Почему исчезали на Карантине биоструктуры?
Почему третьей экспедиции все же удалось продержаться сутки?
Почему автоматы, проверенные на десятках других планет, вместо
осмысленной информации передавали на станцию белый шум?
И вот теперь к ним прибавилась еще одна загадка: исчезнувший "Велос"
объявился здесь, в системе НИС-641, в трехстах пятидесяти семи парсеках от
Карантина и девяносто восьми от Земляндии.
- Что будем делать, Миша? - спросил Болл.
И впервые за много лет услышал:
- Не знаю. Надо созвать совещание. Один я этого решить не могу. И мы с
тобой не можем.
III
Бедняга стажер умотался, созывая это совещание. Но в конце-концов на
мозаике черно-белых экранов АС-связи возникли все участники: Костин,
восседающий за столом в своем кабинете; координатор Транспортного Совета
Дубах и его правая рука, генеральный диспетчер Свердлуф, которых удалось
поймать в Исследовательском центре; член Совета Миров Нильс Брюн,
председатель Совета Ксении; Жоа Перейра, ксенобиолог; последним был некто из
Совета Геогигиены, присутствовавший незримо, потому что нашли его где-то,
где не было экрана, и он включился через экстренный канал. Звали
геогигиениста Вацлавом, он был из новеньких, и Болл его не знал.
Костин насколько мог бегло обрисовал положение, после чего слово взял
Дубах. Поскольку данное совещание прямо интересов Транспортного Совета не
затрагивает, а посильное участие в организации встречи "Велоса" Совет уже
принял, выделив свой космоскаф, участие членов Совета в данном, и без того
представительном, совещании кажется ему, Дубаху, нецелесообразным. Если же
выяснится, что Транспортный Совет может оказать в исполнении решения данного
совещания какую-то помощь, его, Дубаха, в течение всего сегодняшнего дня
можно будет застать в Исследовательском, а в крайнем случае найти по
экстренному каналу. С чем он и отключился, а вместе с ним исчезла с экрана и
виноватая физиономия Свердлуфа.
Брюн предложил было посадить "Велос" где-нибудь в северной оконечности
Пасифиды, откуда до ближайшего поселения больше пятнадцати тысяч километров,
но после исчерпывающих пояснений Костина об опасности заражения тут же
сыграл отбой.
- В таком случае мне представляется единственно правильным оставить
корабль на достаточно высокой орбите, с тем чтобы впоследствии исследовать
его силами специальной комиссии, которую, несомненно, организует Совет
Астрогации.
-На ксеноцентрической орбите оставлять "Велос" нельзя, - вмешался
Вацлав. - Слишком близко к планете и слишком оживленная зона. Вообще же
вопрос об опасности, которую может представлять собой "Велос", находится в
компетенции Института Ксенобиологии. Может быть, доктор Перейра скажет по
этому поводу что-нибудь определенное?
- Доктор Перейра, увы, ничего определенного сказать не может. И прежде
всего потому, что неизвестно, относится ли вообще проблема Карантина к
области ксенобиологии или же к какой-то другой области. Но поскольку
исключать возможность биологической опасности, если "Велос" действительно
побывал на Карантине, нельзя, лучше всего законсервировать его на достаточно
нейтральной орбите.
- Слушайте, шеф-пилот, а люди? - тихонько сказал Шорак. - Если там
люди?
Болл отключил микрофон.
- Нет там людей, Карел, - как мог, мягко улыбнулся он, глядя на
побледневшее лицо стажера. - Нет и быть не может. Они в космосе уже без
малого триста лет. В экипаже были одни мужчины. И анабиованн у них не было.
- Итак, - резюмировал Костин, - можно считать единодушным следующее
решение. Космоскаф шеф-пилота Болла силами автоматических буксиров "мирмека
М-213", "мирмека М-217" и "мирмека М-222" отбуксирует "Велос" на орбиту,
параметры которой определит расчетный центр нашей Базы и которую согласует
Транспортный Совет. Все согласны?
Брюн согласен.
Доктор Перейра полностью поддерживает такое решение, и к нему
присоединяется Вацлав-геогигиенист.
- Заводить буксиры, шеф? - спросил Гуллакян.
Болл кивнул. Это надо сделать в любом случае.
- А если они не были на Карантине? - спохватился Гуллакян. - Ведь
романовская астрогация - дело ненадежное, да и непонятно, как они очутились
здесь, если садились не Карантине...
- В отличие от двух последующих. экспедиций они могли перед посадкой на
Карантине включить старт-автоматику, - возразил Костин.
- И главное, - сказал Болл, - главное - вдруг они все же там были?
- Но ведь на корабле, - вмешался в общий разговор Шорак, - может быть
ценнейшая информация! И ради нее стоит рискнуть! Пусть кто-то один
отправится туда. В крайнем случае мы рискуем только одним человеком.
Добровольцем. - Он замялся. - Мной.
- А если там нет этой ценнейшей информации? - спросил Костин.
- И существует ли вообще информация, за которую нужно было бы отдавать
жизнь? - холодно поинтересовался Болл.
- Но ведь вам самому случалось рисковать, шеф-пилот!
- Однако я до сих пор жив. Что вряд ли оказалось бы возможным, рискуй я
так.
- Совещание окончено, - объявил Костин. - Спасибо. Расчетная орбита
"Велоса" будет сообщена вам через...
- Нет, - жестко прервал его Болл. - Расчетная орбита нам не нужна. -
Напряженное ожидание последних часов превратилось в холодное, злое упорство.
Если все уклоняются от решения, кому-то надо брать ответственность на себя.
Костин воззрился с экрана, как будто ему показали инопланетянина.
- То есть?
- Я не собираюсь отводить "Велос" на стационарную орбиту, Миша.
- Почему?!
- Потому что это не дает гарантии. Потому что всегда найдутся
энтузиасты, вроде нашего стажера, которые полезут за гипотетической
информацией...
- На столь же, между прочим, гипотетическую гибель... - вставил
Гуллакян. - Я согласен со стажером, Боря.
- Бунт на корабле... - Болл улыбнулся, но улыбка была чисто
механической. - Теперь ты понимаешь, Миша, что его надо...
- Уничтожить? Последний из романовских кораблей? Пойми, его нужно
сохранить - как музейную ценность наконец! Ведь опасность в самом деле
гипотетична, а ценность несомненна. Да и с опасностью сумеем же мы
справиться когда-нибудь! А пока выставим надежную охрану, со временем
поставим барраж.
Когда-нибудь... Болл знал цену этому "когда-нибудь". Потому что была
еще и четвертая высадка на Карантин. Высадка, о которой знал только Болл.
Патрульный космоскаф пошел на посадку, и остановить его Боллу было нечем.
Вагин, второй пилот "Синдбада", проработавший в патруле всего месяц,
направленным лучом передал на космоскаф Болла: "Хочу попытаться. Иначе не
могу. Кто-то ведь должен..." Официально Болл доложил, что космоскаф Вагина
потерпел аварию в результате столкновения с метеоритным телом. Потому что
сказать правду значило слишком многим доставить горе большее, чем от
известия о такой вот случайной гибели. Но с тех ор Болл не верил в
"когда-нибудь".
- Миша, меня зовут Борис Болл, и мой карт-бланш XXVI-А-029.
- Ты хочешь?
- Да. И отчитываться я буду только перед Советом Астрогации.
Пилотам Пионеров и Дальней Разведки часто приходилось принимать
решения, выходящие за пределы компетенции обычных командиров кораблей.
Поэтому наиболее опытные из них получали карт-бланш, предоставлявший им
автократию на исследованных планетах и даже в нейтральных пространствах
освоенных уже систем - вне стамиллионокилометровой территориальной зоны, в
пределах которой по космическому праву любой корабль подчинялся местным
Советам.
Космоскаф находился в ста двадцати семи миллионах километров от Ксении,
и Болл решил использовать свой карт-бланш.
Костин понял это.
- Боря, - сказал он, - эх, Боря... - И отключился.
- Шорак! - Слова Болла были отрывисты и сухи. - Пристыкуйте "мирмеки" к
"Велосу".
- Шеф-пилот...
- "Походный устав", параграф 17.3!
- Есть, шеф-пилот! - мертвым голосом сказал Шорак и забубнил: - КСГ
борт 73 к М-213, М-217, М-222...
- Гуллакян, дайте траекторию на НИС-641.
Гуллакян молча отвернулся к вычислителю. По экрану траектографа
поползли разноцветные кривые. Их движение все убыстрялось. Постепенно их
становилось меньше, они сливались и вдруг замерли одной четкой зеленой
чертой, тут же возникшей и на курсографе.
Болл положил руки на клавиатуру ходового пульта.
Гуллакян, рывком развернув свое кресло, ударил его каменно холодным и
тяжелым взглядом.
- Это трусость, - очень тихо и очень зло сказал он. - Вы просто трус,
шеф-пилот. И ответите за это.
- Отвечу, - кивнул он.
IV
Соединенные усилия трех "мирмеков" уверенно влекли "Велос" к НИС-641,
солнцу Ксении, а на расстоянии двух десятых мегаметра параллельным курсом
следовал космоскаф.
В рубке царило молчание, наполненное комариным звоном гравитров да
изредка простреливаемое короткими диалогами, состоящими из строго уставных
фраз. Болл и не пытался пробить брешь в немоте, отделившей его от экипажа,
зная, что сейчас это бессмысленно. Может быть, потом...
Дважды Шорак связывался с базой, и Болл разговаривал с Костиным. Хотя
тот явно поостыл, разговор все же носил несколько натянутый, подчеркнуто
официальный характер. Впрочем, Болла скорее удивило бы обратное. Он знал,
что поймут его не сразу. И не все.
На пятые сутки Болл начал маневр расхождения. "Велос" и "мирмеки"
продолжали идти прежним курсом, все ускоряясь, - уже не только за счет
энергии гравитров, но и притягиваемые исполинской массой светила. Космоскаф
же понемногу отставал, не выпуская их из поля зрения локаторов.
Трое в ходовой рубке не сводили глаз с экрана, на котором медленно
таяла в огненном буйстве хромосферы точка последнего романовского корабля.
Затем Болл передал Гуллакяну управление и приказал возвращаться.
- Это славная могила, Геворк, - устало сказал он. За эту неделю он
действительно очень устал. - Лучшая, какую они могли получить...
Ни слова, ни тон, какими они были сказаны, не перекинули даже шаткого
мостика между ним и его молчащим экипажем. Да Болл и не рассчитывал на это.
Шорак, прекрасный - побольше бы таких - мальчик; Гуллакян, великолепный
пилот, хотя для командира и чересчур горячий, - оба они не могли принять
горькой правоты его решения. Но были и другие. Шайгин, шеф-пилот "Кристы";
Трессель, поведший свой "Хаммер" на последнюю посадку потому лишь, что его
ждала не известная опасность, а неизвестность; и, наверное, даже экипаж
"Велоса" - эти поняли бы его. И там, в Земляндии, в Совете Астрогации
найдется немало таких, кто понимает не только умом, но и сердцем, что прошло
уже то время, когда за любую крупицу знания Человечество жертвовало жизнями
людей. Что сейчас, когда жизнь человека стала высшей ценностью Человечества,
пришла пора пересмотреть многие критерии и понятия. Слишком это дорогая цена
за знания - кровь. Ею могли платить в те времена, когда Человечество было
заперто на одной планете и с непостижимой расточительностью бросалось всем:
людьми, природными ресурсами - едва не погубив при этом себя. Но сейчас это
уже невозможно. И кто почувствует себя вправе воспользоваться знанием,
добытым такой ценой? И если правда, что индивид в своем развитии повторяет
историю вида, тогда понятно, откуда в молодых так много этой реликтовой
жертвенности - той, которая заставила Шорака требовать, чтобы его пустили на
"Велос". Это можно понять, но нельзя допустить.
- Вы не станете возражать, если я спишусь с "Сирруса", шеф-пилот? -
нарушил молчание Шорак. Он мог и не спрашивать, но поступить иначе было бы
неэтично, да и вообще не характере стажера.
Болл покачал головой.
- Нет нужды, Карел. А вы, Геворк, готовьтесь принять "Сиррус". Вот вы и
дождались...
Три года назад, когда Болла назначили на "Сиррус", Гуллакян, уже бывший
к тому времени первым пилотом, сам надеялся занять это место. Естественно,
кому же из пилотов не хочется иметь свой корабль... И хотя ни тот, ни другой
ни разу не обмолвились об этом, понадобилось почти два года, чтобы их
отношения из осторожно-отчужденных превратились в почти дружеские.
Ненадолго, увы.
- Что вы хотите сказать, шеф-пилот? - спросил Гуллакян.
- С "Сирруса" спишусь я, Геворк. И вам обоим не придется летать с...
могильщиком, - да, я слышал ваш вчерашний разговор. - Шорак густо покраснел
и отвернулся. Болл продолжал: - Через полтора месяца пойдет в Земляндию
"Дайна", и я полечу докладывать Совету Астрогации. Вместе с Костиным,
вероятно. Потом останусь на Земле: меня приглашали преподавать в Академии, и
я, пожалуй, это приглашение приму.
Охотнее всего Болл ушел бы в каюту и постарался уснуть, будь он на
"Сиррусе" или любом другом корабле. Но космоскаф есть космоскаф, и здесь
никуда не денешься из своего кресла. И он продолжал сидеть, молча глядя на
носовой экран, где сверкающая точка Ксении медленно превращалась в диск.
"Искатель", © 5, 1975 г. (стр. 49-59)
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 02.05.2006 12:55
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг