нему чувства более глубокие, чем обычная благодарность.
Поэтому он не слишком удивился, увидев ее на пороге своей комнаты. Не
удивился и позже, когда полные, сочные губы Ясмин прижались к его рту, а
пальцы ловко расстегнули его рубашку и, словно проворные мыши, забегали по
груди и животу, гладя, лаская и щекоча одновременно. Зато потом не
удивляться стало просто невозможно - такой искусной и страстной оказалась
принцесса. Не иначе годы, проведенные в веселой и развратной Парийе, не
прошли даром для любимой дочери халифа и племянницы великого инквизитора.
- Как ты объяснишь свое отсутствие? - спросил он, чтобы отвлечь Ясмин
от тревожных мыслей. - Ахмед с Ибрагимом наверняка заметили, что тебя не
было в комнате...
Принцесса сморщила хорошенький носик.
- Я войду в свою комнату тем же путем, которым и вышла из нее, -
фыркнула она. - Эти жирные олухи даже почесаться не соизволили, когда я
прошмыгнула мимо них.
- В таком случае я должен сменить твою охрану. Эта никуда не годится.
Ясмин загадочно улыбнулась.
- Мне показали одну потайную дверцу, а за ней была лесенка. И эта
лесенка привела меня почти к самой твоей спальне.
Кортес, натягивавший кольчужную рубашку, замер и некоторое время стоял,
изучающе глядя на принцессу.
- Кто показал тебе эту дверцу, Ясмин?
Она замялась. Видно было, что ей очень хочется поделиться с Эрнандо
этой тайной, но открыть карты принцесса не решалась. Кортес подошел
вплотную, взял ее подбородок своими жесткими пальцами и, слегка приподняв,
заглянул ей в глаза.
- Ваше Высочество, нам сейчас не до шуток...
- Карлик, - неохотно призналась она. - Балам-Акаб - он очень хорошо
знает этот дом. Его предки были жрецами в храме Тлалока. Он говорит, что
здесь глубоко под землей есть каналы, плывя по которым, можно попасть в
царство бога черной воды, Тепейолотля.
- Где он? - перебил ее Кортес. Ему вспомнились слова горбуна: "Мне
нужно как следует подготовиться к поединку, а здесь для этого славное
место". - Ты разрешила ему остаться? Отвечай, Ясмин, если хочешь, чтобы твой
чертов план сработал.
На этот раз в голосе принцессы прозвучал скрытый вызов.
- Да, Эрнандо, я позволила ему провести ночь в подвале, как он и
просил. За это он показал мне тайный ход к твоей спальне. Или ты считаешь,
что я напрасно пришла к тебе?
В это мгновение Кортесу захотелось ударить ее. Он помедлил, позволяя
схлынуть первой волне гнева, и произнес, тщательно подбирая слова:
- Ты понимаешь, что будет с нами, если люди Кецалькоатля дознаются,
кто давал приют убийце детей и врагу их повелителя? Все наши силы будут
рассредоточены по площади, единственное наше преимущество - внезапность!
Стоит Кецалькоатлю приказать убить нас до того, как мы атакуем сами, и
отряда не станет!
- Он не прикажет, - спокойно ответила Ясмин. - Ты был у него вчера, ты
разговаривал с ним. Он не тот, от кого можно ожидать удара в спину.
- Удара в спину можно ожидать от каждого. - Кортес надел перевязь с
мечом и проверил, легко ли выскальзывает клинок из ножен. - Именно поэтому я
всегда стараюсь встать так, чтобы за спиной у меня была каменная стена.
Площадь, ограниченная с запада колоннадой бывшего храма Уицлопочтли, а
с востока упиравшаяся в ступени полукруглого древнего святилища
Кецалькоатля, могла вместить семь-восемь тысяч человек, плотно прижавшихся
друг к другу. Это означало, что прийти поглазеть на поединок сможет каждый
пятый житель Семпо-алы; остальные будут вынуждены тесниться в проходах,
ведущих на площадь, или забираться на крыши ближайших домов. Сообразно этому
Кортес и расставил своих людей: аркебузиры заняли позиции на северной
стороне, на первых этажах двухэтажных приземистых зданий, служивших некогда
казармами ацтекского гарнизона и не слишком привлекательных для зевак.
Шестеро кавалеристов получили приказ ждать сигнала за пределами площади, в
начале широкой и вымощенной диким камнем храмовой аллеи. Остальные бойцы,
облаченные в стальные доспехи и вооруженные мечами, окружали единственных
конных на всей площади - самого Кортеса и принцессу Ясмин. По настоянию
Эрнандо, принцесса надела легкий дос-пех - скорее красивый, чем надежный - и
даже согласилась взять с собой шлем. Правда, шлем так и не надела - небрежно
придерживала локтем, демонстрируя Кортесу, как развеваются на ветру ее
роскошные черные волосы. Меднокожие, толпившиеся за пределами стального
круга, поглядывали на Ясмин с восхищением и опаской. Рядом с великолепной
белой кобылой принцессы зловещей черной статуей замер Тубал.
Эрнандо предполагал, что гвардейцы Кецалькоатля попробуют
воспрепятствовать проникновению на площадь такого количества хорошо
вооруженных людей, но ничего подобного не случилось. Кто-то из украшенных
роскошными плюмажами офицеров недовольно покосился на закованных в металл
наемников, но этим все и ограничилось. По-видимому, весть о вчерашнем
разговоре Змея с предводителем кастильцев разнеслась по городу быстро.
Сидя в седле, Кортес переводил взгляд с платформы храма Кецалькоатля на
угрюмые фасады казарм, за которыми ждали своего часа ар-кебузиры. На
ступенях широкой лестницы, ведущей к похожей на улитку круглой башне храма,
расположилась свита Змея - телохранители, писцы, танцовщицы и слуги с
огромными опахалами из перьев. Ни самого Кецалькоатля, ни его загадочного
помощника Джафара Кортес не увидел.
Внезапно в толпе поднялся глухой ропот. Он нарастал, как океанская
волна, накатывающая на берег. Люди на площади поворачивали головы, пытаясь
увидеть, что происходит там, где стена жреческой школы смыкается с высокой
колоннадой храма Уицлопочтли. Гул катился именно оттуда - меднокожие
вжимались в стены, пытаясь освободить проход для маленькой скрюченной
фигурки в черном бесформенном одеянии, вышедшей из тени колоннады. Перед
ковылявшим к ступеням карликом толпа распадалась надвое, словно человек,
разрубленный кривой арабской саблей от ключицы до пояса. Не дрогнули только
кастильцы, охранявшие Кортеса и Ясмин, но и на них как будто плеснуло
холодом. Балам-Акаб не спешил. Он шел, приволакивая левую ногу, временами
бросая косые взгляды на уступавших ему дорогу меднокожих и задевая их
круглой тростниковой корзиной - в таких женщины носят индюшат. Он и нес ее,
как женщина, уперев днищем в бедро и придерживая крышку рукой. Миновав
ощетинившихся мечами наемников, Балам-Акаб остановился у подножия лестницы,
ведущей на террасу храма Кецалькоатля.
- Я пришел в срок, - ни к кому не обращаясь, объявил он. - Солнце
коснулось верхушки неба, и я здесь. Но где же мой драгоценный братец, где
Топильцин? Кажется, он опаздывает. Ну что ж, начнем трапезу без него...
В недоброй тишине, повисшей над площадью, он откинул крышку корзины и
вытащил оттуда за волосы чью-то вымазанную в крови голову. Раскрутил, как
пращу, и швырнул на заполненную празднично одетыми придворными террасу.
- Этот мальчишка сейчас рассказывает Тескатлипоке о вашем
вероотступничестве, семпоальцы! - крикнул карлик неожиданно сильным и
звучным голосом. - Уже месяц вы не проливаете жертвенной крови, не жжете
кости во славу Дымящегося Зеркала! Вы поверили обманщику, вы поклоняетесь
самозванцу, который боится даже взглянуть на Балам-Акаба, Ягуара Ночи!
За спиной Кортеса вскрикнула женщина. Э.рнандо повернул голову и увидел
меднокожую толстуху в пестрой юбке, пробивавшуюся сквозь толпу.
- Мой сын! - вопила она, размахивая похожими на окорока руками. - Ты
убил моего сына, грязный колдун! Я буду молить Кецалькоатля, чтобы он вырвал
твое сердце.
Карлик расхохотался и ловко, по-паучьи вскидывая кривые ноги, забрался
на несколько ступенек повыше.
- Моли, моли его, толстуха. Можешь даже пообещать ему свою
девственность - он все равно ничем не способен тебе помочь. Моего братца
тошнит при виде крови, где уж ему вырывать сердца! Но если ты очень
попросишь, он споет тебе пару песенок...
Балам-Акаб вытащил что-то из складок одежды, прицелился и метко
запустил в приближающуюся к лестнице женщину. Толстуха охнула, схватилась за
лоб и тяжело осела на землю.
- Ваш Кецалькоатль не защитит вас, семпоальцы! - торжествующе
прокричал горбун. - Он слишком слаб и труслив! Сила в руках у моего
господина, Тескатлипоки!
- Ты чересчур громко кричишь, маленький человечек, - прозвучал над его
головой странный металлический голос. - Смотри, как бы тебе не лопнуть от
натуги.
Придворные, танцовщицы и телохранители расступились перед Змеем так же,
как пятью минутами раньше толпа на площади расступалась перед Балам-Акабом.
Но если на карлика смотрели с испугом и ненавистью, то во взглядах,
обращенных к Кецалькоатлю, Кортес читал любовь и надежду. Лицо Змея
по-прежнему скрывала серебряная маска, а в руках не было оружия.
- Ты все-таки пришел, братец! - насмешливо приветствовал его
Балам-Акаб. - Я рад, что ты переборол свой страх... Я кое-что принес тебе на
случай, если ты вдруг проголодался. Две головы, мальчика и девочки. Еще
свежие - я оторвал их этой ночью.
- Я предупреждал тебя, порождение тьмы, - в голосе Кецалькоатля
зазвенело отвращение, - чтобы ты больше не трогал жителей этого города...
- Ну да, - подхватил карлик, - предупреждал, конечно! Но что ты мог
мне сделать, если бы я нарушил твой запрет? Убить? Так мы для того и затеяли
сегодняшний поединок. А раз тебе нечем меня наказать, братец, то почему бы
мне не порезвиться в свое удовольствие?
- Довольно, - сурово прервал его Змей. - Ты хотел поединка - ты его
получишь. Жители Семпоалы! Дети мои и братья! Колдун, называющий себя
Балам-Акабом, пришел в наш город, как вор, и убивал под покровом ночи. Всем
известно: я не одобряю убийств, но клянусь вам, что остановлю сегодня
кровавую охоту. Клянешься ли ты, Балам-Акаб, что покинешь Семпоалу и не
тронешь больше ни одного из ее жителей, если я одержу над тобой победу в
поединке?
Горбун подпрыгнул и звонко хлопнул ладонью себя по заду.
- Сначала одержи эту победу, братец, - фыркнул он. - Тогда и
поговорим.
- Что ж, - спокойно произнес Кецалькоатль, - если ты отказываешься дать
эту клятву, мне придется поступить с тобой, как с опасным зверем. Но помни:
ты выбрал свою судьбу сам.
- Убей его, господин наш! - взвыла пришедшая в себя толстуха. - Вырви
ему сердце!
- Мы не для того прогнали жрецов Тонатиу, чтобы им уподобляться, -
неожиданно мягко возразил Змей. - Если на тебя в джунглях нападет ягуар, ты
же не станешь вырывать ему сердце, дочь моя. Но безнаказанным он не
останется, обещаю тебе...
- Хватит болтать! - крикнул карлик. - Я вызвал тебя, братец, со мной и
разговаривай!
- Какой поединок ты предлагаешь? - спросил Кецалькоатль, подойдя к
самому краю платформы. Кортес внимательно следил за каждым его движением. -
Может быть, сыграем в тлачтли?
Угловатое тело Балам-Акаба затряслось от смеха.
- Тлачтли? Ну и умен же ты, братец! Взгляни на себя - ты высок, силен,
правда, маска наверняка будет мешать тебе видеть мяч, ну так что ж, в
крайнем случае ты ее снимешь. А. куда мне девать свой горб, скажи на
милость? А ту ногу, которая на пол-локтя короче другой, ты мне не выпрямишь?
Нет уж, в тлачтли играй с кем-нибудь другим. Я хочу, чтобы сразились наши
нагуали.
Кортес тронул своего коня и подъехал вплотную к Ясмин.
- Принцесса, вы случайно не представляете, что он собирается
предпринять?
- Понятия не имею, - рассеянно ответила она, зачарованно глядя на
возвышавшегося над краем террасы Кецалькоатля. - Знаю только, что час назад
Ахмед передал ему скрижали - думаю, они у него в корзине.
- Правило для поединка одно, - продолжал Балам-Акаб, кривляясь перед
своим противником. - Никто, кроме нас, не имеет права вмешиваться в
сражение. Твои телохранители должны отойти на десять шагов. Предупреждаю:
если кто-нибудь из них попробует коснуться моего нагуаля, тот разорвет его в
клочья.
- Мой нагуаль - птица, твой - ягуар. - Кортесу показалось, что в
металлическом голосе прозвучала насмешка. - Как же они будут биться?
- Не забывай о второй своей сущности, братец, - горбун подмигнул и
полез в корзину. - У тебя ведь есть еще нагуаль-змей, который помог твоему
божественному предку в подземных ямах Шибальбы. Или у тебя силенок не хватит
справиться с таким могущественным на-гуалем?
В первое мгновение Кортесу почудилось, что карлик вытащил из корзины
еще одну мертвую голову, но это оказался странного вида клубок переплетенных
ветвей, из которого во все стороны торчали сухие стебни тростника.
- Я вызываю своего нагуаля, - сообщил он Кецалькоатлю. - А ты уж,
братец, как хочешь.
Он просунул голову в клубок веток и принял облик диковинного лесного
демона. Из сплетения ветвей донесся громкий, совершенно нечеловеческий вой,
живо напомнивший Кортесу стоны ночных призраков над руинами Лубаантуна. Тело
горбуна затряслось, он неожиданно высоко подпрыгнул, оказавшись едва ли не
на уровне ног Кецалькоатля, и в тот же момент на площади одновременно
закричали от ужаса сотни людей. Кортес натянул поводья, разворачивая коня.
По толпе, запрудившей площадь, прошла новая трещина, куда шире прежней. От
колоннады храма, из тени которого появился недавно Балам-Акаб, плавными
прыжками мчался к лестнице огромный черный ягуар, казавшийся сгустком
темного пламени. Эрнандо узнал его - это был тот же зверь, что появился на
верхушке холма в день, когда они с Ясмин спустились в подземелья белой
пирамиды. Лошадь принцессы заржала и попыталась сделать свечку, забив
передними копытами в воздухе, но Кортес поймал ее за повод и с силой потянул
вниз.
На площади началась паника. Меднокожие, оказавшиеся на пути чудовища,
бросались с кулаками на стоявших плотной стеной соседей, пытаясь вырваться
из ловушки, в которую загнало их собственное любопытство. Огромный зверь
летел к лестнице храма, задевая когтями мощных лап спины и шеи тех, кто
падал перед ним на колени. Уже десяток меднокожих, истошно крича, катались в
пыли, оставляя кровавые следы на старых камнях Семпоалы. Наконец ягуар
достиг цели и в два прыжка взлетел по ступеням на террасу.
Кецалькоатль встретил его, не дрогнув. Когда оскаленная морда зверя
показалась над краем площадки, он широко раскинул руки и прокричал что-то на
неизвестном Кортесу языке.
Ягуар замер. Несколько бесконечно долгих мгновений он еще тянулся
когтистой лапой к вознесенной над площадью высокой белой фигуре, потом
выгнулся дугой и покатился вниз по ступеням. Когда он грянулся оземь, над
площадью взвился пронзительный визг карлика:
- Нечестно!!! Ты сжульничал! Ты не выпустил своего нагуаля!
Кецалькоатль не ответил. Он стоял на краю платформы, прямой и
величественный, и маска его сияла в лучах полуденного солнца. По толпе
прокатился гул восхищения, и вдруг один за другим меднокожие принялись
опускаться на колени.
- Отец наш! - закричал совсем рядом с кольцом наемников чей-то звонкий
молодой голос. - Господин наш! Славься!!!
- Люди Семпоалы! - провозгласил Кецалькоатль, поднимая руки. - Черный
Ягуар повержен, и никто больше не тронет ваших детей! Не бойтесь гнева
старых богов - они всего лишь тени ночные, бегущие перед восходящим солнцем!
Кортес обвел взглядом площадь. Теперь кастильцы казались стальным
островом в волнующемся море черных голов и блестевших от пота коричневых
спин. Достаточно подать знак - и притаившиеся в засаде всадники рассекут это
море, подобно окованным медью боевым кораблям норманнов. Но поединок еще не
закончился.
- Тескатлипока! - громко воззвал карлик. - Господин мой, Дымящееся
Зеркало! Яви свою волю и покарай нечестивца!
Балам-Акаб вновь откинул крышку своей корзины. Запустил туда руку и
вытащил сверкнувший на солнце зеленый цилиндр. Поднял над головой,
увенчанной круглой маской из ветвей и трав, и прокричал громко:
- Теперь беги, братец! Небесные змеи сожгут тебя! Кецалькоатль
отшатнулся. Никто на площади не заметил этого - почти все меднокожие стояли
на коленях, но сидевший в седле Кортес увидел, как Змей отступил на шаг
назад.
- Ага! - расхохотался горбун. - Ты узнал их, ты вспомнил ксиукоатль!
Топильцин оставил их в гробнице Камастле, думая, что спрятал навсегда, но,
как видишь, ошибся. А платить за его ошибку придется тебе...
Он вдруг с ловкостью уличного жонглера принялся выхватывать из корзины
все новые и новые цилиндры - казалось, что у него в ладнонях горит зеленый
огонь. Кортес с изумлением понял, что цилиндры каким-то образом прилипают
друг к другу, образуя длинный и гибкий, как хлыст, стержень. Не прошло и
минуты, а в руках карлика уже сверкал изумрудный клинок, острие которого
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг