Лобачев рассеянно взглянул на него.
- Н-да... Все-таки это невероятно. Не верю!
- О чем ты?
Лобачев накрыл ладонью кучу фотографий на письменном сто-
ле:
- Чигорин прислал.
Такие же фотографии Еремин видел у начальника управления.
Снимки были сделаны под водой. На всех фотографиях - изобра-
жение темного веретенообразного тела с тупой, обрубленной
головой. Еремин перебрал снимки. Они ничего не говорили ему.
- Разве мало акул в океане, - осторожно заметил он, зная
характер друга.
- Он еще сомневается, - Лобачев поднялся, высокий, строй-
ный. - Да что с тобой говорить, профан ты эдакий! Человек,
который сделал эти снимки, может быть, открыл новый вид аку-
лы, если это акула, конечно. Понимаешь теперь?
- Интересно, что и говорить! Одной акулой в океане будет
больше. Вы, ихтиологи, поднимете шум, напишете статьи в жур-
налах, но...
- А известно ли тебе, что именно это животное - они там
на острове называют его Чаком, то есть черной акулой, - бес-
пощадно истребляет каланов в заповеднике?.. Таня Чигорина
права, тысячу раз права.
Еремин более внимательно рассмотрел фотографии.
- Откуда видно, что именно этот... Чак похищает каланов?
- Вот, - Лобачев протянул фотографию, которую держал в
руке.
Снимок был расплывчатый. Чак держал калана за задние ла-
пы; голова зверька находилась почти под брюхом хищника.
- Куда Чак тащит свою жертву?
- Вот именно, куда тащит? - заложив руки за спину, Лоба-
чев ходил по кабинету. - В океане насчитывается около двух-
сот тридцати видов акул. К разряду опасных относятся двад-
цать девять видов. Выходит, Чак - тридцатый. Впрочем, расс-
казы о кровожадности акул очень преувеличены. Человеку, нап-
ример, куда опаснее переходить улицу или, скажем, играть в
футбол, чем встретиться с акулой.
- Не акулы, а овечки, - засмеялся Еремин.
- Не овечки, конечно. Большинство акул либо чересчур ма-
лы, либо вялы, либо слабосильны, чтобы нападать на крупных
особей и тем более на человека. А иные обитают так глубоко,
что каланы, сивучи, котики никогда с ними не встречаются.
Еремин устроился поудобнее. Он любил слушать Лобачева.
- Парыгин пишет, что длина черной акулы пять метров. А
китовая акула достигает в длину двенадцати метров и совер-
шенно безвредна, хотя один мой знакомый капитан сомневается
в этом. А сомневаться он стал после того, как год назад,
вспоров живот одной рыбины, обнаружил тридцать семь пуговиц,
пять кожаных ремней и семь женских туфелек. Меня это нис-
колько не удивляет. Подобно усатым китам, китовая акула пла-
вает с широко раскрытой пастью, фильтруя планктон и прочую
съедобную и несъедобную морскую мелочь. - Лобачев взял фо-
тографию и начал уже в который раз рассматривать ее. - Обра-
ти внимание, Алексей. У Чака даже пасть не раскрыта. Впечат-
ление такое, будто лапы калана приросли к черной квадратной
болванке головы. Совершенно необъяснимо.
"Вот именно, - думал Еремин, внимательно слушая рассужде-
ния профессора. - Если каланов истребляет акула, то каким же
образом шкуры попадают на черный рынок? Не является ли вер-
сия о Чаке удобной ширмой для браконьеров? Акула, очевидно,
существует, но нам от этого не легче".
- Николай Николаевич, шкуры, которые мы тебе дали на экс-
пертизу, действительно с острова Семи Ветров?
- Ты сомневаешься в моих познаниях?
- Я не сомневаюсь. Спрашиваю не ради любопытства.
- Понимаю. Еще раз подтверждаю, шкуры каланов - с острова
Семи Ветров, - сказал Лобачев, возвращаясь на свое место. -
Извини. Этот случай выбил меня из равновесия... Панна еще не
пришла? Черт знает что! - Лобачев стал шарить в ворохе бу-
маг. - На той неделе сыновья приезжают. Вот телеграммы. С
семьями. Они возьмут Панну в руки.
- От души поздравляю, Николай Николаевич. У меня ведь то-
же радость - еще один внук на свет появился. Лобачев вышел
из-за стола и поманил Еремина. В столовой ярко горел свет.
На столе - бутылка шампанского, графин водки, закуски. Ере-
мин вопросительно посмотрел на хозяина:
- Выпьем, Алексей. За внуков.
Старинные часы на стене мерно отбили десять. Вернувшись в
кабинет, они молча сели за шахматный столик.
- Чак... Акула... Загадка, - нарушил молчание Лобачев.
- Акула ли? - отозвался Еремин.
- Н-да... В природе существует определенная закономер-
ность. Она обязательна как для животного, так и для расти-
тельного мира. Морской хищник убивает свою жертву, чтобы тут
же ее съесть. Краб ежегодно откладывает сотни тысяч икринок,
чтобы сохранить свой род. Он, конечно, не знает, что восемь-
десят - девяносто процентов его мальков будут съедены рыба-
ми. А рыбы - другими обитателями моря. Так достигается рав-
новесие в природе. Н-да... Чак не пожирает свою добычу, а
уносит куда-то - это подтверждают фотографии. Что-то проти-
воречит естественным склонностям хищника.
- Может быть, добычу тащит маленьким акулятам? - не сов-
сем уверенно спросил Еремин.
- Алексей, ты иногда говоришь такие вещи... - покачал го-
ловой профессор. - Да будет тебе известно: акулы, как и все
рыбы, откладывают икру и в дальнейшем нисколько не заботятся
о своем потомстве. Другое дело - морские животные...
- Какой же вывод?
- Рано вывод делать. Подождем до новых сообщений.
- Ждать! Сколько же можно ждать? - вздохнул Еремин, маши-
нально перебирая фотографии.
Лобачев закурил свой "гвоздик".
- Попробуем применить антиакулин, - задумчиво сказал Ло-
бачев.
Еремин вопросительно посмотрел на профессора.
- Да, да, есть такое средство, Алексей. Знаешь, как оно
родилось? В годы второй мировой войны участились полеты аме-
риканцев над Тихим океаном. Говорят, боязнь перед японцами
была ничто по сравнению с опасением летчиков очутиться в во-
де в обществе акул, - Лобачев слегка усмехнулся. - Это опа-
сение оказалось настолько деморализующим, что военно-морские
силы США занялись тщательным изучением акульего вопроса. Как
защитить летчика, оказавшегося в волнах океана, от коварного
морского людоеда?
- Неужели американские летчики так часто плюхались в Ти-
хий океан? - иронически заметил Еремин.
- Вам, военным, это лучше знать. Так вот, постепенно уда-
лось решить проблему. Акулы, как правило, избегают спрутов и
прочих моллюсков, выделяющих чернильную жидкость. Далее:
акулы явно не переносят близкого соседства с дохлыми сороди-
чами, особенно если те уже разлагаются. Выяснили, что у аку-
лы вызывает отвращение уксусный аммоний. Итак, два компонен-
та - аммоний и уксусная кислота. Испытали их врозь и устано-
вили - акула не выносит уксусной кислоты. Другие опыты пока-
зали, что примерно так же действует на нее медный купорос.
Проверили на акулах соединение уксусной кислоты и медного
купороса, иначе говоря, уксуснокислую медь. Так была решена
задача.
- И боевой дух восстановлен, - засмеялся Еремин.
- Именно. Летчикам перед полетом вручали черную лепешку в
марлевой оболочке. Она легко растворялась в воде и состояла
из одной части уксуснокислой меди и четырех частей нигрози-
на, сильного черного красителя, создающего "дымовую завесу",
которой может позавидовать любой спрут. Это средство, полу-
чившее название "антиакулин", применяется и сейчас.
- Значит, антиакулин, - задумчиво сказал Еремин. - А как
же все-таки шкуры, Николай Николаевич?
Лобачев развел руками:
- Подождем. Между прочим, есть проект организации нового
заповедника, на Курилах.
- А заповедник на острове Семи Ветров?
- Ликвидировать. Животных переселить на новое место. Пос-
леднее слово за мной и Чигориным, но он еще не знает о про-
екте. Чтобы сказать это последнее слово, надо тщательнейшим
образом изучить физические и биологические факторы нового
района. На это требуется время, и немалое. - Лобачев подошел
к окну, раздвинул шторы. - Где же она пропадает, моя Панна?
Еремин еще и еще раз пересматривал фотографии, точно так
же, как это делал днем начальник управления. Он знал историю
потопления "Палтуса" и был убежден, что остров Семи Ветров
имеет дело не с акулой, но все надо было проверить. Вспомнив
перехваченную на имя Рутковской телеграмму, Еремин нахмурил-
ся: "Рыбалку, пожалуй, придется отменить".
- Вот и мы, - сказала Панна, входя в столовую.
- Вижу, что вы, - проворчал Лобачев.
- Папа, Алексей Васильевич, познакомьтесь. Это Олег Щер-
баков. Мы в театре были.
"Оригинал лучше фотографии, - Еремин, окинув взглядом
Щербакова, усмехнулся. - И чего только не бывает в жизни!
Сегодня мне придется сидеть за столом с человеком, на кото-
рого падают серьезные подозрения".
Он прислушался к разговору.
- Я вас помню, молодой человек, - говорил Лобачев. -
Весьма способны были к наукам... Да-с, позвольте, где же ваш
волкодав?
- В питомник отдал.
- Похвально. Кличку собаке изменили?
- Нет.
- Жаль, жаль. Сей молодой человек, - обращаясь к Еремину,
продолжал Лобачев, - на лекции в университет приходил с со-
бакой. Такая свирепая морда. И кличка такая странная: Тунея-
дец. Идем однажды после лекции по улице, а молодой человек:
"Тунеядец, ко мне!" Представьте себе, люди оборачивались. Из
любопытства, конечно.
Еремин увидел под густыми бровями горящие глаза и чуть
заметную улыбку, но веки тут же опустились. Щербаков явно
смущался, не знал, как вести себя, куда спрятать большие ра-
бочие руки.
Панна настежь открыла окна. Ночная прохлада вошла в сто-
ловую.
- Прошу к столу, Алексей Васильевич. Вы мои крестный, вам
и быть тамадой.
- Что ж, тамадой так тамадой, - Еремин налил три стопки
водки. - А что именинница будет пить? Шампанское? Лимонад?
- Именинница хочет водки.
- Дочка!
- Все в порядке, папа. Все в порядке. Сегодня мой день.
Еремин молча налил четвертую стопку. Панна была чем-то
взвинчена.
- Итак, по старому русскому обычаю выпьем за здоровье
именинницы. Будь счастлива, Панна, - сказал Лобачев.
Кажется, ей не хватало только этих простых слов. Она пос-
ветлела лицом. Все выпили. Лобачев вышел в соседнюю комнату.
Он мог вот так, внезапно, покинуть собеседников, чтобы сесть
за рояль.
Еремин с интересом смотрел на Щербакова: "О чем размышля-
ет сейчас этот молодой человек? Что он из себя представля-
ет?"
Щербаков встретился с изучающим взглядом Еремина и вне-
запно вспыхнул. "Может быть, и он тоже считает, что я комп-
рометирую Панну? - вспомнил он слова Суровягина. - Ну и
пусть!" Он с вызовом взглянул на Еремина:
- Изучаете современную молодежь?
Вопрос прозвучал грубовато. Панна предостерегающе подняла
руку.
- Может быть, - добродушно отозвался Еремин.
- И хотите послушать из первых уст ее кредо?
- Есть и такое? С удовольствием...
И Щербаков заговорил. Нет, он вовсе не разделял пошлой
философии пижонов с Приморского бульвара. Но откуда появи-
лась эта плесень? Кто виноват в том, что она появилась? Что
породило ее? Не кажется ли уважаемому полковнику, что вся
эта мерзость всплыла из-за каких-то недоработок старшего по-
коления?
Еремин слушал. Он никогда не думал, что можно так неисто-
во стучаться в открытую дверь. Но входи же, входи, и взгля-
ни: будущее перед тобой. Оно твое и мое. Да, мы многого не
успели... Люди, любившие родную страну самой высокой лю-
бовью, люди, которые, как говорил поэт, "полуживую вынянчи-
ли" родную землю, - эти люди еще много дел на земле не успе-
ли переделать, да и себя до конца не переделали...
Так будь же лучше нас! В твоих руках и наука, и наш с Ни-
колаем Николаевичем локоть, и зовы иных планет...
Будь же лучше! Ведь тебе жить в завтрашнем мире. Переложи
часть поклажи на свои молодые плечи. Так легче нам шагать в
завтрашний день. Да, старый мир коварен, жесток и цепок. Мне
горько слушать твой рассказ & современных остапбендерах и
хуторянах - героях особняков, бессовестных, лицемерных стя-
жателях или людях, испорченных властью. Да, есть еще стяжа-
тели, есть хулиганы, есть рутковские и горцевы. Хоть мало
их, но они есть. Нет такой дохлой собаки, нет такой грязи,
нет такой подлости, которую бы не бросил нам под ноги старый
мир. Уберем все с нашей дороги, выметем всю нечисть из пыль-
ных и темных углов, чтобы она не отравляла атмосферу светло-
го дня...
Так будь же лучше нас! Будь!..
Яркий свет люстры падал на нераскупоренную бутылку шам-
панского. Сквозь открытые окна доносился приглушенный плеск
моря. Лобачев взял аккорд на рояле. Панна водила вилкой по
белой скатерти. Вдруг Еремин вскипел:
- Я слушал вас и мысленно спорил с вами. Молодежи свойс-
твенно критическое отношение к окружающему. Это от избытка
энергии, от желания скорее сделать мир лучше, чем он есть.
Вы же тут разглагольствовали о каком-то пессимизме. Какая
чепуха!" Да вы посмотрите кругом. Какие крылья у нашей стра-
ны! Какие крылья! Это подонки всех рангов не видят их. Это
они кричат: "Мы - потерянное поколение" - и шкодничают, топ-
чут в грязь самое дорогое и святое в жизни - любовь, дружбу,
великое право трудиться во имя будущего.
Щербаков сидел, опустив голову, и катал хлебный шарик по
столу. Панна тряхнула головой.
- Мы с Олегом не такие уж плохие, Алексей Васильевич!
Честное слово...
Еремин остановился, улыбнулся.
- Ладно, - сказал он, махнув рукой. - Хватит. Я верю те-
бе, Панна. А Олег... Я вовсе не считаю его плохим. Просто у
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг