- А почему бы и нет? Сам посуди: если бы проход кто-то создал, он и
воспользовался бы им. Логично?
Я кивнул.
- А может, он им уже воспользовался, только мы не заметили? Или - до
того, как мы нашли "диво". Или мы его и не можем увидеть? - возразил
Володька.
- Цивилизация человеков-невидимок? - В Лешкином голосе опять зазвучало
ехидство. - Романы бы тебе писать, дружок!
- Но ведь и обратного утверждать нельзя, - вступился я. - Зря ты
язвишь, Леке.
- Что гадать? Эмпирическим путем все равно ни до чего не додумаешься. -
Володька сел, бросил окурок в костер. - Да и неважно это. Не по нашим зубам
орешек. Паче того: самая сверхкомпетентнейшая комиссия сразу не разберется,
если вообще разберется. А главное - и так ясно. Нам открылся выход в чужой
мир. Не земной. И мы - на пороге. Шагнул - и там. Этакое окно в Европу.
- Только где она, Европа твоя? Астрономы радиоисточник с оптическим
объектом и то не всегда идентифицировать могут. А тут как?
- Спроси что-нибудь попроще, а? - Володька потянулся, зевнул. -
Все-таки недоспали мы сегодня крепко, ребята... Лишь бы окошко раньше
времени не захлопнулось! Кстати, я там поснимал кое-что. Жаль, что
кинокамеры нет, так что в динамике не снять. Но на худой конец сгодится. Две
пленки нащелкал, а больше нету, не взял с собой...
- Ты - гений! - возгласил Лешка.
- А вам не кажется, что мы не о том говорим? - Я встал, прислонился
спиной к дереву, рельефная кора вдавилась в кожу. Говорить было трудно,
каждое слово приходилось напряженно подбирать. - Мы идем по п\ти наименьшего
сопротивления. Конечно, рассуждать о физической природе явления проще, это
область категорий рациональных. Но ведь мы с вами в этом некомпетентны, и
вряд ли наши суждения будут иметь значение для кого-то, кроме нас самих.
- А кто компетентен? - спросил Лешка. - Ты знаешь такого?
- Не знаю. И ты не знаешь. Но когда здесь соберут ученых... И вообще,
не перебивай, Леке, сбиться я и сам могу. По-моему, сейчас главное - область
категорий эмоциональных. Мы соприкоснулись с чудом. Перед нами открылась
волшебная дверь в...
- Куда? - Порой Лешка бывает попросту невыносим.
- Почем я знаю куда?! А мы сидим тут и спокойненько рассуждаем, как
будто решаем, сколько десятков тысяч ангелов может поместиться на острие
швейной иглы. Разве это не парадоксально?
- Что, и тебя заело, Дим? Это похоже на... Черт, забыл как оно
называется! Ну да ладно. Знаете, в музеях есть такие ящики со стеклом, а
внутри - фигурки... Какой-нибудь там Ледовый поход или охота питекантропов
на мамонта. В детстве я их ужасно любил. И мне всегда хотелось самому стать
таким маленьким-маленьким... Мальчиком-с-пальчиком... Чтобы войти в жизнь
этого закрытого мира. Смотреть на нее через стекло - неинтересно. Вернее,
нет, интересно, но извне видишь всегда не то, что изнутри. Конечно, это я
теперь так формулирую. А тогда - просто чувствовал, смутно, от пуза, как
говорится.
Я кивнул. Мне было знакомо подобное ощущение.
- Сентиментщики несчастные, - буркнул Лешка. - Знаю я, к чему ты,
Володька, подбиваешься. Не выйдет! Если нужно, я тебя свяжу и сторожить
буду, дурня, понял? Я сказал: никакой самодеятельности! Чок вот не вернулся,
а с его чутьем это легче, заметь. Может, "диво" только с нашей стороны
видно, какое-нибудь оно одностороннее. Туда можно только хорошо оснащенной,
продуманно организованной экспедицией идти. Гусары-одиночки нынче ни к чему.
Сам посуди, горячка чертова: чего ты добьешься? Ведь если это чужой мир, его
же исследовать надо, изучать! А что ты можешь один? С твоими возможностями,
знаниями? Колумб-третьекурсник... Даже если сумеешь благополучно вернуться,
ты не принесешь никакой ценной информации, а лезть туда ради самовыражения -
не слишком ли эгоистично?
- Можешь не сторожить, - великодушно разрешил Володька. - Не сбегу.
Чошку вот жалко...
- Жалко, - согласился Лешка. - Хороший был щен. Почему собаки вечно
должны за людей страдать?..
Мы помолчали. Еще по разу приложились к бутылке, потом Лешка
размахнулся и бросил ее в темноту; она с треском упала.
- Зря, - сказал я. - Лес загаживаешь.
Лешка не прореагировал.
- Ну, я спать пошел, - сказал он после паузы. - Вы еще долго?
- Нет, - отозвался Володька. - Поболтаем еще чуть-чуть - и тоже на
боковую.
Проходя мимо меня, Лешка шепнул:
- Ложись сегодня с ним, Димыч. На всякий случай... Я кивнул.
Володька вытащил из костра ветку, прикурил.
- Знаешь, Дим, меня это порой пугает...
- Что?
- Рассудочность наша. Это - неразумно, то - нерационально. И верно.
Неразумно и нерационально. Только вот попалось мне, помнится, такое
определение... Не то у Веркора, не то еще где-то: человек - существо,
способное на алогичные поступки. Скажи: ты никогда Армстронгу не завидовал?
- Терпеть не могу джаз.
- Дурак. Я про Нейла. Я вот часто думаю: каково ему было, впервые
ступившему на Луну? На не-Землю? Впервые в чужом мире, и он вокруг тебя, под
ногами... Как я ему завидовал, Дим! Я тогда еще совсем мальчишкой был. Да и
сейчас завидую. И Крымову со Скоттом - на Марсе.
- Никогда им не завидовал. Понимаешь, они к этому готовились. Долго.
Тщательно. Шли без малого всю жизнь. Это мы отсюда им завидуем. Ах,
сверкающая почва Луны!.. А для них это работа. Тяжелая. И конечно,
интересная. Вот чему можно позавидовать: они место свое нашли, дело свое. А
это все... романтика, коя, как известно, "уволена за выслугой лет".
- Шиш тебе! - Избытком вежливости, увы, Володька не страдал.
Мы опять помолчали. Кофе совсем остыл, и я допил его одним глотком.
- Ну, пошли спать, что ли?
- Иди. Я сейчас, только взгляну еще разок на "диво". Эх, Дим, до чего
Чошку жалко... Может, вместе сходим?
- Сейчас там все равно ничего не видно. Темь одна. Попозже надо, когда
там рассветет.
- Ладно, иди спи, медведь. Спокойной ночи. И не бойся, не сбегу.
Володька ушел. Я забрался в их палатку, она была просторная,
четырехместная, не то что наша с Лешкой "ночлежка". Через открытый вход был
виден костер - тлеющие угли, по которым изредка перебегали робкие язычки
умирающего огня. От вида гаснущего костра всегда становится грустно и
неуютно... Уже засыпая, я услышал, как вернулся Володька. Он проворчал
что-то насчет бдительности и опеки и улегся. Через пару минут он уже спал,
посапывая и изредка всхрапывая. Тогда и я уснул окончательно. Когда я
проснулся, было еще совсем темно. Я взглянул на часы: четыре. Но спать
почему-то уже не хотелось. Я встал и тихонько, чтобы не разбудить Володьку,
выбрался из палатки.
"Диво", слава богу, никуда не делось. Рассвет там еще не наступил, и
оно сгустком тьмы висело на фоне темного леса. Я долго всматривался в эту
черную бездну - так долго, что под конец мне стало мерещиться, будто там, в
глубине, движется робкая светящаяся точка. Словно кто-то идет с фонарем... Я
протер глаза. Точка исчезла.
Вернувшись к палаткам, я постоял в раздумье, покурил. Будить их или
нет? Я представил себе сердитую Лешкину физиономию и рассмеялся. Набрав в
грудь побольше воздуха, я заорал во всю мочь:
- Вставайте, дьяволы! День пламенеет!
Володька вылетел из палатки, как чертик из табакерки.
- Что случилось?
- Ничего, Володечка, просто я хотел пожелать тебе доброго утра.
Володька аж задохнулся:
- Ну, Димка...
- Что-то Лешка не просыпается, - сказал я. - Пошли, вытащим его из
берлоги?
Лешки в палатке не было. Мы удивленно посмотрели друг на друга.
- Куда его унесло?
- Может, прогуляться решил, с ним бывает? Ничего, скоро вернется.
Через час Лешка еще не вернулся. Мы наскоро позавтракали, потом я
обнаружил, что у меня кончились сигареты, и полез за ними в палатку.
Тогда-то я и обнаружил записку, прижатую "Спидолой":
"Ребята! Я ухожу. Это неразумно,
знаю. Но не могу иначе. Чудо происходит
лишь один раз, а не то какое ж оно чудо?
И нельзя пропустить его, чтобы потом не
каяться всю жизнь. Это эгоистично - я иду
для себя, а не для других. Но идти я
должен.
Я взял твое ружье, Володя, кое-что
из продуктов и почти все ваши сигареты -
не серчайте.
И не думайте, что я собираюсь
жертвовать собой, - уходя, всегда думаешь
о возвращении. Я вернусь
Постарайтесь понять и не осудить
Ваш Лешка".
Впрочем, записку мы дочитали уже потом. А тогда, только переглянувшись,
мы ринулись напролом, обдираясь о ветви елей и колючие кусты можжевельника
И - с разгона проскочили между соснами, ограничивавшими "диво". "Диво",
которого уже не было.
- Лекс! - заорал я, понимая, что это бессмысленно, что он не услышит,
что его уже нет нигде в нашем мире. - Лекс! - Я ругался, что-то кричал, не
помню уже что, но что-то бессмысленное и громкое, а в мыслях билось одно.
"Что ты наделал, дурак, что ты наделал?!"
Володька тряс меня за плечо. Лицо у него было совершенно мертвое, глаза
ввалились, губы вытянулись в ниточку.
- Это я, - сказал он механическим, странно спокойным и ровным
голосом. - Это я должен был пойти, а не он. Он мое место занял. Я болтал, а
он пошел. Понимаешь, это я должен был пойти...
***
Вот, собственно, и все.
К вечеру приехали на мотоцикле Толя с Наташей и привезли в коляске
Трумина. Он нам поверил, но...
[Image002]
Началось следствие. Боюсь, следователь до сих пор пребывает в
уверенности, что мы злодейски расправились с Лешкой, а потом для отвода глаз
придумали всю историю с "дивом". И не судили нас только за полным
отсутствием улик.
Была академическая комиссия Она работала долго; снимки, сделанные
Володькой, всесторонне и внимательно изучались Но к единому мнению комиссия
так и не пришла. Некоторые члены комиссии считали нас мистификаторами или,
наоборот, жертвами мистификации; другие утверждали, что "диво" -
галлюцинация, непонятным образом зафиксировавшаяся на пленке; третьи...
Пожалуй, один лишь Бармин принял нас и нашу версию всерьез. Но тогда он был
одинок в этом мнении. Почти одинок.
С тех пор прошло больше двадцати лет.
Иногда, когда я попадаю в Усть-Урт, я заезжаю на это место. Четыре года
назад по предложению Бармина, уже академика, ученого с мировым именем,
Нобелевского лауреата, там была поставлена автоматическая станция слежения и
огорожена охранная зона. Я смотрю на сосны - теперь из них осталась лишь
одна, вторую повалило ветром лет семь назад
И уезжаю
Я знаю, ты не прав, Леша. Знал тогда, остаюсь уверен и теперь И все
же...
И все же где-то в глубине души, там, на самом дне, шевелится странное
чувство, похожее на зависть.
Иногда я вижу его во сне. Обросший, истощенный, бредет он, по щиколотку
увязая в темном, рыхлом песке, раздвигая руками похожие на выгнутые
стрекозьи крылья растения. И тогда мне кажется, что он должен, непременно,
обязательно должен вернуться. Я чувствую это. Может, он уже, вот сейчас,
только что вернулся? Или - сегодня? Завтра?
Ты должен вернуться, Лешка!
ЛЕНИНГРАД
"ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА"
1978
СБОРНИК НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКИХ РАССКАЗОВ И ПОВЕСТЕЙ
ДЛЯ СРЕДНЕГО
И СТАРШЕГО ВОЗРАСТА
Составитель А.И.Плюснина
Послесловие Е.Брандиса и В.Дмитревского
Рисунки Л.Рубинштейна
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 10.11.2006 16:19
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг