добычу. Оп не опускал камеру.
- Что там за куст впереди? - насторожился Карл. - На моем поле не было
никаких кустов... Кажется, он шевелится!
- Мой ягненок, - еле слышно объяснил Оп, продолжая съемку. - Пустил
травку пощипать...
Карл что-то сказал в микрофон, и сокол рванулся ввысь. Вороной понес
всадника вперед; Оп с камерой взлетел и завис над Карлом.
- Выше, выше... левее... стоп! - командовал Карл.
Сокол, набрав высоту, сложил крылья и камнем обрушился на... ягненка.
Бедное животное не ожидало нападения. Рухнуло наземь, здесь его и настигли
острые когти и безжалостный клюв электронного хищника. Ягненок изо всех сил
сопротивлялся, вскакивал на ноги, но борьба окончилась гибелью малыша...
Сокол оставил ягненка только тогда, когда тот перестал шевелиться. С
окровавленными когтями и клювом птица вернулась на кожаную перчатку.
Довольный охотник погладил сокола и, повернув кольцо, превратил птицу в
чучело.
- Документальные съемки закончим, - сказал Карл. - Должны быть хорошие
кадры.
Оп плавно опустился наземь, выключил камеру и подтвердил: таких кадров
еще не бывало.
- Вытри кровь. - Карл отдал чучело. - Да осторожней. Этой птице цены
нет.
Оп, стараясь не смотреть на Карла; похоже, он прятал в глазах горечь и
недоумение... Однако Карл ничего не замечал. Он с восторгом заговорил,
обращаясь ко мне:
- Ну что, убедился? Мне служат прекрасные люди! Так естественно, так
умно вместо электронного зайца подложить живую овечку! Умеют радовать, умеют
делать подарки. Не то бы гонялись мы, Чек, впустую. Зайца, поверь мне,
выследить и поймать не так-то просто.
Карл принял из рук Опа чучело, очищенное какой-то жидкостью из
канистры, и сказал небрежно:
- Молодец Оп. Там, на поляне, осталось прекрасное мясо. После съемок
возьми себе, в благодарность за службу. А ты, Чек, отметь: я должен сочинить
стихотворение о соколиной охоте.
- Непременно, господин Карл, - поспешил я согласиться, раздумывая о
полетах Опа над скачущим всадником.
- Теперь художественные съемки? - важно спросил Карл.
- Художественные, ваша светлость. - Оп по-прежнему старался на Карла не
смотреть. - Павильон готов, актеры ждут не дождутся.
Оп повел нас к самому высокому строению. Карл продолжает
интересоваться:
- Басурман, надеюсь, в форме? Не подведет, как в прошлый раз?
- Не позволим, - уверяет Оп. - Сидит в гримерной, вживается в роль.
- А Ле?
- Только и разговоры о съемках...
- На щеках, небось, килограмм краски?
- Не думаю, ваша светлость.
- Сколько раз предупреждал: грим иногда портит. Тем более, что съемки в
воде!
- Ле учтет, ваша светлость.
- И ты учти: крупный план - и никакой спешки. Главное в кино - интерес
зрителя. Ни на секунду не упускай этот интерес!
- Хорошо, ваша светлость.
Под сводами павильона Карл подался в свою гримерную; Оп взлетел высоко
под потолок, проверяя лампы и обогревательные приборы - в обширном помещении
было слишком холодно, а ведь актерам, судя по всему, предстояло раздеться...
Я оседлал стул, с интересом разглядывая бассейн и полоску суши,
загримированную под песчаный морской берег; здесь и там торчали колючие
толстые кактусы и высоко возносили зеленые вееры солнцелюбивые пальмы...
На берегу появилась необыкновенной красоты женщина в ярко-оранжевом
купальнике. Я сразу узнал главную героиню всех карловских фильмов. Ради нее
киногерой "Неповторимой любви" совершает подвиг за подвигом. Это она и ее
возлюбленный показывают всему миру таинства интимной жизни, заставляя
опускать глаза и стыдливо отворачиваться...
- Кинозвезда подошла ко мне и певуче произнесла:
- А я вас не знаю.
С верхотуры слетел Оп, торопливо меня представил:
- Чек, помощник господина Карла... Кажется, так?
- Почти, - кивнул я.
- А это Ле, моя жена. Звезда с мировым именем!
- Очень приятно. - Я поспешил покинуть стул и вежливо поклонился. -
Мужу есть чем гордиться.
Оп остро воспринял мои слова, ядовито усмехнулся:
- Надеюсь, вы мыслите профессионально.
- О, да! Искусство требует жертв.
- Никаких не жертв, - мгновенно отреагировал Оп. - Когда приносятся
жертвы, искусство гибнет.
- Да?... - Я почему-то смутился. - Но какие-то трудности все-таки
есть? - Свой вопрос я мягко адресовал Ле. Прекрасная женщина не сводила с
меня хрустально-васильковых глаз, и вдруг я почувствовал идиотскую
неловкость.
- А вы покраснели! - засмеялась кинозвезда. - Для съемок точно не
годитесь. А что касается трудностей - да, они есть. И хорошо, что не
вылезают на экран.
- Внимание! - напружинился Оп. - Приготовиться!
Стремительным шагом к нам шествовал преображенный Карл - в пышном
черном парике, с приклеенными тонкими усиками. На узких голых плечах
неизвестно как держался белоснежный халат. Карл, кроме скромного лоскута
плавок, всю свою одежду оставил в гримерной.
- Где басурман? - требовательно спросил Карл.
- У себя, ваша светлость, - не поднимая глаз ответил Оп. - По моему
сигналу войдет в кадр.
- А дублер?
- Тоже у себя.
- Правиль но. Нечего глаза пялить. Актрису может смутить любая мелочь.
Тем более - плотоядный взгляд мустанга. Слышишь, Чек, какое тебе доверие?
Смотри, любуйся, размышляй о продолжении. Может быть, войдешь в историю как
сценарист.
- Вполне возможно, господин Карл.
- Итак, все готовы?
- Все, ваша светлость.
- Начали!..
Ле игриво побежала к воде; возле пальмы подняла перламутровую ракушку,
приложила к уху. Киногерой в черном парике скинул халат и, заметив на берегу
силуэт любимой, невольно потянулся к ней. Оп, нацелив на Карла камеру,
взлетел под самую крышу, и нависал, и кружился, и скользил во все стороны -
пока на пустынном пляже происходили большие и маленькие события.
Киногерой страстно привлек к себе красавицу, осыпал жадными поцелуями;
счастливая пара изнемогает от бурных объятий, опускается на песок. Мужские
беспокойные пальцы мечутся по роскошному телу женщины; купальник мешает
полному слиянию тел - ненужная ярко-оранжевая тряпица летит к воде...
В этот напряженнейший момент на пляж врывается бородатый атлет,
подхватывает купальник и с диким хохотом удирает в море. Хулиган то и дело
оборачивается, размахивает добычей, как бы дразня: а ну-ка отними!
Киногерой в бешенстве. Он не может допустить подобного унижения!
Обнаженная красавица рыдает, бессильно распласталась на песке, а ее
возлюбленный кинулся в воду - догоняет самонадеянного обидчика...
- Стоп! - командует Карл, превратившись в режиссера. - Ле - в
артистическую! Выходят дублеры!
Карл облачился в свой белоснежный халат, для Ле тоже нашлась теплая
накидка; режиссер и кинозвезда бегом направились в служебные отсеки
павильона, а Оп повис над морем.
Примчался дублер, загримированный под главного героя (черный парик и
усики!). На воде началась битва двух атлетов не на жизнь, а на смерть.
Я понаблюдал за полетами Опа и вернулся на свой стул. Тепло
обогревательных приборов сюда не доставало, и я почувствовал, как за
воротник пробрался-таки упрямый холодок... А мужу кинозвезды сейчас
определенно было жарко, попробуй повисеть над женой, а потом погоняться за
басурманом... Оп, конечно, был мужественным человеком, я бы так не смог...
Закончив съемки, Оп закутался в плащ и устроился в кресле рядом со
мной. Его, похоже, совсем не волновало - где находится его жена, что с
ней... Он как бы угадал мое тайное недоумение, стал объяснять:
- Охотно повторюсь: не будет в жизни - не получится на пленке. Высокое
искусство прощает все.
- Вы молодец, - похвалил я. - ПарИте, как ласточка.
- Напучился. Первое время падал.
- Ну да?...
- Чуть руку не сломал.
- Неужели так сложно?
- Проще пареной репы. Но требуется привычка.
- А я бы смог?
- Любой сможет.
- Вот бы попробовать!
Оп задумался.
- Хорошо. Время пока есть. - Он распахнул плащ, отстегнул широкий
тяжелый пояс, подал мне. - Волновой принцип, самый надежный.
"Волновой?... У Вильяма, кажется, есть что-то похожее..." - Но сейчас
главное не это, не упустить бы нечто поважней...
На поясе слева и справа - по три кнопки. Спрашиваю - для чего.
- Слева - взлет, фиксатор высоты, посадка. Справа - движение прямо и в
стороны.
- Как просто! - восхищаюсь я и нажимаю кнопку для взлета.
Действительно, взмыл над бассейном, едва не врезался в потолок. Успел,
однако, придавить соседнюю кнопку. Теперь нужна точная игра на регуляторах
справа...
Лечу влево, потом вперед на одной высоте. Оп носится внизу, радостно
кричит:
- Молодец, молодец!.. Возвращайся!
Вернуться? Вот это как раз в мои планы не входит.
Вылетаю из павильона, планирую над карловским геликоптером, набираю
высоту. Особенно высоко залезать не следует - слишком холодно... Курс -
город, дальше сориентируюсь по автомагистрали...
Прежде всего думаю о том, что Оп из-за меня может пострадать. Карл вряд
ли простит подобную оплошность - упустил меня, да еще собственноручно
снабдил транспортным средством! Значит, соображаю, пояс необходимо вернуть,
и как можно быстрее...
Подо мной - скудная растительность, однообразный серый пейзаж.
Любоваться нечем, ничто не привлекает серьезного внимания. Я продолжаю
размышлять. Над хорошим человеком, который узаконил издевательства над собой
объяснением: требует профессия! Я бы, честно повторяю себе, так бы не
смог... Наверное, объяснение придумал Карл, а Оп вынужден согласиться...
Подо мной сверкнуло ярко-голубое озерцо, напомнив о васильковых глазах
кинозвезды. Странно: как ни хотелось повернуть мысли в осуждающую сторону,
ничего не получалось. Ле непонятно завораживала, мне казалось - я мог бы ее
полюбить...
Полюбить?... Нет, нет, это запредельно. Во мне уже есть какая-то тайна,
обозначенная буквами "Л" и "О". Чувствую, я связан с этой тайной всей своей
жизнью. Вильям обманывать не станет... И все же никто не лишил меня права
любоваться прекрасным, преклоняться перед ним, черпать силы для полнокровной
жизни... Я же любуюсь Ри, иногда о ней думаю!..
Вот, вспомнил о Ри... Где сейчас она, как чувствует себя в невидимой
паутине?... Да еще с вернувшейся душой!.. Вопросы, конечно, риторические.
Известно - как...
Неясный звук заставил меня оглянуться. Геликоптер!.. Карл спешит по
моим следам!..
Стремительно падаю вниз, почти до земли. В куцей рощице встаю на ноги,
прислоняюсь к дереву. Геликоптер шумно пронесся высоко над головой, меня,
кажется, не заметили. Прекрасно! Устраиваюсь в ямине под кустом. Как ни
странно, согреваюсь. Посматриваю по сторонам и вверх, прислушиваюсь. Небо на
редкость чистое, солнечное, жаль - маловато тепла...
Неожиданно вернулся геликоптер, покружил над рощей, едва не задевая
верхушки деревьев, и так же неожиданно исчез. "Можно подниматься? -
размышляю я. - Нет, нет! Покидать убежище слишком рано". Угадал! Геликоптер
появился опять и подолгу стал зависать над складками местности. Но тем, кто
меня искал, так и не повезло - ищейки нехотя ретировались...
На всякий случай я полежал в пригретой ямине еще с часок и наконец
принял решение свой полет продолжать - на допустимо малой высоте, с
удвоенным вниманием.
Летел я сверхосторожно, высматривая перед собой верхушки деревьев и
постоянно оглядываясь. А когда землю затопила ночь, поднялся повыше и
успокоился: погони не было.
К вытянутому тюремному четырехугольнику, освещенному мощными
прожекторами, прибыл поздновато: на главной площади ни души - заключенные в
бараках и в исправительных камерах. Пикирую к железным дверям знакомого
караульного помещения. Охранная электроника, контролирующая выход за пределы
тюрьмы, моего вторжения не заметила.
Не заметил, как я вошел, и начальник стражи - он преспокойно дремал в
кресле перед телевизором. Бренчала легкая музыка, на экране кривлялись
смешные клоуны.
Я энергично похлопал служаку по плечу. Тот открыл глаза, испугался;
рука метнулась к кобуре за пистолетом.
- Не надо, - попросил я. - Вы же знаете6 Я сильный!
Нач (вдруг захотелось называть его так, по-карловски) меня узнал, руку
с кобуры сбросил.
- Как ты здесь очутился?
- Прислал он. - Я показал на потолок, взлетел и немного пофланировал
над телевизором. Убедился: впечатляет! Теперь можно говорить о деле. - Он
поручил мне срочно связаться с заключенным...
- А, твой приятель! - Догадливый Нач выключил телевизор и пересел зв
компьютер. - Этот, что ли?
Монитор выдал четкий портрет и подробную характеристику Бо. Я вскрикнул
от удивления:
- Разве не освободили?
- Приказа не было.
- Завтра будет, - заверил я. - Но властелина интересует еще один... Он
прибыл в тот день, когда за мной прислали авто. Помните?
- Еще бы! Не за каждым присылают.
Нач заторопил монитор с портретами, и наконец, я обнаружил Вора!
- Стоп! Этот.
- Этот? - не поверил Нач. - Этот буян в карцере.
- Только и всего?
- Работать не любит.
- А вы любите? - возмутился я. - Немедленно приведите!
Нач, о чем-то раздумывая, за сопел и вдруг рявкнул:
- Собственно, кто ты такой?
- Я - человек. А ты червь тюремный! Небось когда-то был отзывчивым,
умел радоваться, умел сострадать! Неужели душа твоя засохла? Не осталось ни
листочка?...
- А, травка растет. - Нач явно смягчился. - Поливаем! - Он четко
произнес, задрав голову: - Блок номер четырнадцать! Заключенный две тысячи
триста двенадцатый! В караульную!
Заложив руки за спину, Нач с любопытством прогулялся вокруг меня.
Вернулся в кресло, зевнул.
- Где мотор? Который поднимает?
Я неопределенно махнул в сторону:
- Там.
- Допустим, - согласился Нач. - Приведут дружка - разберемся. А еще
лучше - пошлем запрос. Не возражаешь?
- Запрос - прежде всего, - заявил я. - Медлить опасно!
- Ой, раскомандовался, - покачал головой Нач. - И откуда ты такой?
С лязгом распахнулась дверь - стражники втолкнули Вора. Лысина
понеслась прямо на меня, но Вор на ногах удержался, мы встретились глаза в
глаза. Естественно, человек ошеломлен, пытается оценить обстановку. Но
времени нет! Под слишком пристальными взглядами стражи четко говорю:
- Слушай и запоминай. Она тебя ждет, без тебя погибнет!
- Она?... Ждет?... - Вор часто-часто заморгал, ресницы засеребрились. -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг