продолжился..." "Ужасный урок..." Признает, стало быть, что ужасный. А вот
чтоб помешать им... То ли резона нет, то ли этика научная не позволяет. Но
ведь если разобратьсято, по какому такому праву какие-то чудища прилетают
на нашу Землю, как к себе домой (юнцу, видите ли, "подходит эта планета"!),
и спокойненько, на глазах, разыгрывают свои забавы?! Пальнуть бы из
лазерной-то пушечки, чтоб дорогу сюда забыли. То-то был бы им эксперимент.
Но уж продолжим, и да не обидится Посвященный, что прерываю его
рассказ на свой манер.
XVII
Несмотря на всевозможные меры и предосторожности, в вотчине грозного
Аквилы Регии стали происходить невероятные вещи. Нежданно-негаданно
обнаружилось вдруг, что Великая Княгиня Сова, заведующая складами, не чиста
на руку и что, значит, ночной образ ее жизни вообще, популярно говоря,
оставляет желать лучшего во всех отношениях.
Следствие было закончено в наикратчайшие сроки, "а если еще, - пишет
Посвященный, - иметь в виду скорость, е которой сие демонстрировал нам
чудодейственный эвольвентор ноблов, то выйдет и всего одно короткое
мгновение". Факты, словом, подтвердились полностью, даже с лихвой, и Его
Недоступность лично распорядился участью преступницы: сорвал с нее очки,
швырнул в физиономию и топнул так, что задрожали своды замка.
- Непостижимо! Невероятно! В моем владении! В моем доме! На моей
службе!!! Дрянь ненасытная! - И, свалившись в изнеможении на трон,
повелитель зашелся в нервном кашле: - Упразднить!
Великую Княгиню нарядили в черные одежды, привязали на шею камень,
отнесли к морю и бросили в самом глубоком месте. Перед казнью она успела
лишь пролепетать:
- Передайте этому длинноносому подлецу, что..- Но договорить ей не
пришлось.
Главный любомудр Грифус Монтанус Предитус по данному печальному поводу
якобы выразился, значит, в том смысле, что в годы благоденствия, в минуту
затишья бдительность особенно важна. Потому что все, дескать, в беспечности
пребывают, все радуются сытости и тишине, и праздничное состояние
распространяется подобно эпидемии. А это, сказал он, очень опасное и
вредное состояние.
Повелитель обозвал его болтуном, а вездесущая Оракульша прокряхтела
свое невозмутимое "ку-ку".
А ситуация между тем развивалась дальше.
Не успели затихнуть разговоры о складских инцидентах, как из Западных
Лесов пришла весть о бесчинствах дроздов: собирались крупными стаями,
устраивали шумные и безобразные пиры, во время которых злословили по поводу
имени Его Недоступности, а также оскверняли места охоты. Пришлось для
наведения порядка послать туда эскортилью кобчиков. Увы! - скоро подобное
же произошло и на Южных Плоскогорьях, в вотчине Гэ-Гэ; на этот раз
отличились перепела. Эти пошли еще дальше: сделали чучело своего
хозяина-любомудра, вились вокруг него и блажили (дословно), "что не хотят
подчиняться всяким лохматым живодерам".
Кроме того, они поносили самоё Прекрасную Голубку, присовокупляя к ее
имени безнравственные и циничные слова. Над этими наглецами был учинен
показательный суд.
А Кукушка-Оракульша не уставала предсказывать смуты, хотя уже и без
того было ясно, что пернатый материк переживает кризис. После перепелов
слушалось дело о лихоимстве грачей; потом на повальном браконьерстве
попались кулики; потом что-то с водоплавающими... И так - одно за другим...
И все же еще можно было мириться, если бы не эта сокрушительная новость о
заговоре, Да-да! - в самом дворце зрел заговор, и во главе его, - хотите
верьте, хотите нет, - стоял никто иной, как сам его надменнось Строгий
Сарыч.
Сначала было два-три сигнала, которым повелитель не придал значения,
потому что считал подобное чистейшей галиматьей. Но пришел Его Неизбежность
Случай, - он всегда, в конце концов, приходит, и - глаза раскрылись.
Дело было так. Могучий Орел шел по коридору, и вдруг из покоев
Прекрасной Голубки донесся счастливый смех. Он прислушался и различил голос
своего друга и министра настроения и порядка. Сомнений не было, так как
Могучий Орел узнал бы этот великолепный голос среди тысячи подобных -
столько Уложений было им зачитано! А через несколько минут отворилась
дверь, и министр появился собственной персоной. Без единого звука
повелитель тут же собственноручно арестовал его. На допросе Строгий Сарыч
сознался, что замышлял переворот. Когда официальная часть была закончена,
Могучий Орел посетил заключенного в камере.
Строгий Сарыч был распростерт на полу и напоминал скорее бесформенную
груду свалявшихся перьев, чем живое тело. Могучий Орел сел и закрыл глаза
крыльями: ему было мучительно видеть своего недавнего любимца падшим.
- Никогда, Сарыч, - промолвил он с болью, - никогда я не поверил бы,
что ты... - И заплакал.
- Я невиновен, Ваша Недоступность, - донесся безжизненный хрип; голос,
этот прекрасный голос, погиб безвозвратно (Строгому Сарычу проломили
горло), и Могучий Орел заплакал еще горше.
- Я невиновен...
- Да-да, Сарыч. Бесчестный и перед смертью лжет.
- Невиновен...
- Ты же сознался, Сарыч. К чему теперь упорствовать? Из страха?
- Я не боюсь, Ваша Недоступность. Но так умереть...
- Как же ты думал умереть?
- На поле битвы.
- На поле битвы... Хорошенькое же ты поле присмотрел себе... Так подло
обмануть меня... А ведь ты был другом. Сокол, тот - моя собака, а ты был
другом. Ты помнишь наши охоты? Ты, значит, затем уговаривал меня отлучаться
из замка, чтобы плести сети измены? Да, видно, такие пошли времена, Сарыч,
что и друзьям веры нет. Прощай же. Умри стойко.
И с этими словами Могучий Орел вышел, утирая слезы.
Три дня провел он уединенно в тайной комнате, а на четвертый им
овладел вдруг небывалый приступ ярости.
Он ворвался в спальню Прекрасной Голубки (она как раз занималась
предобеденным туалетом) и, выгнав соек, неистово закричал:
- Шлюха! Предательница! И ты с ним заодно! Ты, которую я подобрал на
мусорной куче и сделал царицей, хотя в гнусных жилах твоих нет ни капли
орлиной крови! Ты, которая стала бы обыкновенной девкой и выносила бы помои
в третьеразрядном кабаке! И ты смела опозорить моё имя! - И тут он стал
срывать с нее царские одежды.
- Милый, - шептала она, близясь к обмороку. - Ваша Недоступность!
Ошибка... умоляю... выслушайте, пощадите...
- Молчать!!!
И на этом биография Прекрасной Голубки "имела, как выражается наш
Посвященный, свой конец". А фрейлины ее были отданы на потеху
интендантам-канюкам, а потом направлены очищать леса от вредных жучков.
Наступили тяжкие времена. Приемы и аудиенции были отменены,
увеселительные заведения закрыты, утренние променады отставлены. На место
Строгого Сарыча, с сохранением прежних обязанностей, был назначен его
бесстрастность Зоркий Кондор, который тут же издал Уложение, запрещающее
зажигать по ночам свет. И только вылазки на охоту продолжались. Здесь
Могучий Орел отдыхал душой и телом.
XVIII
Под сводами замка чаще стал сновать Тихий Дятел; он отличался
удивительной способностью появляться и исчезать в самых неожиданных местах
и самым неожиданным образом. Его боялись все. Но вместе с тем считали, что
он выполняет работу весьма чрезвычайную в данной ситуации - Строгий Сарыч
имел немало родственников, и ничего особенного не было в том, что один за
другим выявлялись всякого рода казнокрады и лнходеи, лжецы и проходимцы,
которыми бывший вельможа в свое время щедро себя обставил. И Тихому Дятлу
старались по мере сил помогать.
В короткий срок сошли со сцены Верный Сапсан и Преданный Кречет,
использовавшие служебное положение в целях контрабанды, Важный Аист,
нарушивший "Уложение о самоуправстве", Бодрый Страус, проболтавшийся во сне
о каких-то "других материках" и многие другие.
Очередь дошла, наконец, и до Гэ-Гэ. При внимательном изучении его
трактатов обнаружилось, что все до единого они списаны с чужих, что он тем
только и занимался, что разглагольствовал о своем родстве с повелителем,
безудержно жрал, спал и присваивал себе чужие мысли. Когда истина, наконец,
всплыла и Гэ-Гэ об этом узнал, то тут же и умер от разрыва сердца.
После этих мер восстановилась относительно здоровая обстановка,
XIX
Не могу до сих пор понять, с какой стати они прицепи лись к этим
шалапутам, гонявшим чаи у озера. Ну наткнулись случайно, - а потом-то чего
вязаться?
Посвященный убеждает, что это неспроста и что беспечный юный вобл, -
Второй, значит, - требовавший еще и еще раз вернуться к "трем философам",
вовсе не такой уж и беспечный, потому что, видите ли, он уловил какую-то
там связь между теми голубчиками и дафниями и не был опровергнут
Наставником. Первому он в своей шутовской манере объявил, что, значит,
никакие это не местные "высшие", а, дескать, ноблы, акклиматизировавшиеся
на планете Хи. И приятель ему ответил, что не ожидал такого легкомыслия.
И вот они, несмотря на протесты Первого, стали гонять свой эвольвентор
туда и назад, и "философы" появлялись то совершенными голодранцами, то в
космических одеждах, и речь их натурально подзаборная только что делалась
вдруг культурной, а то и настолько пересыпанной учеными словечками, что,
ей-богу, я и в передаче Посвященного ничего почти не мог понять.
Не знаю, зачем им - Второму и его Наставнику - нужна была эта комедия.
Но вот оказалось, что "философы" ихние то ли актеры какие-то, то ли
диалектологи, которым надо было опуститься, чтобы обрести, видите ли,
некоторые специальные знания. А потом Второй хитро улыбнулся и заявил, что
улавливает сходство старшего из "философов" с их Большим Магистром
(заведующим, что ли, этой Студии Прогнозов?) я что тот, дескать, тоже носит
с собой какой-то там сосуд. На что Первый ответил, что это уже полное
издевательство и так учебную практику проходить невозможно. Второй
серьезно, вдруг возразил, что практика - самая распрекрасная, что никогда,
значит, перед ним не вставало столько значительных вопросов, как теперь.
Мне нет никакого дела до ноблов и их проклятой студии, а равно до
порядков и магистров тамошних. Но мне странно, что Посвященный так
подробно, так аккуратненько и не без умиления даже (да простит он меня,
если уж я недопонял кое-чего) описывает все это.
Дальше - больше.
Молодые ноблы заспорили о том, чем объяснить такое их сходство с
"обитателями Хи", то есть с нами. Первый упирал, значит, на то, что,
дескать, тут случайное совпадение; Второй же начал фантазировать, что они
(ноблы то есть) -уже когда-то побывали на Хи, а то и вовсе Хи - их
прародина, и просто они в свое время оставили ее и ушли в космос в поисках
жизненного пространства. И Наставник не препятствовал фантазиям своего
подопечного. .
- Если мы - Хи, - сказал возмущенный Первый,то почему они так отсталы?
Почему дичают?
- Возможно, мы дичаем? - с жаром спросил Второй. - Мы, объевшиеся
техническими и научными знаниями, отсталы и дики по сравнению с ними?
- Знания и дикость несовместимы!
- Легче доказать обратное!..
Ну, тут мне нечего делать со своими комментариями, пропустим это место
из "Записок" Посвященного, тем более, что никакого, уверяю вас, отношения к
теме, как говорится, их спор не-имеет, а так - одна сопливая грызня: кто
кого перещеголяет, кто кого перекричит.
Пропустим десятка три страниц и вернемся опять в птичье царство.
Затишье там, как и следовало ожидать, оказалось кратковременным. Не
успели им, так сказать, насладиться, как - на тебе! - новая новость:
скомпрометировали себя Филин, Ястреб и Чеглок, а также поваракоршуны.
Причем, в обвинительных актах на сей раз были такие штуки, как
"сластолюбие", "извращенный вкус", пристрастие к чуждой птицам пище
(Блистательный Чеглок вроде бы даже открыл тайное производство и торговлю
медом).
Могучий Орел тяжело взошел на тронное место и мутным взором оглядел
зал. Мрачной пустотой дохнуло на него, время как бы застыло, осклабились
беззвучные зевы окон. Пора было лететь к Платиновому Обручу.
Но чем поможет Обруч на этот раз? Восстановит порядок? Вернет верных
соратников? Успокоит?.. Но ведь Обруч не дает утешения.
Был призван Тихий Дятел и спрошен относительно новых фактов
беззакония, и вот что последовало в ответ,
- Ошибки нет, Ваша Недоступность. И быть не может; Если любой из них
не виновен, допустим, явно, то виновен подспудно - это истина. Перед данной
истиной все законы и Уложения совершеннейшая беспомощность. Потому что
вина, Ваша Недоступность, должна определяться не тяжестью уже совершенных
проступков, не обличающими фактами, а степенью возможности появления
таковых. Все сильные правители всех времен только потому терпели крах, что
не знали этой истины или не желали ее усвоить. Всякий из подданных Вашей
Недоступности в разное время допускал такое, что наводило меня на
размышления. Однако я до поры выжидал, дабы не быть голословным перед Вашей
Недоступностью. Посудите сами! Вот, например, его необузданность Бравый
Ястреб, который, как известно, стал над канцеляриями после "Дела 666".
Неоднократно я слышал, что он, отрываясь от работы и роняя голову на
бумаги, говорил "ах ты, забота-забота"... Вот и проанализируем.. Почему он
так говорил?., почему он так говорил?., и почему о н т а к говорил?.. К
тому же, конечно, Вашей Недоступности не нужно излагать, что стоит за этим
"ах ты, забота". А если бы Ваша Недоступность могли слышать, с какими
интонациями он произносил... Кроме того, эта извращенность вкуса... А
повара?
Вечное перешептывание на кухне, таинственные взгляды по сторонам,
что-то прячут под крыло... Я не удивился бы, если бы его
высокостервятничество, дегустируя, однажды упал мертвым... Явно боялся
свидетелей его бесстрастность Зоркий Кондор - стоило мне появиться, как он
злобно прогонял меня, называя мерзавцем и низкой тварью. Разумеется, я
догадывался, в чем дело: как-никак он родственник Вашей Недоступности... А
Филин, как Двоюродный брат Великой Княгини...
- Постой, - сказал Могучий Орел. - Ты говоришь, что всякий мой
подданный допускал такое. Стало быть, и ты?
- Я служу Вашей Недоступности как раз, чтобы выявлять это такое.
- Но ведь и ты мог допустить такое. Мог ведь. Все твои рапорты могут
быть, например, наветами, чтобы я отличил тебя перед другими, а? Ты ведь
честолюбивая пташка!
- Но разве я когда-нибудь о, чем-нибудь таком просил Вашу
Недоступность? Моя служба...
- А зачем она вообще-то нужна, твоя служба, если ты и сам признаешь,
что за каждым водится такое, то есть если уж все заранее известно?
- Я весь во власти Вашей Недоступности, и если Ваша Недоступность
полагает, что я и мои обязанности, то есть если они Вашей Недоступности
представляются...
Могучий Орел уже не слышал Дятлова бормотания.
Ярость взмутила его душу, как внезапный обвал взмучивает спокойное
озеро.
- Всех! - закричал он. - Всех до одного - упразднить, упразднить!
Поваров, капельмейстеров, астролоюв, пожарных... Всех! Это не царский дом,
а пристанище мерзавцев...
- Есть! - ответил Старший-Сокол, появившийся в дверях.
И с этого момента в замке воцарилась полная тишина.
По пустым коридорам и залам гулял ветер, бесшумно шевелились выцветшие
шторы, по полу здесь и там скользили разные бумажки, обрывки одежды, перья
и прочая чепуха. По пустым кабинетам неслышно двигался Тихий Дятел,
выстукивал стены, подоконники, ножки столов и подлокотники кресел,
заглядывал в пустые углы, зевал и, скучая, устремлялся дальше.
У ворот дремал одинокий Древний Ворон; просыпаясь, он близоруко
щурился на солнце и вздыхал.
Тишина нарушалась лишь изредка: в нише над пустым троном пробуждалась
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг