Взял пухлого конструктора за локоть:
- Знакомьтесь. Это - Груздев. Изобретатель. А это - Антон Лебедев, друг
невозвратного детства... Бывший химик. А сейчас...
- Летаю и других учу летать. Холост. А ты?
Бутягин посмеялся, ответил в тон:
- Профессор агрохимии, только что вернулся из заграничной командировки.
Тоже холост. Думал, что меня встретит один друг, а встретили два.
Груздев пожал руку Лебедеву, а сам хитровато прищурил один глаз:
- Ну, а я женат. Отец единственной дочери. Груздев.
- Одну секунду, - сказал Лебедев. - Кажется, мой Гуров спешит сюда.
От "ЦПС-5" бежал высокий человек с ясным, открытым лицом и что-то
держал в высоко поднятой руке.
- Не вы ли, гражданин, обронили? - обратился подбежавший к Бутягину.
Увидал Лебедева, вытянулся в том особом движении, свободном и
уверенном, которое замечается у пилотов:
- Здравствуйте, товарищ начальник!
- Здравствуйте, товарищ штурман Гуров! - улыбнувшись, приложил ладонь к
своей пилотке Лебедев.
Он отлично понял, что Гуров здоровается с ним официально только потому,
что сейчас тут "посторонние". Поэтому сразу перешел на дружеский тон:
- Василий Павлович, знакомься с товарищами. Покажи находку.
Гуров веселыми глазами посмотрел на Бутягина:
- Выронил кто-то. Вынимал, скажем, носовой платок и выронил...
Книжечка...
Лебедев повертел в руках маленькую записную книжку в изящном кожаном
переплете, передал ее Бутягину:
- Получай.
- Но это не моя. У меня и не было...
Бутягин машинально листал исписанные страницы, но неожиданно вскрикнул,
и книжка в его руках задрожала.
- Смотрите, Груздев! - показал он пальцами на одну страницу.
Лебедев любопытно заглянул тоже:
- Ни черта не понять...
Бутягин сразу стал необычайно серьезным:
- Неужели ты так забыл химию, Антоша? Смотри, это же записи химических
формул... Но странно, они как раз касаются интересующего нас, меня и
Груздева, вопроса. Вот данные тончайшего анализа суперфосфатов. Вот
процентаж нашего удобрителя "нитрофоска 9". Вот, очевидно, анализы наших
Кольских апатитов... Вот "хибинит", это ясно!
Груздев повертел книжечку в руках, нахмурился.
- Раз это не ваша книжка, то мы не имеем права залезать в чужие
тайны. - Протянул книжку обратно Гурову, нагнул голову, сразу показался
Лебедеву старше.
Бутягин задумчиво тянул:
- Я догадываюсь, чья это книжечка. В кабине рядом со мной сидел
какой-то иностранец. Он часто подносил эту книжечку... да, припоминаю...
именно эту книжечку к правому глазу... Левый у него кривой, а нос какой-то
чудной...
- Штопаный нос? - спросил Лебедев.
- А ведь верно! - усмехнулся Бутягин. - Ловко ты его определил: именно
"штопаный нос"... Все-то ты замечаешь, Антоша! Придется нам поискать
владельца.
Гуров вопросительно посмотрел на начальника. Лебедев же поднял глаза к
небу, как будто наглаз определял там высоту невидимого самолета, откашлялся:
- Вася! Клади мне на ладонь свою находочку.
Широкая лебедевская рука протянулась к Гурову. Записная книжка легла на
ладонь.
- Есть, товарищ начальник!
Книжка исчезла в кармане лебедевской гимнастерки. Бутягин и Груздев с
некоторым изумлением смотрели на Лебедева, который попрежнему внимательно
как бы созерцал парящий в небе невидимый самолет. Только Гуров с восторгом
любовался своим другом. Он отлично знал Лебедева и предчувствовал, что в
конце концов из пустяковой истории с книжечкой получится нечто
замечательное. Ничего не делал Лебедев "спроста" и "зазря". Все знали это в
школе высшего пилотажа, а Вася Гуров знал лучше всех.
Наконец Лебедев взглянул на изумленные лица друзей. Усмехнулся:
- Все в порядке, дорогие товарищи. Что было, то сплыло. До поры до
времени - про это молчок. Кто язык зря высовывает, тот его и прикусывает.
- Понятно, - тихо промолвил Груздев.
Бутягин кивнул головой в знак согласия. Гуров отозвался:
- Есть!
Лебедев огляделся:
- Теперь поехали. Одни мы и остались на всем аэродроме. Ну, ничего, у
меня дежурная машина. Всех развезу.
Бутягин поблагодарил сердечным тоном:
- Спасибо. Меня домой, в академию...
Привычным движением Лебедев уселся на шоферское сиденье своего "М-3",
отпер ключиком мотор, дал гудок, чуть обернулся:
- Уселись, товарищи?
Бутягин весело ответил ему за всех, почему-то по-красноармейски:
- Есть уселись, товарищ начальник!
Удивился себе Бутягин, но ему понравилось, что он ответил именно так, и
показалось, что он ответил звучно и молодцевато.
"М-3" плавно взял с места и выкатился через широкие ворота аэропорта на
гладко накатанное сырое блестящее шоссе.
Коричневая цепь
Машина плавно подкатила к подъезду. Шофер вылез из нее и откозырял
Пумпелю, надевавшему кожаные перчатки:
- Готово, ваше превосходительство! Баки полны бензина.
Не удостаивая шофера словами, Пумпель только кивнул ему головой и
обернулся к стоящему рядом Хоху:
- Мы с вами проедемся по свежему воздуху, генерал.
Тот сморщил свое костлявое, сухое лицо, думая, что улыбается.
- С восторгом, ваше превосходительство.
За руль сел сам Пумпель. Рядом с ним поместился Хох. Никого больше в
автомобиле не было. Но лишь только Пумпель дал два коротких гудка, как
сейчас же от угла напротив подъезда отъехала и пошла быстрым ходом
четырехместная машина с молодыми сытыми парнями в штатском. Пумпель двинулся
за ними. А сзади, на некотором расстоянии, последовал, не отставая и не
нагоняя, шестиместный "Мерседес-Бенц", тоже с сытыми молодцами.
- Сегодня я имел удовольствие поздравить вашего младшего брата, Хох, -
любезно произнес Пумпель, когда авто выехали за город.
- Да, он получил в свои руки командование... В его возрасте это большая
честь...
Впрочем, Хох знал, что главная тема предстоящего разговора впереди.
Ведь не затем же начальник тайной полиции пригласил его на прогулку вдвоем,
чтобы поздравить Хоха с назначением его брата командующим танковым корпусом?
Гладкое шоссе черной блестящей лентой лежало впереди авто. Когда
последние дома жалкого предместья остались позади, Пумпель дал длительный
гудок, замедляя бег машины. Передняя и задняя машины охраны тотчас же
выровняли свой ход с автомобилем начальника.
- Мне не нравится разговаривать о делах в четырех стенах, милейший
Хох, - проговорил наконец Пумпель. - Иногда мне кажется, что стены
переполнены любопытствующими глазами и ушами. Я решил поговорить с вами без
свидетелей. Во-первых, меня интересует дело номер сорок первый и, во-вторых,
дальнейшая судьба вашего молодого человека.
- Молодой человек исчез после переговоров со мной. Следы его были
потеряны. Но я не отчаивался, ваше превосходительство. Ведь одновременно с
ним исчез из города и Чардони. Должна была быть какая-то связь между этими
двумя исчезновениями. Я не предполагал простого совпадения...
- И оказались правы? Милый Хох, вы достойны похвалы. Дальше?
- Чардони сейчас работает в Сицилии над проектом полного заграждения
Средиземного моря между тунисским мысом Аддар и пунктом Менфи на острове
Сицилия. Примерное расстояние - меньше двухсот километров.
- Официально об этом ничего не известно, - поморщился Пумпель. -
Продолжайте.
- Система минных полей, световые реле, автоматизм для взрывания мин под
судами, не снабженными специальными телепредохранителями...
- Это не имеет прямого отношения к интересующему нас предмету. Но, во
всяком случае, раздобудьте чертежи предохранителей и продолжайте следить за
Чардони... Вернемся же к молодому человеку.
Хох почтительно улыбнулся:
- Это имеет самое прямое отношение к интересующему нас предмету. У меня
самые веские основания предполагать, что Чардони не меньше нас заинтересован
вопросом, о котором идет речь в папке номер сорок первый.
- Чардони? - изумился Пумпель.
- Да, и этот интерес, повидимому, каким-то образом связан с
предполагаемыми работами нашего молодого человека. Вы знаете, что он большой
индивидуалист и с наклонностью к некоторым необузданным поступкам с налетом
авантюризма. Поэтому нет ничего удивительного, что молодой человек за
собственный страх и риск предпринимает путешествие в СССР.
- Продолжайте, генерал, - пошевелил бровями Пумпель.
- Но случилось так, - Хох довольно сморщился, - случилось так, что он
отправился на Восток не один. Мне удалось подсунуть ему гида, - старый Эдвар
незаменим для подобных поручений. И таким образом мы, предпринимая некоторые
самостоятельные исследования в направлении дела номер сорок первый, все
время будем в курсе розысков, производимых с другого конца европейской оси -
персонально Чардони и нашим молодым человеком.
- Хорошо, генерал, я очень доволен. Представьте мне официальный рапорт
не позднее завтрашнего полудня. Теперь, есть ли какие-либо сведения, где
может скрываться неофициальная, секретная лаборатория молодого человека?
- Полагаю, что ее следует искать в Западном полушарии.
Пумпель молчал, глядя прищуренными глазами на блеск мелькавшего шоссе.
Хох замер в почтительном ожидании.
Наконец Пумпель вымолвил:
- Что сообщает Любитель?
- Он попрежнему работает на Востоке. Обзавелся, хотя и с необычайными
трудностями, небольшим знакомством. Иногда попадается мелкая рыбешка.
Немного разгильдяйства, чуть болтовни, капельку хвастовства - смотришь,
можно работать.
- Ваша агентура овладела новым кодом?
- Вполне.
Пумпель умерил бег авто, нахмурил брови, сказал, не глядя на Хоха:
- Если вы хотите заслужить нечто большее, чем моя похвала, то слушайте
внимательно: мне не нравится интерес молодого человека к вопросу,
интересующему нас. Поэтому командируйте доверенного агента в Западное
полушарие для поисков лаборатории молодого человека. Его идеи, повидимому,
серьезнее, чем мы думали. Пусть другие тратят деньги. Но если изобретение
молодого человека имеет связь с папкой номер сорок первый, то оно должно
попасть в наши руки. С другой стороны, всячески форсируйте работу Любителя
на Востоке. Ведь вы знаете, по чьей инициативе начато это дело!
Минуту выдерживал Пумпель официальное выражение на лице. Затем довольно
улыбнулся:
- А теперь, мой милый Хох, что вы скажете насчет небольшого завтрака с
бутылочкой горохового шампанского?
На своем морщинистом лице Хох выразил почтительный восторг.
ЦПКО
Веселые лучи солнца подняли в этот день Лебедева раньше обычного. Он
открыл балкон и подумал: "Хорошо пройтись после чаю пешком по парку, пока
еще роса блестит на травинках парковских пышных газонов. А еще лучше
провести на воздухе весь день".
В свежих газетах за чаем прочитал крупное объявление:
ГРАНДИОЗНОЕ ГУЛЯНЬЕ! ВСЕ В ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК КУЛЬТУРЫ И ОТДЫХА!
ДЕСЯТЬ ОРКЕСТРОВ! ПОДЪЕМ НА АЭРОСТАТАХ! ПРОГУЛКИ НА ГИДРОСАМОЛЕТАХ!
ФЕЙЕРВЕРК!
"Заманчиво и кстати", подумал Лебедев и твердо решил обязательно
посетить Центральный парк.
Спешные дела не позволили ему попасть в парк раньше вечера. Уставший
Лебедев с удовольствием ходил по дорожкам тихой походкой человека,
наслаждающегося июньским теплом, светом ласкающего солнца, зеленью травы,
мягкой тенью густых сосен. Ветви бросали на песок дорожки причудливые
тенистые узоры. Над парком слышалось гуденье самолетов. Лебедев вышел на
прогалину, посмотрел, определил знакомые очертания машин: "Из восьмой
эскадрильи... К маневрам готовятся..."
Кто-то сзади окликнул Лебедева:
- Антон Григорьевич!
Лебедев оглянулся. Приближался Груздев. Вместе с ним - три спутницы.
Лебедев поздоровался:
- Вот встреча, Владимир Федорович!
А инженер знакомил его:
- Валя, это товарищ Лебедев. Жена моя - Валентина Михайловна.
Лебедев сейчас же отметил добродушное выражение лица жены Груздева и
веселые лица двух других спутниц инженера.
- Моя фамилия Шэн, - просто сказала вторая спутница. У нее были большие
черные глаза, длинные ресницы и крутые, властно очерченные брови.
Груздев пояснил:
- Татьяна Иосифовна - талантливейшая девушка. Ассистент Николая
Петровича. А это - Лика... дочка моя.
У Лики было округлое личико тринадцатилетнего подростка, рыжеватые
кудряшки, выбивающиеся из-под темного берета, выпуклый лоб, крупные светлые
глаза. Упрямым широким подбородком она напоминала отца. В глазах светилось
выражение добродушия, которое отметил Лебедев у Валентины Михайловны.
- Присоединяйтесь к нам, - предложил Груздей. - Хотели мы встретиться
здесь с Николаем Петровичем, но у него какие-то срочные дела. Заперся дома.
Лебедев покачал головой:
- А я вот поеду и вытащу его. Разве можно в такую погоду сидеть дома!
Шэн взволновалась:
- Не беспокойте его! Умоляю... У него очень важная работа.
Она сказала это таким тоном, что Лебедев понял: у профессора могли быть
серьезные причины для уединения. Лебедев обратил свои слова в шутку:
- Тогда будем веселиться без него. А вы, Татьяна Иосифовна, завтра
расскажите Николаю Петровичу, как мы провели праздник. Пусть позавидует.
Прогулка по парку превратилась в целое путешествие. Инженер
рассказывал, как он в первый раз поднимался на аэростате.
- Он обожает воздушные путешествия, - заметила Валентина Михайловна,
кивая на мужа. - А я не могу привыкнуть. Когда он в командировках, то от
него постоянно телеграммы: "Вылетаю", "вылетел", "прилетел"... Прямо не
человек, а крылатый орел.
- Мамочка, разве тебе не нравится? - отозвалась Лика. - Папа у нас
смелый. Он и должен бы быть пилотом. Да только после школы по ошибке не в
тот вуз поступил.
Смеющаяся Лика увлекла всех к тиру, вызвалась показать свое уменье в
стрельбе. Груздев смотрел, как его дочь уверенно приложила приклад
мелкокалиберной винтовки к плечу, вздохнул:
- А вот к этому таланта у меня нет!
Лика спустила курок, врезала пулю в девятку, сказала:
- Выучишься, папа.
После тира долго сидели на веранде кафе, смотрели, как внизу по реке
скользили сотни разукрашенных лодок. Прошел золотистый величественный
теплоход. Лодки красиво качались на высоких волнах. Откуда-то доносилось
пение. Многоголосый молодой хор подхватывал красивый припев, и ему вторило
буйное эхо, отраженное от лесистой горы.
Наплывал мягкий вечер. Над городом повис прохладный тонкий серпик
молодого месяца.
- Пойдемте на гору, - предложил Лебедев, когда вышли из кафе. - Оттуда
лучше всего увидим фейерверк. Видите, уже баржу двинули к тому берегу...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг