наверное, не одно мое?
Порой я думаю: в Аду двух мировых войн, в Чистилище великих социальных
битв нашего века, в двусмысленном Раю его научного и технического
прогресса, иной раз напоминающего катастрофу, многие из нас... задохнулись
бы, растерялись, сошли бы с рельсов, если бы не этот Поводырь по
непредставимому.
...Он не объяснял наш мир - он приготовил нас к его невообразимости.
Его Кейворы и Гриффины расчищали далеко впереди путь в наше сознание самым
сумасшедшим гипотезам Планка и Бора, Дирака и Гейзенберга.
Его Спящий уже в десятых годах заставил нас сделать выбор: за "людей в
черном и синем" против Острога и его цветных карателей... Его алой и
морлоки раскрыли нам бездну, зияющую в конце этого пути человечества, и
доктор Моро предупредил о том, что будет происходить в отлично
оборудованных медицинских "ревирах" Бухенвальда и Дахау.
Что спорить: о том же во всеоружии точных данных науки об обществе
говорили нам иные, в сто раз более авторитетные учителя. Но они обращались
прежде всего к нашему Разуму, а он... приходил к нам как Художник. Именно
поэтому он и смог стать Вергилием для многих смущенных дантиков того
огромного Ада, который назывался "началом века".
Средства фантастики, читаемой и потому массовой, годятся как для
расчистки, так и для минирования фарватеров сознания. Это тем более важно
помнить, что представления о будущем влияют на ход событий, которые это
будущее формируют.
Стоит ли удивляться, что прилавки Оттавы и Тегерана, Мехико и Осло,
Токио и Мельбурна завалены англоамериканской фантастикой? И доход, и
идеология одновременно. В пору, казалось бы, говорить о полной духовной
оккупации читателя. Все, однако, сложней. Можно легко и быстро взрастить
тысячи поделок. Нужны безысходные картины грядущих катастроф? Пожалуйста!
Розовые идиллии будущего? К вашим услугам! Но долговечность поделки - это
долговечность поденки. Без Художника есть видимость литературы, нет
самой -литературы; есть видимость воздействия и нет подлинного влияния.
Недаром А. В. Луначарский писал, что "мы с нетерпением ждем появления
нашего собственного Уэллса..." Оставим, однако, социальную фантастику в
покое и вернемся к теме.
Параллельно с фантастикой, которую можно назвать научной, существует и
развивается просто фантастика.
Условная, романтическая, сказочная - определить ее трудно, поскольку
самая что ни на есть сказочная фантастика все-таки не сказка, одно с другим
спутать трудно.
"Фэнтези", "фантазия" - такое общее определение годится, пожалуй,
лучше всего. Мы уже исследовали некоторые грани взаимовлияния
научно-технического прогресса и фантастики. Но это исследование, пожалуй,
относилось исключительно к фантастике научной. А ею не исчерпывается и не
определяется облик современной фантастики. Значит ли это, что "фантазии"
никак не смыкаются с научно-техническим прогрессом?
В газетных выступлениях ученых все чаше мелькает соображение важности
для научного работника такого качества, как творческое воображение.
Наконец, в "Литературной газете" была поставлена точка над "и".
Выступивший в ней ученый прямо и недвусмысленно сказал, что
воображение сейчас важней, чем знания.
Мысль не столь уж обычная.
Как так?
В перечне человеческих достоинств воображение всегда занимало скромное
место. Логика? Бесспорно! Знания? Конечно! Воображение? А кто его знает,
хорошо это или плохо...
"Да он у нас фантазер" - чего больше в такого рода сентенциях - хвалы
или осуждения? И с чего бы это вдруг в наш век точности и рационализма
заговорили о важности воображения? Да еще представители естественных и
технических наук?
Чтобы уяснить причину, изобразим такую сцену. Аудитория, сидят люди.
- Дымное окно! - говорит один.
- Ледяное пламя! - вторит ему другой.
Собрание сумасшедших? Вовсе нет. Просто учеба. Слушатели - трезвейшие
люди: инженеры, конструкторы, научные сотрудники солидной фирмы. Идет
занятие по методу синектики - методу развития изобретательских
способностей.
Добавим, что сцена, которую мы воспроизвели, - типичная. Ибо
синектика - это прежде всего способ активизации воображения. "Дымное окно"
и тому подобная чепуха на деле никакая не чепуха, подобно тому, как бред,
высказываемый во время "мозгового штурма", - ценнейший бред. От слушателей
требуют, чтобы они умели быстро находить несопоставимые понятия. Это,
кстати, не так легко, как кажется. Ледяное пламя? Неудовлетворительно: в
лаборатории получен горячий лед, так что "ледяное пламя" - это всего лишь
вариация на тему...
Хотите знать, сколько американские фирмы платят за краткие (не более
шестнадцати дней) курсы синектики? От 20 до 200 тысяч долларов.
Когда новые идеи в науке и технике требовались от случая к случаю,
когда за ними не охотились с вертолета и не нанимали шпионов, чтобы их
выкрасть, бизнесмена не интересовало, что это за штука - воображение, зачем
оно и как его развивать. Времена изменились: новшества требуются постоянно
и в растущих количествах. Иначе обставят конкуренты. Тут-то и выяснилось,
что рынок не отвечает потребностям. Что придумать новое трудно, что этим
свойством человека не может наделить никакой диплом. Всякие разговоры
насчет "божественного дара" и "непознаваемости творческого процесса" были
тут же оставлены. Потребовалось дело! И скоро выяснилось (это было известно
и раньше, но не привлекало внимания), что без воображения нет творчества.
Воображение тотчас стало товаром.
Напрашивается теоретический вывод, что как научная фантастика, так и
просто фантастика в силу своей специфики может резко активизировать
воображение. Ломать стереотипы, приучать не бояться слов "невозможно", "не
может быть", давать навык видения в необычных ракурсах.
Вывод этот подкреплен экспериментально. Советские исследователи,
проведя большую серию опытов и наблюдений, установили, что при прочих
равных условиях те инженеры лучше усваивают и применяют творческие методы
изобретательства, которые систематически читают фантастику.
Результат был тут же использован.
Сейчас на занятиях по изобретательству слушателям читают курс
фантастики, вменяют им в обязанность следить за этой литературой.
Впрочем, та же синектика разработала уже не метод обучения, а метод
изобретательства, который так и назван - научно-фантастическим (с его
помощью, в частности, был изобретен новый тип застежки для космического
Скафандра; задание шло от НАСА, срок истекал, а другие методы не
срабатывали). Пожалуй, никогда еще литература не использовалась столь
прикладным образом... Ни лучше, ни хуже она от этого, впрочем, не стала.
Иногда приходится слышать и читать соображения, что фантастика отучает
от удивления. Что люди, начитавшись фантастических романов, без восторга,
как нечто самоочевидное принимают новые достижения научно-технического
прогресса. И что это плохо.
Даже если дело обстоит таким образом, то так ли уж это плохо?
Пора привыкнуть, что новизна стала постоянным спутником нашей жизни.
Что наука, техника и должны производить новинки, как конвейер
автомобили. Что внимание, эмоции, мысли не мешало бы переключить на другое:
на разумное использование (или неиспользование) новинок, на изучение
последствий их применения, на то, как с их помощью улучшить жизнь.
Удивление - это эмоциональный фокус внимания. Современная фантастика обычно
изображает сверхтехнику будущего без упоения всякими там киберами и прочими
необычностями. Киберы будут; лучше уделим внимание человеку. С другой
стороны, изумление и восторг нашего современника, когда он получил
транзистор, были куда слабее радости тех, кто впервые увидел зеркальце и
стеклянные бусы. Жалеть о такой эволюции чувств вряд ли стоит.
В последнее время возникли разговоры о кризисе фантастики, поскольку в
Америке произошел спад изданий и закрылся ряд журналов. Столь же
однозначных фактов по нашей фантастике нет: здесь книжный рынок настолько
ненасыщен, что сокращение изданий никак не свидетельствует об уменьшении
читательского интереса. Что же касается изменений на американском книжном
рынке, то тут, в общем, нет ничего загадочногo. Интерес к чему-то не есть
величина, неизменно растущая (с таким же успехом можно говорить о кризисе
интереса к физике). Наблюдая явление со стороны, трудно сказать что-либо
более определенное. Можно выдвинуть лишь гипотезу. На Западе сейчас ширится
разочарование, вызванное тем, что ход научно-технической революции в
условиях капиталистического общества сплошь и рядом оборачивается против
человека (проблемы урбанизации, загрязнения среды и так далее).
Разочарование переносится на саму науку, технику, прогресс. И
следовательно, на научную фантастику. С другой стороны, кризисные явления в
недрах капиталистической системы побуждают людей искать идеалы, лежащие вне
этой системы. Однако социальная фантастика по понятным причинам развивается
в рамках господствующей идеологии. И если литература не в состоянии выйти
за эти рамки, если она не может или не хочет дать ответ на новые запросы,
то внимание к ней, естественно, ослабевает. Видимо, совокупность этих
причин и вызвала спад в американской фантастике.
Однако долговременные перспективы развития фантастики от этого не
меняются. Возрастание прогностических функций науки и литературы не
мимолетная вспышка и не дань интеллектуальной моде. Это объективная
потребность. Как и потребность в произведениях, которые отражают новую
реальность, способствуют научно-технической революции, художественными
средствами исследуют те перспективы, над которыми неизбежно задумывается
современный человек.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 15.12.2003 15:24
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг