на Руси волхвы управляли жизнью и смертью тысяч и тысяч. Церковь вытеснила
их, и они ушли в подполье, но не исчезли. Древнее знание неслось через
столетия. Изменяясь и трансформируясь, оно дошло до наших дней.
В восемнадцатом веке в Россию проникли мистики и каббалисты Запада.
Калиостро, Сен-Жермен - эти имена общеизвестны. Но мало кто знает, что
некоторое время в России была штаб-квартира влиятельного и сверхсекретного
ордена розенкрейцеров. Колдуны Запада настойчиво искали связей с местными
сатанистами. И нашли. На какое-то время розенкрейцеры в России обрели
прежнее могущество. Было это во времена Павла I. Однако смерть императора
разрушила их планы.
При помощи волшебства вершились большие дела. Сейчас это кажется бредом,
но имеются подлинные свидетельства очевидцев, которым нельзя не верить.
Скажем, достоверно известно, что предполагаемый брак Наполеона и сестры
императора Александра I был расстроен с помощью магии. К принцессе был
послан фантом, который принес ей отрубленную голову французской королевы
Марии-Антуанетты. Намек достаточно прозрачен. Подобных историй можно
привести немало.
Правительство очень беспокоило наличие тайных колдовских культов в
России. Ведь они были неподвластны царской воле, а тот, кто не подчиняется,
вызывает опасение. Поэтому при Третьем отделении по указанию пресловутого
Бенкендорфа была создана особая служба по борьбе с колдовством. Сильное
беспокойство властей вызывало влияние разного рода колдунов на народ.
Особенно усиливалось оно во время неурожаев. Нередки были случаи массового
сумасшествия. Случались и человеческие жертвы. События частенько принимали
кровавый характер. Конечно, и раньше, в семнадцатом, восемнадцатом веках,
власть активно боролась с колдовством. Архивы Приказа тайных дел полны
документов о случаях ворожбы. Но тогда с уличенными в колдовстве поступали
просто: их сжигали или топили.
Однако все это далеко до нашего двадцатого века. В самом начале столетия
пышным цветом расцвели всякие тайные секты, мистические группы, сатанинские
бдения. После революции обо всем этом забыли. Время было и без того
страшное. Но колдуны сохранились, они затаились вот в таких Лиходеевках и
пережили все лихолетья. Кстати, их гораздо больше, чем вы можете себе
представить. Есть они и в обычных селах, и в больших городах. Но именно в
Лиходе-евке их твердыня.
- Послушайте, профессор, - прервала его Пету-хова, - чем все-таки
кончилось ваше с ними столкновение?
- А, Митя рассказал. Да ничем. Мы тогда хотели вместе с моим
ассистентом Беловым выкопать один из так называемых биороботов, ну, проще
говоря, живых мертвецов, и увезти его в институт на исследование. Митя,
наверное, говорил, что мы обнаружили несколько биоаномалий на кладбище. Одну
из них раскопали. Потом, как вы помните, колдуны наслали на нас мертвецов.
Мы отбились. Я, собственно говоря, ждал чего-нибудь подобного. Словом, когда
на другой день мы пошли на кладбище, то не смогли обнаружить ни одной
активной точки. Могила девицы Суриной была закопана. Мы раскопали ее снова.
И что бы вы думали? Она была пуста. Мы решили провести вторую ночь в нашем
лагере. Собственно, это я решил, - поправился он. - Митя не выдержал и
уехал. Коля Белов тоже был на грани бегства. Но самое интересное, что на
вторую ночь никто не пришел, все было тихо. И тогда я понял, что мы их
спугнули. Попытался поговорить в деревне. Но все были точно глухие. Между
прочим, вашу бабку Агриппину Кузьминичну хорошо помню. Так и не понял, кто
она такая. Она единственная не уклонилась от беседы со мной. Можно понять,
что старушка - представитель белой магии, добрых сил, которые обычно мирно
сосуществуют с черной магией. Вы как любительница сбора грибов знаете, что
рядом мирно уживаются ядовитые поганки и боровики. И у нечистой силы то же
самое. Кстати, это не противоречит и самим тайным учениям.
- А Забалуев, он кто?
- Архивариус ваш? К сожалению, я с ним незнаком. Возможны два варианта.
Первый: что он действительно один из них и намеренно морочил вас; второй:
что настоящий колдун принял облик этого Забалуева, что значительно сложнее.
Обычно перевоплощаться, да еще на столь длительный срок, могут лишь
самые-самые... Так что скорей всего старик ваш из чернокнижников. Я
обязательно с ним познакомлюсь.
- И все же что мне делать?
- Да ничего, события сами находят вас.
- Однако нечего сказать, утешили.
- Ну а что вы хотели? Чтобы я приставил к вам двух дюжих молодцов в
качестве телохранителей или прочитал заклинания? Все это в моих силах, но
вряд ли будет толк. Так что ждите. На вашем месте я бы сам предпринял
контрдействия. Снова бы поехал в Лихо-деевку и с помощью этой старушки
постарался бы вступить в контакт с ними.
- То есть вы толкаете меня к ним в руки? - Валентина Сергеевна встала и
взволнованно заходила по комнате. Машинально взяла она в руки рюмку с
коньяком, так же машинально выпила.
Струме посмотрел на нее с одобрением:
- Однако вы делаете успехи, судя по всему, вы весьма решительны. Так в
бой! А тылы я обеспечу.
Перспектива борьбы с нечистой силой очень напоминала сражения с
ветряными мельницами, а Валентина Сергеевна не считала Дон-Кихота своим
идеалом. Однако было в этом что-то необычайно привлекательное. Петухова
надолго задумалась. Иногда она поглядывала на Струмса, как бы прикидывая и
взвешивая свои возможности. Наконец она спросила:
- Ну а что все это дает?
- Что дает? - встрепенулся Струме. - О чем вы, кому дает, народному
хозяйству, что ли?
- Ну, допустим, стране нашей?
- Стране, я думаю, не даст ничего, но помилуйте, голубушка, неужели вам
самой не интересно? Разве представится возможность пережить еще раз такое
захватывающее приключение? Приучили вас глобально мыслить: "... что дает
стране!.." - Он захохотал. - Так и видится газетная заметка под заголовком
"Герои среди нас". "B.C. Петухова разоблачила и отправила на костер группу
колдунов-вредителей. Отважная женщина удостоена правительственной
награды..."
Петухова засмеялась. Удивительно, за несколько дней в ее мировоззрении
произошли заметные сдвиги. Не то чтобы исчезла идеологическая зашоренность.
Но мир перестал состоять из черных и белых тонов, он наполнился красками,
засверкал, как солнце в луже после дождя.
- Я согласна, - просто произнесла она, и эти неторопливые слова еще раз
доказали, что почти в каждой женщине таится Жанна д'Арк или хотя бы Софья
Ковалевская.
- Итак, я повторяю, - будничным тоном продолжил Струме, - никаких
активных действий не предпринимать, о каждом шаге докладывать мне лично,
телефон у вас есть. Для начала завтра, нет, сегодня, - поправился он, -
сходите в архив к Забалуеву. Ничего ему не рассказывайте. Просто
присмотритесь к нему повнимательнее. Какие-нибудь странности в поведении, в
разговоре... фиксируйте все. Ну а теперь вам надо домой. Сейчас я
распоряжусь, вас отвезут.
Валентина Сергеевна представила свою пустую квартиру, зеркало в прихожей
и поежилась.
- Час призраков уже прошел! - воскликнул Струме, заметив ее
колебания. - А то оставайтесь у меня. Места хватит.
- Нет, нет, - решительно отвергла его предложение наша дама. Ее
нравственность оставалась последней твердыней в мощной некогда крепости
девического целомудрия.
Близился вечер, когда она снова вошла в здание архива. Без стука открыла
дверь кабинета Забалуева. Старичок сидел, склонившись над какими-то
бумагами. Услышав шум, он поднял голову, и лицо его расплылось в приветливой
улыбке.
- Валентина Сергеевна?! Какими судьбами?! Давненько, давненько вас не
было видно. С чем пожаловали?
Петухова пристально посмотрела на него, не зная, как себя вести.
"Что это? - подумала она. - Неужели он будет отрицать, что мы виделись
три дня назад?"
- Петр Петрович, да ведь я была у вас в этот понедельник.
- В понедельник? Что вы, Валентина Сергеевна! В понедельник архив не
работал, у нас был сандень. Можете спросить у сотрудников.
"Не будем углубляться в детали, - подумала Петухова. - Не была так не
была".
- Ну, значит, я ошиблась, может быть, хотела зайти.
- А что вам понадобилось?
- Да вот интересуюсь деревенькой одной, Лиходе-евка называется.
- А, знаю, - архивариус насмешливо поглядел на нее, - это где разные
странности происходят.
- Какие, например?
- Ну, говорят, очевидно, темные люди, что там колдуны живут, мертвецы
по лесам вокруг ходят. - Глаза его так и светились злорадством.
"Конечно, это был он, - убедилась библиотекарша. - Все знает, да еще и
издевается, сволочь".
- Петр Петрович, давайте говорить откровенно. Что вы от меня хотите,
зачем травите, подсылаете эту нечисть?
- Товарищ Петухова, да вы здоровы ли? - Лицо архивариуса приняло
озабоченное выражение.
Валентина Сергеевна вскочила и, не прощаясь, рванулась к дверям.
- А затем, милая, - вдруг раздался сзади детский голос, - что ты нужна
нам.
Петухова стремительно обернулась и увидела, что на стуле, где только что
сидел Забалуев, теперь сидит давешний белобрысый мальчонка, виденный ею
последний раз на дороге. Ребенок холодно улыбался и грозил ей пальчиком.
- Поезжай, милая, снова в Лиходеевку, не пожалеешь, - писклявым голосом
изрек он.
Петухова кинулась к мальчишке, и вдруг он пропал. В комнате было пусто.
В растерянности стояла библиотекарша, но тут раскрылась дверь, и вошел
Забалуев.
- Приветствую, приветствую! - радостно закричал он. - А я в хранилище
бегал, захожу, а тут вы.
Петухова медленно опустилась на стул.
- Я была у вас в понедельник, - осторожно начала она.
- Ну да. - Забалуев внимательно поглядел на нее. - Всю ночь просидели
вместе с Митей. Хотели еще ехать в деревню эту, как она там называется... Я,
к сожалению, опоздал, в квартире небольшой пожар случился, проводка
загорелась ни с того ни с сего. Прибежал к вам, сказали, что вы уже уехали.
Ну и как съездили? Что-нибудь узнали?
Валентина Сергеевна поднялась и, не отвечая, направилась к двери. У
порога она обернулась, снова ожидая увидеть вместо Забалуева ребенка. Но
Петр Петрович растерянно и участливо смотрел на нее.
Вечером того же дня Петухова снова была в номере у профессора.
- Так, так, очень интересно. - Профессор потирал руки от
удовольствия. - Значит, сначала был один Забалуев, а затем другой? И
ребенок? Ну а разницу, разницу-то между этими двумя вы заметили?
Валентина Сергеевна недоуменно пожала плечами.
- Ну какие-нибудь детали? Глаза, например?
- Да я особенно не приглядывалась, правда, мне показалось, что первый
Забалуев был какой-то неестественный, слишком веселый, что ли... Как-то уж
очень оживленный.
Профессор задумчиво поглядывал на Петухову.
- Все-таки мне кажется, дело тут сложнее. Я думал, этот архивариус тоже
из их компании. Но, видимо, ошибся. Сдается мне, здесь имеет место
направленная галлюцинация, а может, и того серьезнее, может, тут
классический оборотень.
Теперь ребенок. Почему именно ребенок, мальчик? На кого он похож, что
вообще вы обо всем этом знаете? Ведь это дитя вы видите не в первый раз?
- Да, - подтвердила Петухова, - первый раз он мне приснился, второй раз
я видела его на шоссе за секунду до аварии, ну и в зеркале. И он мне
абсолютно незнаком, хотя вроде бы кого-то напоминает.
Валентина Сергеевна напрягла память, но ничего определенного вспомнить
не смогла.
- Ладно, - сказал Струме, - с этим еще разберемся. Значит, таинственный
малыш посоветовал вам ехать в Лиходеевку? Вот и я вам советую, и весьма
настоятельно.
- А скажите, - Валентина Сергеевна внимательно посмотрела на Струмса, -
они знают, что вы в городе?
- Без сомнения, знают они, конечно, и то, что вы в данную минуту
находитесь у меня. Но, уверяю вас, это не имеет никакого значения.
- То есть? - не поняла Валентина Сергеевна.
- Видите ли, голубушка, они настолько уверены в своих силах, что не
обращают внимания на противника, да, видимо, и противником-то меня не
считают. Знаете, как иногда увлекающийся шахматист, занятый осуществлением
хитроумной комбинации, не обращает внимания на ходы соперника. Так и здесь.
Ну что я им... какой-то жалкий смертный, да и не во мне дело, а в вас. И тут
в ход пущены все средства.
- Страшно-то как, - содрогнулась Петухова.
- Да, - согласился профессор, - ситуация невеселая. И все же помните,
что сказал этот малютка в зеркале: "Выход всегда есть".
По дороге домой размышляла Валентина Сергеевна обо всем увиденном и
услышанном и пришла к выводу, что опасности только начинаются. Особенно
занимал ее таинственный ребенок. Определенно он на кого-то похож. На кого?
Совсем стемнело, когда она пришла домой. Включила всюду свет. Поужинала.
Старое зеркало в прихожей неизменно притягивало к себе ее взгляд. Вся его
поверхность была покрыта сетью мелких трещин.
А что, если потушить свет и посмотреть, может быть, зеркало снова
засветится? Несмотря на страх, она так и сделала. В темноте долго, может
быть, с полчаса, смотрела она на зеркало, но оно оставалось по-прежнему
темным.
Все-таки лицо ребенка не давало ей покоя. Почему-то казалось, что лицо
это было из ее собственного детства. Может быть, какой-то дворовый мальчишка
или сосед по дому? У нее мелькнула мысль полистать семейный альбом. Она
достала его с этажерки и осторожно раскрыла массивную, обтянутую синим
плюшем крышку. На пол упал ворох фотокарточек. Она подобрала их и стала
медленно перебирать. Вот мама, отец, вот она уже взрослая, с подругами.
Бабушка с дедушкой. А на этой карточке ей лет десять. Стоп! Ее лицо... оно
так похоже на лицо того ребенка. Так вот откуда чувство, что она его знает.
Но как это может быть?!
И тут она вспомнила и похолодела. Давным-давно, в пору ранней молодости,
был у нашей библиотекарши бурный, но скоротечный роман с одним молодым
человеком. Тот выдавал себя за летчика, но на поверку оказался бухгалтером,
чем сильно снизил свою ценность в глазах Валентины Сергеевны. Она не
собиралась связывать жизнь с каким-то счетоводом, да и он не горел желанием.
Они мирно расстались.
Однако роман имел неприятные последствия. Как ни скрывала Валентина, как
ни затягивалась в корсет, мать скоро обо всем догадалась. Выход был найден
очень быстро. Ее отправили к дальней родственнице, жившей в Конотопе. Там
она благополучно родила мальчика. Ребенок был тут же отдан кормилице.
Библиотекарша его почти не видела, да, откровенно говоря, и не стремилась
увидеть. Кормилице регулярно высылались деньги, а та в коротких письмах
сообщала, что мальчик (его звали Павлом) жив и здоров. По правде, мысль о
том, что у нее есть сын, пусть в далеком Конотопе, сильно тяготила
Валентину. Ей было не жалко денег, посылаемых на воспитание мальчика. Ее
мучила совесть, а кроме того, страх, что узнает муж, а она к тому времени
уже вышла замуж.
Так что краткое сообщение, что Павел умер от дифтерита, заставило
проронить две слезинки и вздохнуть с облегчением. И вот теперь... Неужели
это лицо ее сына? Она в этом нисколько не сомневалась. Вот откуда все ее
муки. Вот, оказывается, что за кара! Она машинально продолжала рассматривать
свою детскую фотографию. А ведь фотографии сына у нее не осталось. Прислала
как-то кормилица плохонькую любительскую карточку, но Валентина в страхе
порвала ее на мелкие кусочки.
Она вспомнила свой сон: как мальчик взял ее за руку и повел за собой.
Комок застрял в горле, сердце бухало в груди. Молча кусала Валентина
Сергеевна губы, не в силах справиться с душившими ее слезами. Совершенно
забытый сын вдруг появился и произвел в душе такое смятение, какого не могли
вызвать все предыдущие ужасы. "Это кара, кара Божья", - явственно всплыла
четкая мысль.
Она рыдала долго и безутешно. Лицо ребенка стояло перед глазами и не
давало успокоиться.
Превозмогая слезы, трясущимися руками она достала из самого дальнего
угла шкафа маленькую шкатулочку красного дерева. Там на самом дне, среди
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг