Александр Геннадьевич Больных
Глаз бури
Все, что может испортиться - обязательно испортится, что не может
испортиться - портится тоже. И скорее всего первым. Это выражение было
справедливым для старинных механизмов эпохи электричества и атомной энергии,
но не потеряло своей актуальности в эру гипертехники и кварк-реакторов.
Ларс-Уве Стормгрен имел несчастье убедиться в этом на собственном опыте. Он
с грустью подумал, что не даже в эру, а особенно в эру... Больше думать на
отвлеченные темы времени у него не было.
Патрульный катер Брейв Аттекер еще раз встряхнуло с такой силой, что
раздался пронзительный писк, треск, хруст, а сам Ларс-Уве прикусил язык и
охнул. Взбесившаяся машина совершенно самостоятельно заложила такой крутой
вираж, что в глазах потемнело, и рот наполнился вязкой солоноватой слюной.
Дальнейший полет более всего напоминал хаотичное кружение мотылька вокруг
пламени свечи. Ларс-Уве лихорадочно зашарил пальцами по пористым чашам
ментоприемников, пытаясь хоть как-то установить контакт с центром
управления, но все системы Брейв Аттекера, словно сговорившись, одновременно
вышли из строя. Вяло покачиваясь, катер описывал в небе прихотливые петли и
спирали, не обращая никакого внимания на отчаянные усилия пилота. Ларс-Уве
попытался вызвать находящийся где-то поблизости Брейв Дартер, но ответа не
получил. Нехорошим словом он помянул конструкторов, которые простоты ради
все управление патрульными катерами вывели на ментоприемники. Ему бы в руки
штурвал, как на старинном самолете, тогда он показал бы спятившей машине,
кто хозяин. Но передняя панель была неприлично голой...
Похоже, какие-то искры разума все-таки сохранились в не успевших
сгореть цепях, потому что катер немедленно обиделся и так резко взял вверх,
что у пилота кости захрустели. Потом, решив, что обидчик уже хорошо проучен,
Брейв Аттекер перешел в пологое пикирование и более траектории полета не
менял.
А началось все так невинно - сама собой всплыла в памяти дурацкая фраза
из старого романа. Необходимо было совершить рутинный патрульный полет по
маршруту: Полярный-1 - полевой лагерь Федорова - полевой лагерь бен-Ахмада -
Полярный-1. Обычный полет по треугольнику, по пути снизиться в квадратах
17-14 и 19-26, заснять города и доставить снимки Федорову. При этом
постараться не попасться на глаза аборигенам. Можно было, конечно, отправить
даже беспилотный катер, но у Ларса-Уве были свои дела в лагере бен-Ахмада.
Именно обычность полета и погубила Стормгрена. Забывшись, он пообещал
вернуться к ужину и жестоко отомстить Тхонгу, который вчера имел
неосторожность поставить Ларсу-Уве три мата подряд. Никогда, отправляясь в
полет, не назначай времени возвращения! Обязательно сглазишь! Пилоты очень
суеверные люди, и сейчас, сидя в непослушном катере, несущемся неведомо
куда, Ларс-Уве понял, что иначе и нельзя.
Вернуться на полярный материк Ларс-Уве больше не надеялся. Кроме того
такое возвращение было чревато неприятностями - Полярный-1 находился вблизи
одного из городов, а раскрываться было запрещено при любых обстоятельствах.
Полевые лагеря, находившиеся в тропической зоне были не более достижимы.
Пробраться сквозь заросли водорослей было совершенно невозможно. Легенда о
Саргассовом море на планете Сэнкан, планете кораблей, так ее называли сами
аборигены, воплотилась в реальность с невозможной точностью.
Выбора не оставалось, пора было позаботиться о спасении. Конечно,
задействовать аварийную программу - это обеспечить насмешливые подмигивания,
сочувственное покашливание и понимающие ухмылки до конца работ на планете,
но в данный момент уже было потеряно все, кроме чести. И Ларс-Уве решил, что
лучше потерять ее, чем голову. Право слово, не стоит. Голова еще понадобится
Ларсу-Уве. Вздохнув, он утопил в гнездо единственную имевшуюся в кабинете
красную кнопку. Именно так! Никаких пультов, штурвалов, переключателей,
рычагов. Только одна кнопка, активирующая аварийные системы, полностью
развязанные с обычными системами управления и потому не вышедшие из строя.
Во всяком случае Ларс-Уве на это надеялся.
Брейв Аттекер ядовито зашипел, откликаясь на действия пилота, судорожно
дернулся, еще круче наклонил нос и почти вертикально устремился вниз.
Началась аварийная посадка. Мимо фонаря замелькали дымчатые полосы туч, и
сразу на обшивке задрожали прозрачные сиреневые отсветы. Атмосфера планеты
была перенасыщена электричеством, грозы невиданной на Земле силы считались
самым обычным явлением, и потому стандартные катера пришлось немного
переделать. Сверкание сиреневых молний не слишком обеспокоило Ларса-Уве, и
он пребывал в безмятежной уверенности, что проболтается на воде часа
три-четыре, прежде чем его подберут. Неприятное плавание в холодном мелком
море на совершенно не приспособленной для этого посудине. Ларс-Уве еще
подумал, что Тхонг не преминул бы съязвить - викинг, а плаваний побаивается.
Идиллия разлеталась ослепительными белыми осколками, когда Брейв
Аттекер уткнулся носом в раскидистое дерево-молнию. Полыхнуло одновременно
множество голубых факелов, словно у электрического дракона взамен срубленной
моментально выросло множество новых зубастых голов. И если древние богатыри
хорошо умели справляться с драконами, то современной технике он оказался не
по силам - Брейв Аттекер заскрипел всеми суставами, затрещал, испустил
жалобный визг и рассыпался. Просто рассыпался на куски. Ларс-Уве внезапно
обнаружил себя болтающимся в воздухе на парашюте. Кресло вертело, кружило и
качало, что вызвало у Стормгрена приступ морской болезни, хотя в воду он
попасть еще не успел.
Кое-как он пришел в себя и, глупо улыбаясь, бессмысленно уставился на
лихорадочно пляшущие серые вихри, изредка освещаемые блеклыми сиреневыми
вспышками. Где-то внизу, беспорядочно кувыркаясь, летели догорающие остатки
катера. Трескучие раскаты грома неприятным холодком отдавались в спине.
Теперь, когда его больше не отделяли от бушующей стихии стенки кабины,
оказавшиеся, правда, тоже не слишком надежной защитой, Ларс-Уве почувствовал
себя гораздо менее уверенно. А тут еще следом за беспомощно покачивающимся
креслом увязалась стайка поблескивающих и плюющихся искрами
прозрачно-голубых шариков. Такой эскорт, по мнению Ларса-Уве, был совершенно
неуместен, однако он мог только осыпать шарики бесполезными проклятиями,
сделать что-либо он был не в силах. Попытка вызвать базу завершилась полной
неудачей, в наушниках слышались треск, хруст и шипение, даже отдаленно не
напоминавшие очаровательный голосок Айны, дежурившей на связи. Да, теперь
ему предстояло не плавание, а еще менее приятное купание в бурном море.
А потом один из сопровождающих шариков, плавно раскачиваясь, подплыл
совсем близко. Ларс-Уве инстинктивно вжался в спинку кресла, пытаясь
отодвинуться подальше от нежеланного спутника. Тот принялся крутиться
взад-вперед, словно заигрывая с Ларсом-Уве, но незадачливый пилот думал
только о том, что парашют опускается слишком медленно. Шаровая молния снова
приблизилась, и Ларсу-Уве померещилось, что он слышит потрескивание разрядов
сквозь забрало шлема. Нервы у него не выдержали, он закричал что- то
нечленораздельное, замахал руками... Однако молния ничуть не испугалась,
напротив, привлеченная трепыханиями Ларса-Уве она стремительно двинулась
навстречу его креслу. Снова загорелось бледное электрическое пламя,
омерзительно пахнуло жженым пластиком...
Когда Ларс-Уве очнулся, то выяснилось, что кресло пропало бесследно,
так же, как и катер. Очевидно, местные грозы имели неприятную способность
поглощать без остатка любое полезное снаряжение. Сколько времени он пробыл
без сознания - Ларс-Уве даже не представлял, но на его счастье гроза уже
закончилась, ветер стих, и он болтался на воде, удерживаемый костюмом. То,
что сначала казалось вступлением к веселому приключению, постепенно
приобретало более чем неприятный характер, и становилось неясно, сумеет ли
Ларс-Уве выпутаться из этой передряги. Если только аварийный передатчик,
заделаный в ткань комбинезона откажет...
Постепенно тучи рассеялись, и показалось солнце. Волнение тоже
потихоньку слабело. Ларс-Уве обрадовался этому и приподнял забрало шлема,
чтобы немного согреться. Сначала все было хорошо, но постепенно солнце
поднималось все выше, его лучи становились все свирепее, и Ларс-Уве пожалел
о своем опрометчивом поступке. Лицо начало гореть, как ошпаренное. Он
поспешно опустил забрало, радуясь, что не потерял шлема во время
сумасшедшего полета без парашюта. Стекло тут же потемнело, укрывая сожженное
лицо, и он облегченно вздохнул.
Теперь у Ларса-Уве было время спокойно поразмыслить и оценить ситуацию.
Конечно Брейв Аттекер послал сигнал бедствия, и его уже ищут. Но куда его
могло занести после? И сумеют ли обнаружить крошечную точку на отсвечивающей
золотом, дрожащей и переливающейся поверхности моря? А ведь на него может
натолкнуться корабль аборигенов, чего Ларсу-Уве совершенно не хотелось. Он
не вникал детально в работу этнографов, однако то, что ему удавалось
случайно подслушать, оптимизма не навевало. Оставалось утешаться, что они
хоть не каннибалы.
Жаждв одолевала все сильнее, а ведь костюм пилота - не автономный
скафандр. Ларсу-Уве пришла в голову дикая идея хлебнуть морской воды. Он
провел пересохшим, шершавым языком по растрескавшимся, покрытым соленой
коркой губам. Наверное, хуже не будет. Ларс-Уве осторожно смочил водой
губы... И больше не повторял рискованного опыта.
Время тянулось невыносимо медленно. Жизнерадостные подсчеты, когда же
именно его выловят, начали постепенно сменяться такими же
пессимистическими - а сколько он сумеет продержаться. Больше всего Ларсу-Уве
досаждало солнце. Несмотря на поляризованное стекло, оно настырно било в
глаза, и спастись от его лучей не было никакой возможности. Даже
зажмурившись, Ларс-Уве продолжал видеть яркий диск, окрашивавшийся в
химерические малиново-зеленые разводы. Диск резко вырастал, от него начинал
изливаться космический холод. Ларс-Уве в испуге поспешно открывал глаза, и
снова видел надоевшее голубое сверкание волн. Пару раз ему померещилось, что
он различает в небе белый просверк - след стремительно несущегося катера. Он
принимался кричать и размахивать руками, однако ничего не происходило.
Постепенно солнце начало чернеть. В середине сверкающего диска
появилась черная точка, медленно расширяющаяся. Ларс-Уве с любопытством
следил за ней, забыв, где он, что с ним. Плавное покачивание пологих волн
загипнотизировало его, отключило сознание. Самым важным было уловить момент,
когда чернота полностью поглотит солнце. Еще немного. И вот осталась только
корона, засиявшая нестерпимым оранжевым светом. Она начала стремительно
разрастаться, расплываясь по всему небу. Когда корона коснулась воды,
раздался страшный грохот...
Что происходит? Откуда взялась вода? Неужели он уснул и во сне
опрокинул лодку? Горькая и соленая вода хлынула в рот, обжигая распухший,
еле ворочающийся язык. Несколько капель попали в горло, и Ларсу-Уве
померещилось, будто он хлебнул расплавленой стали. Страшный приступ кашля
скрутил тело, заставив извиваться, как в судорогах. Но потом поток
прохладной воды обдал голову, обмывая измученный мозг. Мутно-багровая
пелена, застилавшая глаза, странно поголубела, и вдруг молниеносно ушла
вверх, превратившись в прозрачное вечернее небо. Ларсу-Уве понял, что лежит
на чем-то твердом и холодном, совершенно не напоминающем спасательную
шлюпку, а над ним склонились три неясные фигуры. Потом прямо в лицо ему
сунулась усатая морда, пахнущая странной смесью мускуса и рыбы. Морда
ласково заурчала и облизала ему нос. Фигуры в вышине задвигались. Что они
делали, Ларс-Уве понять не мог - их очертания сливались с глубокими синими
тенями, разбегающимися по небу. Он напрягся, пытаясь заставить глаза
сфокусироваться, однако был вознагражден только жгучей болью под веками,
словно туда набили песка. Невольно выступившие слезы снова скрыли стоявших
над ним людей.
- На каком корабле плавает экипаж?
Более идиотского вопроса в данный момент придумать было нельзя.
Ларс-Уве даже не понял, на каком собственно языке его спрашивают, настолько
был поражен. Голос спрашивающего долетал глухо, как сквозь подушку, поэтому
до Ларса-Уве сначала не дошло, что спрашивают именно его. Усатая морда еще
раз лизнула его в ухо. А потом вопрос повторился, уже более нетерпеливо.
- Какой корабль?
Лишь сейчас Ларс-Уве сообразил, кого спрашивают. С трудом вспомнив то
немногое, что смогла удержать измученная голова, он хрипло выдавил:
- Ледяной корабль.
Ответ оказался неожиданным и вызвал смятение. Это Ларс-Уве смог
определить и вслепую. Непонятное шуршание, перешептывание, тихие вскрики.
Потом у него еще что-то спрашивали, однако он снова потерял сознание. Правда
на этот раз - с облегчением и надеждой.
Когда Ларс-Уве наконец очнулся, то почувствовал себя гораздо лучше.
Прошло тошнотворное ощущение постоянной качки, исчезла сверлящая головная
боль, пропала застилающая глаза пелена. Легко, рывком, он сел на постели.
Оказалось, что о нем позаботились и хорошо. Постель свежая, хотя по
привычным меркам и жестковатая. Но простыни буквально хрустят. На низком
столике рядом с изголовьем стоял небольшой кувшин с незнакомым напитком.
Ларс-Уве с сомнением понюхал, но пахло так приятно, что он залпом осушил
кувшинчик. Чуть кисловатый прохладный напиток придал бодрости, заставил
кровь забурлить. Ларсу-Уве захотелось встать, и тут он понял, почему столик
был таким низким - потолок комнатки тоже не был рассчитан на его рост.
Стоять Ларсу-Уве пришлось полусогнувшись. Он попробовал шагнуть, ожидаемой
слабости не ощущалось, только мускулы немного ныли, как после тяжелой
работы. Рядом с постелью на циновке лежал его комбинезон, приведенный в
полный порядок. Ларс-Уве поспешно оделся, привычно пробежав пальцами по
запрессованным в материал коробочкам и с унынием убедившись, что ни аптечка,
ни передатчик не ответили уколами слабых разрядов, сигнализирующими об
исправности. Вышли из строя окончательно. Ларса-Уве пронзила ядовитая игла
подозрения - а что, если передатчик не успел? Тогда проблема возвращения на
базу превращалась, хм, в проблему. Особенно, если учесть, что ветром его
утащило от места катастрофы неведомо куда. Хотя нет, сначала шторм загнал
неведомо куда сам Брейв Аттекер... Разбираться в этом не хотелось, ясно было
лишь то, что теперь только чудо может выручить Ларса-Уве.
Однако на чудо надейся, а сам не плошай. Ларс-Уве с хрустом потянулся и
с любопытством завертел головой, осматриваясь. Так куда же он попал? А попал
он в легкую хижину, сколоченную из шершавых досок. Но это не была
небрежность, нет. Скорее наоборот - под ладонью чувствовалась приятная
бархатистость, такие доски не стоило полировать, убивая жизнь дерева. Свет
проникал в хижину через два забранных легкими жалюзи окна. Легкое, легкая,
легкие... Именно эти прилагательные прежде всего всплывали в памяти.
Обстановка была вполне спартанской - две постели, столик, несколько циновок.
На стене между постелями висела золотая маска хмурого мужчины с
развевающимися волосами, под не - - свиток желтоватого материала с
каллиграфически выведенными странными значками, напоминающими иероглифы.
Ларс-Уве вспомнил, что подобными фотографиями хвастались этнографы в
Полярном. Намитарино - бог волн... Вот оно что... Как только он сразу не
обратил внимания на слабую качку... Корабль. Ларс-Уве тяжко вздохнул. И в
изголовье второй постели висит обнаженный меч, его узкое изогнутое лезвие
отливает странным фиолетовым блеском.
Ларс-Уве почесал затылок. Никогда он не пылал желанием оказаться на
одном из многочисленных кораблей, бороздивших моря Сэнкана. Более того,
всякие контакты с аборигенами строго запрещались... Что ж, можно поздравить
себя с началом незаконного плавания. Вот только где оно завершится? Вряд ли
хозяева корабля ради него изменят свои планы. Одно хорошо - если его
подобрали, то, наверное, за борт не выкинут. Неясно, правда, как они
отнесутся к непрошеному гостю? Он, помнится, брякнул что-то... Не увидят ли
в нем нового врага в бесконечной войне, бушевавшей на здешних морях?
Дверь тихонько скрипнула, Ларс-Уве неловко повернулся и замер,
пораженный. Потом, не сдержавшись, нервно хихикнул. Перед ним стоял викинг.
- Экипаж какого корабля?
Теперь-то Ларсу-Уве не пришлось мучиться, вспоминая перевод простенькой
фразы. Отдых и освежающий напиток помогли приобрести прежнюю ясность мысли.
И еще Ларс-Уве про себя поблагодарил настырного Арлисса, заставившего всех
работающих на планете изучить язык. Пусть даже метеофизиков, как Стормгрена,
это не касалось. Мало ли что может случиться - так объяснял Арлисс свою
настойчивость. И ведь действительно случилось. Накаркал.
- Экипаж ледяного корабля, - быстро ответил Ларс-Уве.
На сей раз ответ Ларса-Уве не вызвал никакой реакции у викинга. Он
ловко и бесшумно, как кошка скользнул в каюту и сел прямо на циновку.
Немного поколебавшись, Ларс-Уве последовал его примеру. Сидеть было
неудобно.
Викинги... Ларс-Уве мысленно хихикнул еще раз, делать это вслух он не
решился, чтобы не оскорбить хозяина. Шутники в Полярном изощрялись в
изобретении всевозможных острот, связывая скандинавских предков Стормгрена с
буйными шкиперами местных странных зеленых кораблей, но вот того, что сам он
невольно примет моряка за викинга, Ларс-Уве не ожидал. Высокий стройный
молодой мужчина, скорее даже юноша, ростом не уступал Ларсу-Уве, но заметно
превосходил его шириной плеч. Кожаный костюм, кожаные сапоги. На куртку
нашиты стальные круглые пластинки, образовывающие что-то вроде кольчуги.
Наборный серебряный пояс оттягивает длинный прямой кинжал. Несколько
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг