стол.
Господин Асандр с радостным криком ринулся к картине, а Сириск
хладнокровно уселся в кресло и уставился на дрожащего от нетерпения
директора, наблюдая, как тот, путаясь торопливыми пальцами в складках плаща,
высвобождает картину.
- Я мог бы оставить ее себе, - заговорил Сириск вкрадчиво. - Не так ли?
И никто никогда не нашел бы ее. Многие похищенные картины до сих пор не
найдены. Но я не сделал этого. Не только потому, что я не вор, - с
достоинством продолжал он, - но еще и из принципа... у меня, видите ли, есть
свои принципы. Я реалист и отношусь к искусству с позиций реалиста. Но,
несмотря на то, что я отношусь к искусству несколько своеобразно, -
настоящее искусство я уважаю.
Господин Асандр между тем стоял возле окна и пристально разглядывал
картину, бережно придерживая за подрамник.
- Я понимаю, - продолжал Сириск. - Рембрандт, Рубенс, да Винчи, Босх,
Гоген, Пикассо, Веласкес, Модильяни и прочие... О них спорят. Они восхищают
одних, раздражают других... Но полотна их в первую очередь - произведения
искусства. В них заложено нечто, не оставляющее нас равнодушными. А вот эта
картина - "Избавление..." - лжива. Ну, разве можно такое вот создание, хоть
и семнадцатого века, считать произведением искусства?.. Я не знаю, кто
впервые додумался восхититься ею, но он выбрал неподходящий объект... Я
хорошо знаю людей и допускаю, что из подхалимства и лести, отдавая дань
моде, они стали восхищаться этой мазней. Каждый полагал, что возразив,
зарекомендует себя ничего не смыслящим в искусстве. Помните эту сказку... о
голом короле?.. Какой-то швед или датчанин ее написал... Очень напоминает...
И "восхищенных" становилось все больше. И, наконец, они оказались в таком
количестве, что составили общепринятое мнение. А оно, сами знаете, огромная
сила... И хоть я давно уж не дитя, но я утверждаю : король ваш - голый.
Потому что на самом деле эта картина - пустая мазня посредственного
средневекового живописца. Я бы ее и даром не взял. Но как умудрились
ошибиться вы? Вы, директор музея, ученый искусствовед!
Господин Асандр в продолжение всей речи Сириска молча осматривал, чуть
ли не обнюхивал, картину. В том, что она - не подделка, сомневаться не
приходилось: господин Асандр, определил это по некоторым приметам, известным
только ему. Однако в чем-то она изменилась...
- Нет, я не ошибся, - тихо произнес он. - Это гениальная вещь.
Сириск с сомнением взглянул на картину: она больше смахивала на
трактирную вывеску, - и неодобрительно покачал головой.
- Но я не пойму, что с ней случилось... - озадаченно промолвил господин
Асандр так, словно беседовал сам с собой.
- Больше вы ничего не желаете возразить мне? - осведомился Сириск едко.
- Извините, но я... - господин Асандр виновато пожал плечами, - я,
кажется, прослушал.
- Я так и понял, - проворчал Сириск.
- Ну, - мягко начал господин Асандр, - если вы вкратце повторите...
- Нет, - возразил Сириск вставая. - Повторять - не в моих правилах.
Господин Асандр принялся заботливо пристраивать картину на диване.
- Впрочем, - добавил Сириск с сожалением, - я вижу, повторять было бы
тоже бесполезно. - И с издевкой произнес: - Господин директор, оставляю вас
наедине с вашим "шедевром".
Господин директор никак на это не отреагировал.
Сириск вздохнул, пробормотал: "Фанатик". Безнадежно махнул рукой и
направился к выходу. Внезапно вспомнил о Цирцее: захотелось женского
участия, близости, тепла и покоя. И утомленно подумал: "Приеду, возьму ее -
и в свой загородный дом дня на три... И больше никогда никаких дел с
подпольным бизнесом. Хватит!"
Когда он взялся за ручку двери, тишину кабинета разорвал восторженный
вопль господина Асандра. Сириск обернулся. Господин Асандр, отступив на шаг
от картины, с благоговейным восхищением созерцал ее.
Сириск перевел взгляд на картину и с изумлением увидел, как сначала
медленно, а потом все быстрей побежал, журча, прозрачный ручей и зашевелили
плавниками серебристые медлительные форели. Возле замшелого, сырого валуна,
громадного, блестящего слизью, нависающего, напряглось гибкое тело,
затрепетали ноздри настороженной лани, а детеныш ее нетерпеливо ударил
копытцем. Сумрачная растительность вокруг зашумела, закачалась от
налетевшего ветерка, свежего и прохладного. И дымка вдали заколебалась над
горами, полями и едва различимыми башенками средневекового городка.
Зазвенели птичьи голоса в густых кронах. И последний раз смрадно вздохнуло
чудовище, поверженное мечом воина, багровые глаза потускнели, с клыков
потекли на траву струйки яда - трава, политая им, свертывалась и чернела.
Звякнули половинки разрубленной цепи на поднятых руках обнаженной красавицы.
Она и воин потянулись друг к другу. Воин влюбленно и нежно глядел на
Октавию. Ее глаза блестели радостью, благодарностью, а может, и ответной
любовью. И руки их соединились, и губы коснулись губ.
1979-1980, 1990
Москва-Симферополь
--------------------------------------------------------------------
Данное художественное произведение распространяется в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения целостности и неизменности текста,
включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое
использование настоящего текста без ведома и прямого согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 06.03.2008 01:09
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг