дождешься. Сегодня американцы со своим руководством выясняют подробности.
Вечером дадут ответ. Я им уже пообещал. К тому же, Петя, институту очень
нужны деньги. Сам знаешь ситуацию. Тут не до славы - лишь бы выжить. Если
понадобится, я даже продам находку. Черт с ней! Это не историческая
ценность. И разрешение на вывоз я получу. Связей хватит.
- Да ты что!
- Ради тех условий, что я выторговал у американцев, я на все пойду, -
упрямо заявляет Колесов.
- Черт возьми! - кипятится Свешников. - Такой шанс бывает раз в жизни!
- Петя! - пытается втолковать Колесов собеседнику. - Это шанс для
института, чтобы выжить и дожить до лучших времен. Тут не до личных амбиций.
Свешников безнадежно махнул рукой.
- Единственное, что я могу сделать, - успокаивает его Колесов, - это
вместо Еременко, которому вообще-то по рангу положено, назначить тебя в
группу по совместной работе.
- Андрей, - доверительно говорит Свешников. - У меня есть возможность
уехать - поработать на Нью-Йоркский университет. Но им нужно что-то
привезти. Что-то сенсационное. А в Гарвард меня не приглашали.
- Хорошо - руководителем группы. Устроит?
Свешников снова безнадежно отмахивается.
- Дай мне только день для самостоятельной работы с находкой. И я на все
согласен.
- Нет.
- Утро.
- Нет.
- Почему?
- Американцы не дураки. Догадаются, что мы пытаемся надуть их. Я на это
пойти не могу. Даже ради дружбы.
- Хорошо. Я поработаю сегодня ночью, до рассвета. Пока ты будешь
ублажать их на банкете. Будет же банкет?
Ректор коротко кивает. Свешников улыбается.
- А о том, где и что я делаю ночью, ты, разумеется, ничего не знаешь.
Молчание. Колесов пристально разглядывает окурок у себя в руке. Гасит в
пепельнице, полной окурков. Рядом с пепельницей валяется смятая пачка из-под
сигарет.
- Я не сказал "да"... - говорит Колесов раздумчиво.
- А я ничего и не предлагал. - Свешников затягивается сигаретой и тоже
гасит окурок в пепельнице. - Когда прибывает контейнер?
- Сегодня ближе к вечеру.
- Линза будет в Хранилище?
- Конечно.
Заметно обрадованный Свешников снова улыбается и встает с дивана.
- Тогда успеха тебе с американцами. Выжимай из них все до последней
капли. И - ловлю на слове. Я - руководитель группы.
- Представляю, что устроит мне Еременко, - грустно говорит Колесов.
5
Большая дверца в старом сейфе открыта. Сейф стоит в углу кабинета
Еременко. Сам Еременко стоит перед сейфом и аккуратно наливает в большую
стопку коньяк из бутылки. Потом он ставит стопку на сейф, закрывает бутылку
и прячет в недра сейфа. Берет стопку, секунду смотрит на нее, выдыхает и
медленно выцеживает коньяк. Крякнув, прячет стопку в сейф и запирает дверцу.
Затем Еременко смотрит на наручные часы и недовольно бормочет:
- Сорок пять минут. Пора и честь знать.
Он подходит к письменному столу, выбрасывает из пепельницы в корзину
для бумаг остатки сожженной им ксерокопии с компроматом, осматривает стол,
прячет одну папку в ящик стола и направляется к выходу.
В этот момент дверь в кабинет отворяется. Входит молодой человек весьма
интеллигентного вида. Он - в дорогом костюме. В руке - кожаный дипломат.
- Виктор Иванович? - спрашивает он любезно.
- Да, - отвечает Еременко с легким недоумением.
- Извините, немного опоздал - пробка на перекрестке.
- А что, собственно, вам нужно? - настораживается Еременко.
- Странный вопрос. Про должок не забыли? Надо отработать.
- А-а-а, понятно, - нервно тянет Еременко и понуро возвращается за
стол. - Что ж, присаживайтесь.
Они садятся друг против друга.
Одновременно на столе проректора начинает звонить телефон. Он берет
трубку.
- Алло. Да, я. Да, Андрей Анатольевич. Слушаю.
Молодой человек открывает дипломат, достает записную книжку на застежке
и выжидательно смотрит на проректора.
Проректор то рассматривает стол, то поглядывает на молодого человека,
невнимательно слушая по телефону собеседника и рассеянно поддакивая ему.
Сейчас он больше озабочен молодым человеком, сидящим перед ним. Сейчас этот
молодой человек - самое главное событие в его жизни. Остальное - побоку.
Хотя бы на время.
Ректор, вертя на столе шариковую ручку, говорит Еременко ровным
голосом, растягивая слова:
- И, посоветовавшись с американской стороной, и учитывая, что вы как
проректор по научной работе и так перегружены делами, как, впрочем, и я,
возглавить группу ученых с нашей стороны я предложил профессору Свешникову.
Еременко исподлобья смотрит на молодого человека, который теперь
листает записную книжку, потом озабоченно отвечает ректору:
- М-да. Вообще-то начинал работу я... Хотелось бы и продолжить. -
Еременко не может говорить, как следовало бы. Его сковывает присутствие в
кабинете чужака. - Я так понимаю, что там возможны... поездки...
Колесов нервно приглаживает редеющие волосы свободной рукой.
- Виктор Иванович, если вас беспокоят возможные загранкомандировки, то
тут, я думаю, беспокоиться нечего. На нашу долю хватит. Съездим.
- Ну что ж, назначили - так назначили, - скучно говорит Еременко. -
Пусть работает Свешников. Всего хорошего.
Ректор кладет трубку и удивленно смотрит на телефон.
- Странно, - говорит он. - Как-то он спокойно принял это... Да уж,
неисповедимы пути твои, Господи.
Еременко отодвигает телефон в сторону и - молодому человеку:
- Слушаю вас.
Молодой человек оживляется.
- Зовите меня Владимиром. Нам с вами предстоит довольно тесная и
трудная работа. Какое-то время. Непродолжительное.
Еременко от его слов неприязнено кривится и повторяет:
- Слушаю.
- Сегодня около четырех дня к вам в институт доставят кусок льда с
каким-то доисторическим животным.
- Должны, да.
- Нас интересует это животное.
Еременко откидывается в кресле. На лице его - неподдельное удивление.
- Вас интересует это животное? - переспрашивает он, четко выговаривая
слова.
- Да, - спокойно подтверждает Владимир. - Ну, точней, не совсем нас.
Скажем, нашего зарубежного клиента. Он готов купить находку... скажем так -
в свою коллекцию. Но вряд ли ваш институт продаст ее. Не так ли?
- Наверное, - соглашается Еременко.
- Вы имеете какое-то отношение к работе с находкой?
Еременко криво усмехается.
- Только что мне сообщили, что - никакого. Этим будет заниматься
профессор Свешников.
- Понятно, - говорит Владимир. Он перелистывает свою записную книжку. -
Тогда все будет по плану номер два. Вы помогаете нам... скажем, извлечь эту
находку из вашего Хранилища. И следите за ее сохранностью до тех пор пока...
пока мы не решим, что достаточно. Остальное - не ваша забота. А за это мы
закроем ваш долг.
- И отдадите мне оригинал этой грязной бумажонки.
Молодой человек согласно кивает. В его кивке чувствуется превосходство.
Все мы слабые существа. И в том одинаковы. И умный профессор, и тупой
вышибала. Главное, под чьим ты крылом, кто за тебя голос подаст или пулю
направит.
- Итак, сегодня вечером находку доставят в Хранилище, а ночью мы должны
забрать ее оттуда.
- Ну а я что могу сделать?
Владимир снисходительно улыбается. Ох уж эти ученые светила! Привыкли
штаны протирать в кабинетах.
- Вы - специалист, и к тому же хорошо знаете Хранилище. Пойдете с нами.
6
В полдень на улице возле маленького магазина, под вывеской "Продажа и
прокат видеокассет и DVD" стоит Дима Гребнев - парень лет двадцати двух,
светловолосый, симпатичный, из тех типов, которые очень долго выглядят
молодыми. Он в джинсах, тенниске и кроссовках. Дима читает названия фильмов
на двух коробках с DVD-компактами, которые держит в руках.
Рядом с Димой - его приятель Игорь Данилов. Он постарше Димы, тоже одет
в тенниску, но подороже. На нем белые летние штаны и белые туфли. На голове
бейсбольная кепочка, на козырьке ее угнездились черные очки. На упитанном
лице - модная небритость. Данилов поигрывает ключами от автомашины и
насмешливо говорит:
- И когда же ты, трудяга, свою видеотехнику приобретешь? Сейчас не то
что видик, а дивидишник плевых денег стоит. Или зарабатываешь копейки?
Может, поищешь работенку получше?
Дима не отвечает на ехидные вопросы.
- Эти названия мне ничего не говорят, и актеров известных нет, -
сообщает он, взвешивая коробки в руке. - Будем надеяться, что хоть один из
фильмов - стоит внимания.
- Ага, - рассеянно соглашается Данилов. - Давай. - Он забирает коробки.
И - с легкой иронией: - Когда зайдешь на просмотр?
- Завтра не помешаю?
- Завтра?
- Сегодня дежурю ночь.
- В этом своем институте?
- Да, в Хранилище.
- А, знаю. Ты только по ночам дежуришь?
- Нет, я и сейчас как бы работаю.
- Прогуливаешь? - усмехнулся Данилов. - Узнаю разгильдяя. Конечно,
откуда деньги будут?
- Ошибаешься. Я при исполнении.
- Да ну? А не боишься, что такого исполнителя попрут с места?
Дима философски отвечает, пожимая плечами:
- Конечно, в нашей двинутой жизни все может случиться. Но не сегодня.
Говорю же - я тут по делу. От института. Бланки покупал. - Он толкает ногой
большую и туго набитую сумку на асфальте подле него. - А уволят меня -
только если уйдет моя нынешняя начальница. Она, конечно, орет на меня, но
дальше дело не двигается. Прощает.
- Любит, наверное?
- Материнской любовью.
- Ну, я поехал,- говорит Данилов и протягивает Диме руку. - Звони
завтра и заезжай. Смотри хоть до упаду. Киноман.
Дима отвечает на рукопожатие и заодно замечает:
- Нет, чтобы взять и подвезти человека с такой тяжестью... А еще
друг...
Данилов смотрит на сумку, на Диму, недовольно поджимает губы, смотрит
на часы, задумчиво морщит лоб.
- Лады. Подвезу. Тебе куда - в Хранилище или в институтский городок?
- В Хранилище. - Дима резво подхватывает тяжелую сумку.
7
В аэропорту течет обычная жизнь. Взлетают и садятся самолеты. Одни
пассажиры в очередях - проходят посадочный контроль, другие в креслах зала
ожидания - ждут свои рейсы.
К службам аэропорта - к грузовому двору - подъезжает автофургон. В
кабине двое. Один, водитель, говорит напарнику:
- Вовремя? - И ставит машину на ручной тормоз.
Напарник смотрит на часы.
- Еще минут десять, если не опаздывает.
Водитель глушит двигатель.
- Надеюсь, у них есть грузчики? Неохота таскать тяжести. Нам за это не
заплатят.
- Там тяжесть - и вдвоем не поднять. Контейнер какой-то, вроде
холодильника. Автопогрузчиком грузить придется.
- Ну ладно, - говорит водитель, потягиваясь. - Сходи - разузнай все.
Напарник выбирается из кабины. Водитель откидывается на спинку кресла,
закрывает глаза и бормочет:
- Лишь бы самолет не опоздал. Неохота маяться тут.
8
Квартира, где живет Наташа Андреева с мужем, впечатляет роскошью
отделки и обстановки. Впрочем, роскошь эта аляповатая и довольно
безвкусная - новорусская.
Наташа сидит на диване, подобрав ноги и спрятав их под полой атласного
халата. Ее темные волосы коротко подстрижены. Челка закрывает лоб. Она
красива, но особенно привлекают внимания длинные натуральные ресницы и
небольшой рот с мягкими, как бы слегка припухшими губами. В кресле рядом
сидит ее мать, полнеющая женщина лет пятидесяти, тщательно ухоженная и
хорошо одетая.
- Знаешь, мама, - с горечью говорит Наташа, - я очень жалею, что
послушалась тебя. И чем дальше - тем больше жалею. Нет, дура я. Дура!
Позарилась на деньги, сладкую житуху. А оказалось, что деньги и на хрен не
нужны, когда к мужу, к мужику, который трахает тебя по полному праву, не
испытываешь никаких чувств, как проститутка к клиенту. А еще пару лет, и я
его просто возненавижу. Если до этого с ним ничего не случится. Знаешь ведь,
чем он занимается...
Мать недовольно поджимает губы. От добра добра не ищут. Ну что еще
нужно для спокойной и сытой жизни, кроме денег. Всё нынешним вертихвосткам
мало. Пожить бы им в другое время. И какая разница, чем он там занимается,
из кого там дух вышибает. Главное, что дом - полная чаша.
- Догадываюсь, - говорит она спокойно. - И все таки... Наташа. Разве
лучше было бы если бы ты сейчас сидела на засаленном диване в однокомнатной
квартире с каким-нибудь пьяницей-мужем, с вопящим ребенком, а то еще и со
свекровью.
Наташа качает головой. Хрен ты что-то понимаешь, мамуля. Сытно жрать да
сладко спать - не самое большое удовольствие в жизни. В нынешней жизни.
Может, раньше и было иначе, так это же было раньше. Что вспоминать?
- Если бы мы с ним любили друг друга... - упрямо возражает Наташа. - Да
и мужик не пил бы тогда. А бедность, как известно, не порок.
- Ты сейчас - дура. Я ведь всю жизнь прожила с твоим отцом. И - ничего.
А тоже выходила не по любви. А потом привыкла. И ты привыкнешь. Еще пару
лет - и привыкнешь. - Мать подалась вперед и - заговорщицки: - А надоест или
не сможет... ну, ты понимаешь... всегда можно хорошего парня на стороне
найти. Только домой вовремя приходи и думай, что говорить будешь. Особенно
своему борову.
- Ты тоже так делала? - интересуется Наташа с любопытством.
- Жизнь - дорога длинная и сложная. Всякое бывает, - уклоняется от
прямого ответа мать.
Наташа спускает ноги с дивана, тянется к журнальному столику, на
котором стоят початая бутылки вина, два высоких стакана с остатками вина на
дне, коробка шоколадных конфет и вазочка с печеньем. Наташа доливает в
стаканы вино и берет свой. Отпивает мелкими глотками.
- Парень - это, конечно, хорошо, - говорит она матери. - Это не
проблема. Особенно, если он тебе уже встретился. Хуже, что все время
приходится врать и скрываться. Особенно от моего борова.
Мать молча и с сочувствием смотрит на дочь, а затем пьет из своего
стакана. До дна.
Хлопает входная дверь в прихожей. Наташа слегка вздрагивает.
- Явился, добытчик, - говорит она хмуро.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг