Я вытер свой кинжал о рубаху мертвого, поднял с травы его кинжал и свою
котомку и пошел по тропе дальше.
Вскоре лес кончился. Передо мной, чуть внизу, лежала холмистая долина.
Небольшая речка с заводями перерезала ее причудливыми извивами. По ту
сторону долины уходили к небу склоны высоких гор, густо покрытые
зелено-синим лесом. Почти посередине долины, немного правее от того места,
куда я вышел, на самом высоком из холмов стоял над речкой большой поселок.
Он окружен был крутым валом, а поверх вала сложена была из камня высокая
стена с тремя круглыми башнями. За стеной виднелись купола жилищ, должно
быть вместительных, - поселок, судя по размерам куполов, был очень
зажиточный. А еще там была высокая каменная постройка с плоской крышей.
Выглядела она необычно - у нее были углы.
Вход в укрепленный поселок располагался, как я заметил, в одной из
башен. К нему от опушки вела мощеная камнем дорога. Между камнями кое-где
пробивалась трава.
Солнце палило нещадно - было немного за полдень. На небе ни облачка, в
воздухе ни намека на ветерок. В траве тонко трещали прыгунчики, над травой с
гудением и жужжанием носились жуки и мухи-собирательницы. Из-за горизонта
уже поднялся большой диск Младшего Брата, на две трети освещенный солнцем.
Там в голубоватой дымке виднелись неправильной формы зеленые и синие пятна,
всегда одинаковые, и неправильной формы белые пятна, всегда разные, которые
медленно, почти незаметно, ползли по зелеными и синим пятнам. Не раз я
слышал, как некоторые из старейшин в разных поселках утверждали, будто белые
пятна - облака, зеленые - земля, ну а синие - вода. Хотите, верьте, хотите,
нет! А один совсем выживший из ума старикан убеждал меня, что на Младшем
Брате вполне могут жить такие же люди, как мы, потому что на самом деле
Младший Брат такой же большой, как и наш Старший Брат. А у нас, знаете ли,
старейшинам нельзя не верить, а точнее - не принято возражать, какую бы чушь
они порой не несли.
Я спустился с пригорка, пересек долину, перешел по трем тесаным,
пригнанным друг к другу бревнам неширокую, но довольно глубокую речку с
прозрачной водой и подошел к валу. На стене, возле башни со входом, сидел,
свесив наружу ноги, охранник с копьем. Копье стояло рядом, прислоненное к
башне. Дверь в башне была закрыта.
Обычно днем двери в редких укрепленных поселках открыты. Днем часть
жителей занимается хозяйством за пределами поселка, - кто собирает съедобные
плоды и злаки, а кто в это время охотится на дичь. Двери закрывали только в
ранние сумерки.
Охранник с интересом наблюдал, как я подхожу к холму. Я поднялся по
неровным каменным ступеням к башне, задрал голову и, щурясь от солнца,
уставился на охранника. Мы помолчали, разглядывая друг друга. Первым не
выдержал охранник.
- Ну и чего надо? - неприветливо спросил он.
- А ты как думаешь, дорогуша, чего надо рассказчику? - ласково спросил
я.
- Кому-кому? - насмешливо поинтересовался охранник. - Разбойнику или
рассказчику? Не расслышал я!
- Судя по запертой двери, вы все тут страшно боитесь разбойников? -
вкрадчиво проговорил я.
- А ты - не боишься? - ухмыльнулся охранник.
- А чего мне их бояться? Если вы боитесь нападения той стаи, что
промышляла по соседним селениям, так можете больше не бояться. Стаи больше
нет. Извели.
- Так-таки всю? - Охранник подобрал ноги и встал на стене.
- Трое последних валяются на лесной тропе, неподалеку от опушки.
- Ты их видел? Давно валяются? Кто же это их?.. Да еще троих сразу...
- Нипочем не догадаешься.
- Ты, что ли? - с недоверием протянул охранник.
- А что, такого не может быть?
- Н-ну, не знаю... - с сомнением проговорил охранник.
- Ты забыл. Я - рассказчик. Я собираю и рассказываю новости.
- Что-то я тебя не припомню, рассказчик. У нас обычно гостил жилистый
такой, невысокий, с плешью на полголовы.
- Теперь я тут буду гостить.
- А что с тем?..
Я пожал плечами.
- Обычное дело - заболел и помер. Перед смертью передал мне свои
новости и просил ходить и через его селения. Вот и хожу теперь по вашим
местам, мало мне знакомым. Этот поселок называется Лаен?
- Ага!.. Но про троих разбойников ты... - охранник не договорил.
- Не веришь?
Охранник покачал головой, на этот раз молча, - сомневаться в
достоверности любых историй, которые передавали рассказчики, было не
принято. Рассказчики - братство людей с очень хорошей памятью, они -
единственные, кто связывает мир больших и малых селений воедино. Они, если
когда и привирают, то самую малость - для остроты ощущений. Селение, где
плохо приняли рассказчика, не накормили, не предоставили место для сна и
отдыха, не дали на дорогу припасов или, тем более, оскорбили, унизили его,
рисковало остаться без новостей, порой жизненно важных, - такое селение
рассказчики обходили стороной. Торговцы-менялы память имели обычную,
новостей не собирали и рассказчиков заменить не могли. Зато могли перестать
заходить в такое селение. Если рассказчики о нем умалчивают, значит можно
считать, что его больше нет.
Охотник скрылся за стеной. Вскоре я услышал, как загремело бревно,
запирающее дверь. Заскрипели каменные подпятники - дверь медленно
отворилась. Я шагнул в холодную полутьму башни.
- Где тут у вас Дом для скитальцев? - спросил я. Эхо гулко запрыгало по
каменным ступенькам башни, уводящим наверх, к наклонной каменной крыше.
- Рядом, - с готовностью сказал охранник. Его эхо запрыгало вдогонку за
моим. - Я отведу. - Он налег на тяжелую дверь, закрывая.
- Не надо, - сказал я. Дома для скитальцев всегда отличались от
остальных домов - значком на стене, рисунком над дверью или орнаментом
вокруг дверного косяка. - Просто скажи, куда мне - направо, налево?..
- Направо.
Вторая дверь, из башни в поселок, распахнута была настежь. Я вышел и
остановился, чтобы оглядеться и немного освоиться. Дома и впрямь были
большие, круглые, двухэтажные - судя по высоте, на каменной основе, с
глиняными, тщательно заглаженными стенами, с высокими куполами крыш,
закопченных поверху - там, где сделано отверстие для дыма от очага.
Большинство домов - с пристройками. Двери в домах открыты, оттуда доносятся
вкусные запахи жареного и вареного мяса, печеной рыбы, свежих лепешек.
Снаружи, возле дверей, женщины трут зерно в каменных зернотерках, шьют,
сучат пряжу из растений, переговариваются.
Мастерские не отличаются от жилых домов. Разве что доносятся оттуда
стук и скрип камня о камень и мужские голоса, - мастера на охоту не ходят и
ценятся выше, чем охотники.
В нескольких шагах от меня две молодые женщины, вероятно подруги,
увлечены разговором, рядом с ними на вымощенной плоским камнем дорожке стоят
кожаные сосуды для воды в оплетке из прутьев. А вокруг домов носятся дети,
визжат и смеются. Подростков постарше не видно. Они наверняка в лесу - парни
учатся охоте, а девушки собирают съедобные плоды.
Их прежний рассказчик, между приступами кашля с кровавой мокротой,
успел поведать, что этот укрепленный поселок - самый большой во всей
обширной округе. Здесь торговцам-менялам всегда есть чему порадоваться, чем
нагрузить носильщиков, - в поселке есть свои резчики по дереву и кости,
здесь делают каменную посуду и отличные копья - ровные, отполированные, с
кремневыми и обсидиановыми наконечниками. А вот обсидиан в здешних горах не
встречается, его приносят торговцы-менялы.
Я не заметил никаких намеков на пристанище для странников и, решив не
гадать и не тыкаться куда попало, подошел к двум говоруньям и спросил о Доме
для скитальцев. Они спохватились, что никак не донесут домой воду и подняли
с дорожки влажные сосуды. Одна, синеглазая, темноволосая, с нитками бус из
красного и синего камня на шее, вызвалась проводить меня, - ей по дороге
было.
- Издалека, путник? - на ходу спросила она, с любопытством поглядывая
на меня.
- Где я только не был...
- И что же тебя гонит, такого пригожего? - усмехнулась она.
- Новости, события, происшествия.
Она вопросительно взглянула на меня, ожидая продолжения.
- Я рассказчик, - сообщил я со вздохом. - Вечный странник.
- Расска-азчик, - повторила она с уважением. - И много новостей принес?
- Долго рассказывать, - усмехнулся я. - Впрочем, скоро всё узнаете.
Еще несколько шагов, и она, вытянув руку вперед, указала на дом без
рисунков и орнаментов, но со стенами не белого, а светлого кремового цвета.
У дома была большая пристройка, - кухня и хранилище, определил я.
- Вот наш Дом для скитальцев.
За домом виднелась небольшая площадь, а за ней высились каменные стены
угловатого здания. На краю площади, неподалеку от нас, в землю воткнуты были
восемь шестов - ряд из четырех напротив ряда из трех и один посередине. Две
женщины размеренно ходили вокруг них, разматывая пряжу из больших клубков, -
ткали.
- А что там, дальше, за странная постройка?- поинтересовался я.
Лицо женщины стало серьезным.
- Это Дом Матери-Кормилицы. - И она почтительно приложила к груди
ладонь.
Дома Матери-Кормилицы снаружи никогда не отличались от домов остальных
жителей. Такое святилище - каменное, да еще и с углами - я видел впервые.
- И давно у вас этот дом?..
Она с улыбкой покачала головой.
- Не-ет. В начале весны, в день Возрождения Матери, закончили и отдали
ей.
Расспрашивать женщину о том, кто да почему построил его, скорее всего,
бессмысленно, решил я. Об этом надо расспросить местного вождя. И надеяться,
что он соизволит ответить.
- А где живет ваш вождь? - спросил я. Обычно это был самый большой дом
в селении, да нередко еще и с многочисленными пристройками, - чем богаче
селение, тем больше пристроек. - Рассказчик должен побывать у него и лично
поведать новости.
Она вытянула руку в сторону каменной постройки.
- Он живет там.
Я удивился еще больше, но виду не показал, а только дружелюбно кивнул и
направился к Дому для скитальцев.
"Чтобы вождь разделил жилье с самой Матерью-Кормилицей?.. - раздумывал
я на ходу. - Вот это новость! Похоже, старый рассказчик давненько не бывал в
этих местах. С конца зимы - наверняка".
Я отворил дверь, переступил высокий порог, спустился по трем ступенькам
и оказался в Доме для скитальцев этого странного, на мой взгляд, селения.
Внутри мое временное пристанище было таким же, как и везде. Посреди круглой
комнаты выложен очаг, в нем теплятся угли. Над ним в крыше светится
отверстие для дыма, оно же освещает комнату днем. Вокруг очага лежат большие
плоские камни - прикрывают ямы с припасами. По обеим сторонам от входа
крутые деревянные лестницы ведут на дощатые настилы, которые поддерживают
ошкуренные бревна. По настилам разбросаны пучки целебных душистых трав,
запах которых убивает насекомых-кровопийц. Настилы покрыты соломенными
тюфяками - здесь путники располагаются на ночлег. Под настилами, вокруг
очага, стоят круглые каменные столы и скамьи.
Сейчас здесь было прохладно, тихо и пусто - никто не ворочался и не
храпел на настилах, никто не сидел за столами, не сопел, не чавкал, не пукал
и не утирался рукавом. Только случайный жук метался, жужжал где-то под
крышей. Пахло сухой травой и дымком от очага.
- Есть кто живой!? - окликнул я.
Облезлая шкура на двери в кухню отодвинулась. На шум выглянул хозяин
пристанища. Увидев меня, вышел - маленький пузатый и лохматый, с неровно и
коротко обкромсанной бородой и глазами слегка навыкате. Рубаха на пузе, как
я успел заметить, в жирных пятнах. "Небось и готовит сам, - подумал я. - Или
очень любит пробовать".
- Давненько у нас не было гостей, - провозгласил он громко и вроде бы
даже обрадованно. - Говорят, разбойники в лесу разошлись не на шутку. Всех
путников распугали. А ты, храбрец, кто будешь?
Я подошел к ближней скамье, сбросил на нее котомку, прислонил дубинку к
столу и устало сказал:
- Я не храбрец. Я просто рассказчик.
2. Григорий Орлов, косморазведчик
Грязный поднос с остатками обеда упал в утилизатор, крышка плавно
закрылась, раздалось легкое гудение. "Так тебя, мерзкая отрава!" - подумал
Орлов. Превосходного вида пища неизменно была почти безвкусной, - военные
синтезаторы явно экономили на вкусовых добавках, должно быть, чтобы
армейская жизнь - и так несладкая - никому и ни в чем не могла показаться
медом. Недовольным новобранцам офицеры ледяным тоном повторяли одно и то же:
"Вы в армии, а не на званом обеде. Привыкайте".
Косморазведчики могли есть практически все, что движется, причем в
сыром виде, - если позволяла белковая совместимость. Но кулинарные изыски
синтезатора их тоже раздражали. Одно дело есть всякую дрянь ради выживания в
чужом и опасном мире, а другое - вынужденно жевать красивую безвкусность на
родном звездолете.
Григорий Орлов, косморазведчик с восьмилетним стажем, двадцатью двумя
десантными операциями в послужном списке, пятью боевыми наградами в личном
деле (и на парадной форме) и с шестью ранениями разной степени тяжести,
занесенными в медицинский файл, сунул руки в карманы и неспешной прогулочной
походкой вышел из полупустой неуютной столовой в коридоры звездолета с
километрами светящихся потолков и металлических стен под слоем серого
термостойкого пластика, во многих местах исцарапанного и испачканного. В
широких коридорах стояли у лифтов, сосредоточенно шагали, исчезали в
бесчисленных дверях, появлялись из дверей, ехали на транспортных дорожках и
бесцельно слонялись по двадцати двум уровням корабля военные разных
цивилизаций. Общими у них были значки воинских званий и цели - дать отпор
атакам мариеков на колонии, сохранить планеты-колыбели и нанести как можно
более сокрушительные ответные удары по колониям врага.
Большой десантный звездолет - с казармами, лазаретами, столовыми,
складами, ангарами, командными пунктами, арсеналами - сокращенно именовался
БДЗ, имел бортовой номер 210984 и принадлежал Объединенным Вооруженным Силам
Конфедерации "Созвездие", куда входили семь цивилизаций, которые освоили
межзвездные перелеты и нашли общий язык.
После трех крупномасштабных боевых операций против мариеков на
захваченных и колонизованных теми планетах (одна из которых прежде
принадлежала Конфедерации) и двух успешных абордажей и уничтожения
гигантских кораблей-маток врага, БДЗ возвращался на базу, чтобы встать на
длительный, судя по разрушениям, ремонт и пополнить личный состав экипажа и
космодесантных отрядов, а также склады техники и кибербойцов.
Операции оказались жестокими и кровавыми. Звездолет в четырех местах
был поврежден, потерял часть вооружения, защитное поле и не мог двигаться на
крейсерской скорости, а прыжки через НМ-пространство совершал, из-за
нехватки энергии, вдвое реже положенного, - из шести плазменных реакторов
два пришлось отстрелить из-за прямых попаданий и угрозы взрыва еще во время
боев, когда генераторы защитного поля сгорели от перегрузки - настолько
плотным был огонь мариеков. Один из двух уцелевших реакторов работал только
три четверти мощности - его задело по касательной, так что между прыжками
теперь проходило шестнадцать часов, а не четыре, как обычно. И между
прыжками уцелевшие десантники томились от скуки и безделья.
Почти все кибербойцы остались на атакованных планетах - в виде груды
обожженных обломков, и в ангарах для боевой техники теперь тоже хватало
пустого места. Немало космодесантников погибло, многие получили тяжелые
ранения - корабельный лазарет был переполнен. Поэтому легкораненые жили в
казармах, но ежедневно должны были являться для контроля в медпункты на
своих уровнях.
Досталось и косморазведчикам - элитной группе космодесанта.
Орлов остановился у дверей лифта. Он обещал навестить раненого товарища
из своего отряда, а для этого надо было спуститься на восемь уровней ниже, в
главный госпитальный отсек, где было отделение для тяжелораненых землян.
- Привет, Гриша! - услышал Орлов за спиной. Голос принадлежал землянину
Умберто Танино, тоже из отряда косморазведчиков. Вместе они участвовали в
двух абордажах и пяти боевых операциях на планетах.
Орлов оглянулся и кивнул.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг