заставить тебя согласиться - полагаю, Тубал уже намекнул тебе на это, - но я
не хотел бы начинать с угроз. У монетки, как обычно, две стороны. Как ты
понимаешь, ни принцесса Ясмин, ни я, ее опекун, не ограничены в средствах. Я
очень хорошо заплачу за эту работу, капитан. Так хорошо, что ни один купец
не сможет перебить мою цену. А кроме того, в качестве награды за твои труды
я заставлю подлого Али Хасана расплатиться с тобой сполна, включая проценты.
Неужели ты не хочешь увидеть, как справедливый суд Его Величества халифа -
да будет доволен им Аллах - воздает этому шакалу в обличье правоверного за
его низость?
- Али Хасан покинул Закатные Земли. Кто станет судить его в ал-Андалус
за преступления, совершенные на краю света?
- Тот, кто получит приказ халифа, - Омар поднял руку и
продемонстрировал Кортесу большой квадратный перстень с двумя
пересекающимися спиралями. - Или бумагу, отмеченную вот этим знаком.
Я могу подписать приказ о заключении под стражу клятвопреступника Али
Хасана прямо сейчас и здесь, не сходя с места.
С этими словами он вытянул откуда-то сбоку тонкую пачку превосходной
рисовой бумаги и начал писать, аккуратно выводя буквы. Кортес наблюдал за
ним, пытаясь привести в порядок свои мысли. Соглашаться на предложение,
чересчур уж щедрое и необычное, не слишком хотелось - Эрнандо мерещилась
скрытая ловушка, - но, судя по решительности ал-Хазри, отказ мог выйти ему
боком. Неужели он действительно так нужен этому кордовскому царедворцу?
Принцесса Яс-мин... покинутые города в южных джунглях... за всем этим
угадывалась какая-то тайна. Тайна, которой родственник халифа явно не
собирался с ним делиться.
- Если я соглашусь, - медленно проговорил Эрнандо, сделал паузу и,
дождавшись, пока Омар ал-Хазри оторвется от письма и взглянет на него,
продолжил, выделив голосом: - Если я соглашусь, вам придется выложить
довольно крупную сумму. Мой отряд должен двум Великим Домам Теночтитлана, а
также торговой компании Абу Сафида и Тисока. Я планировал отдать эти долги
после возвращения из Манагуа, но известный вам Али Хасан спутал всю
бухгалтерию нашего отряда. Однако я не могу выйти в дальний поход, не
урегулировав свои денежные дела.
- Каков размер долга? - Ал-Хазри снял с пальца перстень и, обмакнув
его в плошечку с краской, с силой приложил к листу бумаги.
- Четыре тысячи зерен какао, Ваша Светлость. Я бы хотел получить эти
деньги в качестве аванса.
- Получишь, - кивнул Омар. - И вот что еще: составь смету и передай ее
Тубалу - он поможет приобрести все необходимое для путешествия.
"Неплохо, - подумал Кортес. - Выплаченные долги, суд над Али Хасаном,
да еще новые мечи и доспехи для отряда... Слишком хорошо, чтобы в это
поверить".
- Вот приказ об аресте твоего прежнего нанимателя, - ал-Хазри протянул
ему лист бумаги, исписанный мелкой аккуратной вязью. - Можешь ознакомиться.
Приказ выглядел вполне убедительно: "Я, эмир Омар ал-Хазри, дядя и
опекун дочери великого Халифа Кордовского Хакима Четвертого, своим именем и
властью, данной мне халифом, повелеваю...". Брат самого халифа? Вряд ли...
скорее, матери Ясмин. В любом случае, эмир - птица высокого полета...
- Завтра я отправлю гонца на побережье, - Дядя принцессы забрал у него
бумагу и, скатав в трубочку, осторожно положил на стол. - Что же касается
денег, то ты можешь получить их прямо сейчас у моего казначея.
- Благодарю вас, Ваша Светлость, - поклонился Кортес. - Вы щедры в той
же мере, в какой и убедительны.
- Значит, мы договорились?
- Осталось спросить принцессу Ясмин. Возможно, ей не понравятся мои
люди.
Омар ал-Хазри вскинул мохнатую бровь.
- Не беспокойся об этом, капитан. Принцесса любит солдат. Скоро ты сам
в этом убедишься...
"Было Четыре Солнца, Четыре Эпохи, предшествующих нашей.
Первое Солнце звалось Матлактли Атль, Десятая Вода. Под ним на земле
жили исполины, питавшиеся водяной кукурузой ацитцинтли. Боги разгневались на
исполинов и послали на землю потоп, длившийся десять лет. Горы исчезли под
водою, многие люди погибли, иные превратились в рыб, и лишь семь пар
исполинов скрылись в тайной пещере Чикомо-сток, чтобы дать начало новому
человеческому роду... Длилась эта эпоха четыре тысячи и восемь лет.
Второе Солнце - Эхекоатль, Солнце Ветра. Потомки исполинов вновь
заселили всю землю, но были ниже ростом и не так сильны. Они не знали домов
и жили в ямах в земле, питаясь плодами акоцинтли. В конце этой эпохи
поднялся сильный ветер и дул так долго, что все люди превратились в обезьян.
Спаслись лишь мужчина и женщина, спрятавшиеся под укрытие скалы. Это Солнце
светило четыре тысячи и десять лет.
Третье Солнце - Тлейкияуильо, Время Огненного Дождя. Жившие в эту эпоху
были уничтожены огненным дождем с неба и потоками лавы. Люди превращались в
птиц и улетали в небо. От начала до конца эпохи Третьего Солнца прошел
четыре тысячи и восемьдесят один год.
Четвертое Солнце - Цонтлилик, Эра Ягуара - было счастливым и
благодатным. Люди умножились и повсюду жили в достатке. Мало-помалу они
забыли старых богов и перестали умиротворять их жертвенной кровью. Жестоко
покарали их боги: засуха охватила всю землю, посевы погибли от жары и
наступил страшный голод. Люди пожирали друг друга и гибли в ужасных
мучениях. Так пришел конец эпохе Четвертого Солнца, длившейся пять тысяч и
двадцать шесть лет.
Ныне склоняется к закату Пятое Солнце - Солнце Движения, Оллин. Правит
им сам солнечный бог Тонатиу, хозяин неба, язык которого - нож, рассекающий
грудь жертвы. Каждая новая эпоха всегда длиннее предыдущей, но календарные
таблицы тольтеков разбиты, древняя
мудрость утеряна, и мы не знаем, когда взошло наше Солнце. Ясно лишь,
что случилось это больше пяти тысяч лет назад..."
Надпись на Календарном Камне Ахайякатля, около 850 г. Хиджры.
3.
Наемник и вождь
Тласкала, вольный город.
Год 2-й Тростник, день 2-й Эхекатлъ
- Что эта девочка собирается найти в южных джунглях? - спросил Тисок,
неторопливо раскуривая длинную глиняную трубку. - Золото? Его там нет.
Последние государи Ицев унесли все с собой, ничего не оставив мертвым.
- Ей не нужны сокровища, - покачал головой Кортес. - У себя на родине
она богаче самого тлатоани Монтекусомы.
Он поудобнее устроился на мягких подушках. В гостевых покоях Тисока
царил приятный полумрак. Курились благовония в неглубоких медных чашах,
покачивались пышные драпировки из перьев. На низком столике, искусно
вырезанном из черного дерева, безмолвно несли свою стражу глиняные фигурки
богов - покровителей Священного Ритуала. Тисок, глава Третьего Великого Дома
Тласкалы, неукоснительно соблюдал древние обычаи.
Сейчас он сделал глубокую затяжку, подержал дурманящий дым во рту и
выдохнул сизое облако в направлении самого безобразного идола.
- Мудрость? - не глядя на кастильца, продолжал он. - Никто не способен
прочесть каменные книги Старых Людей. Их язык забыт, их время ушло
безвозвратно. Глаза глупой девчонки увидят только резные камни, не больше...
Кортес поднес к губам кованый золотой кубок и с наслаждением отхлебнул
горячего пряного чоколатля. Волшебный напиток по праву считался одним из
истинных сокровищ земли аль-Ануак. Его делали из зерен какао, которые мешики
использовали в качестве денег, и потому стоил он баснословно дорого.
Говорили, что правитель Тройственного союза Монтекусома выпивал ежедневно по
десять кубков чоколатля, что делало его свирепым воином и неутомимым
мужчиной, но такая роскошь была доступна лишь тлатоани. Даже самому Халифу
Кордовскому позволялось закупать у торговцев Теночтитлана не более пяти
мешков какао в год, хотя он расплачивался высоко ценимой в аль-Ануаке
дамасской сталью. К тому же мешики все время поднимали таможенные пошлины,
так что торговля какао постепенно превращалась в сущее разорение для
Халифата. Конечно, в таких условиях процветала контрабандная торговля -
благо, на берегу Лазурного моря хватало укромных местечек, где можно быЛо
обустроить нелегальную факторию. Власти Тройственного союза сурово
расправлялись с контрабандистами: карательные отряды мешиков время от
времени прочесывали все побережье, сжигая фактории и корабли не имеющих
лицензии торговцев. Уличенных в незаконной торговле зернами в цепях
привозили в Теночтит-лан; меднокожих сразу же отправляли на алтарь
Тескатлипоки, а мусульман передавали специальному суду при Диване по
купеческим делам. Специальные чиновники тлатоани следили за тем, чтобы судьи
приговаривали контрабандистов к смерти, поэтому разница между мусульманами и
меднокожими была чисто номинальной. Многие арабские торговцы находили
подобную ситуацию унизительной для правоверных, но зависимость Кордовского
двора от драгоценных зерен заставляла халифа закрывать глаза на жестокость
мешиков.
К счастью для Эрнандо, вольный город Тласкала не подчинялся законам
Тройственного союза. А один из ее вождей, Тисок Каменный Глаз, был другом
Кортеса. Восемь лет назад в битве при Дымящемся озере облаченный в полный
толедский доспех Кортес пробился сквозь воющую толпу варваров и, проложив
себе дорогу острым дамасским клинком, вывел раненого Тисока к берегу, где их
подобрали каноэ тла-скаланцев. С тех пор горная твердыня Тласкалы стала для
Кортеса местом, где он чувствовал себя в безопасности - настолько, насколько
это вообще возможно в стране аль-Ануак. Здесь его всегда ожидал кубок
чоколатля и трубка тобако. Курить Эрнандо, как и большинство кастильцев, не
любил, но из уважения к хозяину никогда не отказывался.
Его отряд пришел в Тласкалу сегодня утром. Путь от Теночтитлана занял у
них неделю: даже по хорошим ацтекским дорогам многочисленная свита принцессы
двигалась медленно. Сейчас Ясмин наслаждалась гостеприимством Первого
Великого Дома Тласкалы, а Эрнандо отдыхал в доме своего старого друга.
- Любовь? - продолжал загибать узловатые коричневые пальцы Тисок. -
Вообще-то самое подходящее занятие для ее возраста. Вот только в кого она
думает влюбиться там, на юге? Или девчонка поглядывает на тебя, Малинче? И
хочет увести тебя подальше от твоей голубки, туда, где за вашими забавами
только мертвецы смогут следить? Ты бы объяснил ей, что Марина ее даже из
Шибальбы достанет...
- Не болтай ерунды, старый пень, - добродушно усмехнулся Кортес. Тисок
был единственным человеком на свете, которому он позволял отзываться в таком
тоне о своей подруге. Вождь тласкаланцев доводился ей родным дядей, и стало
быть, в некотором роде родственником ему самому. - Мы говорим о дочери
халифа, понимаешь? К тому же о мусульманке. Ты же знаешь мусульманок,
Тисок...
Четвертой женой Каменного Глаза была хорошенькая мавританка по имени
Майсун. Года три назад эмир прислал ее в дар Тисоку
- видимо, в надежде на то, что под ее влиянием старый тласкала-нец
отречется от веры своих предков и примет ислам. Расчет эмира не оправдался,
хотя Майсун родила вождю сына, который, как слышал Кортес, подвергся
обрезанию и носил двойное имя Куитлауак Мустафа. Может быть, в свое время он
унаследует отцовский титул и станет главой Третьего Великого Дома Тласкалы,
подумал Эрнан-до. Так уже случалось в некоторых городах на побережье,
правители которых принимали веру Мухаммеда и покровительство халифа в
надежде отстоять свою независимость от посягательств Тройственного союза. Но
свободолюбивые и воинственные горцы Тласкалы до сих пор успешно
противостояли натиску Теночтитлана и без поддержки арабов.
- Все девки одинаковы, - пренебрежительно махнул рукой Тисок.
- Хорошо, допустим, ей есть с кем делить подушку. Что остается?
Он снова затянулся, прикрыв глаза от удовольствия, выдохнул сизый дым и
протянул трубку Кортесу.
- Любопытство, - ответил тот, с легким поклоном принимая трубку, -
столь свойственное юным девушкам. Наслушалась всяких небылиц о покинутых
городах и захотела увидеть их своими глазами.
- Что ж, может быть, - откликнулся Тисок, по-прежнему не открывая
глаз. - Про те края много чего рассказывают...
И замолчал. Эрнандо, хорошо знавший повадки вождя, не торопил его,
наслаждаясь крепким ароматным дымом тобако. Время текло медленно, словно мед
из кувшина. Наконец Тисок удовлетворенно хмыкнул. - Ты слышал о возвращении
Змея в Драгоценных Перьях?
- Разумеется. Кто же не знает эту легенду. Тласкаланец нетерпеливо
махнул рукой.
- Не будь дураком, Малинче! Я говорю о том, что Змей действительно
приплыл из-за Лазурного моря!
Кортес красноречиво перевел взгляд с Тисока на трубку. Порой вождь
добавлял в свой тобако семена гашиша, который привозили в аль-Ануак из
Египта. Однако сейчас был явно не такой случай.
- Ну да, пока это только слухи. Болтают, будто его видели на
побережье, в Тамоанчане. Он белый, белее тебя, и у него есть длинная белая
борода. Он творит чудеса, и люди поклоняются ему, как богу.
- Замечательно, - Кортес отложил трубку и снова потянулся за
чо-колатлем. - Но мне-то что до него?
Вождь захихикал. Золотая пектораль в виде ветки с лепестками,
украшавшая его коричневую грудь, отозвалась мелодичным звоном.
- Тебе ни до чего нет дела, Малинче, если не считать денег, конечно...
Но мы сейчас говорим не о тебе. Ты считаешь, что твоя девчонка любопытна -
что ж, может быть. А вдруг ее любопытство связано с Кецалькоатлем?
- Ну и прекрасно. Во всяком случае, меня бы это устроило больше, чем
погоня за несуществующими сокровищами тольтеков...
Тисок вздохнул.
- Ты помнишь, что говорится в легенде? Когда Змей в Драгоценных Перьях
вернется из-за моря, закончится эпоха Пятого Солнца. Земля придет в
движение, и все, обитающие на ее поверхности, погибнут в бездонных провалах.
Так завершится время Тонатиу, старого солнечного бога, и наступит царство
Кецалькоатля. Он заново вылепит людей из глины и вдохнет в них священный
огонь.
- Да, что-то подобное я уже слышал, - отозвался Эрнандо. - Жрецы в
Теночтитлане постоянно вопят на площадях, что Тонатиу жаждет жертвенной
крови. Большой Теокалли воняет, как старая скотобойня. В прошлом году они
схватили на улице моего слугу Косока и едва не отправили его под нож. Мне
пришлось пробиваться на храмовый двор с оружием в руках, можешь себе
представить?
- Ты не понимаешь, Малинче, - покачал головой тласкаланец. - Ты живешь
на нашей земле, ешь нашу пищу, спишь с нашими девушками, но ты все еще чужой
здесь. Ты думаешь, служители Тонатиу лгут? Они и в самом деле боятся, потому
что нет в мире ничего страшнее рождения нового солнца. Вы все - и кастильцы,
и арабы - слишком молоды, чтобы помнить прошлые бедствия, менявшие лицо
земли тысячелетия назад... По правде сказать, ни мы, ни мешики тоже этого не
помним. Но у нас, по крайней мере, хватило ума прочесть книги тольтеков, а
те были настоящими мудрецами...
Кортес допил чоколатль и с сожалением вытер бороду тыльной стороной
ладони.
- Уж не хочешь ли ты сказать, что дочь халифа так хорошо разбирается в
ваших байках?
Тисок засмеялся.
- О, Малинче, мусульмане порой бывают куда умнее вас, христиан. Вы
прямы, как ваши сверкающие клинки; даже коварство ваше нетрудно распознать.
Мусульмане же знают много, но говорят вполовину меньше. С ними тяжело иметь
дело; самый глупый из них, вроде этого надутого индюка эмира, опаснее змеи.
Не знаю, что понадобилось принцессе мусульман в мертвых городах на юге, но
на твоем месте я бы вел себя поосторожнее.
- Я всегда осторожен, потому и жив до сих пор. - Кортес рывком
поднялся на ноги и навис над худощавым Тисоком. - Мне кажется, ты пытаешься
меня о чем-то предупредить, но делаешь это очень неловко. При чем здесь
Кецалькоатль?
Тласкаланец поцокал языком. Потянулся за трубкой, выбил ее о краешек
стола и начал утрамбовывать новую порцию тобако.
- Тольтеки верили, что в мертвых городах на юге похоронено великое
зло, - нехотя проговорил он. - Перед тем как уплыть на восход, Кецалькоатль
бился с ним и победил, но не до конца. Когда Змей в Драгоценных Перьях
вернется, будет еще одна битва, последняя. И если Кецалькоатль падет, конец
эпохи Пятого Солнца отодвинется на много лет...
- Спасибо, Тисок, - серьезно сказал Кортес. - Ты большой мастер
рассказывать интересные истории. Но я по-прежнему ничего не понимаю...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг