ход моих исследований, на поиски оптимального решения. В домашнем кресле,
рядом с Жанной, казалось, непреодолимые проблемы превращались в обыкновенные
задачи с энным числом неизвестных. Все становилось ясно, разрешимо - любовь,
дружба, видимо, имеют такое свойство - облегчать творческие пути...
Да, я делал успехи как конструктор, но, увы, внутреннего удовлетворения
не чувствовал. Одно облегчалось, зато другое, в обратной пропорциональности,
неуловимо шло на убыль - я нервничал и все хуже и хуже чувствовал себя,
росла потребность возмещения той огромной внутренней пустоты, что
образовалась с годами...
В один из вечеров, когда вслед за Юрием в полет ушел и молодой
космонавт Герман Петров и я с болью созерцал гибкие пальцы Жанны - она
перелистывала страницы учебника, - мне в голову пришла сумасбродная идея:
для чего, спрашивается, подвергать себя мучениям? Не пора ли покончить с
этим?
Мысль лихорадочно заработала, и тут я, наверное впервые за много лет,
рассмеялся - я вдруг ясно представил, как осуществить задуманное. Поможет
биотехника! Я построю аппарат, который волновыми импульсами подавит
возбуждение определенных центров головного мозга. Необходимо только
исследовать и точно рассчитать особенности организма, определить собственную
микрочастотность. Страшного ничего нет. Это будет легким, естественным
торможением возбужденных центров. Таким же естественным и безвредным, как
гипноз...
Жанна удивленно подняла голову.
- Я кое-что придумал, - сказал я.
- По-моему, что-то необычное.
- Да, - согласился я. - Именно необычное.
Жанна не стала расспрашивать - она знала, что я о своих задумках не
люблю распространяться. Сначала нужно сделать - а уж потом можно и
похвастаться.
Новая идея обрадовала меня и потому, что я увидел возможность, как
говорят, убить сразу двух зайцев: освободить от ненужных чувственных пут
себя и... еще одного человека - Эллу, молодую сотрудницу нашего института...
Самое главное, размышлял я, новый аппарат поможет тысячам людей,
которые безнадежно влюблены, обрести спокойствие и элементарное равновесие
для нормальной, размеренной жизни.
Я с увлечением взялся за расчеты и уже реально видел тот день, когда
смогу собрать систему и провести испытание. Оставалось совсем немного -
отработать узлы и рассчитать таблицы.
Наконец аппарат был смонтирован. В нем не хватало всего лишь несколько
мелких деталей.
И вдруг - трагическое известие: на планете Веда, при проведении опасных
работ на дне океана, погиб Герман... Произошел взрыв такой огромной силы,
что тело юноши даже не нашли...
Надо ли говорить о том, какой это был страшный удар для всех нас. Юрий
еще крепился, не подавал виду. А Жанна потемнела лицом, слегла и лишь через
два года полностью пришла в себя и смогла вернуться к педагогической
деятельности.
Разумеется, аппарат нейтрализации чувств, как я назвал его условно, был
оставлен, и я вплотную занялся осуществлением нового замысла.
Возник он здесь же, в доме Петровых, когда я и Юрий метались в поисках
средств, способных вернуть Жанне жизненные силы. Я понимал, утрата слишком
велика. Но все же, в недалеком будущем, что-то можно сделать, свести до
минимума тяжкие переживания...
Почему-то вспомнилась русская народная сказка о Снегурочке. Вылепили ее
из снега, и стала она для стариков радостью и утешением. А если, подумал я,
вылепить "Снегурочку" из современных материалов, с помощью технических
средств вложить в нее способность говорить, петь, танцевать? Сделать ее
такой прекрасной, что ни в сказке сказать, пером не описать! Доброй,
славной, милой девушкой... Светло и непринужденно войдет она в дом Петровых,
и примут они "снегурочку" как родную дочь...
К тому времени было много попыток создать мыслящий робот, похожий на
человека, но удач пока не было. В научно-фантастической литературе эта
проблема давно была решена, а вот на практике... Робот прекрасно производил
любые физические действия - но только по заданной программе. Для того, чтобы
машина могла переступить черту скованности, начала хотя бы элементарно
мыслить, поступать самостоятельно, не хватало каких-то неуловимых мелочей...
Каких?
Я принялся изучать наиболее удачные образцы и после нескольких лет
труда мне показалось - я угадал недостающие компоненты. Верно угадал или
нет - должна была показать практика.
Задача моя осложнялась тем, что я отважился на качественно новый путь.
Я решил использовать не только новые материалы, но и построить механический
организм по принципиально новой схеме. Робот ничем не должен отличаться от
живых людей, а в чем-то даже превзойти человека. Прежде всего - по
умственным возможностям. Как уже существующие модели, он сможет решать
задачи, не посильные для простого смертного. А вот по части отзывчивости,
доброты, сердечного внимания - того, что я добивался в первую очередь, -
сказать что-либо заранее было трудно...
На осуществление замысла потребовалось намного больше времени, чем я
предполагал вначале. Помимо основной работы в Институте технического
предвидения, постепенно, шаг за шагом, я шел к намеченной цели более
четверти века. Вот и Юрий вернулся с дальнего полета на Иону, а я
только-только готовился к заключительной операции. Труд оказался сложным,
кропотливым. Особенно много пришлось повозиться с "мозговой" системой,
смонтировать ее, соединить, по типу нервной связи, с различными частями
будущего организма. Каждое соединение надлежало проверить, убедиться в
безотказном действии. Компактно уложены тысячи микроскопических
приемо-реагирующих элементов, связанных с двигательными функциями, памятью,
эмоциями, речью, накоплением и переработкой информации... Еле видимые нити
густо расходились во все стороны и напоминали очертания человека.
Подготовленную "арматуру" предстояло заполнить специальной массой,
подключить энергопитание - и "снегурочка" оживет. Жить ей предназначено
двести пятьдесят лет - средняя продолжительность жизни человека.
Энергопитание и работа всех систем организма рассчитаны на этот срок.
Условия, в которых я намечал воскресить "снегурочку", были далеко не
идеальные. Под монтаж я оборудовал часть своего кабинета. Никому и в голову
не приходило заподозрить меня в каких-то приготовлениях - кабинет
конструктора таким и должен быть - с аппаратурой, чертежами и прочими
атрибутами исследовательской деятельности. Кажется, только Элла о чем-то
смутно подозревала. Проницательность ее начинала докучать, и я решил как-то
усыпить ее бдительностью и даже поручить одно тонкое исследование.
Помнится, я ее вызвал, и она как всегда стремительно вошла в кабинет.
- Доброе утро! Слушаю вас.
- Не торопитесь, Элла. Дайте мне вами полюбоваться.
- Вы, как всегда, шутите.
- Нет, не всегда шучу. Старики иногда бывают серьезными.
Элла в самом деле была прекрасна, и если бы не моя несчастная любовь...
Я чувствовал, как девушка тянется ко мне, как ищет малейший предлог
увидеться. И что она во мне нашла? Вот Жанна, когда представился выбор,
совершенно справедливо остановилась на другом парне. И то - сколько лет
назад это было! Молодого не выбрали, а уж теперь.
Так и поводит глазами, так и поводит...
Я вспомнил, как однажды в сумерках у финского домика, я остановился,
чтобы полюбоваться на светящемся стекле силуэтом Жанны. И вдруг шорох.
Оборачиваюсь - Элла! Невозмутимо так пожала плечами - и ходу. На другой день
я ей говорю:
- Нехорошо подсматривать. Разве вы этого не знаете?
- Я не подсматривала, - тихо ответила Элла, и мне показалось, на глазах
у нее блеснули слезы. - Я прямо смотрела на вас и переживала...
- Вот еще! Кто вас просил?..
- Вас же никто не просил подсматривать...
- Я? Подсматривал?.. Вам не кажется, что вы много на себя берете?
- Ничуть. Я вижу, как вы страдаете, и хотела...
- Напрасно. Ничего не нужно хотеть. В ваши обязанности это не входит.
Элла закрыла лицо руками и опустилась на стул.
Сегодня не было желания иронизировать и я сказал правду - насчет
желания полюбоваться. Однако делу - время, потехе - час.
- Вам поручение. - Я кивнул на стол. - Вот несколько кукол. Нравятся?
Элла удивленно вскинула глаза.
- Я давно не играю в куклы.
- Все-таки.
Она внимательно рассмотрела каждую куклу.
- Милые создания. Жаль только - не живые.
- Вот-вот. Мне тоже жаль. Вы специалист по пластическим массам.
Пожалуйста, изготовьте такую, чтобы по эластичности и цвету не отличалась...
от кожи вашего лица.
Элла вспыхнула.
- Ну уж, есть образцы получше.
- Меня интересует такой. - Я подал расчетный проспект. - Материал
должен отвечать данным условиям. И еще просьба. Никто ничего не должен
знать. Позже я все объясню.
И вот Элла сообщила мне, что материал получен, и принесла образец.
Голубовато-беловатая масса с еле заметным свечением, способная при
температурных изменениях и других воздействиях слегка изменять цвет. Я
похвалил Эллу, сказал, что она молодчина. В ответ она как-то странно
хмыкнула и сразу вышла.
Итак, все было готово к последнему, завершающему циклу работ. Осталось
лишь запрограммировать имя и определить степень участия моей молодой
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг