- Скажите, Эль, почему вы, Эа и Ли занимаетесь розысками? Наводили
"следствие" обо мне, теперь гоняетесь по свету за этим американским
шпионом. Или вы совмещаете...
- Должность учёного с почётным званием сыщика? - спросил Эль. И,
вздохнув, продолжал: - Я вижу, что вам трудно привыкнуть к нашему
общественному устройству. Я же говорил вам, что у нас нет милиции в обычном
для вас смысле слова. Но если хотите, у нас каждый гражданин - милиционер
или следователь, если этого потребуют обстоятельства. Каждый наш гражданин,
без инструкций и кодексов, знает, как охранять интересы общества. И если
случай именно его привёл столкнуться с фактом, угрожающим нашему порядку и
спокойствию, этот гражданин и доводит дело до конца.
- Но у него есть и другие обязанности?
- Что же из этого? У следователя тоже не одно дело бывает на руках.
Обязательный общественный труд занимает у нас около трёх часов. Есть время
заняться - хотя бы и поисками американского шпиона.
- Вы сказали, что обязательный труд у вас занимает около трёх часов.
Почему вы не указали точной нормы?
- По кодексу о труде? - с улыбкой спросил Эль. - У нас нет точной
нормы, нет и самого кодекса. Если дело этого требует - работаем! И больше
трёх часов. Но это бывает только в исключительных случаях: какие-нибудь
случайные аварии, стихийные бедствия. Обычный же наш труд "у станка" не
превышает трёх часов.
- А остальное время?
- Каждый занимается тем, чем он желает. Главное и почти исключительное
наше занятие - мы учимся, учимся и учимся. Непрерывно пополняем свои
знания, изобретаем.
- Ну а если кто не хочет работать даже три часа в сутки? Какие
принудительные меры вы принимаете против лентяев?
Эль посмотрел на меня с крайним изумлением.
- Простите, но на этот раз я отказываюсь понимать вас, - сказал он. -
Разве нужно заставлять рыбу плавать, а птицу летать? Ведь это их жизненная
функция. Такой же жизненной функцией, непреодолимой потребностью является
для нас труд.
- Но труд может быть неприятен, например тяжёлый физический труд.
- Физический труд выполняют наши рабы.
Я даже привскочил на кресле.
- Рабы? У вас есть рабство?
- Ну да, что же вас так удивляет? Порабощённые силы природы, машины -
вот наши рабы. А все мы, свободные граждане, работаем не только из сознания
общественной пользы - это азбука, о которой мы уже забыли, - но и потому,
что труд давно сделался для нас второй натурой.
- Что это? Свет погас?!
- Не беспокойтесь, я хочу посмотреть на карту, - сказал Эль.
Перед ним вспыхнул бедным светом квадрат, на котором обрисовались
очертание какого-то моря.
- Эта карта движется?
- Да, она движется, потому что мы летим. Наша карта - сама земля. Вот
очертания... как это вы называли?.. Азовского моря, вот Чёрное. Мы
пролетаем его.
- Уже! Так скоро...
- Турция. Скоро мы увидим Красное море.
- Но как же можете обходиться вы совсем без карты?
- Эа направляет наш воздушный корабль по радиокомпасу. Ли посылает
радиоволну, а мы летим в этом направлении, как бабочки на огонёк. Ошибки
быть не может. Впрочем, мы можем, если нужно, справиться по карте и
магнитному компасу...
И, нагнувшись над картой, Эль сказал:
- Двадцатый градус северной широты и сороковой - восточной долготы.
Мы в окрестностях Мекки. Скоро будем на месте.
Ещё несколько минут полёта, и мы плавно опустились.
Эа открыла дверь нашего снаряда, и мы вышли.
Ли приветствовал нас.
- Вот, полюбуйтесь, - сказал он, указывая на обломки.
На самом берегу моря в буром песке лежали эти обломки воздушного
корабля, обугленные и настолько искалеченные, что нельзя было определить
его конструкцию. Нос корабля, вероятно, не меньше чем на три метра зарылся
в песок, образовав в нём широкую воронку.
- Сами посудите: можно ли было спастись при такой катастрофе?
Американский шпион погиб, на этот раз мы можем быть спокойны и не
продолжать наших поисков, - сказал Ли.
- Да, конечно, - ответил Эль и, взобравшись на воронку, начал обходить
её, внимательно осматривая. Потом он вдруг сел на песок, вздохнул и
поправил на голове белый шлём.
- Ли, вы делали себе глазную операцию?
Ли почему-то смутился.
Эль укоризненно покачал головой.
- Хорошие глаза, Ли, нужны не только вам лично. Наш Союз трудящихся
должен иметь зоркие глаза. Почему вы не сделали операции?
Обратившись ко мне, Эль продолжал:
- Мы, люди будущего, стоим неизмеримо выше наших предков в умственном
отношении. Но физическая природа наша, увы, кое-что потеряла в новых
условиях культуры. Мы всё более теряем волосы. Эа, сними свой головной
убор...
Эа, улыбаясь, сняла колпачок и без смущения показала свою голову, на
которой не было ни единого волоса.
- Вот видите, - продолжал Эль. - Представление о красоте изменилось.
Мы находим прекрасной безволосую голову женщины и пришли бы в ужас от
волосатого чудовища, похожего своей гривой на животное. Вы уж не
обижайтесь, - прищурился он, глядя на меня. - Вам тоже лучше снять волосы,
чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Мы займёмся потом вашим
туалетом. Так вот, волосы... Потом зубы. Вы уже знаете, что мы не едим
твёрдой пищи. Нам не нужны зубы. Естественно, что они без работы становятся
всё более слабыми. Через несколько поколений люди станут совершенно
беззубыми и нижняя челюсть превратится в маленький придаток.
- И это тоже будет красиво?
- Для своего времени, конечно.
- Представляю, - сказал я, улыбаясь, - что какой-нибудь Пракситель,
гениальный скульптор будущего, высечет из мрамора статую, воплощающую идеал
женской красоты...
- Она будет иметь огромную голову без волос, маленький подбородок, рот
без зубов, почти мужское телосложение, очень тонкие ноги и руки, пальцы без
ногтей.
- Какое безобразие! - невольно воскликнул я.
- Если бы горилла мог говорить, то при взгляде на статую Венеры
Медицейской он, вероятно, так же воскликнул бы: "Какое безобразие!" и
перевёл бы влюблённый и восхищённый взгляд на свою четверорукую, мордастую,
косматую спутницу жизни, - ответил Эль. - Всё условно в этом мире, мой друг.
Изменяются звёзды на небе, изменяются земли, изменяется человек, изменяются
его понятия о прекрасном. Мы теряем то, что нам перестает быть нужным. Мы
хуже слышим, чем вы, а вы - гораздо хуже, чем наши предки каменного века, и
это понятно: нас уже не подстерегает хищник за каждым кустом.
- К сожалению, в мире остались ещё двуногие хищники, - задумчиво
сказала Эа, - они страшнее четвероногих. И, быть может, вот это... - Эа
показала на обломки машины.
- Да, вот это, - перебил её Эль. - Я не случайно спросил у Ли, сделал
ли он глазную операцию. Мы все близоруки. Дальнозоркость не нужна была
человеку города. Его взгляд вечно упирался в стены. Мы живём свободнее.
Наши горизонты шире. Мы стали существами летучими. Зоркое зрение нам опять
сделалось нужным. А в природе так: если орган нужен, если он начинает
усиленно работать, он развивается усиленно. И, я думаю, наши потомки,
которые, быть может, в воздухе будут жить больше, чем на земле, вновь
обретут зоркость орлов. Но мы унаследовали от вас, людей с ограниченным
кругозором города, близорукость. И боремся с ней. Ваши очки не
удовлетворяют нас. С ними много хлопот, они могут разбиться. И мы просто
оперируем глаза, вправляя новый хрусталик. Вот Ли почему-то не хочет делать
операцию, хотя она безболезненна и занимает всего несколько минут.
- Завтра же сделаю, хотя бы только для того, чтобы доставить вам
удовольствие.
- Благодарю вас, Ли, - ответил Эль. - Сделайте и для того и для
другого. Подойди сюда, Эа, что ты видишь?
Девушка взошла на насыпь вокруг упавшего снаряда и посмотрела вокруг.
Она задумалась, очевидно что-то ища, что привлекло внимание Эля.
- Я вижу, что от центра воронки к краю и дальше идут углубления,
которые... гм... пожалуй, можно принять за следы.
- Следы? - спросил Ли. - Неужели?
- Ходил ли здесь кто-нибудь? - спросил Эль.
- Нет, место совершенно пустынное. На насыпь никто не поднимался.
- А вы?
- Я всходил только вот с этой стороны.
Эль прошёл по песку.
- Вот видите, - сказал он, - песок очень зыбкий. Он осыпается и не
даёт отчётливых следов. Если же помешать песок вот так концом ноги, то
получаются совершенно такие же впадины.
- Что же вы предполагаете? - спросил смущённо Ли.
- Я предполагаю, мой милый, но близорукий друг, - ответил Эль, - что
наш американский шпион здравствует.
- Но не мог же он уцелеть в этой катастрофе?! Или его кости прочнее
дюралюминия, а тело и в огне не горит? - уже несколько обидчиво сказал Ли.
- А кто вам сказал, что здесь произошла катастрофа? - возразил Эль. -
Всё могло произойти очень просто. Мистер шпион благополучно опустился на
своём аппарате, вылез, потом взорвал его.
- Но как же он тогда вернётся восвояси?
- Он или они могли прилететь на двух воздушных судах и пожертвовать
одним, чтобы замести следы.
- А другой корабль?
- Другой может быть в другом месте. Однако продолжим наш осмотр.
Мы пошли по следам, внимательно разглядывая их. Следы шли в сторону по
песчаной равнине и в нескольких метрах пропадали. На этом месте в песке
было небольшое углубление.
- Провалился сквозь землю? - улыбаясь, спросил я.
- Наоборот, поднялся от земли на крыльях. Положение осложняется!
Местные жители лучше нас знают окрестности. Надо предупредить их, - сказал
Эль.
- У меня в Мекке есть приятель шахматист, вызвать его? - предложил
Ли.
- Отлично, - ответил Эль.
Сложенные крылья были у нас за спиной. Мы повернули рычаги у пояса,
крылья затрепетали, и земля начала уходить из-под наших ног.
- Здесь когда-то была бесплодная долина, - указывал Эль вниз на
расстилавшиеся сплошные сады, перерезанные прямыми серебряными линиями
каналов. Среди садов виднелись белые крыши домов, стоявших далеко друг от
друга.
- Если вы ожидаете увидеть арабский город, с его базарами, лавками,
кофейнями, верблюдами и грязью, вы будете разочарованы. Города давно нет. Я
уже говорил вам, что у нас нет городов.
- А вот летит и Вади, мой друг, я вызвал его, - сказал Ли, указывая на
приближающегося человека с крыльями.
Скоро он был с нами. Мы с любопытством осмотрели друг друга. И,
конечно, Вади был больше удивлён моей наружностью, чем я его. Он почти
ничем не отличался от моих спутников, только одежда его была из белой ткани
да лицо несколько более смуглое. Я же, в своём тяжёлом костюме от
"Москвошвея", с очками на носу и крыльями за спиной, вероятно, имел очень
комичный вид. Мне было необычайно жарко, воротник рубашки измялся, волосы
растрепались.
- Человек из прошлого, рекомендую, - сказал Эль.
- Вы знаете о прибытии американских шпионов?
- Ли говорил мне.
- Они опустились недалеко отсюда и, по-видимому, улетели. Их надо
разыскать во что бы то ни стало.
Вади кивнул головой.
- Сообщите по радио по всей Аравии. Ищите везде. Мобилизуйте
молодёжь - у ребят острый глаз. Обыщите каждую складку гор, каждый куст.
Вади ещё раз кивнул головой, глядя в небо. Вдруг он схватил Эля за
руку.
- Смотрите, Эль, этот воздушный корабль мне не нравится.
Все устремили взоры на небо.
- Да, это не наша конструкция. Дайте сигнал тревоги, - сказал Эль.
Неизвестный воздушный корабль, вычертив в небе полукруг, скрылся за
горизонтом. Вади что-то сказал в кулак, и через минуту поднявшиеся, как
испуганная стая птиц, от земли аэропланы полетели вслед за улетевшим
воздушным кораблём.
- Скорее, к нашей "Пушке"! - крикнул Эль.
Обливаясь потом в жгучих лучах аравийского солнца, я полетел за моими
спутниками к берегу моря.
Глава шестая
БЕЛЫЙ ДОМИК
В тот вечер американской воздушной лодке удалось ускользнуть от
преследования, пользуясь быстро наступившей темнотой.
- Ну что ж, приходится отложить поиски. Наши товарищи-арабы будут
следить за неприятелем. А мы летим на север, в Радиополис. - И, посмотрев на
часы, Эль продолжал: - Я должен читать лекцию по радио. Однако вас надо
устроить на постоянное жительство, - обратился он ко мне.
- Летим ко мне, - предложил Ли. - Я живу 56-30-28 на 45-6-2.
- Это что же, такое длинное название улицы?
- Совсем нет, так мы называем кратко градусы, минуты и секунды
географической долготы и широты. Ведь у нас нет городов, поэтому нам
приходится давать такие адреса.
- Где же это будет?
- Примерно в тех местах, где был ваш Нижний Новгород, на Волге.
Хорошее место, - сказал Эль.
Мы полетели на наших крыльях к общественным ангарам и взяли там
небольшую воздушную лодку, на которой и поднялись в воздушную высь.
Темное южное ночное небо было исполосовано светящимися дорогами,
отмечавшими путь воздушных сверхмагистралей.
Огромные суда беспрерывно скользили по воздушным волнам этих
светящихся рек.
- Куда движутся эти воздушные великаны и где конечные пункты их
маршрутов?
- Они движутся по кольцевым линиям, как небесные тела, и нигде не
останавливаются. Каждый из этих воздушных дредноутов имеет свою линию. Нам
надо вот на ту, - указал Ли на вторую из пересекающихся линий.
- Чем больше кольцо полёта, тем выше его воздушная линия. Видите, как
это удобно - в воздухе целая беседка из перекрещивающихся воздушных путей!
Мы ловко причалили к несколько замедлившему движение кораблю. Вместо
обычной (две тысячи километров в час) его скорость снизилась до пятисот в
час, пока мы догоняли его.
Нашу лодку вместе с нами ввели внутрь сигарообразного корабля. Будто
акула воздушного океана проглотила малую рыбешку.
По прибытии на место нашу лодку сбросили вниз. На этой лодке мы
добрались до аэродрома, оставили её там, а сами на "собственных" крыльях за
спиною полетели к дому Ли.
Эль и Эа распрощались с нами и полетели в другую сторону.
- Вам пришлось лететь с пересадками. Это неудобство приходится терпеть
только на больших расстояниях. В Радиополис же я летаю на своём аэробиле.
- Столкновении не бывает?
- Исключена всякая возможность. При встрече наши воздушные суда
автоматически отклоняются в сторону под воздействием радиоволны.
- Вот мы и дома, - сказал Ли, опускаясь на площадку у белого домика со
сплошным окном-стеною на юг.
Как только Ли ступил на площадку, над нею загорелась матовая лампочка.
В доме также появился свет.
- Вас ждут?
- Нет, свет зажигается автоматически, как только я опускаюсь на землю.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг