счастлива, потому что творила. А теперь...
Она вдруг сникла, опустила голову. Куда только девалась
ее буйная жизнерадостность?
- Ладно, давайте одеваться, - решительно сказал Парыгин.
- Мы не отступим, пока не покончим с этим странным сущест-
вом. Мы доберемся до него, Таня. Это будет самая интересная
охота в моей жизни. Думаю, костюм подойдет... Вот снаряже-
ние. Пожалуй, кое-что придется снять.. Нож может пригодить-
ся, а все остальное оставим.
- Вы мне лучше фотоаппарат оставьте, - запротестовала Та-
ня.
- Нет, - твердо сказал Парыгин. - Без ножа вы не пойдете.
Он помог Тане одеться, объяснил, как и когда включать
электрический обогреватель.
- Последнее, - предупредил Парыгин. - Вы будете плыть за
мной. Только за мной. А теперь нажмите на эту пуговицу, по-
том поверните ее вправо и чуть прижмите. И в воду.
Легкий скафандр закрылся. Таня осторожно вошла в воду и
ушла вглубь. Вынырнула минуты через две и подняла большой
палец: все, мол, хорошо.
Парыгин нырнул.
Вода в бухте была голубовато-прозрачная и далеко просмат-
ривалась. Он плыл и радовался. Ему казалось, что все эти
бухты, заливы и моря всегда будут для него новыми и что он
никогда не устанет путешествовать по ним. И в каждой бухте,
в каждом море будут свои красоты, свои тайны, которые надо
открывать, своя особая жизнь, которую надо узнать. Вглядыва-
ясь в голубоватые воды бухты Белых Каланов, Парыгин думал:
"Какая же тайна скрывается здесь? Может быть, неизвестное
существо решило избрать эту бухту своим жилищем?"
Глубина бухты достигала тридцати - тридцати пяти метров.
Но встречались места, где Парыгину не удавалось добраться до
дна. В середине бухты было много рифов. Лишь немногие из
них, круто поднимаясь, выходили на поверхность.
Парыгину казалось, что он видит горный пейзаж с высоты
полета самолета. Здесь было все так же, как на земле. Остро-
верхие пики, распадки, ущелья. И синева такая же, как на
земле, когда .горы далеки от тебя. Только вот жизни здесь
было больше. Скалы облеплены морской живносчью. Сверкает,
блестит, переливается колония морских звезд... А вон пирами-
да из живых крабов. Нарядные стайки окуньков - с ними Пары-
гин встречался во всех своих подводных странствиях.
Таня плыла следом. Она быстро привыкла к глубине - движе-
ния стали плавными и уверенными. Парыгин подозвал ее к себе,
и они поплыли рядом. Максим видел, с какой жадностью она
рассматривает подводный мир, и радовался за нее.
Парыгин часто думал, что именно жизнь у воды закалила его
организм. Ровно пятнадцать лет назад отец с матерью привезли
его к берегам Амурского лимана. У него была впалая грудь и
больные легкие. Мальчик научился нырять и плавать, как рыба.
К семнадцати годам он был совершенно здоров.
Парыгин всей грудью вдыхал воздух, острый и свежий, вли-
вающий новые силы в мускулы.
Они поплыли к двойной металлической сетке из двухмилли-
метровой проволоки. На глубине семи-восьми метров сетки не
было. Ее словно срезали автогеном. Образовался широкий, по-
хожий на стрельчатую арку, проход. Отрезанную часть сетки
Парыгин и Таня нашли на дне пролива. Вдвоем они вытянули ее
на берег, присели на каменную террасу и открыли шлемы.
- Видели? - Максим встряхнул конец сетки. - Как будто ав-
тогенщик побывал в бухточке.
Таня сосредоточенно разглядывала проволоку. Удивительно
ровные срезы.
- Что же это такое? С кем мы имеем дело? Гигантская рыба
в лучшем случае могла бы лишь разорвать проволоку. А
здесь...
Захваченные одной и той же мыслью, они смотрели в голубую
воду бухты. Что она таит в себе?
Над островом висели тяжелые тучи. Солнца уже не было вид-
но. Порывами дул ветер.
- Капризная погода, - сказал Парыгнн, зажигая сигарету.
- Где вы храните сигареты?
Он вытащил из бокового кармана плоский пластмассовый
портсигар на резиновых прокладках. Открыл. Пять сигарет. Де-
сять красноголовых спичек.
- Удобно, - отметила девушка. - Мы встретимся с похитите-
лем каланов?
- Возможно. Но на сегодня, наверное, хватит.
- Нет! - Таня тряхнула головой. - Поплыли.
- Ну, тогда пошли, - Парыгин первым полез в воду.
Через пролив они вышли в океан. Плыли долго. Таня порав-
нялась с Парыгиным, положила руку ему на плечо. Он повернул-
ся. Она просительно посмотрела на него, требуя остановиться.
Впереди из океанских глубин поднимался тумбообразный валун.
Его облепили морские звезды.
Крупный калан охотился на рыбу. Неподалеку находился
трехмесячный каланенок. Один-одинешенек. Он был слишком мал,
чтобы существовать одному, без матери. Всем своим видом он
словно говорил: "Я потерялся... не знаю, где моя мать" - и
все ближе подплывал к калануохотнику. Тот проворчал: "Не
подходи ближе". И все-таки малыш подплыл к старому ворчуну и
лизнул его. Калан обнюхал мягкий комочек и, кажется, остался
доволен.
Вдруг впереди появилась и тут же исчезла черная тень. Ка-
лан-охотник на глазах изумленных Парыгина и Тани исчез. Ка-
ланенок стал кружиться на месте, жалобно пища, как это дела-
ют все оставшиеся без матери дети.
Парыгин кинулся за черной акулой. Она мелькнула уже дале-
ко впереди. Скорость ее была настолько велика, что Максим
сразу понял всю бесплодность своей попытки догнать ее. Раз-
досадованный неудачей, он вернулся к Тане. Они медленно поп-
лыли к берегу. За ними последовал маленький каланенок.
Глава девятая
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ПАННЫ
Щербаков отодвинулся в глубину ложи и откинулся на спинку
кресла. Так было удобнее. Его никто не видел, и он никого не
видел, кроме Панны и дирижера у рампы.
Музыка "Ивана Сусанина" - то теплая, как летний вечер, то
широкая, как беспредельная даль волжских степей, как весен-
нее половодье рек. Казалось, что шумят вековые дубовые леса
и звенят прозрачные ручейки меж папоротников. Музыка, полная
силы и . радости, жила, дышала, в ней ощущалось биение серд-
ца. Она захватывала Олега, рождая в душе светлую радость.
Такое же чувство душевного подъема и радости Щербаков испы-
тывал в порту, в кабине портального крана. Там он полностью
отдавался ритму, гармонии, мелодии труда. Там он утверждал
красоту и мощь бытия.
Разве можно отчаиваться, когда есть на свете такая музы-
ка?
Панна вся ушла в музыку. Щербаков всегда чувствовал себя
с ней легко и непринужденно. Панна была единственным челове-
ком в их компании, с которым он делился своими сокровенными
мыслями. Она не высмеивала его, как это часто делали другле.
Ей даже нравились, как она любила выражаться, такие лиричес-
кие отступления. Просто удивительно, как она сохранила всю
свою цельность и непосредственность в пестрой и разношерс-
тной компании Рутковской.
А он, Щербаков? Сохранил ли душевную ясность и чистоту?
Щербаков слушал музыку и слушал себя. Нет, не все еще по-
теряно, если музыка поет в душе, окрыляет счастьем. Он не
завяз в грязи и пошлости. Его так и не увлекла погоня за
заграничными тряпками. И, может быть, только сегодня он по-
нял, что ему в чем-то помогла Панна. В зале зажегся свет.
Антракт.
- Выйдем? - спросил Щербаков.
Панна покачала головой.
Когда Щербаков вернулся в ложу, возле Панны находился Су-
ровягин. Они оживленно беседовали.
- Я не помешал? - Щербаков протянул Панне плитку шокола-
да.
Суровягин сухо поздоровался.
- Угощайтесь, мальчики, - сказала она, отламывая шоколад,
и весело посмотрела на них.
- Давно я вас не встречал, - вежливо сказал Щербаков, -
Помните вечеринку у Панны? Вы тогда так жаждали знакомства с
Рутковской. Она вам понравилась?
Суровягин стоял прямо, чуть откинув голову назнд. На воп-
рос Олега он только пожал плечами.
Раздался третий звонок. Гул в зрительном зале стих. Музы-
канты настраивали инструменты.
- Значит, договорились встретиться у выхода, - сказал Су-
ровягин Панне и, не взглянув на Щербакова, вышел.
- Какая муха его укусила? - спросил Щербаков.
- Давайте оперу слушать.
- Он что, ревнует? - не унимался Щербаков.
- Спросите его, - засмеялась она.
- И так видно.
- Вот возьму и выйду замуж за него. Кому вы будете тогда
исповедоваться?
- Парень он ничего, - заметил Щербаков. - Только, кажет-
ся, суховат немного. Скучных людей терпеть не могу. Может
быть, я ошибаюсь...
Опера кончилась в одиннадцать вечера. Суровягин ждал Пан-
ну у выхода. Она подхватила обоих под руки, и они вышли на
шумную улицу.
- Андрей, вы знаете, Аню Рутковскую арестовали.
- Знаю.
- А нас с Олегом могут арестовать? Мы ведь тоже бывали в
ее компании, дружили даже...
- Ничего хорошего в этом не нахожу. - Суровягин пожал
плечами.
Щербаков улыбнулся. Сейчас она подбросит жару. Панна уме-
ла это делать, когда хотела. Но она почему-то промолчала.
Суровягин, видимо, был не в духе. Щербаков догадался, поче-
му: Андрей считал его здесь лишним. Ну и пусть!
Вдруг Панна воскликнула:
- Знаете, друзья, у меня сегодня день рождения. Двадцать
лет!
- Двадцать салютов из двадцати бутылок шампанского? -
рассмеялся Щербаков.
- Поздравляю, - сказал Суровягин.
Щербаков куда-то метнулся и скоро вернулся с букетом цве-
тов.
- Где вы их раздобыли, Олег? Какая прелесть!
- Это неважно, Панна. Важно, что в жизни есть цветы...
Панна шла между Щербаковым и Суровягиным.
"И тогда мы шагали по бокам Панны, точно конвоиры", - по-
думал Щербаков.
Было какое-то странное настроение. Ему казалось, что ули-
ца вместе с ними поднимается ввысь и летит сквозь ночь,
сквозь годы, сквозь множество воспоминаний. Утреннее посеще-
ние тюрьмы. Записка Ане, вложенная в передачу. Театр. "Иван
Сусанин". День рождения Панны. Все это удивительные куски
жизни. А в порту...
Щербаков заговорил о своей работе:
- Вчера мы закончили ремонт крана. Вот была радость. Ва-
силий Иванович говорит...
Суровягин хмурился.
- Почему вы думаете, что нам интересно слушать о Василии
Ивановиче? - он с нажимом произнес "нам". Щербаков изумился:
- Вы так думаете? Если...
Панна перебила Суровягина:
- Ребята, я запрещаю вам ссориться!
Она стояла между ними и переводила глаза с одного на дру-
гого.
- Да мы не ссоримся, - усмехнулся Щербаков.
- Панна, отойдите в сторону, - решительно сказал Суровя-
гин. - Нам надо поговорить со Щербаковым.
- И не подумаю!
- Зря.
- Это моя забота.
Щербаков сел на скамейку и закурил.
- Я вас слушаю, Суровягин.
- Вы сейчас же оставите Панну. И никогда больше не будете
встречаться с ней.
- Это почему же?
- Вы компрометируете ее.
Щербаков медленно встал. Он был мертвенно-бледен.
- Андрей, как вам не стыдно? Помиритесь сейчас же, - Пан-
на топнула ногой. - Ну?
- Либо он, либо я, - потребовал Суровягин.
- Андрей, вы действительно невыносимы!
- Выбирайте...
- Это уж слишком. Олег, пошли! - Она круто повернулась.
Щербаков постоял минуту-другую, посмотрел вслед удаляю-
щейся фигуре Суровягина, потом шагнул за Панной.
Еремин вошел в кабинет Лобачева.
- Здравствуй, Николай Николаевич. Где же именинница?
Лобачев не ответил. Он сидел за столом и увлеченно расс-
матривал в лупу какую-то фотографию. Еремин знал характер
друга и не обиделся на его молчание.
- Здравствуй, Николай Николаевич, - повторил он, усажива-
ясь в кресло.
- Это ты, Алексей? - встрепенулся Лобачев. - Садись, го-
лубчик. Садись. Панна где-то задержалась.
Лобачев мельком взглянул на Еремина и опять занялся фо-
тографией.
Еремин расставил шахматы и осмотрелся. Кабинет был забит
книгами и чучелами морских животных. По обе стороны письмен-
ного стола возвышались два громадных аквариума. И чего толь-
ко не было в них! Рыбы, морские звезды, медузы, креветки,
трепанги, акулы-карлики, крабы...
"Мой карманный Тихий океан", - с гордостью говорил про-
фессор, знакомя друзей с обитателями аквариумов. Самое уди-
вительное заключалось в том, что морская фауна и флора жили
в условиях, близких к естественным. Аквариумы как бы предс-
тавляли кусочки океана, чудом перенесенные в комнату. Можно
было часами сидеть возле них, созерцая трепетное биение жиз-
ни.
- Червей, между прочим, я принес, - нарушил молчание Ере-
мин. - Завтра пораньше выйдем.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг