ягоды, карамельки, восторгался, заглядывал в окно...
- Облако! - вскрикивал он. - А мы поверх его... Город какой-то внизу...
Леса похожи сверху на мох... Река замечательная!
Штурман Гуров так привык к полетам, что в кабине летящего "ВО-29"
чувствовал себя спокойнее, нежели в купе экспресса. К красотам природы,
видимым через окно кабины, он был несколько равнодушен. Его интересовали
служебные дела и работа. Он отрапортовал по радио на аэродром, что все в
порядке. Связался с районным аэродромом, где предполагалась посадка, и
сейчас ел бутерброд. Лебедев сегодня рано поднял своего друга, и Гуров не
успел позавтракать.
На Гурова Бутягин смотрел с ужасом. Если б не спешка, профессор лучше
согласился бы итти пешком, чем лететь во чреве этого "ВО-29", который то и
дело проваливался в воздушные ямы, как пробка в водопад. А этому Гурову все
нипочем: даже холодную котлетку ест!
Аппарат как раз в этот момент ухнул вниз. Бутягин скорчил
страдальческую гримасу:
- Ну зачем Антон делает такие пируэты?
- Явление атмосферы, товарищ профессор, - пояснил Гуров, доедая
котлету. - От пилота не зависит.
- На дирижабле лететь лучше... Все как-то устойчивее... Постели,
ресторан... А тут... Ух! Груздев... вы целы?
- Вполне. Когда я нахожусь в воздухе, мне хочется петь о возвышенном и
прекрасном. Последние дни я думал о новой конструкции трехплечного рычага.
Сейчас, на высоте двух тысяч метров, я чувствую: вот еще одно напряжение
фантазии, и я дам точное решение.
Бутягин заворчал:
- Странный вы человек! Изобретательские мысли записываете где попало -
на манжетах, на обрывках газет, на книжных переплетах. Вы просто какой-то
вредитель библиотечных книг. Исчеркали формулами все книги, какие я вам дал
из академии. Я два дня оттирал их резинкой.
Груздев подскочил так, что ударился головой о потолок:
- Стерли?
Он грузно упал в кресло.
- Я там записал расчеты энергоприемника...
Бутягин улыбнулся:
- Извольте радоваться! Записал - и забыл, куда записал.
Груздев примирительно сказал:
- Ничего, постараюсь вспомнить.
- Не раздражайте меня, - заскрежетал зубами Бутягин. - С вами это
постоянно. Подумать только, что вы идею газового тормоза ухитрились записать
на обоях в своей спальне, да еще где - под самым карнизом!
Даже флегматичный Гуров фыркнул от смеха.
- Это когда жена меня заставила вешать гардины, - сконфуженно заморгал
Груздев.
В слуховой трубе, соединявшей пилота с кабиной, послышался лебедевский
баритон:
- Василий Павлович! Как наши пассажиры?
- Прекрасно, товарищ начальник.
Гуров вытер руки бумажной салфеточкой и посмотрел на часы:
- Через восемнадцать минут - на посадку!
Бутягин страдальчески вымолвил:
- Неужели еще восемнадцать?
У Василия Павловича Гурова глаза выразили полное сочувствие профессору.
Он авторитетно насупил брови и сказал тоном, не допускающим ни малейшего
возражения:
- Николай Петрович, да вы же прирожденный авиатор. Смотрите бодро
вперед. Смелее!
Он привычной рукой взял ключ Морзе и начал выстукивать позывные
районной радиостанции.
Бутягин огляделся и будто увидал все по-новому. Гуров в наушниках,
склонившийся над аппаратурой, чуть призакрывший глаза, сосредоточенно
слушающий сигналы в эфире. Улыбающееся круглое лицо Груздева. Уютная кабина
с зеркальными стеклами.
Почему бы в самом деле и Бутягину не смотреть бодро? Надо только
сделать крохотное усилие воли. Ведь вот за этой стенкой впереди кабины сидит
Антоша Лебедев, да, да, тот самый, друг детства, и смело ведет воздушный
корабль. Бутягин вспомнил события последних месяцев, встречу на аэродроме с
Антоном, нападение Штопаного Носа. Ничего... Надо быть смелее...
- В порядке! - громко выговорил Бутягин.
Груздев удивленно посмотрел на него и качнул головой:
- Да, уже снижаемся. Взгляните, как интересно.
Мотор заревел неудержимо. Потом с глухим урчанием затих. Бутягин
увидал, как Груздев усиленно показывал указательным пальцем вниз. Выглянул в
окно. Самолет стремительно снижался. Снизу набегали и ширились какие-то
зеленые квадратики. Бутягину вспомнилось, как, еще мальчиком, он нырял в
речке с открытыми глазами и как тогда необычно ширились причудливые
очертания подводных трав и разноцветных камней. Так и сейчас... Но нет, это
не камешки, а домики... Вот большой корпус... Поля... Вот луг... Неужели
аэродром? И уже остановка?
Бутягину даже стало жаль, что путешествие кончилось. Он не ощущал
прежнего неприятного чувства высоты. Подумал: "А вдруг штурман прав? Наши
летчики, честное слово, народ ой-ой какой проницательный. Ничего от них не
скроется".
Гуров предупредительно открыл дверцу кабины:
- Прошу вас, профессор.
Два ассистента
За оградой районного аэродрома виднелись жилые постройки, невдалеке
возвышалось стройное здание элеватора. Лебедев дружески здоровался с
начальником аэродрома:
- Прошлым летом мы с Гуровым к вам инспектировать прилетали, а теперь в
гости.
- Площадку расширили, Антон Григорьевич. Подсобные помещения выстроили.
С весны аэровокзал мечтаем соорудить. Посмотрели бы, Антон Григорьевич, -
попросил начальник. - А о машине не беспокойтесь. Заправим, будьте покойны.
В это время Бутягин знакомил Груздева с директором опытного отделения.
- Мой друг - инженер-конструктор Владимир Федорович Груздев, соавтор
проекта, так сказать.
- Очень приятно, - здоровался директор, пожимая руки прибывшим. - Давно
мы вас ждали. Подготовительные работы проделаны полностью.
Тонколицый человек быстро шагнул к Бутягину:
- Профессор...
- Здравствуйте, Башметов. Как дела с "альбиной"?
Тот в восторге развел руками:
- Масса изумительного!
К самолету сбегался народ. Толпа густела. Ребята, которые посмелее, уже
дотрагивались до хвоста самолета. Высокая кудрявая девочка подбежала к
Груздеву:
- Папа!..
- Лика!
Груздев поцеловал дочь:
- Как ты загорела... И выросла... Ну, как твое здоровье и успехи?.. Вот
тебе письмо от мамы.
Шли все гурьбой к ожидавшим гостей автомобилям. Лика рассказывала:
- Знаешь, папа, а наш опыт со стимулированием удался...
В этот момент директор окликнул Груздева:
- Владимир Федорович! Я хочу вас познакомить с одним нашим новым
сотрудником... Он работал здесь вместе с Башметовым.
Перед инженером остановился плотный, сухощавый и крепкий молодой
человек в скромной куртке и кепке, назвал себя:
- Голованов.
Инженер приостановился:
- Позвольте, это не вашу статью я читал относительно посадочных машин?
- Мою.
- Тогда давайте знакомиться. Груздев.
Инженер махнул рукой Бутягину:
- Вы поезжайте... Полтора километра? Мы с товарищем Головановым пешком
дойдем. У нас разговор...
Лика шла рядом и слушала, как ее отец разговаривал с молодым человеком:
- Чертеж вашей модели я помню, как будто вижу перед собой во всех
деталях... Ваше имя-отчество?..
Голованов потупил глаза:
- Иван Васильевич... Но это неважно.
- Все важно на этом свете, мой друг. Скажите, пожалуйста, у вас в
статье, насколько я помню, проектировалось предварительное разрыхление
почвы...
- Не обязательно.
Лицо инженера сделалось сосредоточенным:
- При каждом поступательном движении колес посадочные резцы должны
опускаться в почву. Трехплечный рычаг у вас имел целью удобнее передвигать
ростки. А если бы сделать передачу несколько иначе, - скажем, транспортерной
лентой?
- Понадобится бесконечный винт, - заметил Голованов просто.
Но в его лице Груздев увидал выражение решительности и уверенности. Это
инженеру понравилось.
* * *
В летном клубе по случаю прилета гостей из центра состоялся митинг.
Бутягин остался доволен проверкой работы. Заметил инженеру:
- Можем смело начинать строить нашу модель.
Инженер поделился впечатлением о Голованове:
- Парень действительно головастый. Сидит в нем этакая изобретательская
изюминка. Хорошо бы мне такого на завод... А?
Бутягин пожал плечами:
- Он только что весной окончил институт. Совсем зеленый юноша. Но,
говорят, давно и серьезно интересуется машинизацией.
На митинге Бутягин произнес краткую речь о достижениях агрохимии:
- Химия - сама жизнь. Мы со всех сторон окружены химией. Зажег я
спичку - начался химический процесс горения. Удобрения свезли в поле - тоже
химия... Теперь у нас на очереди задача проникнуть в тайны прорастающего
зерна, овладеть и ускорить процесс созревания растений.
А Гуров в это время наклонился к уху молодой девушки, слушавшей
профессора, и нашептывал ей что-то смешное. У девушки были мягкие глаза и
темнокаштановые волосы. Она покусывала яркие губы, чтобы не рассмеяться.
После митинга появились баянисты. Молодежь с увлечением принялась
танцовать. В кругу, в паре с Гуровым, танцована девушка. Карие глаза ее
счастливо блестели. Каштановые волосы распушились и метались в движении
танца.
На заре "ВО-29" собрался в обратный полет. Бутягин прощался с
Башметовым:
- Вы возвращайтесь в академию к половине августа. Начнем работу над
моделью.
Груздев пожал руку Голованову:
- Итак, решено. Увидимся.
Голованов ответил на рукопожатие:
- Спасибо за внимание, Владимир Федорович. Стеснялся сказать раньше, а
хотелось поработать с вами вместе. По вашим ведь книгам учился.
"ВО-29" плавно поднялся в темноголубую высь. Начальник аэродрома
собственноручно дал старт самолету, махнул флажком. Кричали "ура". Громче
всех кричала "ботаническая группа Лики Груздевой". Сама Лика хлопала в
ладоши до боли в локтях.
Гуров приподнял в кабине оконную раму и взмахнул платком в знак
прощального приветствия. Платок был новенький, ярко-красный, аккуратно
расшитый по углам нежными незабудками.
Очертания совхоза потонули в пепельной дымке. Гуров сложил платок в
ровненький квадратик, спрятал его в карман. Он уловил вопросительный взгляд
Бутягина, проговорил как бы в ответ:
- Теперь, куда ни прилетишь, везде знакомые...
Профессор кивнул головой:
- Да. Мы все живем огромной дружной семьей. Это прекрасно. Как вы
полагаете, Владимир Федорович?
Но Груздев, разыскав в кармане завалявшуюся карамельку, задумчиво сосал
ее и что-то мурлыкал. Бутягину не ответил. Он думал о комбинации
трехплечного рычага с бесконечным винтом.
Мотор ревел неудержимо.
Тайна химических формул
Уже три месяца Груздев почти не покидал проектной мастерской завода.
Нужно было закончить чертежи машины к поставленному правительством сроку.
Незаменимым помощником для Груздева оказался Голованов. Его идея
бесконечного винта в применении к трехплечному рычагу оказалась чрезвычайно
ценной. Энергию развивал и Бутягин, проводивший проверочные опыты с
искусственными азотистыми удобрениями. Шэн вместе с Башметовым ставила опыт
прорастания "альбины 117" на "искусственной" почве.
К Бутягину как-то заехал Лебедев:
- Смотрю, мерцает огонек... Вот и завернул навестить. Как с проектом?
- На-днях жду решения экспертизы, - ответил Бутягин.
- Все выйдет отлично. Слышал я, что собираются выделить вам завод и
довольно приличные средства. Значит, дело только за вами.
- Ты редко нас навещаешь.
- Некогда, Колечка. У меня подготовка к перелету. Дело вроде вашего. На
страх врагам... Кстати, разобрался ты в записях Штопаного Носа?
Бутягин вынул из шкафа фотоснимки и вооружился лупой:
- В первых страничках - ничего особенного. Записи касаются проблемы
увеличения урожайности путем улучшения агротехники и агрохимии. Идеи не
новы. Упоминается "электрический плуг" Гамильтона...
- Что это за плуг? - поинтересовался Лебедев.
- Применяя ток в сто тысяч вольт напряжения, Гамильтон так обрабатывал
землю, что гречиха у него прорастала в течение семидесяти девяти часов,
кукуруза, бобы и семена картофеля - в сто восемнадцать часов.
- А для обычного прорастания?
- Требуется не менее трехсот восьмидесяти часов... Дальше у Штопаного
Носа идут химзаписи известных азотистых и фосфорных удобрений... Затем
несколько страничек, помнится, было вырвано, и во второй части книжечки
записи идут приблизительно по пути моих открытий. Мне кажется, что автор
записей также проектирует техническую установку, где фигурирует комбинация
веществ, получаемых мною при моем способе. Смотри, вот формулы, где
фигурирует азот.
- Что ж, он твой конкурент, что ли? - заинтересовался Лебедев.
- Вроде того. Но любопытно вот что: с восьмой страницы появляются новые
для меня и очень странные химические комбинации. Я пробовал разбираться,
проверить лабораторно. Формулы приводят к химически невероятным вещам.
Обычно ничего не получалось. Реакция, как мы, химики, говорим, не идет. Я
применял нагревание, взбалтывание, электроток - без результата. Раза два я
получил легкую вспышку, причем сгорало все, взятое для реакции. А между тем,
по автору, должно было получиться гораздо сложнее.
Лебедев слегка задумался:
- Забыл я тонкости химии, но ты, Коля, скажи серьезно: записи эти
сделаны грамотно или это просто так - провокационная ерунда, написанная
насмех?
- О, нет... Писал крупный знаток химии и физики. Он пользуется
искусственным расщеплением атома и синтезом элементов, вводит "ядерные
реакции". Встречаются формулы, которые удалось расшифровать, да и то лишь
отчасти, только пользуюсь принципами новейшей квантовой электродинамики.
По лицу Лебедева проплыла медленная улыбка:
- И ты полагаешь, что Штопаный Нос тоже земледельческие машины строит?
Если в его машине действуют вещества, дающие таинственные вспышки, то,
скорее всего, это не плуг и не комбайн. Я бы назвал ее несколько иначе. А
почему ты на этом снимке поставил три восклицательных знака?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг