шуршала трава, звук неуверенных шагов.
Мороз пошел у меня по коже. То же чувство, по-моему, испытывал и Коля.
Только профессор был внешне спокоен. Он внимательно смотрел во тьму. В его
руках я заметил фотоаппарат со вспышкой.
Из темноты вышла какая-то фигура и встала на границе круга. Трудно было
разобрать, кто это, - она казалась совсем черной. Однако когда я внимательно
присмотрелся, то увидел, что от фигуры исходит слабое зеленоватое свечение,
каким светятся иногда гнилые пни на болотах.
- По-моему, наша знакомая пожаловала. - Профессор вскинул фотоаппарат.
В свете вспышки мы явственно различили девицу Дарью Сурину.
Она отшатнулась и чуть не упала. Движения ее напоминали движения
марионетки, будто все тело состояло из шарниров.
Струме направил на мертвую мощный фонарь. В его лучах мелькнуло черное
оскаленное лицо, стеклянные, остановившиеся глаза, какие-то истлевшие
лохмотья, покрывавшие ее остов. Она снова подошла к границам круга и
уставилась на нас. Из темноты показались еще какие-то фигуры.
- Ого! Да она с компанией, - усмехнулся профессор. - Готовьте факелы.
В эту минуту меня кто-то крепко схватил сзади за руку. Я с удивлением
обернулся и почувствовал тяжелый запах гнили.
- Помогите! - закричал я. Струме рванулся на мой голос. Как сейчас
помню, в свете его фонарика я увидел отвратительную, покрытую зеленой
плесенью руку мертвеца с длинными желтыми ногтями.
Струме схватил саперную лопатку и одним махом перерубил эту руку у
предплечья. Раздался какой-то чавкающий звук, точно разрубили огромный
гнилой помидор. Однако отрубленная кисть продолжала крепко сжимать мою руку.
Я завизжал от ужаса.
- Это он с тыла прорвался! - закричал профессор, мы туда не смотрели. В
его руках появилась бутыль со святой водой.
Профессор плеснул ею на мертвеца, который все еще пытался схватить меня
уцелевшей рукой.
Послышалось шипение, точно это была серная кислота. Зомби забился в
конвульсиях и явственно задымился.
- Коля, зажигай костры, - отдал команду Струме. В один миг заполыхали
четыре пятиконечные
звезды по краям магического круга. Упыри шарахнулись в сторону. В ярком
свете костров стало видно, что их около десятка. Но свет вырвал из тьмы и
еще одну группу фигур, стоявших поодаль. И это были явно живые люди.
Тот мертвец, который проник в круг, продолжал дергаться на земле и вдруг
стал как бы всасываться в нее (другого определения не подберу). Внезапно он
исчез. Так же внезапно исчезли и все остальные. Мы остались одни, и только
четыре костра чадили черным, жирным дымом.
Митя остановился, перевел дыхание и в который раз уже закурил.
- А дальше что? - Валентина Сергеевна от нетерпения вся подалась
вперед. - Дальше, Митя, дальше.
Митя молчал, попыхивая папиросой.
- Это все, - наконец сказал он.
- Как "все"? - Валентина Сергеевна недоверчиво улыбнулась.
- Представьте себе. На другой день, когда профессор с ассистентом снова
собрались на раскопки, я сказал, что больше в этом не участвую. По совести
говоря, я испугался. Да и до сих пор, когда вспоминаю эту историю, испытываю
не совсем приятные чувства. Профессор меня не удерживал.
- Ну что ж, - сказал он, - я понимаю, что втянул вас в неприятную
историю. Не подготовил, ничего не объяснил... Поэтому не смею задерживать.
Хотя вдвоем нам будет тяжелее. А хотелось бы разобраться во всей этой
чертовщине. Ну прощайте. - Он пожал мне руку и, посвистывая, зашагал вслед
за ассистентом.
С тех пор о них я больше не слыхал. Где-то через месяц меня вызвали в
одно учреждение. Ни о чем не расспрашивали, ничего не сообщали. Заставили
только описать все происшедшее, причем с мельчайшими подробностями. На
прощание настоятельно посоветовали ни о чем никому не рассказывать.
Несколько лет я действительно молчал, тем более что при упоминании
Лиходеевки меня охватывала дрожь. Больше всего меня мучил вопрос: что
случилось со Струмсом и Колей? Сгинули они в борьбе с нечистой силой? Или
благополучно выпутались из всей этой истории?
И вот совсем недавно мне стало известно, что Струме жив и здравствует. О
подробностях я пока умолчу. Собственно, поэтому я обо всем и рассказал.
Честно говоря, Валентина Сергеевна, я не испытывал к вам особой симпатии.
Однако мысль о том, что кто-то может повторить мои ошибки и попасть из-за
этого в скверную историю, не дает мне покоя.
- Но что же будет со мной?! - вскричала библиотекарша. - Ведь если
всему этому верить, мне осталось жить двенадцать дней. Нет, уже
одиннадцать. - Она посмотрела в окно, где занималось бледное утро.
- Выход один, - сказал Забалуев. - Надо ехать в Лиходеевку, на месте во
всем разобраться.
- Вот вы и поезжайте, - усмехнулся Митя, - вдвоем. Валентине Сергеевне
что! Она не верит во все эти глупости. А с меня достаточно. Как вспомню эту
руку в зеленой плесени... Вся трухлявая, а из нее черви выползают... - Его
передернуло. - Нет уж! Увольте!
- Но ведь надо же что-то делать, - продолжал За-балуев. - Нельзя же так
все оставлять. В конце концов, человеческая жизнь в опасности!
- Я вас очень уважаю, Петр Петрович, - тихо заговорил Митя, - и мне
понятно ваше беспокойство. На Валентину Сергеевну я давно зла не держу и
искренне хочу ей помочь. Но вы, видимо, не понимаете, с чем столкнулись. Это
Зло. Зло с большой буквы, существующее сотни, может быть, тысячи лет. Мы не
знаем, что это, откуда это и как с ним бороться. Случайно заглянули мы за
грань реальности, и что же? Все наши представления рушатся, как карточный
домик.
- Митя, все это словеса! - воскликнул Забалу-ев. - Ты поможешь или нет?
Воробьев встал, обвел присутствующих долгим взглядом и, не прощаясь,
вышел.
Некоторое время сидели молча. Потом поднялась Валентина Сергеевна.
- Ну что же, Петр Петрович, пора домой. Спасибо за помощь.
- Какая помощь...
- Ну все-таки рассказ был достаточно поучителен. Во всяком случае, я
знаю, что меня ждет. Придет мертвец, "зомби" - как называет их Митя... - Она
криво усмехнулась.
- Пойдемте, я вас провожу, Валентина Сергеевна, - засуетился Забалуев.
- А бутыль со святой водой у вас есть? - снова усмехнулась Валентина
Сергеевна.
- Святую воду достать можно, - в тон ей сказал архивариус. -
Вооружиться согласно Митиным рецептам.
Они вышли из здания архива. Было раннее летнее утро, свежее и чистое.
Вдали раздался гудок паровоза. Ему вторили фабричные гудки. Шла будничная
жизнь без всяких чудес.
- И все-таки ехать! - вдруг сказал Забалуев. - Решено! Сегодня же.
- Но... - начала было Валентина Сергеевна.
- Никаких "но". Сейчас идите поспите, а часиков в одиннадцать я за вами
зайду, и двинемся. Чем сидеть и ждать неизвестно чего, лучше идти навстречу
опасности, - несколько высокопарно произнес архивариус.
Петухова снова невольно улыбнулась, но на этот раз без сарказма.
"Милый какой старик, - подумала она. - А ведь он прав. Ехать надо.
Разобраться со всей этой чертовщиной раз и навсегда. А если что-нибудь
случится... Ну что ж, чему быть, того не миновать".
- Ладно, - она взяла за руку Забалуева, - едем.
...Валентина Сергеевна как женщина пунктуальная ровно в одиннадцать
часов вышла из своей квартиры, уже готовая к путешествию. Теперь при ней не
было обычных корзин для грибов, только легкий рюкзачок с запасом еды,
кое-каких вещей - словом, самое необходимое. Во дворе было пусто. Она
присела возле подъезда в ожидании. "А вдруг передумал, - мелькнула мысль, -
что тогда?"
"А тогда, - сказал внутренний голос, - сиди дома и не высовывайся.
Закупи продуктов да книжки читай, а все это опасное время за дверь ни
ногой".
Мысль была интересная.
Валентина Сергеевна задумчиво поглядела на рюкзак, лежащий у ног, потом
на окна своей квартиры.
"Все равно отпуск, - думала она, - никто не хватится, отключу телефон,
дверь никому открывать не буду. Вытерплю как-нибудь эти проклятые
одиннадцать дней". Идея эта все больше захватывала ее. Она вспомнила
страшную историю, рассказанную Воробьевым, и почти уговорила себя остаться,
но что-то мешало принять окончательное решение.
Тут надо отметить, что в жизни Валентины Сергеевны происходило
чрезвычайно мало выдающихся событий. Можно сказать, что и вообще не
происходило. А так хотелось пережить настоящее приключение! И вот теперь,
когда настоящее приключение действительно случилось, она испугалась.
Забиться, как мышка в норку, переждать - а ведь где-то рядом таятся грозные,
неведомые силы. Может, рискнуть?
Она снова поглядела на рюкзак. Решительность всегда отличала нашу даму.
Если этот старикашка Забалуев не явится, она поедет в Лиходеевку
самостоятельно! Конечно, лучше бы вместо Забалуева с ней поехал Митя. Она
представила его невысокую фигурку, лысоватую голову, вздернутый нос -
все-таки мужчина "в расцвете лет", можно сказать, симпатичный, не то что
этот старый гриб архивариус.
С мужчинами Петуховой не везло. Она подавляла их своим кипучим
темпераментом, а кому хочется быть подавленным? Постепенно Валентина
Сергеевна стала не то что мужененавистницей, но смотрела на всех без
исключения представителей сильного пола с легким презрением. Однако в
глубине души отважная библиотекарша мечтала обрести спутника жизни, хотя
даже себе самой стыдилась в этом признаться.
В Мите было что-то, чего ей всегда не хватало, - душевная
раскрепощенность, что ли? Или детская непосредственность? Даже его отказ
поехать в Лиходеевку не обидел библиотекаршу.
Так сидела она и размышляла, как вдруг раздался страшный шум. Во двор
въехал мотоцикл с коляской. За рулем сидел Митя, а за его спиной скорчился
Забалуев. Надо сказать, что этот мотоцикл, трофейный "БМВ", был предметом
особой гордости Мити. Купил он его у какого-то спившегося отставного
военного, что называется, задаром. Привел в порядок и носился по
окрестностям с неимоверным грохотом.
- Экипаж подан, - сказал Митя весело.
- Он едет с нами, - добавил Забалуев, - я его не уговаривал, сам
решился.
Валентина Сергеевна ни разу в жизни не ездила на мотоцикле. Она с
сомнением посмотрела на странный, по ее мнению, агрегат и спросила
нерешительно:
- Мы на этом поедем?
- Именно, но не "на этом", как вы изволили выразиться, а на мотоцикле
марки "БМВ", - обидчиво заметил Митя.
- А куда же мне сесть?
- В коляску, и смелее.
Ей выдачи огромные очки. Мотоцикл, взревев, понесся навстречу ужасным
приключениям.
До Лиходеевки добрались довольно быстро. Езда на мотоцикле Петуховой
даже понравилась, хотя неимоверно трясло и обдавало пылью от проезжающего
мимо транспорта.
Сразу же встал вопрос: где остановиться?
- Я думаю, - сказал Забалуев, - Валентине Сергеевне лучше всего
отправиться к той старушке, у которой она останавливалась в первый раз. А мы
с Митей расположимся где-нибудь в лесу: палатка у нас есть, так удобней, и
внимание привлекать не будем. А то сразу пойдут вопросы: что это за
компания? А вы, Валентина Сергеевна, объясните, что решили продолжить свой
грибной промысел. Завтра же с утра выходите за деревню и прямо по дороге
пройдите с полкилометра, там мы вас будем поджидать.
На том и порешили.
Валентина Сергеевна сошла, немного не доехав до деревни, а мотоцикл
затарахтел дальше. Вот и знакомый дом. Хозяйки не было видно, и Петухова
нерешительно остановилась у калитки. Вспомнились последние слова этой бабки
(зовут ее вроде Агриппина Кузьминична?). Что такое она там говорила? Мол,
через день увидимся? "Ну что ж, и бабка замешана в эту историю", - со
странным удовлетворением констатировала Валентина Сергеевна.
Ничего больше ее не удивляло.
- А, это ты, Валечка! - неожиданно раздался веселый возглас. - За
грибами своими вернулась?
Библиотекарша чуть не подпрыгнула с испугу. У нее за спиной стояла
Агриппина Кузьминична.
Давненько ее никто не называл Валечкой. Чем-то детским повеяло от этого
имени...
- Ну, проходи в дом, - продолжала старуха. - Грибы твои подсохли,
дождей-то не было.
Валентина Сергеевна вошла в дом, и снова, как в первый раз, бросились ей
в глаза иконы. Невольно она подняла руку, словно хотела перекреститься. "А
ведь и вправду хотела", - машинально отметила про себя Петухова. Старуха
тоже заметила ее жест.
- А ты вроде крестишься? - удивленно заметила она. - Давно ли в Бога
уверовала?
Библиотекарша промолчала, а про себя подумала, что впору бы уверовать.
Она подошла к киоту и стала разглядывать иконы: святые строго и печально
глядели на нее со старых досок, словно укоряли в чем-то. Остаток дня прошел
в беседе и чаепитии. Уже поздно вечером от нечего делать перекинулись с
бабкой в картишки. Ни о том, зачем приехала библиотекарша, ни о минувших
событиях не говорили.
- А хочешь, Валя, я тебе погадаю? - внезапно спросила старуха.
- Ну что ж, погадайте, - усмехнулась Петухова. Старуха достала другую
колоду карт: большую и довольно засаленную. Карты были странные. Таких
Валентина Сергеевна никогда не видала. Здесь не было обычных мастей, не было
королей, дам... Их заменили странные зловещие символы.
Взяв одну карту, она рассматривала нарисованную на ней виселицу с
повешенным.
- Что это за карты такие? - заинтересовалась она.
- Это специальные гадальные карты. "Тарот" называются. Достались мне
давным-давно по случаю. Очень старинные карты. Принадлежали когда-то одному
здешнему помещику Кокуеву.
- Кому-кому? - удивленно переспросила Пету-хова.
- Да был тут один. Все нечистого тешил. Ну да ладно...
Старуха разбросала по столу карты, внимательно стала рассматривать их,
потом смешала и разложила снова, но уже в другом порядке. Пристально
посмотрела на библиотекаршу.
- Да!.. Давненько не видела я ничего подобного. Ну что тебе, бабонька,
сказать... Находишься ты между двух огней. Бьются за тебя две силы, одна
хорошая, другая - не приведи Господь. Пока черная-то сила перетягивает.
- И перетянет? - взволнованно спросила Пету-хова.
- Не торопись, все скажу. Светлая сила может перетянуть, а может и нет.
Все зависит от тебя самой, но не только. Есть кто-то третий, кто перетянет
чашу весов, а вот в какую сторону - неясно. Но только опасную ты игру
затеяла, бабонька, ох опасную.
Старуха смешала карты, перекрестилась.
- Пора спать...
"Почему все кругом говорят загадками?" - думала Валентина Сергеевна,
ворочаясь на кровати. С этими мыслями она заснула. И приснился ей странный
сон.
Будто идет она по лесу и выходит все на то же кладбище. Там тихо, ни
души, и вдруг, откуда ни возьмись, ребенок, мальчик лет пяти. Беленький,
голубоглазый. Увидел он библиотекаршу, подбежал к ней и кричит: "Тетя, тетя,
уведи меня домой!" Взяла его Валентина Сергеевна за руку и спрашивает: "А
где твой дом?" "Пойдем, покажу!" - тянет ее за собой малыш. Подводит к
склепу и говорит: "Вот мой дом, иди за мной!" Валентина Сергеевна
сопротивляется, не идет, а он все тянет, да так сильно...
Вдруг видит она: на кладбище людей полно, а вместо лиц у них ничего нет,
гладкое место, а посреди старик седобородый стоит в милицейской форме. Эти
безли-цые мечутся по кладбищу, будто кого-то ищут. А старик тут и говорит:
вот она, хватайте! Безлицые бросаются к ней, а ребенок кричит: "Нет! Она
моя!" Безлицые тут же рассыпались в прах, остались старик да ребенок. Она
стоит между ними, и каждый ее к себе манит... Тут все пропало, и она
проснулась.
Утро, серенькое и теплое, неярко горело августовским светом. Сильная
роса приятно холодила ноги, пока она бежала к колодцу умываться. Хозяйка
была уже во дворе, несла из хлева полное ведро парного молока.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг