выталкивались луговые травы. Среди них кое-где виднелись, заглушаемые
зеленью, ростки пшеницы. Бутягин горько улыбнулся:
- Надо было сначала уничтожить сорняки!
Он показал кулак утреннему солнцу в исступлении:
- Эй, ты, а все-таки мы заставим тебя работать!
Его приподняли под руки, дали выпить воды. Шэн, волнуясь, говорила:
- Успокойтесь!
Бутягин отдышался, пытливым взглядом оглядел волнующиеся поля:
- Нет, не надо успокаиваться. Если успокоимся, то сорняки задушат нас.
Лебеде, куколю и чертополоху мы противопоставим рост технических культур.
Наука может ошибаться в отдельных случаях, но она не ошибается в своей
конечной цели - в освобождении человека от слепой власти природы.
Штопаный Нос
Сколько времени продолжался глубокий сон, Лебедев не знал. Когда
вернулось сознание, первым его чувством была тревога за судьбу Гурова.
"Где он? И где я?" приподнял голову и огляделся Лебедев.
Он лежал на тахте, покрытой восточным ковром, в комнате, напоминавшей
каюту трансатлантического пассажирского парохода. Тяжелые шелковые гардины
висели на стенах, скрывая окна и двери.
В комнате стояла тишина. Мягкий свет лился из широкого матового
плафона, вделанного в потолок.
Лебедев вскочил, прошел несколько шагов и распахнул портьеру. За ней
была голая стена. Тускло поблескивала обшивка красного дерева, отражая свет
плафона, и на этом отсвете вырисовывалась тень головы Лебедева.
- Любопытная одиночная камера! - вслух подумал Лебедев и крикнул: - Эй,
хозяева!..
Прислушался. Молчание.
Лебедев расправил плечи и повернулся к другой стене. Во всем теле он
ощущал необыкновенную легкость, мысли его стали прозрачно-ясными,
изумительно обостренными. К нему вернулось его всегдашнее прекрасное
самочувствие.
"Сделаем основательную разведку", подумалось просто и определенно.
Лебедев подошел к другой портьере, раздвинул ее, но за ней тоже была
глухая стена. Постучал каблуком по полу. Пушистый ворс хорошего плотного
ковра заглушил удары. За третьей портьерой оказалась запертая дверь, и
Лебедев постучал в нее. Дверь открылась беззвучно. За ней стоял Штопаный
Нос, затянутый в черный мундир.
Лебедев заметил шнурки погон на мундире и фашистские знаки отличия,
подумал: "Ага... Ну что ж, примем бой!"
Штопаный Нос сделал два шага вперед, и дверь за ним плотно и беззвучно
закрылась.
- Я предвижу ваши вопросы, Лебедев, - проговорил Штопаный Нос с
оттенком любезности. - Можно было бы не удовлетворять вашего любопытства, но
я сейчас не хочу с вами ссориться. Самолет пошел ко дну. Ваш штурман
чувствует себя прекрасно и, как человек общительный, сейчас развлекается
беседой с одним из моих помощников.
Лебедев приготовился было произнести речь, исполненную негодования и
возмущения, но сейчас яге овладел собой. Ситуация совершенно ясна: два
советских гражданина - в плену у фашистов. Надо взять твердую линию
поведения.
- Я заявляю решительный протест против потопления моего самолета и
задержания меня и моего штурмана, - выговорил Лебедев, не спуская глаз со
Штопаного Носа. - Требую немедленного освобождения нас обоих. Кроме того, вы
и ваше правительство ответите за убытки.
Штопаный Нос усмехнулся:
- Как вы официальны, ай-ай! Ну, принимаю к сведению. А теперь -
разговор неофициальный. Вы, думаю, проголодались? Эта комната - к вашим
услугам.
Лебедев наблюдал за собеседником. Он взвешивал все обстоятельства и
решил изучить противника. Происходящее заинтересовало Лебедева. А Штопаный
Нос подошел к первой портьере и распахнул ее:
- Звоночная кнопка здесь. Я не имел времени предупредить вас...
Обшивка на стене приподнялась, и оттуда выдвинулся стол, уставленный
двумя приборами для завтрака. Лебедев поиронизировал:
- Не особенно удивили! Такие фокусы я видел на экране. Их любят
описывать фантазирующие романисты.
- Это мой комфорт, - сухо сказал Штопаный Нос. - Садитесь и ешьте. Я
тоже непрочь позавтракать. И я вам расскажу интересную историю.
Лебедев медлил с ответом: "Подходец, завуалированный любезностью...
Кажется, этому франту что-то нужно от меня... В таком случае..."
Голос Лебедева спокоен и тверд:
- Я тоже привык к известному комфорту. Обычно я завтракаю с моим
штурманом, товарищем Гуровым. Будьте любезны пригласить его сюда.
- Это невозможно.
- В таком случае я, во-первых, имею основания не доверять вашему
заверению, что мой товарищ жив. Во-вторых, мне не хочется слушать ваши
истории. В-третьих, завтракать с вами я не буду, и можете оставить меня в
покое.
Лебедев отвернулся от стола, хотя и чувствовал основательный аппетит.
Штопаный Нос нахмурился:
- Невозможно.
- Я не буду повторять моих требований, - сухо сказал Лебедев. - Я - ваш
пленник. Мой револьвер вы предусмотрительно вынули. И сейчас физическая сила
пока на вашей стороне.
Он сжал губы. Было жарко, и хотелось пить, но мысли Лебедева были остры
и определенны: "Потерпим. На войне, как на войне".
Ему вспомнилась гражданская война, когда в борьбе с остатками банд
басмачей пришлось в трехдневном переходе по пустыне оставаться отряду
красных пограничников без воды, и как все-таки отряд зашел в тыл банде и
разгромил ее. "Были дела у нас посерьезней", весело подумал Лебедев и стал
молча наблюдать за своим противником.
Штопаный Нос сделал кислую гримасу:
- Если вы настаиваете...
- Настаиваю.
Холеная белая рука Штопаного Носа нажала кнопку звонка. Лебедев, не
дожидаясь приглашения, сел на тахту.
"Нас, вероятно, уже хватились. Радисты наши, конечно, рыщут в эфире,
слушают, ждут наших позывных... КЗ-9... КЗ-9... Нам придут на помощь... Нас
освободят... Но и мы не должны сидеть сложа руки... Выяснить положение... И
обдумать... Да..."
- Антон... милый...
В распахнувшуюся дверь буйно ворвался Гуров.
- Жив? Здоров? - крикнул он, бросившись к Лебедеву.
Тот вскочил с тахты, обнял друга.
- А ты? - воскликнул Лебедев.
Оба товарища поцеловались крепко. Лебедев схватил руку штурмана и
несколько раз пожал ее. Тот взглянул ему в глаза пристально, и Лебедев
понял, что штурман ждет распоряжений начальника. Лебедев же повернулся к
Штопаному Носу:
- На первый раз пока все в порядке. Мы - в плену, Василий Павлович. Наш
противник - вот он.
На столе появился третий прибор.
- Теперь я, так и быть, послушаю вашу историю, - произнес Лебедев,
усаживаясь за стол. - Садись, товарищ штурман. Как дела?
Гуров придвинул к себе прибор поближе:
- Ничего особенного. Я выспался. Потом человек в таком же наряде, как
этот господинчик...
- Может быть, вы прекратите этот разговор? - нетерпеливо прервал
Штопаный Нос.
Лебедев улыбнулся, сказал иронически:
- Простите... Мы забыли о владельце этой каюты.
Медленно развертывая салфетку и засовывая угол ее за воротник
гимнастерки, Лебедев любезно осведомился:
- Скажите, пожалуйста, что это за соус?
Штопаный Нос протянул Лебедеву соусник:
- Протертые крабы. Прошу. Здесь - рыба... Вот анчоусы. Они возбуждают
аппетит.
- Нет, благодарю вас. Соленого и острого в жару не переношу, - еще раз
улыбнулся Лебедев, накладывая на тарелку порцию отварной рыбы.
Гуров быстро взглянул на Лебедева и тоже положил себе рыбы, хотя ему
хотелось попробовать анчоусов. Штопаный Нос взял в руку бутылку с вином:
- Ваш бокал!
Лебедев вежливо проговорил:
- Я не поклонник алкоголя. Он мешает вниманию... Если разрешите, я бы
отдал сейчас предпочтенье газированной воде...
Он отхлебнул из бокала немножко, как бы с ленцой. Ему не хотелось
показать, что он истосковался по воде. Отпил половину бокала, повернул лицо
к Штопаному Носу:
- Теперь мы готовы слушать вас.
Штопаный Нос налил себе бокал прозрачно-розового вина:
- На каком языке мне начать? История рассказывалась мною когда-то на
итальянском языке, потом на немецком. Внушительно можно бы рассказать на
английском. Остроумно бы вышло на французском. Японский язык я знаю не
блестяще. По-португальски - вы не поймете. Лучше я стану рассказывать на
вашем родном языке.
Гуров заметил:
- Это самый лучший язык и самый понятный для всех.
- Тем более, что вы им достаточно хорошо владеете, - добавил Лебедев,
принимаясь за рыбу.
Штопаный Нос задумчиво посмотрел на розовые искорки вина в своем
бокале:
- Итак, что бы вы сказали, Лебедев, если бы в одно прекрасное время к
вам явился молодой человек и заявил, что он разработал проект машины,
истребляющей все, что ей попадется на пути?..
- Не знаю, - отозвался Лебедев, придвигая к себе судок с протертыми
крабами.
- Вы не назвали бы его сумасшедшим?
Гуров вставил:
- Среди таких заявителей попадаются всякие.
- Но он не был сумасшедшим! - почти яростно вскрикнул Штопаный Нос.
- Кто же этот "он"? - вопросительно протянул Лебедев, невозмутимо
наслаждаясь соусом, хотя в то же время он внимательнейше слушал, не упуская
ни малейшей интонации в голосе собеседника.
- Человек, который хотел продать свое изобретение возможно дороже. Он
создал проект машины, которая уничтожает все, превращаем живое в первобытную
материю, в атомы, в ничто.
Штопаный Нос откинулся на спинку стула:
- Я пощадил, вас, чтобы вы сами убедились... Человек этот не был
сумасшедшим. Это - инженер, химик. Он посвятил свою жизнь науке. Он думает,
что наука должна помочь ему достигнуть величайшего господства над...
- Природой? - не утерпел сказать Гуров.
- Нет, над остальными людьми.
- Ага... Все остальное понятно, - усмехнулся Гуров.
Лебедев кивнул головой:
- Да, на принципиальную установку подобной машины у нас имеются
существенные разногласия с этим человеком.
- Но все-таки она существует, эта машина. Я ее построил.
- Значит, этот человек - вы, Штопаный Нос? - тут Лебедев поперхнулся: -
Простите...
- Не стесняйтесь. Я знаю кличку, которую вы дали мне. Во время
химических опытов мне однажды попортило кожу лица. В результате - несколько
безобразных шрамов. Но хирургия теперь довольно искусна. Остальное - дело
протезной техники.
Штопаный Нос вынул что-то из кармана и, широко расставив пальцы,
приложил ладонь к своему лицу. Лебедев и Гуров отшатнулись в изумлении. Лицо
собеседника переменилось, как будто ему пришили новую голову. В правый глаз
его теперь был вставлен щегольской монокль, а на месте вдавленного носа
красовался правильный римский нос с горбинкой; на верхней губе пушились
прекрасные каштановые усы.
- Вот это гримировочка!.. - прошептал в восхищении Гуров.
Не забывайте!
Известие, что Лебедев и Гуров неожиданно пропали, потрясло весь
цивилизованный мир. Китайские и американские летчики взяли на себя розыски.
Советское правительство приняло необходимые меры. Мировая пресса - газеты
народного фронта - вели агитацию: "На помощь пропавшим!"
Особенно были потрясены роковым известием Бутягин с друзьями. Голованов
не спал по ночам, думал: "Неужели?" Но никто не хотел верить, что этот
славный Антон Лебедев мог погибнуть. Что же случилось? Что?
А дни бежали неудержимо...
От первой модели Груздев решил перейти к разработке опытной конструкции
машины. Весь завод работал над выполнением этого срочного задания.
Голованов оказался блестящим конструктором и незаменимым помощником
Груздеву. Инженер часто замечал, что он не только воплощает мысли
изобретателей, но и часто вносит в конструкцию значительные
усовершенствования.
Однажды, сидя за расчетом груздевского всеволнового энергоприемника и
просматривая столбики цифр, Голованов неожиданно заметил стоявшему рядом
инженеру:
- А у вас, Владимир Федорович, на волнах порядка сто двадцать - сто
тридцать точности в приеме не будет.
- Почему? - встрепенулся Груздев.
- Неудачен расчет контура.
- Вот тебе и раз... - недоверчиво протянул Груздев. - Яйца курицу не
учат. Проверим! - Он вынул счетную линейку и взглянул на столбик цифр.
Рука Голованова тоже потянулась к карандашу. На куске бумаги выросла
мудреная математическая формула. Голованов пояснял:
- Вы, Владимир Федорович, рассуждали, что это уравнение действительно
для всего диапазона...
- Разумеется.
- И сейчас мы это проверим, - деликатно заметил Голованов.
Карандаш запрыгал по бумаге:
- Выпишем значения... здесь сократим... Помножим на постоянную...
Извольте взглянуть... На этом отрезке волна не равна самой себе.
Следовательно?..
Ничего не ответил Груздев. Думал минут пять. Потом схватил свои
столбики цифр, хотел разорвать. Но их выхватил Голованов.
- Извините, Владимир Федорович, разорвать успеется, а над перепиской
ведь машинистки трудились... Пригодится.
Светлые глаза Голованова скромно поблескивали. Груздев улыбнулся:
- Тогда подработаем цыфирки вместе?
- С удовольствием.
Отсюда пошла дружба Голованова с инженером.
Голованов стал постоянно бывать в доме у Груздева и часто обедал,
оставляемый заботливой Валентиной Михайловной, которая никого из гостей
никогда не отпускала без угощения.
Однажды Голованов сагитировал инженера сходить вместе с ним в заводский
тир и такую "теоретическую" базу подвел, что инженеру пришлось согласиться,
потому что говорил комсомолец Голованов так:
- Когда одним чем-нибудь без конца занимаешься, то в мозгу работает
только одно "поле" мозговой коры. Остальные лодырничают, а работающее "поле"
иной раз и переутомляется. Поэтому надо разнообразить занятия, чередовать
работу мускулов и мозга. Академик Павлов это доказал.
- На значкиста хочешь стрелять?
- Обязательно. Глазомер, тренировка внимания и воля. Винтовка развивает
хладнокровие и выдержку.
Груздев развел руками:
- Мне и крыть нечем. Уговорил!
Новые друзья стали через два дня на третий тренироваться в тире. Лежит
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг