Василий Павлович Бережной
ЛЕГЕНДА О СЧАСТЬЕ
Этот небольшой пакет окончательно нарушил и без того шат-
кое равновесие в семье достаточно молодого и недостаточно
известного ученого Миколы Покопанного. Начинался курортный
сезон, и его жена (он называл ее Гроссбухом) настаивала на
поездке в Сочи, а Микола робко выдвигал какие-то идеи отно-
сительно села. Ему, видите ли, нужна тишина, он любит ко-
паться в огороде и прочее в том же духе. Жена уже чувствова-
ла: еще один энергичный нажим - и он согласится с нею. Но
именно в этот момент принесли этот злосчастный пакет. Вскрыв
пакет и выложив на стол фотографии, Микола воскликнул:
- Никуда не еду! Все! Решено!
Сразу сообразив, что Сочи отошли в небытие, Гроссбух все
же не удержалась:
- Как это не едешь?
- А вот так! Работать буду.
- Эгоист! Не жизнь с тобой, а сплошное мученье! Счастья
за все годы не видела ни на одну начинку.
- Милый мой Гроссбух, - сказал Микола, поглядывая на фо-
тографии, - разве ты не представляешь, что такое счастье?
- Вон у Пазуренков машина, дача, летом ездят к морю.
- Да им из-за этой дачи и голову некогда поднять.
- Не беспокойся: жена у него и одевается по моде, и в
Болгарию ездила отдыхать.
- Эх, не понимаешь ты, что такое счастье, совсем не пони-
маешь. Для меня вот расшифровать эти письмена самое большое
счастье!
- Опять что-нибудь шумерское?
- Нет, кажется, еще древнее. - Микола провел лупой над
фотографией. - Вот эти глиняные таблички найдены в одном за-
хоронении, на которое случайно наткнулись геологи в Афганис-
тане. В предгорье.
Гроссбух надулась и, считая себя глубоко оскорбленной,
вышла из комнаты. Микола остался наедине со своими уникаль-
ными фотодокументами. И тут же позабыл о своей стычке с же-
ной и вообще обо всем на свете.
Только в канун Нового года, когда Киев укрылся снегом, в
руках Миколы был черновик произведения, написанного тысячи
лет назад на сырой глине. В нем оставалось еще немало непо-
нятных мест, но основа уже прояснилась. Работал Микола до
самозабвения, не думая о сне и еде, а на одежду обращал вни-
мание только тогда, когда "ездил в Ленинград, чтобы сопоста-
вить свои фотокопии с какими-то шумерскими таблицами, храня-
щимися в Эрмитаже.
Гроссбух оставила его еще осенью. Не захотела жить с
"эгоистом, который думает только о себе", ей "надоело счи-
тать эти несчастные копейки", "терпение лопнуло"... Болез-
ненно ли переживал это событие Микола? Возможно, что и так.
Но друзья, коллеги, даже соседи этого не заметили. Как всег-
да, оставался он уравновешенным и дотошным исследователем.
Многие радовались его успехам, но были и такие, что только
пожимали плечами.
Медленно, но верно продвигался Микола вперед. Расшифровку
этих древнейших письмен можно было сравнить, пожалуй, с до-
быванием жемчуга, с той только разницей, что добыть жемчужи-
ны слов гораздо труднее: ведь пласты тысячелетий прячут свои
сокровища надежнее, чем воды океана. И как это ни странно,
но охватывало Миколу чувство некоего совершенно нового, ни-
кому не ведомого простора. В сознание как бы входил древний
мир, и с каждой строкой все шире и глубже. В этом психологи-
ческом комплексе были и привычки, и представления, и верова-
ния творца поэмы, но все это по какой-то непонятной причине
преображалось в Миколином восприятии в некое пространство.
Быть может, потому, что за этими знаками и символами видел
он площади древнейшего города, храмы, реки и луга, отары
овец, скалы, горы... Как бы там ни было, а долгие месяцы,
проведенные в многотрудной работе, промелькнули для Миколы
мгновеньем. И, вспыхивая, как молния, являлись открытия.
Отвоеванную у тысячелетий и подготовленную к печати поэму
молодой ученый называл "Легендой о счастье". Вот ее текст:
Буту, пастух из овчарни Лахара,
Оставил стада и о травах забыл и деревьях,
Буту, пастух молодой, к дому бога пришел
И обратился с поклоном к жрецу от Шамшама:
- О жрец, так много овец и роз
Я пасу на лугах и долинах, дарованных щедростью божьей,
И дыхание жизни меня радует, право.
Но где оно, счастье, ответствуй!
Я смотрел в глаза коз и овец и спрашивал: "Где оно,
счастье?"
Спрашивал я и у рыб, над водною гладью склонясь: "Где оно,
счастье?"
И у колосьев ячменя я спрашивал: "Где оно, счастье?"
Но мне никто не ответил - ни овцы, ни рыбы, ни ячмень.
А друзья надо мной лишь потешались, смеялись.
Тяжко мне на душе, о жрец! Ты ведь знаешь
Тайны, которые боги скрывают от смертных.
Ты мудрый, скажи мне, ответь мне: "Где счастье?"
Долго молчал жрец Шамшама, не давая ответа,
А Буту, пастух из овчарни Лахара, долго стоял-ожидая.
- Демон сомненья зерно заронил ядовитое
В душу твою, пастух, - прервал молчание жрец, -
Боги спустили Лахара на землю,
Чтобы овец разводил он и коз и поил небеса молоком.
А чтобы полнее были овчарни,
Даровали боги жизнь людям.
Но демон зерно ядовитое заронил в твою душу, пастух и оно
проросло!
Если овцы твои и козы не дали счастья тебе,
Если ячмень твой и лоза винограда
Не дали счастья тебе,
Отправляйся, Буту, счастье искать по белому свету.
О Буту, пока нет знака на табличке жизни твоей,
Пока не запечатлела Нината на ней знака смерти, иди!
- А куда мне идти? - спросил Буту. -
Скажи, Шамшама, куда, скажи мне, о жрец!
- Путь на восток ты держи через реки, где водится рыба,
Через долины, где люди пестуют пышные хлеба,
И через горы, где водятся дикие козы и рыскают хищные зве-
ри,
Там за горами-долами Край Счастья простерся.
Но знай. Буту, что никто из людей
В том краю еще не был!
Ни один глаз не видел несравненных просторов,
Ни одна грудь не вдыхала их воздух хрустальный,
Нината ставила знак, и дыханье жизни улетало.
- Видать, они были старые, - молвил Буту, - а я молодой, я
дойду! -
Пастух Буту пошел на восток, пошел на восток пастух.
Вышел на берег широкой реки, где лежал и стонал рыбак.
Он лежал и стонал от боли в руках и ногах.
- Скажи мне, о бедный рыбак, скажи мне, кто обидел тебя?
- Рыба Hyp поразила меня... Жестокая рыба Hyp.
У нее острые жгучие стрелы.
Глазом смерти смотрит она, гонит она рыбаков с реки.
- Я поймаю эту хищную рыбу Hyp! - пообещал Буту. -
Почему бы ее не поймать?
Диких коз я ловил, почему не поймать мне рыбу?
И пантер я ловил, мне ль ее не поймать, рыбу Hyp?
Я изловлю эту рыбу! -
Сделал Буту затяжную петлю и в воду ее зашвырнул.
Попалась рыба в его петлю, хищная рыба Hyp.
Вытащил рыбу на берег и убил у всех на виду.
Обрадовались рыбаки.
- Вот ты каков! - сказали они.- Останься, живи у нас!
По белому свету таскаться зачем?
- Нет, - Буту ответил,- путь мой далек... -
И дальше, дальше пошел на восток,
Идет и видит:
Засохла долина, обмелели каналы, трава пожелтела, деревья
мертвы.
Козы не щиплют траву, овцы не нагуливают жира,
Люди земли и сохи плачут от горя:
- Страшный Единорог, спущенный с неба, опустошает землю,
и нет у нас ни белых, ни черных коз, ни белой, ни черной
овцы;
земля иссохла без влаги, не родит, - отлетает дыханье жиз-
ни.
- Есть у меня на него затяжная петля! - воскликнул пастух. -
Почему бы мне его не поймать?
Диких коз я ловил, - почему бы не поймать Единорога?
Пантер я ловил, - почему бы не поймать Единорога?
Рыба Hyp попалась в петлю, - почему бы не словить и Едино-
рога? -
Встретив Единорога, пастух накинул петлю,
Затяжную петлю накинул на голову зверя
И привязал его к дереву сухому.
Долго боролся Единорог. Бил копытами землю, рыл ее рогом,
Но крепкой оказалась петля, все сильнее сдавливала тело.
Доконал пастух Единорога, Буту его доконал!
- Оставайся у нас, - просили люди Земли, -
Теперь потечет вода, оживет пустыня,
Вырастут хлеба, хлевы наполнятся овцами,
- Нет, - Буту отвечал, - путь мой далек... - И дальше по-
шел на восток.
День и ночь - на восток, на восток.
Вступил он в кедровый лес, полный живности,
И прилег отдохнуть у источника,
Утолив жажду, прилег в тени отдохнуть.
Увидел рядом красавицу и подумал: это Инанна?
Огнем обдало - девушка была, как богиня Инанна!
"Поцелуй меня!" - манили ее глаза. "Поцелуй меня", - вопи-
ли ее уста.
"Возьми меня, возьми мою девственность".
Обнял ее пастух, прижал к себе, целовал ее уста, нежил ее
тело,
но обладать ею не решился, поднялся и пошел
На восток и на восток искать Край Счастья.
Долго петлял между голых камней,
Поднимался все выше и выше к небу.
Там, за горами, должен быть Край Счастья.
край, где нет страданий и страха, где все люди - братья,
там, за горами, должен быть Край Счастья!
Но упал Буту, дыханье жизни отлетело, -
Горный бог Дингир бросил на него взор смерти.
...Весной заявилась к Миколе Гроссбух. Зиму прожила у ма-
тери, тщетно ожидая Миколиного визита, а потом взяла и зая-
вилась. Ведь пришло к Миколе признание, неслыханный успех.
Бывшая жена сперва обрадовалась, а потом осерчала: снова
счастье обходит ее стороной. Встреча была холодной и сдер-
жанной до крайности. Микола не чувствовал себя виноватым, не
просил прощения, не извинялся.
- Ну а как ты сам: нашел уже свое счастье? - не без иро-
нии спросила Гроссбух, вставая, чтобы уйти.
- Мы все время на пути к счастью... - не желая замечать
иронии, сказал Микола. - Только у каждого своя дорога, а
главное - не заблудиться.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 22.01.2008 23:25
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг