цепью, ну и сам идет - поглядывает. Вдруг видит - торчит из травы ха-ароший
хвост добычи! Востряк недолго думая хвать его и потащил. Кряхтит,
упирается - что-то тяжело идет, не то в траве где-то путается, не то (упаси
Бог, конечно) и вовсе привязан. А помочь, посмотреть да распутать некому,
все уже вперед ушли... Все, да не все! Слышит - по соседству кто-то
хрустит, тоже через травы ломится. И выходит на прогалину его же отряда
боец Ребяха. Сам в мыле, уши в паутине, а в зубах - хвост добычи болтается!
Востряк так решил: пускай Ребяха оба хвоста берет и тянет дальше -
парень рослый, загривок толще задницы, хотя и задница дай Бог. А он,
Востряк, будет, значит, сзади смотреть чтоб добыча не цеплялась. Ну, решил,
подозвал Ребяху поближе и добычу ему протягивает. И пошли чудеса!
Только Ребяха за этот второй хвост ухватился, как его и не стало!
Ребяхи-то! Вот так стоял боец - и бах! - кучка золы. Добыча на землю упала,
да одна на другую, крест-накрест. И тогда уж долбануло по-настоящему. Будто
посреди ночи вдруг солнце вспыхнуло, день наступил, и сразу опять темно.
Хвосты разбросало, лежат, потрескивают, горячие, как из огня, и на концах
красновато светятся. А между ними валяется еще кусок добычи, совсем
короткий и тоже горячий. Сообразил тогда Востряк, в чем тут дело: подрались
две добычи между собой, одна другой хвост и откусила. Все как в жизни. А
что Ребяха пропал, так никто ему не виноват. Двое дерутся, третий между
ними не суйся.
С той поры нашлась управа и на привязанную добычу. Страви их две друг
с другом - одна другую и порвет. Тот кусок короткий Востряк сдавать не
стал, придумал его с собой на дело брать. Поначалу смеялись над ним - на
охоту дичь понес! - а как начал его отряд добычу за добычей таскать, так и
примолкли. А когда Востряка в тоннеле зубами звездануло, устроили парню
пышное вскрытие, и память его поделили между командирами. Вот это судьба!
Смело можно сказать - не зря боец жизнь прожил!
Небольшой кусок добычи теперь каждый отряд с собой носит, и в нашем
такой есть, раздоркой называется. Брось его сразу на две добычи - они тут
же и подерутся, будут искрами плеваться, пока хоть одна, да не порвется.
Только вот заволочь раздорку на дырявую башню непросто будет. Ребята мы,
конечно, натасканные, специально отобранные, но как глянешь на этакую
высоту - ох, мохотно! Ни один отряд еще с башни добычу не рвал... А мы вот
возьмем и сорвем! И за это нас перед следующим походом в спину колоть не
будут! Это ли не счастье? Да ради такой благодати не только на башню - на
Луну залезть попытаешься! Как у нас в клетках говорят: попытка - не пытка.
Пытка - укол...
Народу у Казбековой будки в этот раз еще больше собралось. Целая толпа
перетаптывается. Стоят, языки чешут да под ноги плюют. Курить-то Казбек
перед уколом не велит, сам лично каждого обнюхивает, вот и мучаются,
которые курящие. Всю землю вокруг заплевали.
Пристроил я Мишу возле забора.
- Смотри не зевай, - говорю тихонько, - как готовая партия выйдет -
сразу давись, продвигайся к двери.
- А куда это мы пришли? - шепчет.
- Тебе какая разница? Топчись знай да на дверь поглядывай!
Стоим. Жарко, солнце припекает. Народ, видно, совсем дуреет на
припеке - кто во что горазд врут, лишь бы не молчать. Попробовал я было
опять про темные силы, дескать, уверуйте, убогие, и наступит новое
царство, - нет, не слушают. Ну и хрен с ними!
- Вчера, ни в жизнь не поверите... - Костян рассказывает (он уж здесь!
Вот с кого уколы, как с гуся вода!), - иду, значит, мимо подстанции. Вдруг
в траве - ш-ш! - шуршит. Думал, змея! Тонкая, блестящая, извивается - ну
вылитая гадюка!
- Вот сволочи! - Нинка перхает тихо, не в голосе, видно, после
вчерашнего. - Разведут всяку дрянь в акваримах, а потом на улицу выкидуют!
Нормальному человеку на землю не прилечь...
Костян кепкой на нее машет.
- Да не то! Я как поглядел, а в ней метров двадцать! В змее-то! Тогда
сообразил, что это кабель силовой!
- Кому про что, а вшивому про баню! - ржут в толпе. - Костяну везде
цветмет мерещится!
- Тьфу ты, в самом деле! - Нинка злится. - Вот удивил! Ну, тащит
кто-то кабель, а тебе и завидно?
- Да никто не тащит! - Костян в ответ. - Говорю же -сам ползет! Там
трава еле-еле по колено. И он по ней зигзагами, зигзагами! А вокруг -
никого. Я тогда за ним. Интересно же! До самого забора шел. Во-он там он -
нырк на институтскую территорию! И в подвал утянулся.
- Так, может, это змея и была? - спрашивает кто-то этак, с
подъюбочкой. - Чего кабелю в ветеринарном институте делать?
А из толпы:
- На Казбековы уколы приходил!
Хохочут.
- Да что я, кабель от змеи не отличу?! - упирается Костян. - Чуть за
хвост его не ухватил! Нормальный кабель, Шэ-ВэВэПэ - два на ноль семьдесят
пять! Мне ли не знать!
- Это в голове у тебя два по ноль семьдесят пять! - изгаляются. - Да в
каждом глазу по три семерки!
Плюнул Костян.
- Говорил же - не поверите!
- А вот сейчас Казбек выйдет - мы у него спросим!
И тут мне в руку будто зубами кто впился. Я аж подпрыгнул. А это Миша,
мать его, всеми своими черными когтями ухватил меня за локоть и тянет.
- Не надо меня к Казбеку! - пищит. - Пожалуйста, не надо! Я от него
весной только убежал!
И в слезы! Все смотрят на него, как на психа, да и я, признаться, ни
черта не понимаю.
- Да ты пусти руку-то! - говорю. - Смотри, до крови разодрал, дурак
блаженный! Чего опять испугался? Казбек сроду никого силком не держит.
Хочешь заработать - заходи, нагибайся. Не хочешь - вали на все четыре!
- Он меня ищет! Увидит - убьет! Уйдем, пожалуйста!
- Белочка у пацана, - Костян говорит, - дело известное, Меня с
метилового так же вот колбасит...
- Да на кой хрящ ты ему сдался?! - ору на Мишу. - Перегрелся, что ли?
Ты его видел вообще, Казбека? Хоть раз?
- Я у него при виварии работал, - хлюпает, - за крысами ухаживал,
эпидуральную пункцию делал...
Ишь какое слово вспомнил, оборванец! Видно, и впрямь чего-то было. Вот
тебе и Казбек! Выходит, не одни мы у него подопытные звери. Есть и
помельче. Только чудно это - спинномозговая пункция у крысы. Сколько я
Казбека помню, никогда он наукой не интересовался. Да и какая ему наука,
бандюгану? Всю жизнь в институте шоферил, потом в коммерцию подался, с
ларьков копейку сшибал, ранен был в разборках, по больничкам отлеживался.
Спинномозговой жидкостью тоже, видно, для бизнеса начал промышлять.
Кому-то, стало быть, нужен он, горький наш бульон...
- А крысы-то ему зачем? - спрашиваю. - Бомжей, что ли, мало?
Смотрю, вокруг нас с Мишей народ уже собирается. Ох, перемолчать бы
лучше эту тему, не дай Бог, до Казбека дойдет! Да поздно, сам же спросил.
- Он в журнале прочитал, - рассказывает Миша, - если крысу чему-нибудь
научить, например, по лабиринту ходить, а потом ее мозг скормить другим
крысам, то все они лабиринт с первой попытки проходят, не хуже
крысы-донора...
Народ-то не понял, что за доноры-шмоноры, а Костян враз ущучил.
- Вот это толково! - ржет. - А мы, дураки, по восемь лет в школе
парились! Куда проще - тюкнул училку по темечку, мозги ее с горошком
навернул - и ду ю спик инглиш!
Миша все не заткнется никак.
- А если донор - человек, - говорит, - то крысы начинают надписи
понимать. Только мозг человеческий достать трудно, приходится жидкость
брать - тоже помогает...
Тут меня вдруг трясти начало, я даже испугался, думал - в припадок
бросит. Оказалось - в хохот. Стою и ржу вместе с Костяном, как дурак. Да
дурак и есть! Это что же выходит? Вот для каких научных изысканий мы свои
спины под иглу подставляем! Жизнь отдаем по миллиграмму! А многие уже и
отдали - закопали их после тех уколов. Смешно, блин!
- Но ты-то, Миша! - хохочу, рукавом утираюсь. - Ты-то! Биофак
закончил! Не мог объяснить ему, что все это ерунда на постном масле?!
Самому-то не смешно было - крыс мозгами кормить?
Смотрит Миша на всю нашу развеселую компанию, а сам и не улыбнется.
Какое там! Глаза дикие, пуганые, лицо иссохшее, как у старика. И говорит,
будто во сне:
- Стылый тоже сильно смеялся...
Тут смех потух, как окурок притоптанный. Тишина. Только Мишин голосок:
- ...Когда Казбек ему рассказал, он прямо до слез хохотал... а потом и
говорит: "Хорошо. Пусть так и будет". И стало так.
Смурняга сорвался. Он шел первым, и хорошо шел, обогнал остальных так,
что его еле видно было. Мы еще карабкались по толстой башенной ноге, а
Смурняга уже маячил почти на середине. Он бы и больше от нас оторвался, да
приходилось ему тянуть за собой хвост раздорки и напарника своего Клюкву,
который вроде как помогал ему. На самом деле Клюква только за конец
раздорки держался. Он бы рад помогать, да разве за Смурнягой угонишься?
Смурняга всегда в первых ходил, готовился с душой, не халявил. А уж как он
мечтал до большой добычи первым добраться! Прямо из шкуры лез. И на дырявую
башню так же шел - не напоказ, смотрите, дескать, каков я боец, и даже не
за командирством, хоть командирство светило ему стопудово за этот поход, а
так, будто жить не мог без той добычи наверху. И то сказать, сколько уж
она, добыча-то, над нами висит, душу выматывает, длинная да блестящая, а мы
все грязные хвосты по земле собираем. Вот и кинулся Смурняга на башню, как
в атаку...
А тут - дождь...
Надо было ему остановиться, пересидеть, да он уж не мог -видно, шибко
чесалось то место, которым боец должен опасность чувствовать. Летел вперед,
с раздоркой в зубах, с перекладины на перекладину, а они то прямо, то
вкось, то близко, а то и далеко. Ну и поскользнулся на мокром откосе,
только ноги в воздухе мелькнули. Клюква мог бы подстраховать, да сам
раззявился - привык, что его Смурняга чуть не на себе вверх тащит. Стоит у
самого края и даже не видит, что напарник падает, за воздух хватается. Я аж
зажмурился. Вот сейчас Смурняга его сдернет, и оба - в землю, всмятку, а
главное - раздорку уронят, сволочи! Это опять за ней слезай и наверх
волоки! Не управимся дотемна... Эх, Смурняга! Вот тебе и супервоин...
Но напрасно я Смурнягу ругал. Он хоть и падал, а успел сообразить что
к чему и, пролетая мимо Клюквы, раздорку выпустил! Последней надежды на
страховку себя лишил! Да, братцы, это солдат! Другой бы с испугу намертво в
нее вцепился и все дело загубил. А он и не вскрикнул даже, молча мимо нас
пролетел, мне даже показалось, что я глаза его увидел... Прощай, боец!
Спасибо тебе...
Ну да стоять тут долго нечего, не вниз смотреть надо, а вверх. Клюкве
в напарники послали Чекрыжа. Остальные за ним - вперед марш. Сыро,
скользко, но лезем, поднимаемся потихоньку. Дождь кончился, как раз когда
Клюкву нагнали. По откосам еще текло, но идти стало легче. Чекрыж ухватился
за хвост раздорки, Клюкву погнали первым, да он и сам заспешил, боялся,
что, раздорку отобрав, отправят его следом за Смурнягой. По совести, надо
было бы так и сделать - не будет зевать в другой раз, да главное-то дело
еще впереди, неизвестно, как там пойдет и сколько бойцов придется положить.
Потому - каждый на счету.
На высоте с непривычки ох как страшно. Ветер воет, башня под ногами
ходит ходуном, то ли вправду раскачивается, то ли в башке такое кружение -
не поймешь. Да тут и понимать нечего. Без страха дела не сделаешь. Не того
бойся, что ветром сдует, а того, что без добычи вернешься. Ветер, он нам
только на пользу - мокрые перекладинки сушит. К самой добыче подобрались
уже совсем посуху. И как дошли, так о высоте и вовсе забыли.
Вот она, большая добыча. Четыре хвоста к нашей башне привязаны и
тянутся от нее в туман - к другой, отсюда не видной почти. Хвосты толщины
такой, что хоть гуляй по ним, как по тропке. Но мы сюда не гулять пришли.
Вот только теперь самое трудное и начинается. Кто не знает слов молитвы на
добычу: "Велика и тяжела. Вкуса кислого, запаха невкусного... Лежит, свив
тело кольцами, если же протянется во всю длину, может убить в одно
мгновение"? А почему убить? Чем? Как? Никому не известно. И наша теперь
задача - смерть эту обмануть. Да только попробуй ее обмани! Сколько жизней
она прежде заберет? Никто не скажет.
Первым пошел Клюква - как виноватый и тем подвигом обязанный вину свою
искупить. По длинной перекладине переполз он на блестящую гроздь, вроде
грибных шляпок, нанизанных на один сучок. Только грибы те твердые, как
камень, прозрачные, как ледышки, и такие же гладкие. Соскользнуть с них -
раз плюнуть, а внизу пропасть. Грозди эти на башне растут, как на дереве, а
уж к ним добыча привязана.
В зубах у Клюквы хвост раздорки, чтобы ткнуть им в добычу как следует
и посмотреть, что будет. Если подерутся две добычи, начнут белым огнем
полыхать, искрами сыпать, глядишь - большой хвост и оборвется. А что с
тыкальщиком будет, про то заранее сказать нельзя. На земле бывали случаи,
что и живой оставался. Редко, правда. Гораздо важней, чтоб раздорка в
драке, не дай Бог, вниз не свалилась. Для того другой конец ее держат двое
бойцов - страховщики. Вроде все по уму подготовили. Можно пробовать. Полез
Клюква вперед, до самой добычи, и, с духом собравшись, как ткнет в нее
раздоркой!
Ни искорки не выскочило с добычи, и Клюква цел, а вот Чекрыж с Намоем,
что хвост раздорки держали, вдруг факелами пыхнули и рассыпались! Полетела
раздорка вниз, да Клюква в этот раз уж не зевал, удержал, обратно к башне
притащил. И на радостях, что жив остался, решил еще раз попробовать. Велел
он второй конец раздорки никому не держать, а зацепить прямо за башню,
самим же подальше отойти и не отсвечивать Раскомандовался, одним словом,
что твой командир! Но никто с ним не спорил - если боец решил со смертью в
чехарду сыграть, значит, задумка какая-то у него есть. Сделали все как
сказал: загнули хвост раздорки крючком и за перекладину зацепили. И правда,
так надежнее - уж не упадет! Отползли, ждем поодаль. Клюква со своего конца
раздорку поудобнее перехватил и опять к добыче полез. Ну, Господи,
благослови... Вот взобрался на гроздь, через одну пластину перемахнул,
через вторую, третью... Последняя осталась. И тут длинная синяя искра
сорвалась с добычи и ударила прямо в раздорку. Зазвенела, рассыпалась
гроздь. Заплясало нестерпимо белое пламя на том месте, где только что виден
был Клюква, а потом толстенный хвост добычи вдруг лопнул, и огненный его
обрубок канул в темную пропасть под башней...
- Мало несут! - Казбек зло бросил шприц.
В ближних клетках поднялись испуганные мордочки.
- Не то, что надо, берут! Почему так?
Старичок пожевал беззубыми деснами и, ничего не ответив, снова
зачерпнул ложкой из миски.
- Плохая твоя инструкция! - Казбек повернулся прямо к нему. - Зачем
кормлю тебя?
- Так ведь это... попробуй им объясни, чего тебе надо... - Старичок
вздохнул.
- Зачем объяснять?! - вспылил Казбек. - Пальцем покажи - вот это и вот
это неси, да?
Старичок беззлобно рассмеялся:
- Кому показать? Крысам? Им оно без надобности. Они каждый день такое
видят...
- Видят - зачем не несут?!
- Кабы знать...
Старичок отломил краюху хлеба и, тяжело поднявшись из-за стола,
двинулся вдоль ряда клеток, кроша помаленьку. В клетках завозились.
- ...Отсоединить, поди, не могут. Не умеют ток отключить. Может,
травят их там, может, ловят. У крысы ж не спросишь...
- Алкашей своих конченых учи! За что я им деньги плачу?!
Старичок задумчиво покопался в бороде, выбирая крошки.
- Бонжа учить бесполезно, - сказал он веско. - Бонж и так - либо
электрик, либо механик бывший, а то и вовсе ученый какой-нибудь...
- Но-но! - прикрикнул Казбек. - Ты про ученых - молчи! Ты про нас
ничего понимать не можешь!
- Да я разве про вас? - Старик махнул рукой. - Что вы! И в мыслях не
было! - Искоса блеснул голубым ребячьим глазом. - По ученой-то части вам,
конечно, виднее. А мне, дурню, откуда знать, как оно там выходит? Объясняю
вроде бонжам, да разговариваю-то с крысами! А крысам об непонятном - только
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг