нет такой точки опоры, чтобы перевернуть Землю. Но, спраши-
вается, зачем ее переворачивать? Наша задача намного слож-
нее: переделать мир! И для этого у нас есть точка опоры,
есть оружие неизмерямо большей мощности, чем силы механики:
наше мировоззрение. Коммунизм.
- Любопытно, - холодно сказал пассажир.
- Вы сомневаетесь?
- Ну что вы!
Парыгин закурил и протянул пачку сигарет собеседнику.
- Я предпочитаю трубку, - пассажир полез в карман своей
куртки.
- Коммунизм, - продолжал Парыгин взволнованно, - вот пора
наибольших свершений, полная гармония между желанием сделать
что-то большое, радостное, нужное людям и возможностью это
сделать.
Пассажир в берете выдвинул пепельницу:
- Вы высказали элементарную истину, молодой человек. Кто
же будет спорить, что наш общественный строй раскрывает не-
ограниченные возможности для развития производительных сил?
Плановое ведение хозяйства...
- Я говорил о человеке, - перебил Парыгин. - О счастье
человека.
- Мы, кажется, летим над Охотским морем, - сказал пасса-
жир в берете.
Парыгин прильнул к окошечку. Тонкий слой белого тумана
веером поднимался из моря. Острова, льдины с высоты восьми
тысяч метров казались каменными плитками, какие выкладывают
вдоль садовых дорожек. На северо-востоке из-за горизонта
один за другим возникали и исчезали горные кряжи. Воздушный
лайнер пересекал Охотское море.
- Подготовиться к приему пищи, - сказала стюардесса, по-
являясь в дверях салона.
Пассажиры дружно начали выдвигать маленькие столики, при-
деланные к спинкам передних кресел. Сосед Парыгина достал из
чемодана бутылку коньяку.
- Коньяк "Армения". Чудесный напиток. Не хотите ли?
- Спасибо, не хочу.
- В жизни надо испробовать все радости, - немного снисхо-
дительно сказал пассажир в берете. - Коньяк, как и женщина,
хорошо успокаивает нервы.
- Не понимаю вас, - недовольно ответил Парыгин. Циничная
фраза собеседника покоробила его. - Игра в парадоксы?
- Что поделаешь, когда вся наша жизнь - парадокс.
- Вы просто оригинальничаете или слишком одиноки, - ска-
зал Парыгин. - Жизнь - парадокс... Это же по меньшей мере...
- Вы мне нравитесь, мальчуган!
Парыгину не хотелось продолжать разговор. Он отвернулся.
Стюардесса поставила на столик поднос с мясом, кусочком
рыбы, сыром, яблоком, стаканом чаю - все это в миниатюрной
посуде. Пассажир в берете налил почти полный стакан коньяку
и залпом выпил. Щеки его порозовели. В глазах появился
блеск.
Парыгин почему-то вспомнил утренний завтрак дома. Мать
стелила на стол скатерть в голубую клетку и подавала к горя-
чему молоку мед и пышные булки. Летом солнце освещало герани
на окне. Он любил сорвать лист, растереть его между пальца-
ми, вдыхать сильный запах и думать о неведомых землях. "Ког-
да-то я увижу ее, мою маму", - подумал Парыгин к глубоко
вздохнул.
Пассажир в берете, закусив, удобно откинулся на спинку и
неторопливо набил трубку.
- Человек, - самодовольно заговорил он, - сложная система
шкал, индикаторов, счетчиков и других приборов, принимающих
огромное количество информации из окружающей среды. Все дело
в алгоритме. Одним надо подсказать его, таких большинство;
другие имеют свой алгоритм жизни. Это люди сильного ума, ти-
таны, умеющие читать показания всех приборов в сложной сис-
теме, которая называется человеком.
- Совсем неуважительно говорить о человеке, как о системе
счетно-вычислительных машин. Человек все-таки не кибернети-
ческая система отсчета, - раздраженно ответил Парыгин.
- Какая разница? Для кибернетики человек такая же систе-
ма, как и всякая машина, более сложная, конечно. Разве это
унижает достоинство человека? Нет же. Кибернетика, только
кибернетика и никакая другая наука со временем откроет тайны
головного мозга и многие другие тайны, которые все еще хра-
нятся на чердаке природы.
- Да, у кибернетики большое будущее, - согласился Пары-
гин.
- Винер в своей новой статье пишет... - Пассажир в берете
взял журнал, лениво полистал его, отыскивая статью.
Вошла стюардесса и объявила почему-то очень строгим голо-
сом:
- Самолет идет на посадку. Прошу пристегнуться к сидень-
ям.
Вторая стюардесса обходила пассажиров, предлагая леденцы.
Самолет начал снижаться. Зазвенело в ушах. Навстречу стреми-
тельно двигались озера, долины, распадки.
Появилась и исчезла за крылом деревня. Самолет сделал ви-
раж влево, и взору открылся темно-зеленый бескрайний Тихий
океан.
- Вот и прилетели, - сказал Парыгин и глубоко вздохнул.
Самолет подпрыгнул и побежал по бетонной дорожке.
Лето здесь только-только начиналось. Люди толпились у аэ-
ровокзала в демисезонных пальто и шапках. Деревья распускали
первые нежно-зеленые листья. Вдали возвышались горы в белых
малахаях.
Пассажиры покинули самолет.
- До свидания. Мы с вами хорошо провели время. Помните: в
споре рождается истина, - человек в берете помахал рукой и
быстро зашагал к такси.
Через три часа Парыгин опять был в воздухе. Вертолет ле-
тел на остров Туманов.
Трудолюбивый ветер дружно гнал волны Тихого океана. Чайки
то взмывали вверх, то камнями падали вниз. На волнах качался
траулер. Полукругом опоясали его белые поплавки кошелькового
невода. Показался остров. Пассажирами вертолета были местные
жители. Знакомые места не очень привлекали их внимание, и
они не льнули к стеклам, как Парыгин.
В группе Карских островов остров Туманов был самым боль-
шим. Здесь находился мощный рыбокомбинат, зверосовхоз. Ост-
ров Семи Ветров был примерно в десяти километрах северо-вос-
точнее острова Туманов.
Парыгин, не отрываясь, смотрел на дикий пейзаж. Под фюзе-
ляжем вертолета - причудливые переплетения горных кряжей.
Белоснежные вершины и черные распадки между ними... Появи-
лись дома, ряды улиц. Пассажиры начали собирать вещи. Вскоре
машина оказалась на узкой полоске местного аэродрома. Пасса-
жиры неторопливо побрели к автобусу. Парыгин остался один.
- Полетим через полчаса, - сказал ему белозубый летчик. -
Тут недалеко закусочная. Пошли, подкрепимся.
- Не хочу.
- Вид у тебя какой-то скучный. Первый раз, что ли, в на-
ших краях?
Парыгин кивнул.
- С непривычки тяжело будет. Да ничего, обойдется.
Вертолет летел на остров Семи Ветров. Справа по курсу
прямо из воды поднимался остров-скала. На карте названия
островка не было. Над ним то стремительно падали до голубо-
ватых волн, то так же стремительно поднимались в воздух чер-
ные тучи. Парыгин с изумлением смотрел на странное зрелище.
Может быть, скалы извергают такой черный дым? Потом оказа-
лось, что это были черные стаи бакланов, гнездившихся на
крутых склонах безымянного острова.
На острове Семи Ветров летчик не стал садиться.
- Туман, - сказал он. - Выбирайся. Разыщешь все сам: заб-
лудиться здесь трудно.
Парыгин принял свои вещи, спущенные из люка на стальном
тросике, и кивнул на прощанье летчику:
- Счастливого пути!
По острову-полз плотный белый туман, словно простыней об-
волакивая Парыгина. Он осмотрелся вокруг, но ничего не уви-
дел, кроме неподвижной белой массы.
Глава четвертая
ПРОФЕССОР ЛОБАЧЕВ
И ПОЛКОВНИК ЕРЕМИН
Профессор Лобачев стоял у распахнутого окна.
В густой листве высокой березы, что росла у самого окна,
шелестел дождь. Свет из окна падал на глянец мокрых листьев.
Каждой весной береза обретала пышную зеленую крону и, каза-
лось, вот-вот поднимется и полетит к звездам.
Березу посадили в сорок пятом году, в День Победы. Ее вы-
копал и привез из тайги друг профессора полковник Еремин.
Тогда она была тоненькая, с набухшими почками, а сейчас вы-
махала выше дома. Рядом с ней стояла еще одна березка, моло-
денькая. Она появилась здесь прошлой осенью.
У Лобачева и Еремина существовала традиция - отмечать
знаменательные события посадкой нового дерева. Так что весь
сад у дома - страницы их жизни, жизни страны.
- Ишь ты, как распустила паруса, - улыбнулся профессор
молодой березке, прислушиваясь к мягким ночным шорохам. Там,
за окном, шла своя жизнь. Сейчас она притаилась, уснула; ут-
ром, когда взойдет солнце, все вновь затрепещет и засверка-
ет.
Профессор не отходил от окна. Сон не шел. Ему не давала
покоя трагедия острова Семи Ветров. За месяц работы комиссия
так и не выяснила причины исчезновения каланов. Одно удалось
твердо установить - животные исчезали в воде. Ныряли и не
всплывали. Даже с метровой глубины.
Старший научный сотрудник заповедника Таня Чигорина ут-
верждала, что каланов похищает неизвестный до сих пор хищ-
ник. Профессор всю жизнь занимался изучением фауны и флоры
Тихого океана, знал всех хищников, но... неизвестный хищник?
Нет, это было невероятно. На первых порах он довольно скеп-
тически отнесся к высказываниям Чигориной, но потом, прове-
рив все хозяйство заповедника, заколебался. А знает ли он
всех хищников Тихого океана? Может быть, есть и такие, что
еще неизвестны науке?
Первое сомнение появилось в хмурый майский день. Лобачев
сидел на берегу и наблюдал за резвящимися каланами. Метрах в
пятнадцати от него среди рифов матка играла с детенышем. Она
прижимала его к груди, лизала, переворачивала с боку на бок.
Это повторялось много раз. Потом матка исчезла. Детеныш зак-
ружил на одном месте, издавая жалобный писк. Лобачев от
удивления даже выронил удочку, которую держал в руках, на-
живляя крючки. Он ничего не видел, нет, но у него создалось
впечатление, что матку втянули в воду за задние ноги.
На земле и под водой ни на минуту не прекращается ярост-
ная борьба за жизнь. В каждой капле воды и на каждом клочке
земли дышала, трепетала, вздрагивала жизнь - удивительно
прекрасная и удивительно жестокая. Разве не в этой борьбе
непрестанно обновляется природа? Может быть, гибель калана,
только что резвившегося с детенышем, закономерное явление?
Может быть, она, выражаясь языком Александра Федоровича Хо-
лостова, представляет собой "издержки производства" природы?
"Выдумает же... "Издержки производства", - усмехнулся Ло-
бачев. - Не так-то просто, оказывается..."
Дождь не переставал.
Погасив папиросу, профессор оделся и спустился в вести-
бюль.
Дом был большой и пустой. Лобачев давно подумывал переб-
раться в другую квартиру, да жалко было расставаться с кол-
лекцией морских животных, размещенных в комнатах нижнего
этажа. Из пяти сыновей Лобачева двое погибли на фронте. Трое
младших, став на ноги, разъехались в разные концы страны. С
Лобачевым жила единственная дочь Панна, самая младшая в
семье, и дальняя родственница, пожилая молчаливая женщина.
Жену он потерял, когда Панне было семь лет.
"Да, годы бегут, бегут", - подумал Николай Николаевич.
Осенью профессору стукнет шестьдесят. Сыновья пишут ему,
что приедут летом. Но приедут ли? Да и сам он не знает, бу-
дет ли в день рождения дома или нет? Скоро вот в Японию надо
ехать, часами сидеть там на заседаниях смешанной советс-
ко-японской рыболовной комиссии и, ругаясь в душе, вести
дипломатический разговор. Японские промышленники подрывают
запасы лосося хищническим ловом, а их представители клянут-
ся, что свято блюдут договор. Профессор хмыкнул. Будто не
японские промышленники выставляют заградительный заслон в
двадцать-двадцать пять тысяч километров? Где уж бедной рыбе
проскочить в родные нерестовые реки!
Поверх телогрейки Лобачев накинул плащ-палатку с капюшо-
ном, надвинул на уши вязаную матросскую шапку. Часы на стене
показывали без четверти четыре. "Скоро рассвет", - подумал
он и, захватив две удочки с самодельными удилищами, вышел из
дома.
Одно удовольствие - шлепать под дождем! Капли деловито
молотят по капюшону. Влажный чистый воздух щедрыми порциями
входит в легкие. Лобачев вышел на лестницу, ведущую на го-
родской пляж. Фонарь на столбе под колпаком тускло мерцал.
На блестящих асфальтированных ступеньках подпрыгивали сереб-
ристые фонтанчики. Поток воды говорливо бежал по цементиро-
ванным желобкам.
Лобачев по лестнице спустился на пляж.
Бухта лежала черная, загадочная. Далеко на том берегу
приветливо мигал одинокий огонек.
Мокрый песок мягко пружинил под ногами. Лобачев шел за
пляж - к излюбленному месту рыбалки. Да и как было не любить
это место за небольшим мыском, где когда-то хоронились пар-
тизанские шаланды! Здесь Лобачев встречался со своей моло-
достью, отдавался воспоминаниям и переживаниям, слушал шум
волн, бьющих о береговые камни.
У самой воды на боку лежала старая шлюпка, со стороны
днища наполовину занесенная песком. Под шлюпкой - скамейка
на каменных тумбах. На ней хорошо сидеть в непогоду и слу-
шать дождь. Лобачев, согнувшись, вошел под прикрытие, сел на
скамью. Сухо. Над головой монотонно барабанил дождь. Лобачев
начал наживлять крючки.
Мысли вернулись на остров Семи Ветров. Там он тоже, как
сейчас, наживлял крючки, когда исчез под водой калан. Нико-
лай Николаевич был тогда так удивлен случившимся, что не ус-
лышал шагов подошедшего сзади Холостова.
- Хорошо сработано, - сказал инженер и звонко рассмеялся.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг