- Конечно, Коля, я бы на твоем месте тоже заподозрил нас в
ненормальности, однако, поверь, все, что мы рассказали, имело место на самом
деле.
Тарасова рассмешило это "имело место". Засмеялись и супруги, сначала
натянуто, потом более весело.
- Я верю, что все рассказанное вами имело место, - он сделал ударение
на этой фразе, - однако пока не увижу сам, вы уж извините, не поверю. Не
тот, знаете ли, случай.
У супругов разочарованно вытянулись лица.
- Но как же... - начала было Матильда. Тарасов перебил ее:
- Если ничего подобного больше не повторится, считайте, что вы стали
жертвой галлюцинации, и лучше помалкивайте.
Супруги дружно закивали головами.
- Но если, - продолжал Тарасов, - все эти чудеса повторятся вновь,
звоните, я тотчас буду у вас. Советую также держать под рукой фотоаппарат. Я
понимаю, что вы ждали от меня разгадки, но уж извините, не в моих это силах.
С тем он и откланялся.
По дороге домой он размышлял, уныло поглядывая по сторонам.
Стояла поздняя осень. Накрапывал мелкий, холодный дождик. Низко нависшее
серое, в клочьях туч небо давало понять, что дождь вот-вот перейдет в снег.
На улицах, несмотря на воскресный день, пустынно. Ряды одинаковых серых
домов тянулись вдоль бесконечной улицы, уходящей Бог знает куда. Окна домов,
затянутые влагой, были слепы, и от этого огромные дома казались вымершими.
Конечно, это не так. Там, за мокрыми стеклами, кипела жизнь.
Тарасов усмехнулся, произнеся про себя слово "кипела".
Какое уж там кипение. Скорее тление. Он представил себе обычную
двухкомнатную малометражку. Мирно похрюкивает телевизор, вещая, что в
закрома заложен небывалый урожай. Возится на кухне хозяйка, утирая с лица
пот. Глава семьи на диване лениво перелистывает газету, играют на полу дети;
тишь да гладь... И так почти в каждой квартире.
Ну, может, где выпивают, поют хриплыми, визгливыми голосами песни,
унылые и бессмысленные. И только матерные частушки выходят у исполнителей
свежо и задорно. Городу этому всего два десятка лет, а жизнь здесь
устоявшаяся, будто ему несколько сотен. Болото.
Хорошо бы сейчас чего-нибудь выпить - пришла Тарасову мысль. Он
вспомнил, что в холодильнике стоит початая бутылка водки, и еще больше
ускорил шаги.
Конечно, майор не был пьяницей, не был он и пессимистом, но погода
действовала на него угнетающе.
После наскоро приготовленного ужина он уселся на диван. В теле приятная
расслабленность. От выпитого голова слегка затуманена. Мысли вертелись
вокруг событий в квартире Кнутобоевых. Разум искал привычного объяснения. Но
увы... Никакой ясной теории в голове не выстраивалось. Этого просто не могло
быть.
Может, все-таки мистификация? Тарасов в сомнении наморщил лоб. Нет,
невозможно. Аполлон на мистификацию не способен, да и к чему этот розыгрыш
приурочен? Ведь не первое же апреля. Случай массовой галлюцинации? Опять же
сомнительно. Алкоголь они потребляют в мизерных количествах, а в психическом
здоровье супругов он не сомневался. Хотя...
"Будь на моем месте психиатр, - подумал Тарасов, - он бы наверняка
сделал более определенный вывод. Диагнозы-то у нас ставить мастера".
Внезапно в голове всплыла полузабытая история, слышанная давным-давно.
Тарасов всегда считал ее вымыслом. Какие-то сверхъестественные события,
случившиеся в этих местах лет двадцать назад. Вроде бы некую женщину заживо
похоронили.
Да, вдруг вспомнил он, ведь весь этот район построен на месте древнего
кладбища.
Так-так! Что еще было в той истории? Вроде бы какое-то кровавое убийство
в областном центре, так и не раскрытое. Некая тайна: религиозная секта,
существовавшая в деревушке Лиходеевке, на месте которой выстроен город.
Обрывочные воспоминания никак не хотели выстроиться в связное
повествование. Кто же все ему рассказал?
Он встал, задумчиво заходил по комнате.
Что район стоит на старинном кладбище, это несомненно. Время от времени
при прокладке коммуникаций и ремонтах выкапывают человеческие останки.
Иногда вызывают милицию, а чаще всего не обращают внимания. Привыкли.
Ну, допустим, на кладбище - и что из этого следует? У нас вся страна на
кладбище построена. В любом городе есть районы, стоящие на костях предков.
Нехорошо это, конечно. Но куда деваться? Есть генплан застройки.
Он вдруг вспомнил о могиле матери. Давно там не был. На душе внезапно
заскребли кошки. Надо обязательно съездить, в следующий же выходной.
Посмотреть, как и что, подправить... Неприятные мысли никак не удавалось
отогнать. Совесть была неспокойна. Поэтому Тарасов пошел на кухню, налил
себе еще, выпил и лег спать.
Разбудил его телефонный звонок. По-видимому, телефон звонил уже давно.
Включив настольную лампу, Тарасов недовольно глянул на часы - .было около
трех утра. Телефон не умолкал.
- Слушаю. - Он ждал какой-нибудь очередной неприятности.
- Коля, извини, что звоню среди ночи. - Тарасов не сразу узнал в
срывающемся взволнованном голосе в телефонной трубке голос Кнутобоева.
- А, это ты, Аполлон, что случилось?
- Приходи сейчас же, - из телефонной трубки, казалось, исходила волна
страха, - это опять появилось!
- Сейчас буду. - Тарасов положил трубку и стал стремительно одеваться.
- Посмотрим, посмотрим... - бормотал он. На улице была непроглядная
темень. Дождь усилился. Но Тарасов, не обращая внимания на слякоть, почти
мчался к дому Кнутобоевых. Вот и он. Во всем доме светились только окна на
первом этаже.
Дверь распахнулась, как только он позвонил. Увидев лица своих друзей,
Тарасов понял, что мистификацией здесь и не пахнет.
- Доброе утро, - буркнул он, но Кнутобоевы, не отвечая на приветствие,
потащили его на кухню.
То, что он узрел на сверкающем кафелем полу, в первую минуту не
произвело особого впечатления, и, только всмотревшись, он осознал всю
невероятность происходящего. Прямо на него с залитого кровью кафельного пола
смотрело искаженное страданием лицо мужчины лет сорока.
Но странные события происходили не только в квартире Кнутобоевых. Тем же
воскресным днем цепочка таинственных происшествий охватила весь огромный
двенадцатиэтажный дом, построенный на месте старого кладбища.
В соседнем с Кнутобоевыми подъезде, на двенадцатом этаже, в
однокомнатной квартире проживал тот самый учитель физкультуры, знакомый
Матильды, о котором мы уже упоминали. Звали его Владимир Петрович Сыроватых,
но большинство знакомых, учитывая молодость и общительность физрука,
величали его просто Володя. Что касается учеников, то они дали ему короткое,
но выразительное прозвище Сыр.
Володя был человек холостой, веселый, не гнушался компании, не прочь был
выпить, поиграть в карты, словом, аскетизмом не отличался. Вот и предыдущий
субботний день, вернее, вечер и большую часть воскресной ночи он провел за
преферансом.
Пришел домой под утро и сразу лег спать. Проснулся часов около
двенадцати дня, перекусил, тоскливо посмотрел за окно, на серую улицу, где
моросил мелкий дождик, походил по своей тесной квартире.
Несмотря на малые размеры, квартира физрука напоминала шкатулку,
изготовленную из открыток, какие некогда лепили народные умельцы.
Стены ее были оклеены пестрыми плакатами, различные вымпелы, какие-то
усыпанные значками пестрые тряпки висели над большой тахтой. Всякого рода
спортивные сувениры: хоккейные шайбы с символикой чемпионатов мира,
замысловатые статуэтки, кубки и прочая дребедень украшали сервант и полки.
Здесь же были представлены коллекция иностранных сигарет и набор пустых
бутылок с яркими, притягательными ярлыками. Имелся и человеческий череп, его
Володя подобрал как-то среди кладбищенских руин, выварил, продезинфицировал
и поставил на стол в качестве украшения.
Некоторые посетительницы холостяцкой квартиры визжали в притворном ужасе
при виде черепа, и Володя был этим очень доволен. Словом, квартирка была
последним писком провинциальной моды.
Походив с десяток минут среди этого великолепия, Володя поставил на
проигрыватель пластинку. Мощные звуки диско наполнили комнату, но почему-то
радости не прибавили. Спортсмен в сердцах выключил музыку и снова улегся на
любимую тахту. Когда он опять проснулся, в комнате было темно. За окном
раздавался стук падающих капель, следовательно, погода не изменилась. Спать
больше не хотелось, однако было совершенно неясно, что же делать оставшуюся
часть дня. Сходить в гости?
Володя стал перебирать знакомых, соображая, к кому бы пойти. Однако и
идти никуда не хотелось. Он вспомнил о Матильде. Позвонить ей, что ли?
Но и мысль о Матильде не вызывала вдохновения. Да ведь в почтовом ящике,
наверное, скопились газеты, ни вчера, ни сегодня он их не вынимал.
Он оделся, вызвал лифт. Ящик действительно полон. Любимый "Советский
спорт", "Комсомолка", еще какие-то издания. В открытую подъездную дверь он
выглянул на улицу. На мокром, залитом дождем дворе было совершенно пусто.
Держа ворох газет в руке, Володя снова вошел в лифт и нажал кнопку
двенадцатого этажа. Лифт пошел вверх, как показалось Володе, медленно и с
натугой. Внезапно он остановился. Двери оставались закрытыми.
- Черт, застрял! - зло произнес Сыроватых. - Этого еще не хватало.
Он нажал кнопку первого этажа, лифт продолжал стоять на месте. Потом в
ход пошла красная кнопка вызова диспетчера, но микрофон молчал. В отчаянии
Володя стал тыкать пальцем во все кнопки подряд. Потом попытался руками
раздвинуть створки дверей лифта. Несмотря на значительность приложенных
усилий, они едва-едва подались.
"Интересно, на каком я этаже?" - тоскливо подумал Володя. Он
прислушался. Ему показалось, что где-то поют. Песня стала явственной. Слов
было не разобрать, однако мелодия была печальна. Вдруг лифт пришел в
движение и стал медленно опускаться вниз.
Ну, наконец-то! Физрук облегченно вздохнул. Однако радость его тотчас
сменилась испугом. Лифт никак не хотел останавливаться. Первый этаж давно
проехали, а он все продолжал спускаться.
Володя не знал, что и подумать.
Наконец лифт остановился, двери распахнулись. За ними была абсолютная
тьма.
"Где это я?" Он нерешительно сделал шаг по направлению к выходу. Слабый
свет лампочки лифта выхватил из тьмы кусочек кирпичной кладки пола,
начинавшейся прямо за порогом.
Выходить или не выходить? Сердце тревожно билось, однако любопытство
оказалось сильнее страха. И все же он не спешил.
На ум пришли многочисленные рассказы о том, что на месте их дома, да и
всего микрорайона, когда-то было старое кладбище, - видимо, лифт провалился
в какое-то подземелье.
"Да как это он может провалиться? - мелькнула отрезвляющая мысль. - Ведь
существует защита, да и трос не рассчитан на такую глубину! К тому же если
бы он действительно провалился, то в таком случае почувствовался бы удар, и
вряд ли я стоял бы теперь в кабине в целости и сохранности. Нет, что-то тут
не так..." Однако физруку очень хотелось выйти из лифта. Не стоять же здесь
неизвестно сколько.
А вдруг в его отсутствие лифт пойдет верх? Ну, этого нужно просто
избежать, заблокировав двери. Однако чем же? Володя стал оглядываться по
сторонам, шарить в карманах. Но в кабине, естественно, не было ничего
подходящего, а в карманах были только сигареты, спички, связка ключей.
Идея! Ключ - вполне подходящая вещь, чтобы заблокировать дверь.
Он снял со связки самый большой. Дверь легко удалось заклинить. Во
всяком случае, так ему показалось. Теперь можно идти на разведку. Впереди
абсолютная тьма. Правда, есть спички, да и газетами ради такого случая можно
пожертвовать. Физрук уверенно шагнул в темноту. Под подошвами его кроссовок
был сухой каменный пол. Он сделал два десятка шагов и оглянулся. Освещенная
кабина лифта манила вернуться назад. Он задумался, потом аккуратно оторвал
один газетный лист, свернул его и поджег.
Пламя осветило полукруглые своды, сложенные из красного кирпича, такой
же пол. Несомненно, это был подземный ход, но куда он вел, был ли безопасен?
Идти или не идти? От мучительного раздумья даже заболела голова. Факел тем
временем догорел, и снова наступила тьма.
Володя осторожно двинулся вперед, не зажигая нового факела. То и дело он
оглядывался на спасительную кабину лифта. Пройдя еще шагов пятьдесят, он
снова остановился. В голове вдруг мелькнула тревожная мысль: а если впереди
провал? Зажег новый факел. Наклонившись, присмотрелся к каменной кладке
пола. Видать, древняя, но очень прочная, сколько же ей лет? Взгляд перешел
на стены, то же самое - ни следа разрушения не заметно. Физрук продвигался
дальше. Его распирало любопытство.
"А что, если здесь клад?" Мысль эта была настолько заманчива, что он,
забыв об осторожности, ускорил шаги.
И все же чувство тревоги не отпускало, оно заставляло постоянно
озираться назад, вглядываться в освещенную кабину лифта, которая была уже
довольно далеко. Внезапно что-то брякнуло, и он в страхе остановился. Снова
зажег газету и посветил под ноги. Володя ожидал увидеть что-нибудь зловещее
и таинственное, ну, скажем, какой-нибудь ржавый меч или цепи, а еще лучше
золотой браслет. Однако находка была еще удивительней - прямо у его ноги
валялась консервная банка. Он наклонился и поднял ее. Банка была из-под
венгерского консервированного зеленого горошка, открыта, судя по всему,
совсем недавно. На дне еще оставались следы содержимого. Володя в сердцах
отшвырнул банку, и она с грохотом покатилась по каменному полу.
"Вот тебе и раз, - он в недоумении почесал затылок, - подземелье,
тайны... Тут кто-то ходил, и совсем недавно. А я клад размечтался найти..."
Он хмыкнул, зажег очередной газетный лист (их оставалось совсем немного)
и смело зашагал вперед, глядя себе под ноги. Надо же в конце концов узнать,
куда ведет проклятый ход, - не розыгрыш ли это учеников, которые его
недолюбливали? Но на пути ничего больше не попадалось. Ход вел неведомо
куда, и Сыроватых решил уже вернуться назад.
Газета догорела, и в наступившем мраке Володя различил впереди какое-то
световое пятно. Прошел он, должно быть, шагов пятьсот, может, чуть больше.
Он оглянулся - лифт едва светился сзади.
Остановившись, физрук размышлял, что делать дальше. И решил выяснить все
до конца. Почти бегом побежал он вперед и скоро стал различать, что свет
вроде бы электрический. Он еще наддал. Свет приближался, и вскоре он с
ужасом различил, что приближается к кабине лифта. В недоумении он
оглянулся - сзади было темно и пусто. И тут он заметил, что в лифте кто-то
есть. От злости и растерянности у него затряслись руки.
"Ну, сейчас я этого шутника сделаю", - подумал он и рванулся к кабине.
Человек стоял к нему спиной и, казалось, что-то рассматривал на стене
лифта. Ничего, кроме нецензурных надписей, на ней быть не могло. Володя
подошел почти вплотную к лифту и тут оторопел. На странном незнакомце,
который продолжал стоять к нему спиной, было надето нечто вроде старинного
камзола с высоким стоячим воротником. Над воротником покачивался огромный,
покрытый, как показалось Володе, плесенью, парик. Но самое ужасное, что
сквозь этот самый камзол и парик ясно было видно стенку лифта и даже можно
было различить упомянутые выражения. Незнакомец был полупрозрачен.
Физкультурник Сыроватых был нетрусливым человеком. В свое время он
служил в погранвойсках, кой-чего повидал, к тому же занимался боксом. Однако
в этот момент привычная самоуверенность оставила его.
Ноги стали ватными, он весь дрожал, и тело, казалось, наполнилось
холодной кислой массой. Разум перестал реагировать на происходящее, и он
остолбенело взирал на прозрачную фигуру. В этот момент фигура повернулась к
нему, и он увидел, что вместо головы у нее между париком и воротником
совершенно пустое место. Однако руки и ноги были на месте.
- Отдай мою голову, - промолвило существо басом. Откуда шел голос, если
не было головы, Володя так и не понял.
- Отдай голову, отдай голову... - запищали, заскрежетали, заплакали
кругом другие голоса. Горячая струйка побежала у физрука по ногам прямо в
кроссовки "Тайгер", которыми он очень гордился.
Володя почему-то сразу понял, что речь идет о черепе, который украшал
интерьер его квартиры. С этой минуты он плохо помнил, что было дальше.
Кажется, он сломя голову побежал назад к лифту, влетел в него, нажал кнопку
двенадцатого этажа. Он нисколько не удивился, что лифт работает безотказно.
Квартиру он открыл мгновенно, схватил со стола череп, завернул его в
какую-то газету, кажется, в любимый "Советский спорт". Все это он делал
автоматически. Потом физрук опять вбежал в лифт, который стремительно стал
опускаться.
Вот и знакомое подземелье. Он во весь дух понесся по нему и вот уже
опять стоит перед освещенной кабиной. Призрак, казалось, ждал. Он взял у
него из рук сверток, отшвырнул газету и водрузил череп себе на плечи. В этот
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг