Потребую, а не предложу!
- Это... унизительно... - тихо сказал Жемайтис.
- Увы! Если не хотите следовать правилам сами, то придется на станциях
держать представителей Арбитража. Если на автоматику вам плевать, то будете
иметь дело с людьми. Смотрите им в глаза и обманывайте, если захотите...
- Режим... Словно для младенцев! Как я людям объясню?
- Правила для всех одни, и трассеры - не исключение. Если бы раз в
полгода вас сменяли новые проходчики, не было бы и таких происшествий. Но со
сменностью дело плохо. Трассер заключает контракт на два-три года, иначе не
оправдываются опыт и знания. Такой срок выдержать трудно, вот и ищут
лазейки, чтобы чаще бывать на Большой. Трасса - столкновение крайностей, а
все из-за того, что не налажена сменность. Здесь надо быть таким матерым
проходчиком, как ты, Юргис, либо меняться каждые полгода...
- За полгода человек только-только успевает адаптироваться.
- Так что же, потакать им? У твоих людей формируется подсознательная
обособленность, складывается ироничное отношение к инструкциям.
Накапливается усталость... Ладно! Вернемся к Юре. Я послал дополнительный
запрос. Сейчас допрашивают одноклассников - всех, кого можно найти в
воскресенье. На Большой, в детском саду, находится сестра Юры, Татьяна. Ей
четыре года, но, возможно, она знает о привычках брата.
- Пойдем-ка к Дьяковым, - сказал Жемайтис. - Может, они что вспомнят.
Но если окажется, что Юра все время прятался под кроватью в отчем доме, я
собственноручно накручу ему уши.
От диспетчерской коридор шел под небольшим уклоном вниз. От коробки
фильтра к жилым корпусам веером расходились арочные переходы, обтянутые
полупрозрачным пластиком.
Клара Дьякова сидела за столом. Рядом ее муж Сергей.
Увидев вошедших, Дьяков вскочил с дивана и подошел к Жемайтису.
- Ищут, Сергей, ищут. В поиске очень многие. Может быть, Юра сейчас
где-нибудь играет, а куртку случайно потерял, когда "подбрасывал" своего
дружка Витторио...
- Где, где он играет?! - почти прокричала Клара. - Каждое воскресенье
он... - Женщина закусила губу и опустила глаза.
- Успокойся, Клара, - сказал Жемайтис. - Ну вспомни. Юра не рассказывал
о своих планах на воскресенье? Может, его друзья зазвали с собой, вот он в
последнюю минуту и передумал.
- Нет, он только к нам...
"Вот так, - подумал Поршнев, - в школах расписывают досуг учеников
поминутно, воспитатели расшибаются, лишь бы детки были довольны. А детки
играют в свои игры, детки славные, что и говорить, но иногда родители
преждевременно седеют..."
- У Татьяны надо спросить, - сказал Сергей Дьяков. - Она про Юру все
знает.
- Сделали запрос. С Татьяной уже, по всей видимости, говорили. Но она
вряд ли знает о его играх здесь, на Хандзе. - С этими словами Поршнев
испытующе посмотрел на Дьяковых.
Клара шумно вздохнула, а Сергей виновато развел руками.
- Та-а-ак! - протянул Поршнев. - Это что же, и четырехлетний ребенок
пользуется грузовой ВП?
- Нет-нет, что вы! - Клара вздрогнула. - Грузовой только раз, в прошлом
году.
- Ну, в таком случае... - начал Поршнев и осекся.
Он увидел, как у Юргиса расширились глаза и слегка отвисла челюсть.
Побелели руки Клары, вцепившиеся в столешницу. Жемайтис и Дьякова смотрели
ему за спину, где ничего не должно было быть, только спинка кресла и стена.
- Мама! - раздался плаксивый голос. - Юрка Бобу пнул!
Поршнев обернулся. У стены стояла девочка в синем платьице и держала на
руках скалившего зубы тухтеля.
Поршнев сглотнул ком в горле и сипло выдавил:
- А гх-хде Юра? Юра!
- У нас в садике прячется... Его ищут, а он... он Бобу пнул.
- Как ты сюда попала? - дуэтом спросили Поршнев и Жемайтис.
Девочка захихикала.
- Подумаешь! Юрка думает, он один в скакалку умеет. А я всю нашу группу
научила. А в доставалку он вообще играть не может. Мам, я его сейчас
достану, а ты скажи, чтобы он Бобу не трогал.
Четырехлетняя Татьяна опустила тухтеля на пол, протянула вперед обе
руки, зажмурилась и со словами "прятал, прятал, не сказал, а я видел и
достал" резко дернула к себе сжатые кулачки. В воздухе слабо пыхнуло
фиолетовым, и невесть откуда с грохотом свалился худой взъерошенный
мальчишка.
- Юра, Юрочка! - вскочила Клара.
- Ну Танька, ну, вредина! - Мальчик схватил сестру за руку. - Я твоего
Бобу... - Он замолчал и окинул взглядом взрослых.
Юра и сам не понял, что он увидел у них в глазах, но на всякий случай
быстро и как можно убедительнее сказал:
- Я больше не буду!..
ДАНИЛ КОРЕЦКИЙ
Логика выбора
Вода была теплой, песок горячим, а воздух раскаленным, и пока я
пробирался между бросающими мяч коричневыми девушками в открытых купальниках
к своему месту, кожа почти совсем высохла. Одежда лежала так же, как я ее
оставил, а портфель - шикарный черный богатого вида "дипломат" - исчез. Я
опустился на красный пластиковый лежак и закрыл глаза. Если бы похититель
смог удержать "дипломат" у себя да еще сумел бы его открыть...
Сосредоточиваться не хотелось: купание и солнце оказывали расслабляющее
воздействие, и мне пришлось напрячься, превозмогая себя. Вор появился через
пять минут - здоровенный парень с наглым лицом, на котором застыла гримаса
испуга. Он не понимал, что с ним происходит и почему он вернулся, но
инстинкт и прошлый опыт подсказывали: ничего хорошего ждать сейчас не
приходится. Когда он поставил портфель и я его отпустил, он на секунду
замешкался, ошалело тряся головой, а потом сорвался с места и, опрокидывая
ничего не понимающих людей, бросился бежать.
- Чего это он? - удивился сосед справа - средних лет мужчина с могучим
торсом. - Псих, что ли?
- Скорее всего. - У меня было много свободного времени, и я, установив
тент, задремал в тени.
- Еще одно загадочное похищение! - пронзительный мальчишеский голос
вернул меня к действительности. - Бесследно пропал из своей квартиры
профессор Кристопер! Кто следующий?
Я купил газету. Первая полоса пестрела броскими заголовками: "Зловещая
загадка века!", "Куда исчезают известные ученые?", "Кому выгодна утечка
мозгов?".
- Что вы думаете по этому поводу? - сосед уже несколько минут
заглядывал через плечо и, наконец, не выдержал.
- Что тут думать? Как всегда одни враки, чтобы поднять тираж.
- Вот как? - Он облизнул сухие губы. - А куда же, по-вашему, делся
Кристопер?
- Мало ли! Закатился с любовницей в Роганду или растратил казенные
деньги, купил паспорт и живет припеваючи под чужой фамилией, а может...
- Бросьте, бросьте! - Собеседник протестующе поднял руку. - А
остальные? Два физика, генетик, молекулярный биолог, химик - да вот здесь
список. - Он ткнул пальцем в страницу. - Двадцать шесть человек! Они что,
тоже в Роганде? Может, у них у всех любовная лихорадка?
- Ну, этого я не знаю. В мире ежедневно происходит столько событий,
что, если сделать выборку по совпадающим признакам, у нас появится не меньше
сотни необъяснимых загадок.
- Вот именно, - вмешался сосед слева - рыхлый толстяк, кожа которого
обгорела до шелушения. - Обычное совпадение, на которое бы не стоило
обращать внимания, да оно оказалось кое-кому на руку. Как же - наживка для
дураков! Заглотнул - и пережевывай, а все остальное само собой отойдет на
второй план! Вот смотрите! - Он выхватил у меня из рук газету. - На
последней странице мелким шрифтом, скромно: "Сообщение государственного
астрономического общества. Необычная насыщенность небосвода звездами пока
еще не объяснена, но никакой опасности это явление представлять не может..."
Толстяк сардонически захохотал.
- И это после месячной истерии: дурное предзнаменование, вселенская
катастрофа, конец света! Как вам это нравится? Ясное дело -
правительственный запрет! А чтобы отвлечь людей, сфабриковали сенсацию:
исчезновение знаменитых ученых! А те небось сейчас на министерских дачах
прохлаждаются!
- Не знаю, не знаю, - покачал головой сосед справа. - Только вот что. -
Он наклонился поближе и понизил голос. - На моей улице тоже пропали двое -
муж и жена. Про них-то, понятно, в газетах не пишут: люди маленькие, никому
не интересные, не то что Кристопер! Но мы, соседи, знаем: жили - и нет их, а
дом не заперт и вещи все на местах. Что вы на это скажете?
- А то, что мне наплевать! - брызнул слюной толстяк. - Я хочу знать:
почему на этом чертовом небе появилась такая уйма этих чертовых звезд?! И
самое главное, что меня интересует, - буду я жить или сыграю в ящик?! Кто
может мне ответить?!
Единственным человеком, который знал ответ, был я. По крайней мере в
этом полушарии. По повышенной аффектации и надрыву в голосе чувствовалось,
что толстяк пьян. Он смотрел жалкими глазами и явно ждал утешения. Его не
волновала судьба цивилизации, да и вообще ничего, кроме собственной шкуры.
Свинья. Терпеть не могу животных в человеческом обличье, и мне совершенно не
хотелось его утешать. Да и вряд ли бы мой ответ его утешил.
- Обратитесь в астрономическое общество, - посоветовал я, собирая
вещи. - И меньше пейте в жару, тогда не будет мерещиться всякое...
Песок начал остывать, косые лучи солнца почти не давали загара, занятых
лежаков заметно поубавилось - многие расходились по домам.
Четыре девушки продолжали перебрасываться ярким желто-зеленым мячом у
самого края волнореза. Почти обнаженные, тонкие, гибкие, длинноногие. Если
бы они вдруг свалились в море... Не здесь, где полно народа и сколько угодно
спортивных парней, способных мигом превратить пустячную неприятность в повод
для знакомства.
Мрачный пустынный берег, зловещие блики на днище перевернутой шлюпки,
вода, безжалостно захлестывающая легкие, отчетливое ощущение неминуемой
смерти, отчаяние последних мгновений...
Возникшая картина была плоской, двухцветной и, как всегда, дьявольски
правдоподобной. Конечно, я бы вытащил всех четверых, но есть жестокое
дополнительное условие: спасти можно только одну, больше не успеть, даже
превратив кровь в пар и перервав мышцы. И твоя жизнь не козырь в этой игре -
самопожертвование ничего не изменит. Они все одинаково далеко от берега,
иначе все было бы просто - решал случай, слепой рок, судьба. Только одну!
Которую? Ту, что громче кричит? Или ту, что сильнее колотит по воде? А
может, ту, которую уже накрывают волны? Решай, и спасенная будет жить -
молодая, красивая, привлекательная, а остальные... Девушки смеялись,
дурачились, не подозревая, что через секунду трое из них погибнут по моей
вине.
Видеть этого я уже не мог и быстро пошел прочь, инстинктивно тряся
головой, чтобы отогнать наваждение.
Но в чем состоит вина человека, поставленного обстоятельствами перед
убийственной в своей простоте дилеммой: одна или никто? Останови я сейчас
любого прохожего, растолкуй ему суть вопроса, он скажет: ерунда, шуточки
подсознания, а в жизни такого не бывает! И останется только улыбнуться в
ответ, если бы я еще умел улыбаться.
Понять меня мог лишь кто-то из наших. Когда доходишь до предела, больше
всего нуждаешься в единомышленнике, чтобы со стороны услышать подтверждение
полезности и гуманности работы, веру в которую начинаешь терять. Поэтому я
так ждал условленного времени и так боялся его.
Горик на связь не явился, и это могло означать только одно. Вопреки
всем правилам я три часа ждал его в кафе, чувствуя, что из меня вынули
позвоночник, но все же на что-то надеясь. Сидел как ни в чем не бывало,
потягивал тягучую лему - отвратительное пойло, к которому за два года так и
не смог привыкнуть. Здесь меня и нашла Клайда.
На этот раз она играла роль брошенной жены, скорбная, поникшая, в
глазах тоска.
- Куда ты пропал? - убито произнесла она. - Я измучилась. потеряла
покой... А тут еще эти звезды... Я три ночи не сплю, схожу с ума...
Даже сейчас мне было приятно на нее смотреть, низкий, чувственный голос
обволакивал сознание и трогал затаенные в глубине души струнки, вызывая
щемящую грусть.
- Ты же знаешь, как я тебя люблю, мне никто не нужен, я не могу жить
без тебя...
Если бы это было правдой, все обстояло бы по-другому. Легче бы
переносилась оторванность от дома, иссушающие мозг нагрузки, тяжкое бремя
решений, колоссальное нервное напряжение каждого дня. И плевать бы мне было
на многочисленных ищеек, филеров, агентов, сыщиков разных мастей и на все
Специальные Бюро в целом. Конечно, я не смог бы полностью открыться ей, но
знаю наверняка - было бы легче. Я перестал бы терзаться, метаться в
кошмарных снах, исчезли бы эти проклятые, безжалостно обвиняющие плоские
картины. Я бы мог продуктивнее работать, прошла бы изнуряющая усталость, да
и энергетический ресурс организма не снизился бы до предела... Но она лгала.
Как всегда умело и изощренно.
Интересно, в силу какого великого закона подлости и несправедливости из
миллиардов женщин двух миров дрянью оказалась именно эта - самая близкая и
необходимая? Ответ прост и стар, как фраза "предают только свои". Но одно
дело знать что-либо абстрактно, и совсем другое - испытать на себе.
Мучиться, путаться в самых невероятных догадках, пытаться разобраться в
многочисленных странностях поведения, расхождениях слов и поступков,
недоумевать мелким и как будто безобидным несуразностям. Никогда бы не
поверил, что со мной такое случится! Образ любимой женщины двоился, а я,
уподобившись новичку-наблюдателю, тер стекла бинокля и крутил винт
фокусировки. Не мальчик - опыт, специальная подготовка, неплохое знание
психологии. И не распознал в ней двуличия, порочности, лицемерия! Мог ли
кто-нибудь из моих учителей предположить, что возможна такая слепота, когда
способность к анализу внутреннего мира другого человека утрачивается
начисто? А сам я мог подумать, что докачусь до использования особых
способностей в личных целях, нарушив нормы, которые всегда казались
незыблемыми?
- Я искала тебя по всему городу, ходила на старую квартиру, но никто
ничего не знает...
Тонкие черты лица, узкий чувственный нос, прекрасные карие глаза.
Теперь, когда я знал правду, все ее потуги казаться порядочной женщиной
могли вызвать только презрительную усмешку. Но мне не хотелось усмехаться,
не хотелось ругать себя за глупость, не хотелось читать холодную
расчетливость в ее взгляде. Не приняв меня всерьез, она проиграла, ибо я мог
дать ей больше, чем кто-либо другой на этой планете. Но я проиграл тоже,
потому что продолжал ее любить. Мне нельзя было с ней сегодня встречаться,
никак нельзя!
- ...Если бы ты знал, что у меня на душе, о чем я думаю...
Ну что ж, разом больше, разом меньше...
- О Гребковском. Устроит ли участок для домика в центре Безмолвной
рощи, как обещал. И хватит ли ему того, что уже получил, или надо будет еще
добавить деньгами. - Я никогда не видел Клайду растерянной и сейчас, глядя,
как меняется ее лицо, обрадовался волне злости, стирающей ненужные
чувства. - Эта мысль не на переднем плане, но по важности превосходит все
остальные!
Я сумел выдержать паузу, пронаблюдал, как она сменила амплуа, надев
маску оскорбленной невинности, и вышел на улицу. Больше всего мне сейчас
хотелось застрелиться.
- Сколько времени? - Дорогу заступил плюгавый человечек с
незапоминающимся лицом.
- Пять.
До главной встречи целых три часа.
- Спасибо.
Мне не понравился его взгляд - слишком пристальный для случайного
прохожего. Если пойдет следом...
Он ввалился в бар. Ничего не значит, мог передать меня напарнику. Вот
подтянутый мужчина в строгой одежде. Почему он здесь стоит?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг