Эрнандо. - Если он не успел далеко уйти, лучники снимут его с верхних
площадок... но так я получу только труп, а от трупа, как справедливо
заметила Ясмин, толку немного. К тому же лестницы все равно охраняются,
поэтому просто так его не выпустят. Правда, если он ухитрился каким-то
образом справиться с четырьмя наемниками, мед-нокожие ему и подавно не
помеха".
Он выскочил за ворота (копьеносцы дворцовой стражи приветственно
ударили тяжелыми древками о камень) и, то и дело оглядываясь, побежал к
сторожевой башне. Ночь была светлая: огромная Красноватая луна висела в
прозрачном небе, безжалостно освещая мертвые тела, черневшие на пороге
башни. Арбалетчики - Педро и Себастьян - лежали ничком, уткнувшись в пыль,
перемешанную с розовыми лепестками. Себастьян сжимал в руках разряженный
арбалет, и Кортес понял, что один выстрел он сделать все-таки успел. У Педро
арбалета не было, пропал и кожаный чехол с тяжелыми болтами. Кастилец быстро
осмотрел тела, но никаких ран или следов от ударов не обнаружил. Лицо Педро
посинело и напоминало опухшую рожу пьяницы, допившегося до своего
четырехсотого кролика [Как ни странно, кролик для ацтеков был символом не
столько плодовитости и сексуальности, сколько порицаемого общественной
моралью пьянства. Различные степени опьянения выражались в различном
количестве кроликов; выражение "четыреста кроликов" соответствовало
мертвецки пьяному.]. Рот Себастьяна распахнулся в беззвучном крике, налитые
кровью глаза едва не вылезали из орбит. Кортес мог бы поклясться, что видел
уже нечто подобное, причем совсем недавно, но задумываться об этом сейчас
было некогда. С обнаженным клинком в руке он взбежал по ступеням и едва не
споткнулся о перегораживавшее проход массивное тело Эстебана. Голова
лейтенанта была вывернута вбок под немыслимым углом - такое случается при
падении с большой высоты затылком вниз. Впрочем, возможно, ему сначала
сломали шею, а потом уже сбросили с лестницы. Хорхе Два Стилета смерть
застала за игрой в кости: он сидел, привалившись к стене, и выпученные
мертвые глаза его удивленно разглядывали последнюю выпавшую комбинацию -
шестерку и единицу. Немного ниже подбородка из складок безобразно распухшей
шеи торчал короткий толстый шип, измазанный чем-то желтым.
Комната Кецалькоатля была пуста. Исчезли и сам Змей, и бородатый араб
Джафар. Кортес постоял минуту, раздумывая, куда они могли направиться. Из
Шочикемалько вели две дороги - крутая горная тропа, спускавшаяся на
восточную равнину, и широкий западный тракт, уходивший к Теночтитлану. Даже
если пленник не знал о приближающемся к городу отряде Правителя Орла
Хальпака, он вряд ли выбрал западную дорогу...
Коронадо догнал Кортеса у сторожевых площадок, нависших над уводящей
вниз лестницей. С капитаном шли шестеро солдат: двое из них тащили тяжелые
аркебузы. Стрелять из них вертикально вниз было невозможно, но Эрнандо не
стал тратить время на объяснения.
- Бросьте аркебузы, - отрывисто приказал он и распорядился, показывая
на тропу: - Обнажить мечи и быстро за ним! Кто догонит Змея первым, получит
двойное жалованье за месяц.
Далеко внизу дрожал огонек факела - Кецалькоатль быстро уходил от
погони.
Четверо меднокожих воинов, охранявших подходы к лестнице, с молчаливым
удивлением наблюдали за его приготовлениями.
- Почему вы его пропустили? - зло спросил Кортес, когда первая группа
солдат скрылась за поворотом. - Не знали, что он мятежник, и сидит в тюрьме?
- Нам это известно, Малинче, - с достоинством ответил командир
стражников. - Но его спутник показал нам бумагу, подписанную тобой и
скрепленную печатью правителя.
- Что? - от изумления Кортес едва не утратил дар речи. - Откуда ты
знаешь, какая у меня подпись, дубина?
Смуглое хищное лицо воина напряглось, на скулах заходили желваки.
- Не станет правитель ставить свою печать на подделанную подпись, -
возразил он уже не таким уверенным тоном. - А оттиск его печати мне хорошо
известен.
Эрнандо оттолкнул его плечом и поспешил к лестнице. Уже ступив на нее,
он обернулся и крикнул стражникам:
- Больше никого не пускать! Даже с бумагой от самого тлатоани!
Высеченные в скалах ступени уходили вниз так круто, что по ним можно было
спускаться, лишь придерживаясь руками за толстые, сплетенные из пальмовых
волокон канаты. Мерцающий огонек факела в руке беглеца почти скрылся из виду
за пеленой ночного тумана. "Не догнать, - подумал Кортес, скрипнув зубами от
злости. - Ни за что не догнать... А что, если спустить в долину весь отряд и
рассеять мятежников аркебузным огнем? Нет, маловато сил. Будь у меня двести
человек... однако какой толк считать то, чего все равно нет?"
В пятидесяти брасах [Браса - старинная испанская мера длины, 1,57 м.]
от него первая тройка наемников внезапно остановилась, будто натолкнувшись
на невидимое препятствие. Один из солдат, нелепо взмахнув руками, сорвался с
лестницы и с криком полетел в пропасть. Остальные попятились назад,
прикрываясь небольшими мешикскими щитами-чималли.
- Засада! - рявкнул спускавшийся следом за первой тройкой Ко-ронадо. -
Всем отойти!
Он схватился за свисавший вдоль лестницы канат, оттолкнулся ногами и
стремительно заскользил вниз. Кортес видел, как уменьшается, сливаясь с
наплывами тумана, темная фигура Коронадо. Канат натянулся, как струна, и
звонко завибрировал.
- Я под ним! - крикнул Коронадо по-кастильски. - Теперь ему не уйти!
"Лихо, - мысленно восхитился Кортес. - А так ведь, пожалуй, можно
догнать и самого Кецалькоатля..."
Но оказалось, что восхищался он рано. Не успевшее затихнуть в скалах
эхо торжествующего крика Коронадо перечеркнул короткий свист арбалетной
стрелы. Послышался утробный рев раненого зверя, канат дрогнул и повис,
словно ослабивший хватку удав.
- Педро! - напрягая голос, позвал Кортес. - Педро, ты слышишь меня?..
Ответа не последовало. "Убит, - с обескураживающей ясностью понял
Эрнандо. - Педро, старый товарищ, брат по оружию, с которым мы сражались бок
о бок и в болотах Талима, и на равнинах Сиболы, убит в глупейшей ночной
стычке... И я уже ничего не могу с этим поделать..."
- Солдаты! - крикнул он. - Держаться ближе к скале! Не двигаться без
команды!
"Он опасен, - с невольным уважением подумал Кортес про своего
невидимого противника. - Но опасен, только когда встречается с нами лицом к
лицу. Не может же он постоянно быть начеку. Наверняка ему захочется уйти к
своим. А как только он повернется к нам спиной, все его преимущество тут же
исчезнет".
Он медленно начал спускаться по ступеням, каждую секунду ожидая
выстрела. Глупо, конечно - куда ближе к невидимому убийце находились два
солдата первой тройки, - но он ничего не мог с собой поделать. В ушах еще
звенел предсмертный крик Коронадо. Поравнявшись с солдатами, в буквальном
смысле слова вжавшимися в камень, Кортес кивнул и ободряюще улыбнулся им.
- Ему не уйти, - сказал он с напускной уверенностью. - Дайте мне щит и
не высовывайтесь из укрытия.
Щиты-чималле делаются из бамбука и обтягиваются несколькими слоями
кожи; благодаря какому-то секрету, известному только оружейникам мешиков,
стрелы меднокожих просто отскакивают от них, а арбалетные болты застревают в
толстой подкладке из хлопка. Единственный, но важный их недостаток -
небольшой размер. Эрнандо держал щит на уровне груди так, чтобы верхний его
край закрывал горло, но лицо и живот оставались беззащитными. Лестница
уходила вниз почти вертикально, ступени шириной едва ли в локоть казались
слишком крутыми и скользкими. На такой лестнице ничего не стоит держать
оборону против прорывающегося снизу противника; но что делать, если враг
вовсе не рвется наверх?
Кортес остановился. Решение было таким простым, почему он не додумался
до него сразу?
- Панчо, Гонсало, - крикнул он, обращаясь к притаившимся за скальным
выступом наемникам, - мне нужен бочонок масла, быстро!
- Хочешь облить ступени маслом? - спокойный, с легкой хрипотцой голос
раздался, казалось, почти над ухом вздрогнувшего Кортеса.
- Надеешься, что я поскользнусь?
Кастилец прижался спиной к стене. Голос, безусловно, принадлежал
Джафару - те же уверенные интонации, тот же гортанный арабский акцент.
Лестница, однако, казалась совсем пустой - только локтях в тридцати внизу на
неширокой площадке темнело что-то неподвижное.
- Я собираюсь вылить на тебя кипящее масло, - с угрозой проговорил
Кортес. - Поскользнешься ты или нет, я не знаю, а вот сваришься точно.
Невидимый Джафар негромко рассмеялся.
- А ты неглуп, Малинче... жаль, что ты не захотел перейти на нашу
сторону. Впрочем, я предупреждал господина, что ты опасен. Если бы он
послушался меня, ты не вышел бы из дворца живым. Ты был такой хорошей
мишенью там, в дворцовом саду... Но ты и сейчас прекрасная мишень, Малинче.
Стоит мне чуть напрячь палец, и стрела поразит тебя прямо в лоб.
Кортес невольно вскинул щит, закрывая голову.
- Или в живот... или даже в колено... твоему приятелю и этого хватило.
Вон он лежит там, внизу - я всего лишь прострелил ему икру, а он кричал так,
будто лишился своего мужского достоинства...
- Так он жив? - опуская щит, спросил Эрнандо. Он почему-то уверился,
что Джафар не станет стрелять в него. Во всяком случае, не сейчас.
- Если только не сломал себе шею при падении. Думаю, он без сознания,
потому что ударился головой. Но вот если ты выльешь на ступени кипящее
масло, очнется он только на том свете.
- Ты лжешь, - холодно произнес Кортес. - Что бы ты ни говорил, тебе не
уйти от смерти.
- Никому из нас от нее не уйти, - спокойно возразил Джафар. - Но если
ты проявишь мудрость и выдержку, твой друг останется жив
- по крайней мере, на этот раз.
- О чем ты говоришь? - Кортес нетерпеливо взглянул наверх, но,
разумеется, ничего не увидел: чтобы притащить из города бочку с маслом,
требовалось время.
- Я обещаю тебе сдаться, - неожиданно сказал араб. - У меня с собой
арбалет, десяток стрел и еще кое-какие штуки, с помощью которых я мог бы
истребить весь твой отряд. Но если мы с тобой договоримся, я выкину все свое
оружие в пропасть.
- Договоримся? - фыркнул Кортес. - О чем?
- Во-первых, о времени. Я собираюсь сдаться через час - не раньше.
Попробуешь напасть на меня до этого - погибнешь сам и потеряешь своих людей.
- Не считай меня дураком. За час я могу покончить и с тобой, и с
Кецалькоатлем!
- Ты покончишь только со своим отрядом, - в голосе Джафара зазвенели
металлические струнки. - Если хочешь, можешь попробовать, но я не советую
тебе воевать с ассасином из Аламута!
Кортес выругался. Ассасин! Ему следовало подумать об этом раньше, еще в
ту минуту, когда он увидел трупы в сторожевой башне. Но ведь он никогда не
слыхал о том, чтобы смертоносные посланцы Старца Горы появлялись в Закатных
Землях!
- Что делает ассасин в аль-Ануаке? - недоверчиво спросил кастилец.
- Выполняет приказ, - коротко ответил Джафар. - Итак, мы договорились?
- Нет! - рыкнул Кортес. - Будь ты хоть сам ангел смерти, я смету тебя
с этой лестницы!
- О, разумеется, если ты бросишь сюда всех своих людей и половину
воинов-отоми, то рано или поздно победа достанется тебе... только какой
ценой?
За спиной Кортеса послышался шорох. Он резко обернулся, держа наготове
меч, и увидел осторожно спускающегося по ступеням Панчо.
- Сеньор капитан, - понизив голос, проговорил солдат, - масло есть у
меднокожих, которые лестницу охраняют, правда, не бочка, а два кувшина.
Дальше что делать?
- Разжечь костер, - громко приказал Эрнандо. - Кипятите масло и тащите
сюда.
Панчо энергично закивал и ухватился за веревку, чтобы развернуться на
узкой ступеньке. Сухо щелкнул спусковой механизм арбалета, тяжелый болт
вонзился в ладонь наемника, пригвоздив ее к трепещущему канату. Панчо
закричал.
- Ты упрям, Малинче, - вздохнул невидимый Джафар. - Упрям и
недоверчив... Я могу убить тебя, прежде чем ты сосчитаешь до двух. А могу
оставить в живых и сдаться тебе в плен. Любой здравомыслящий человек уже
давно принял бы верное решение.
Эрнандо не успел ответить. Снизу, со скальной площадки, раздался
протяжный стон.
- Педро? - крикнул Кортес, всматриваясь в светлую лунную ночь. -
Педро, ты цел?
Ворочавшийся на скале человек разразился проклятьями, и у Кортеса
мгновенно отлегло от сердца. В его отряде не было человека, равного капитану
Коронадо по части изощренного богохульства.
- Я же говорил тебе, - укоризненно промолвил ассасин. - Твой друг
жив... пока.
- Я его вижу! - хрипло прорычал Коронадо со своей площадки. - Я вижу
ублюдка! Он прячется в расселине, командир! Клянусь адом, я вытащу его из
этой норы!
- Прежде я прострелю тебе голову, - холодно ответил Джафар. - Потому
что у меня есть арбалет, а у тебя нет даже меча. Ты его выронил, когда
падал.
- Что делать с маслом, командир? - всхлипывая от боли, спросил Панчо.
Он вытащил наконечник стрелы из каната и теперь держал пробитую ладонь перед
собой, баюкая ее, как младенца. - Сюда тащить, как вы велели? А как же
сеньор капитан? Он же там, внизу...
- У твоего солдата ума побольше, чем у тебя, Малинче. Ну, где же твое
масло?
- Педро! - крикнул Кортес. - Можешь спуститься еще ниже? Коронадо
простонал что-то неразборчивое, и Эрнандо понял: надеяться ему особенно не
на что.
- Если ты не забыл, у твоего друга прострелена нога, - подсказал
ассасин. - Одно неверное движение - и он снова сорвется с лестницы.
Послушай, приятель, почему бы тебе не успокоиться и не подумать как следует?
Один час - в обмен на десяток жизней.
- Лезь наверх, Панчо, - велел Кортес. - С маслом пока не торопитесь,
ждите приказа.
Он с трудом сдерживал рвущийся наружу гнев. Он не собирался вести с
Джафаром долгих бесед, не в последнюю очередь потому, что время сейчас
работало на убийцу, но ничего другого ему не оставалось. Храбрая и глупая
выходка капитана Коронадо спутала все его карты.
- Ты видишь этот огонек там, внизу? - спросил кастилец. - Думаешь, это
уходит твой хозяин? Это уходят мои деньги!
Крошечный факел Кецалькоатля почти потерялся на фоне лагерных костров
тотонаков, расчертивших равнину огненными квадратами. Еще немного - и Змей
уйдет безвозвратно. Но проклятый ассасин, разумеется, именно этого и
добивается...
- Не будешь дураком - никуда твои деньги не денутся, - неожиданно
будничным тоном сказал Джафар. На этот раз голос его прозвучал совсем рядом
и Кортес невольно заозирался, но, разумеется, никого не увидел. - Я же
говорил тебе, что готов сдаться в плен.
- Ты себя переоцениваешь, - Эрнандо почти не обращал внимания на слова
араба, лихорадочно соображая, как же преодолеть неожиданную преграду.
Послать вниз солдат в тяжелых доспехах? Но на узких крутых ступенях
неуязвимые для стрел латники превратятся в беспомощных кукол, которых ничего
не стоит сбросить в пропасть простыми пинками. - Кецалькоатль стоит куда
дороже наемного убийцы.
- А кто мешает тебе сказать, что ты все-таки поймал Кецалькоат-ля? Или
ты думаешь, в Теночтитлане так хорошо знают моего господина в лицо?
- В своем ли ты уме? Какой из тебя Змей в Драгоценных Перьях? Джафар
рассмеялся негромким довольным смехом.
- Совсем неплохой, уверяю тебя. Господин, правда, повыше меня, но я
могу казаться высоким. Кожа у меня такая же светлая, борода тоже есть, не
такая длинная и белая, но ведь бороду иногда бреют, а осветлить волосы
нетрудно. Лицо... но кто может похвастаться, что видел лицо Кецалькоатля?
- Я, - хрипло проговорил Кортес. Ему казалось, что слова араба
сплетаются в невидимую, но очень прочную сеть, вырваться из которой будет
непросто. Все, что он говорил, казалось полным безумием... но в этом
безумии, как ни странно, был свой смысл. - Коновал Фи-героа. Двое
меднокожих, что держали его за руки.
На этот раз Джафар помедлил с ответом.
- Четверо... что ж, немало. Но у вас, христиан, есть веские причины,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг