Следопут со страху уж на самые хвосты забрался, думал, там его зверю
не достать, да просчитался. В три прыжка влетело чудище на самый верх и, по
хвостам шагая, - прямо к нему, теснит в самый угол. Тут уж нам очень хорошо
все видно - забрались высоко, как напоказ. Жмется боец к решетке, на нас
оглядывается. Ну и мы смотрим. Без командира остались, сейчас и проводника
прикончат...
Зверь, кажется, и не спешит, выбирает, как половчее его ухватить.
Пасть разинул, зубищи наружу выставил и - шажок за шажком - все ближе...
А что дальше произошло, я вам и не скажу - не разглядел. Следопут
метнулся, будто от отчаяния, да, оказалось, неспроста. Ухватил он какую-то
блестящую загогулину вроде той, что на двери, и - дерг! А от нее - искры!
Как загудело в клетке, хвосты разом дрогнули, зашелестели меж собой, и не
знаю отчего, но зверь вдруг тявкнул жалобно, заскулил, задергался, как в
спину уколотый, а потом голоса у него совсем не стало. Так молча и околел.
Мы из-под кучи своей повылазили, глазам поверить не можем: добыча
убила своего же сторожа! А Следопута - главного на свете вора - пощадила!
Это как же понимать? Выходит, и впрямь мы здесь законные хозяева? Раз
добыча сама в руки просится и не зверюге охранному помогает, а нашему
бойцу-добытчику? Вон он, из клетки выбирается, гордый, как сто отрядных
командиров. К нам идет ленивой походочкой, и морда сонная, будто все ему
нипочем и раз плюнуть.
Окружили мы его, в бока пихаем, молодец, дескать, этакое страшилище
уконтрапупил!
- Ладно, чего там! - Следопут отмахивается. - Пошли скорей отсюда,
пока другие не вернулись...
- Нет, погоди, - Плетюня ему в ответ, - тут одно маленькое дельце
осталось...
Все обступили Следопута еще плотнее, слушают, что Плетюня говорить
будет. Смотри-ка ты! Увалень-увалень, а тут Разговорился что твой командир!
- Это, - говорит, - хорошо, Следопут, что ты зверя победил. А что в
пустые холмы нас привел, так просто замечательно. Мы этого теперь никогда
не забудем.
- Ну? - Следопут ничего не понимает, смотрит на каждого по очереди.
Не догадался еще, хоть и умный.
- А вот то, что ты добычу бросил, - Плетюня неторопливо объясняет, -
это очень плохо.
Дошло наконец до Следопута, заметался.
- Да вы что, ребята?! Вот же она, добыча! Целехонька! Я же спас ее! И
вас всех от собаки спас! Разве непонятно?!
Плетюня ко мне поворачивается.
- Чего он раскричался?
- Уговаривает простить.
- Как это так - простить? - Плетюня удивляется.
- Ну, подумайте! - Следопут втолковывает, мечется с одного к
другому. - Ну, напрягите мозги свои мышиные! Если бы я за добычу, как все,
держался, что с нами было бы?! Кто бы добычу домой потащил, если бы всех
вас тут передавили, как кур? Кто?!
- Ты, Следопут, не мудри! - Плетюня спокойно отвечает. - Мы тебе про
одно, а ты нам про кур! Закон простой добычу не бросать. А там уж как Бог
даст...
Он оглядел отряд.
- Что решим, братцы? Мне одному вскрывать или кто поможет?
Ну, я и помог...
Плохо спать стал. Всю ночь ворочаюсь. И выпивка не помогает, только
хуже от нее. Тошнит, а не забирает, и во рту горечь. То ли уж специально
такую гонят, чтоб и последнюю радость у нашего брата отнять? Глотнул да
срубился - вот все счастье бомжево. Нет, мешает оно кому-то! Не спи,
калечный, мучайся, каждую секундочку этой жизни сволочной разжуй да
проглоти! Намаешься так за ночь, под утро только прикемаришь чуть-чуть -
тут другая беда. Сны наваливаются. И всегда одни и те же. Куда-то ползу я
через подземные ходы, через травы высоченные, пробираюсь под железными
конструкциями, каких сроду не видано было, и носом, на нюх, ищу ее -
добычу.
Чертов старичок! Все уши своей добычей прожужжал, снится она уже! Но
началось это не так давно, с тех пор, как Казбек стал по два укола
засандаливать. Рвет из спины свою вытяжку, а потом через ту же иглу что-то
обратно закачивает. Возможное ли дело - такую муку пережить? Вот и не
выдерживает человек - с ума сходит. Если бы я один такой был, так
сомневался бы еще насчет уколов. А то ведь всех наших колбасит, как
порченых! Злые стали, наглые. Нинка Костяну зубами в горло вцепилась, чуть
до смерти не загрызла - еле отняли. Это что же такое с людьми делается?!
...И опять верчусь, не могу пятый угол найти. На спине совсем спать
разучился, тянет все время клубком свернуться и ноги к носу подтянуть. Да
тут еще зуд этот! Раньше, бывало, заведется по летнему времени какая-нибудь
живность в волосьях, чешется помаленьку до холодов, а зимой ей другая на
смену приходит - еще спокойней. А теперь не так. Крупно зудит, без отдыха.
И больше всего - в руках и в ногах, в самых пальцах. Я поначалу струхнул,
думал, не гангрена ли после тех заморозков, а теперь понял, в чем дело.
Когти у меня растут. Да такие прут твердые, неломкие, острые и с загибом.
Подобрал этой весной ботинки в лесопарке - почти новые, крепкие, думал,
износу не будет. Куда там! Вдрызг! И во все дыры когти торчат. Да разве в
одних когтях дело? Я вон вчера сунулся в гастроном, чего-то все ларьки
закрыты были, так мент у дверей аж позеленел, как меня увидел, и ни слова
не говоря - за кобуру. Видно, совсем я засинячил, на человека стал не
похож. Ну и хрен с ним! В гастроном больше не хожу. Не то чтобы я мента
боялся, нет. Вовсе даже наоборот. Достань он тогда пистолет, вряд ли успел
бы выстрелить.
Вот это меня больше всего и пугает. С каких это пор я опасным стал?!
Может, с голодухи такая злость? Что-то уж больно несытные времена пришли.
Возле столовской помойки что ни день - драки. Хотя вываливают вроде и не
меньше, чем раньше. Много ли той еды нашему брату надо было? Поклевал
корочку, чтоб не пить без закуски, - и ладно. Не зря ж говорят: алкаш
спиртом сыт и спиртом сс...т. А тут - с холодами, что ли? - какая-то прямо
прожорливость напала. Ешь, ешь - и все мало...
Ох, заботы, заботы! Никак не уснуть от них... Лежишь, глазами лупаешь.
Вдалеке собака прошла. Не слышу, не чую, а знаю, что прошла. Тоже вот,
недавно у меня такая особенность появилась. От бессонницы, наверное...
А жалко, что убежала собачка... Неплохо было бы заморить червячка. В
последнее время совсем мало бродячих псов стало, всех поели. А раньше
чего-то брезговали или боялись их - голов по пятнадцать - двадцать стаи
ходили и кормились же чем-то! Да и то рассудить, лесопарк - не тайга. Здесь
кафушка, там - ларек, жарят, варят, дым коромыслом, объедков - вагон.
Отчего теперь голодаем - ума не приложу!
Заботы, заботы! Охо-хо... Сейчас бы засадить стакан, как в бывалое-то
время, и отплыть до утра во тьму сиреневую...
И вдруг - мороз по спине! Я аж вскрикнул и сам себе рот зажал.
Понимаю - рядом кто-то есть. Вот тут, за жестью моей ржавой, стоит и прямо
сквозь нее на меня смотрит. И видит! Как же я шагов не услышал?! Запаха не
почуял, при нынешнем-то моем чутье?! Кто ж там такой? Может, тот самый пес,
что стороной прошел недавно? Да не подобраться ко мне простому псу! А если
он не простой? Господи, чего ж ему надо возле ямы моей? Лежу, никого не
трогаю... Может, заорать? Ругнуться на него матерно? Набираю воздуху
побольше и... нет, не могу. Страшно! Это ж кому расскажи - не поверят:
бомжу по ночам страшно! Чего бояться-то, верно? Все равно подыхать! А вот
поди ж ты! Подыхать не боюсь. Боюсь идти. А идти придется, потому что он
ждет...
Завозился я, завертелся и медленно, ногами вперед, из хибары полез.
Почему ногами? Мудрено объяснить... Ну не могу я башку высунуть и
посмотреть, кто пришел! Хоть ты убей меня - не могу! И на месте сидеть
нельзя, я ж чую - он ждет! Пячусь раком ни жив ни мертв и глаза закрыл.
Делайте со мной что хотите! Сдаюсь!
Вылез целиком - ничего. Глаза по одному размежил осторожно,
влево-вправо зырк! Никого. Мать Пресвятая Богородица! Неужто померещилось?!
Огляделся, прислушался - все спокойно. Вдалеке дискотека бухает, будто сваю
в землю забивает, а над пустырем звезды низенько висят... Надо же! Сколько
лет уж не замечал никаких звезд, а тут разглядел! Какие же яркие сегодня!
Особенно вон те две, над самым горизонтом...
Мигнули две звездочки голодно - и прямо ко мне. Смотрю - проступает в
темноте остроухая голова, разевает пасть. а в пасти - кровавый отсвет,
будто клык блеснул. Я попятился, запнулся, чуть не упал, но тут наваждение
развеялось Вижу - никакой волчьей головы, человек как человек, только
воротник поднял и край воротника из-за головы торчит, как ухо. Пасть
кровавая не сверкает - папироску он курит, огонек то ярче горит, то
притухает малость. И нисколько он ко мне не приближается - на пригорке
сидит, в двух шагах от хибары. Просто раньше я его не замечал. Пока он сам
не захотел заметным стать. А такое умеет на всем свете только один человек.
- Стылый, ты? - спрашиваю.
Огонек папироски наливается жаром.
- Холода идут, - слышится голос. - Звезды-то как разгорелись! К
заморозкам, не иначе...
- Зачем я тебе опять понадобился?!
- Почему именно ты? Вы мне все надобны...
- Да с меня-то какая польза?! Видишь - подыхаю!
Огонек улетел в траву, но лицо Стылого так и маячит в багровом
отсвете.
- А ты хитер, - усмехается. - Вот как затеял договорчик обойти!
Дескать, кто алкашу бездомному поверит? Мели, чего хочешь! Вреда не будет.
- О чем это ты? Не пойму...
- О чем! О нашем договоре. Где твои блестящие статьи? Где наша, в
соавторстве написанная, теория многомерной общности? Почему я должен
торчать на этой свалке? Я хочу на международный конгресс!
И тут я улыбаюсь всем щербатым своим отверстием. На конгресс ему!
Обойдесся. Бутылки вон собирай, дьявол хренов...
Стылый смотрит на меня с нехорошим прищуром.
- Сообразил, значит? Ну как же, смышленый... Правильно. Сила моя - в
вере. И пока в меня верят только пара оборванцев да старушка на скамейке,
никак мне не разгуляться...
Разоткровенничался наконец. Видали мы твою откровенность!
- Что-то больно мудреное говоришь. - руками развожу. - Прости, не
понять мне. Пропил все понятие...
- Ну да, ну да. - кивает. - Совсем, значит, простой стал, как три
рубля. Формулы забыл, работы свои забыл, читать-писать разучился...
- И не говори! - слезу утираю. - Был человек - и нету...
- Ах, ах! - головой качает. - Что ж я, неразумный, наделал! Какого
ценного работника упустил! Доктора наук! Да если бы он только статейку
тиснул: "Миром правит Стылый Дьявол", все бы сейчас же в меня уверовали, и
силы мои утысячерились бы! Так?
Пожимаю плечами.
- Тебе видней.
- Ну еще бы не так! Доктору-то каждый поверит! А деваться ему некуда,
потому что сынок его любимый жив и обратно на иглу не садится лишь при
одном условии...
- Я свою часть договора выполняю!
- Об чем разговор! Конечно, выполняешь! На каждом углу трындишь о
темных силах!.. И меньше всего хочешь, чтобы тебе поверили!
- Такого пункта в договоре нет!
Достал он меня уже своими подначками. Добро бы этот разговор у нас был
первый. Каждый раз одно и то же! Да, я обманул его. Кинул, как теперь
говорят. Я сумел стать ненужным, совершенно бесполезным для него, не
нарушая договора. У него нет формального повода мстить мне и моему сыну. И
он не мстит. Видно, и впрямь дьявол не всесилен, пока в него не верит
подавляющее большинство людей. Он заманивает нас поодиночке, чтобы мы
заманивали других. Но я не хочу быть вербовщиком Стылого, я знаю, чем это
кончится. И я нашел способ. Впрочем, его многие нашли - те, кто неожиданно
бросил науку, литературу, всякие там кисти, ноты, просто любимое дело и
спился, скололся, торопливо прикончил сам себя, чтобы не служить вот этому,
сидящему на кочке. Миша, например. Земля ему пухом...
- Объегорили, - вздыхает Стылый. - Из-за вас, алкашей, и я должен по
помойкам шататься...
Глаза его вдруг снова разгораются желтыми звездами.
- Только смотрите, убогие, как бы вам самих себя не перехитрить! Вы
все думаете, что можете распоряжаться собой. Захотел - продал душу,
захотел - пропил. Наивные! Так никогда не бывает!
- А как бывает?
Очень он мне надоел. Выпить бы чего-нибудь... Я представил, как
присасываюсь к пахучему горлышку семьдесят второго портвешка... и меня
тяжко вырвало прямо на драные мои ботинки. Дожил, блин!
- Вот так и бывает, - кивнул Стылый. - Пьет человек, пьет, а потом
раз - и перестает... быть человеком. И что это за новый зверь такой, о чем
думает, кто у него хозяин - пойди узнай...
Меня передернуло. Не так от страха, как от холода. На что-то намекает,
гад, а на что - не пойму... Отвязался бы уже, что ли, пустил душу на
покаяние...
- Сегодня мы беседуем в последний раз, - вдруг сказал он и, заметив
мою тревогу, добавил: - Не беспокойся, договор остается в силе. А про
темные силы можешь больше не врать...
Я смотрю на него во все глаза. Что он еще задумал? Стылый наклоняется
ко мне, говорит, понизив голос:
- На прощание хочу открыть тебе маленький секрет: не бомжи и не
доктора наук заставляют людей поверить в Дьявола. Это может сделать только
один-единственный специалист. Страх.
- Чей страх?
- Не важно чей. Любой человек, когда ему страшно, принадлежит не себе,
а мне. Когда страшно всем - мне принадлежит мир.
Больше я терпеть не мог. Замерз так, что злость взяла.
- Извиняюсь, конечно, Стылый, но тут ты просчитался. Ни черта мы уже
не боимся! За всех людей говорить не стану, а наших, лесопарковских, ничем
тебе не пронять! Сам не видишь, что ли? Чуть что не по нам - сразу зубами в
глотку...
Он вдруг расхохотался.
- Ишь ты, племя какое завелось от сырости! Черта не боятся! Видно, и
правда обвели меня вокруг пальца! Что им горе да беда, да злые холода... -
Он обвел взглядом черные холмики пустыря. - М-да... Пора ваш палаточный
городок убирать отсюда... Холода-то нешуточные идут...
Гляди-ка ты - беспокоится. Прямо - отец родной!
- Так ведь теплые места все заняты, - говорю. - Нам, больным да
чахоточным, в котельную бы надо, по крайности - в теплотрассу.
- А ты разве больным себя чувствуешь? И тут я вдруг понимаю, что
несколько дней уже в груди не свербит, озноба нет и даже про ногу свою
калечную как-то забыл.
- Да нет вроде, сейчас-то ничего...
- А будет еще лучше! - Стылый рукой машет. - Котельная вам теперь не
нужна. Любая нора сойдет, а нор таких в городе - навалом! Да вот хотя бы
метро взять...
Ха! Нечисть, нечисть, а дурак!
- В метро, - говорю, - к вашему сведению, мафия. На каждой станции
пацаны крышуют. Только сунься бомж без патента - костей не соберет!
- Да тебе станции и не нужны, - толкует. - В тоннелях куда уютнее. И
свету меньше. Считай - готовая нора!
- Нора - это хорошо. Да главное ведь - кормежка.
Но Стылого, видно, так просто не собьешь.
- Уж где-где, а в метро-то жратвы - хоть отбавляй! - говорит. - Полные
поезда!
Встал и пошел...
Добыча велика и тяжела... Это верно. Полдня тащу, все больше в зубах -
аж шея болит. Запаха, впрочем, вполне обыкновенного. Да и на вкус вроде
ничего. Жаль, распробовать толком некогда, потому как за мной, кажется,
идут. Чувствую, что так, да иначе и быть не может - наверняка кто-то видел,
как я добычу рвал, как в траву ее потащил... Догонят - отберут, а она ведь
моя, законная. Значит, надо успеть залезть в нору. Нора - это дом, да не
такой дом, как клетка - туда десять шагов да обратно десять. Нора -
свобода! Куда захотел, туда и двинул. В любое время. Вся добыча - твоя,
никому отдавать не надо. Житуха! Только бы успеть...
Конечно, не я один такой умный, скоро все наши по норам попрячутся от
прежней-то жизни, ну да это не страшно. Мест всем хватит! Жратвы бы только
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг