- В общем-то, спешу домой...
- Домой - нельзя, - с улыбкой заявила Ле. - Там господин Карл.
- Главный режиссер! - догадался ввернуть я.
- Да, главный. Но съемок не будет... Ладно, помчимся туда, где нам
будет хорошо: на край света! - Очи кинозвезды волшебно вспыхнули, она
мечтательно улыбнулась.
Авто мягко покатило пол городу; езда мне нравилась, но я никак не мог
понять: зачем это?... Проклятое воспитание! Как-то нужно из омута
выбираться...
- Знаете, Ле, я восхищен вашим мужем. Редкий талант! - "Боже, о чем я
говорю!"
- Я тоже восхищена, - кивнула Ле, хрустальными очами высматривая
дорогу.
- У вас славная дочурка. Оп, мне показалось, от нее без ума.
- И дочурка славная, и семья всем на зависть. - Ле ничем не
отталкивала, наоборот: чарующая красота буквально обезоруживала... Молчать
нельзя ни в коем случае!
- Вот наивность! - засмеялась Ле. - Главреж и все остальное -
профессия. Нужно жить и зарабатывать деньги.
- В присутствии мужа? - не успокаивался я. - Разве ему не больно?
Ле остановила авто и четко ответила:
- Нет, ему не больно. Он понимает: помимо работы и семьи, у нормального
человека должны быть привязанности, увлечения... Иначе человек погибнет! Как
теперь погибаю я... - Голос Ле задрожал. - Понимаете? Я к вам потянулась, я
вас открыла для себя!.. А вы... - Ле с откровенной нежностью ждала ответа.
Что-то во мне перевернулось. Я не мог смотреть на прекрасную женщину,
не мог ее слушать!.. Я сам себя выкинул из кабины и лишь успел пробормотать:
- Ради Бога, простите!.. Простите!
Я зашагал по улицам, стараясь выбросить из памяти неприятный разговор с
кинозвездой, и вдруг явственно различил знакомый мужской голос. Я не мог не
узнать - это говорил Вильям!
- Пора возвращаться! Неужели не чувствуешь сам?
- Я должен остаться! - отвечаю, задрав голову. - Помогу взглянуть на
самих себя!
- Они в этом не нуждаются.
- Неправда! Им нужна помощь!
- Ты другой, на другом уровне... А их время еще не пришло...
Голос Вильяма пропал, и как я ни навострял слух, больше ничего не
услышал...
С надеждой поглядывая на пасмурное небо и отгоняя назойливые мысли о
слишком красивой кинозвезде, погулял по темным глухим улицам и в конце
концов вернулся в свою обитель...
Новое утро удивило сюрпризом. Ри в кабинет Карла меня не пустила; она
была празднично одета и чему-то улыбалась.
- Хочу вас обрадовать, - сказала Ри. - Господин карл объявил сегодня
выходной день. Персонально для меня и для вас.
- Жаль, - вздохнул я.
- Разве вы не устали? После вчерашнего полета?
- Устал. Ото всего устал.
- Зачем так мрачно. День сегодня хороший, солнечный... Знаете, что?
Давайте отдыхать вместе.
- Боюсь, не получится. Я мрачный, подозрительный.
- Неправда. Не наговаривайте на себя. Ну что, договорились?
- Можно попробовать... Куда пойдем?
- Если не возражаете, в парк.
Ри подхватила меня под руку и мы, отбив каблуками дробь на каменной
мостовой, вошли под унылые, замерзшие кроны деревьев. Утреннее солнце, хотя
и яркое, не могло их отогреть. Редкие пожухлые листья кое-где сиротливо
висели на ветках, напоминая о радостных летних днях, теплых ночах и зеленом
ласковом шуме.
Впереди замаячили агенты Карла - я сказал об этом Ри, и она удивилась:
- За нами следят?
- За мной, - уточнил я. - Так что подумайте, с кем вышли на прогулку.
Господин Карл обещал слежку снять, но, как видите, не решился. Это значит,
что человек я опасный.
- Ой, ой, - шутливо ответила Ри. - А я не боюсь.
Да, мрачно в парке, хмуро, солнце совсем не радует. Но пойти больше
некуда.
- Скажите, как вас по-настоящему зовут? - спросила Ри.
- Не помню, - чистосердечно ответил я. - Пробую вспомнить, пока не
получается.
- Действительно, человек вы опасный, - озорно глянула на меня Ри.
- А вас как зовут? Маргарита?
- Нет. Говорить не имею права.
- Значит, мне не доверяете.
- Если и скажу, называть тем именем нельзя.
- Почему?
- Запретил... господин Карл.
- А если я... иногда... когда никто не слышит...
- Никогда. Обещайте.
- Обещаю.
- Мэри.
- Спасибо. Вы действительно мне доверяете.
Карловские агенты подошли совсем близко, того и гляди на ногу наступят.
Девушка сказала:
- Давайте сделаем доброе дело. Навестим Па!
- Я бы рад, но не найду...
- Идемте. Я знаю эту больницу.
Прибавили шагу. И сразу наткнулись на булочную. Купили для больного
несколько пышек и двинулись дальше. Я подробно рассказал о Па, о том, как мы
вместе терпели лихо в тюрьме и на рудниках, о том, как Па засыпало.
- Бедный Па, - вздохнула Мэри.
А вот и больница - приземистое одноэтажное здание с облупившейся
штукатуркой. Окна-бойницы смотрели мрачно, отчужденно. Железная дверь - на
замке. Лишь после настойчивого стука где-то в глубине зашаркали и
недовольный мужской голос спросил:
- Кто?
Мери отстранила меня и строго сказала:
- Мы от господина Карла, откройте.
Небритый щупленький человек в желто-грязной накидке, которая когда-то
называлась халатом, впустил нас в коридор.
- Нам нужен больной по имени Па, - объяснила Мэри.
- Никаких Па не знаю, - прозвучал сердитый ответ. - Вы что-то путаете.
- Его положили несколько дней назад, - подключился я. - По личному
распоряжению господина Карла.
- Ищите, - зябко поежился человечек и ускользнул в темноту коридора.
Я потянул на себя ручку боковой двери.
Вошли. Небольшая комната тесно уставлена койками. Больные лежат тихо,
под серыми одеялами. Кое-где лихорадочно блестят глаза.
- Я здесь, здесь! - обрадованно отозвался Па, увидев нас. Он лежал в
углу, и к нему пришлось пробираться по узкому проходу между коек.
- присаживайтесь на постель, - слабо улыбнулся он. Всклокоченные,
слипшиеся волосы разметались по лоснящейся подушке. На небритых скулах
темнели то ли ушибы, то ли не смытая пыль рудников.
Я присел. Мэри отказалась.
- Ну, как ты тут? - спросил я.
- Как видишь...
Я разложил перед ним румяные пышки. Па сглотнул слюну и вытер уголком
одеяла навернувшиеся слезы.
- Вовек не забуду.
- Поправляйся. Едой постараюсь обеспечить.
- Не знаю, как благодарить... - задохнулся Па.
Покидали мы больницу с тяжелым сердцем. Мэри, как только выбрались на
улицу, с болью произнесла:
- До простых людей никому нет дела...
Впереди, шагах в десяти, нас ожидали сопровождающие.
- Даже поговорить не дадут, - усмехнулся я.
- Знаете что, - сказала Мэри. - Идемте ко мне. Нам никто не помешает.
Заодно пообедаем.
- Далеко ли?
- Рядом с вашим домом.
Мэри подхватила меня под руку, мы ускорили шаг. Девушка попросила
рассказать о вчерашнем полете в космос. Я принялся описывать железный поток,
несущийся над Землей...
Мэри сжала мою руку и попросила:
- Не так громко, ладно? - Девушка обернулась и, убедившись в том, что
"провожатые" отстали, успокоилась.
Проходили через парк. Я поднял иссушенный лист, показал Мэри.
- Такое сейчас мое сердце...
- Вы, я вижу, великий пессимист, - ответила девушка и отобрала у меня
листок. - Таких сердец, знаете, сколько! Вот мы сейчас соберем из них букет.
Букет собрать не удалось. Почти все опавшие листья размокли, смялись.
Потеряли яркую окраску. Так что мой листок оказался единственный, и Мэри
бережно несла его до самого дома.
Она жила действительно недалеко от моего особняка. Крохотный дворик,
крохотная дверца в ограде, оплетенной сухими стеблями хмеля. Проводя меня в
свои владения, Мэри сказала, что я первый, кто переступил порог ее жилища:
ей категорически запрещено приводить к себе кого бы то ни было. Да и некого
приводить: живет одна, даже знакомых нет. Но, естественно, скрывать от
господина Карла мой сегодняшний визит было бы нелепо...
Единственная комнатка, не считая кухни, была чистой, опрятной, ничего
лишнего... Где же девушка спит? Не на кухне же! Я, извинившись, спросил об
этом. Мэри засмеялась, показала на стенку - здесь пристегнуто ложе!
Бросилась в глаза инкрустированная тумбочка. А на ней - начищенная до
блеска керосиновая лампа. Я приложил палец к губам, как это делал Роб,
поднял лампу и вынес во двор. Пусть записывает дворово-уличные шумы.
Вернувшись, осмотрел все предметы в комнате и объяснил Мэри: не хочу, чтобы
господин Карл подслушивал.
Мэри изумленно наблюдала за моими действиями. Потом сказала, что я,
наверное, чересчур мнительный: не такой уж плохой господин карл, а если
копнуть глубже - даже замечательный. Пример тому - она сама. Кому нужна
девочка-сирота? У всех горя хватает. А господин Карл создал для нее все
условия, пожарил жилье, обеспечил работой... Конечно, человек он необычный,
сложный, но это не значит, что плохой...
Да, трудно будет переубедить девушку. По всему видно, она Карлу
доверяет. Я высказал эту мысль вслух и услышал подтверждение. И еще я
спросил: значит, она с ним делится, обо всем рассказывает? Мэри
утвердительно кивнула: да, это входит в ее обязанность. Значит, продолжал я,
о нашем разговоре она тоже... донесет?
Мэри смутилась. Донесет? А если это нужно для дела?
В опасное русло повернулся разговор, может привести к разрыву... А так
не хотелось вражды, даже размолвки; девушка, я чувствовал, еще многого не
видела, а то, видела, объясняла чужими, не выстраданными словами...
Ну что ж, говорю, не буду разубеждать. Однако я не смогу быть до конца
откровенным. Почему? Да потому, что мои слова станут известными Карлу, и
многих хороших, настоящих людей я приговорю к смертной казни.
Мэри покачала головой. По ее мнению, я все преувеличиваю. Она молча
вышла на кухню и зазвенькала посудой. После чего объявила: будем обедать!
Она попросила объяснить - ей не совсем понятно, почему я вынес лампу.
- В ней записывающее устройство.
- Шпиономания какая-то, - усмехнулась она.
- А вы проверьте. Ну, нечаянно уроните, разбейте. На всякий случай и в
сумочке своей покопайтесь. А лучше всего покопайтесь в себе. Вы найдете
такое, очень важное, на что до сих пор не обращали внимания.
- Давайте договоримся, - попросила она, - Не нужно меня агитировать.
- Нужно. Иначе опять попадете в чернильницу.
Она замерла, в упор посмотрела на меня.
- Не попаду.
Принесла хлеб, наполнила две тарелки супом. Пригласила к столу.
- Ешьте. Вы первый, кто пробует мою стряпню.
Я с удовольствием вычерпал душистый, вкусный бульон с белоснежными
дольками картофеля и поблагодарил девушку.
- У вас есть... друзья? - несмело спросила Мэри.
- Есть.
- Не бойтесь, все останется между нами.
Давно мне не было так хорошо. Человек мне верил и я верил человеку.
Я начал рассказ о Робе. О его трудной жизни. О невесте, которая стала
женой старика. О его бедных родителях, которые до сих пор стараются помогать
сыну. О бесконечных преследованиях. О том, что господин Карл боится этого
человека и повсюду ищет его - опаснейшего историка...
О многом мы переговорили. Я даже рассказал о странном карловском
глобусе со светящимися точками и продовольственном складе. Мэри была
поражена этим почему-то больше всего. Она и не подозревала! Хотя не раз и не
два ходила мимо железных ворот в библиотеку...
- Теперь я полностью в ваших руках, - резюмировал я.
Уходил с хорошим настроением. На прощание осмелел и поцеловал девушке
руку.
Лампу, естественно, вернул на прежнее место.
Размышляя потом о событиях прошедших дней, удивлялся: полет с Карлом
над Землей как бы ушел на задний план; неожиданная прогулка в авто с
кинозвездой казалась крохотным пустячком; да и все остальное куда-то
исчезло; а вот разговор с Мэри то и дело будоражил, я пытался вспомнить
выражение лица девушки и даже интонационный рисунок нашего общения... Не
изменится ли поведение девушки после всего, что она узнала?
На другой день, входя в карловскую приемную, прежде всего посмотрел на
Мэри. Нет, изменений не находил. Не считать же ее более теплое приветствие
признаком грядущих нежелательных перемен! Я и сам стал более внимательным,
разве это не естественно после вчерашнего?...
Мэри сказала, что господин Карл не совсем хорошо себя чувствует, он
хотел бы поговорить со мной в домашних условиях. Он просил справиться, не
стеснит ли меня столь необычная форма приема. Я ответил, что весьма
благодарен за высокую честь, и зашагал вслед за девушкой. Спустились на
первый этаж, и Мэри шепнула: здесь живет господин Карл. Весь этаж - его, так
сказать, квартира. И добавила: вечером она будет ждать меня.
Вслед за Мэри, по сплошным коврам, я медленно, по-кошачьи неслышно
двигался по лабиринтам комнат, удивляясь, как ловко девушка находит дорогу.
Она, судя по всему, здесь бывает нередко...
Кажется, последняя дверь. Мэри просит подождать и уходит. Возвращается
и объявляет: можно!
Я громко произношу установленное приветствие; Карл с досадой поднимает
руку: да, да, понятно, только тише... Он в цветастом халате, среди
зеркально-коврового великолепия возлежит на диване. Вокруг него подушки, лоб
обвязан ослепительно-белым платком.
- Мне бы сейчас лежать, - жалобно говорит он. - Но нельзя. Дела не
позволяют. Пожалуйста, Ри, подвиньте стул молодому человеку. - Мэри подносит
к дивану мягкий резной стул, и Карл, закрыв глаза, удовлетворенно кивает. -
Умница, Ри. Теперь оставь нас. Женщинам не все нужно знать.
Мэри закрыла за собой дверь. Карл шумно вздохнул и пожаловался:
- Не знаю, что делать... Совсем не спал эту ночь. Лезут и лезут
кошмары... И все из-за прогулки по небесам. А тебе как спалось?
- Тоже неважно.
- Вот как, - удивился Карл. - Девочка обидела? Вредно, значит, ходить
по гостям.
- Ри - удивительный человек, - ответил я честно. - С ней было
интересно.
- Не сомневаюсь, - усмехнулся Карл. - Ты, гляжу, не теряешься. То за
женой почтенного Крома приударил, то на артистку глаз положил, то мою
помощницу обхаживаешь...
- Вы же сами рекомендовали, - напомнил я. - Да и никого не обхаживаю.
Мысли о другом... Несчастный Па может умереть...
- Не придумывай. Он в больнице, за ним надлежащий уход.
- Вы же знаете: я был у него. Больных, можно сказать, не кормят!
- Безобразие! О своем клерке, конечно же, я побеспокоюсь.
- Спасибо, господин Карл.
- Ты и сам не забывай. Навещай Па почаще. Все-таки каторжный
приятель! - засмеялся Карл. - А за то, что привез Бо, спасибо. Талантам надо
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг