(c) Владимир АРЕНЕВ, 2005
Паломничество жонглера
(трилогия "Хозяин небесного зверинца", книга первая)
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА "ЗАМОРСКАЯ ЛИТЕРАТУРА"
Исторический роман - жанр почтенный, имеющий в Дьйолле свои богатые
традиции. Именно поэтому выпуск трилогии "Хозяин небесного зверинца"
является для нас в первую очередь любопытным экспериментом: он написан в
Ллаургине и посвящен периоду истории, большинству дьйолльцев почти
неизвестному; собственно, и написан не совсем так, как наши исторические
романы.
Не секрет, что западный континент для Дьйоллы долгое время оставался
тайной за двенадцатью печатями; культура, история и мировоззрение
ллаургинцев поначалу воспринимались нами как нечто чуждое, в принципе
непознаваемое. Само появление Ллаургина в пределах обитаемого мира многие
восприняли как чудо - и за века, прошедшие с тех пор, мало что изменилось.
Трилогия предлагает разъяснение этому чуду, спорное, но, безусловно, имеющее
право на существование.
Впрочем, воспринимать "Хозяина небесного зверинца" как документальную
хронику было бы ошибкой. Как в любом историческом романе, здесь наряду с
реально существовавшими, известными и в Ллаургине, и в Дьйолле историческими
личностями действуют вымышленные персонажи, герои западных легенд и
сказаний. Сама книга написана таким образом, чтобы в равной мере
заинтересовать и профессионального историка, и человека, далекого от науки.
Иными словами, перед нами роман в первую очередь сюжетный, развлекательный.
Для дьйолльцев он будет любопытен также и в познавательном плане и,
надеемся, поможет лучше понять наших западных соседей.
Готовя к изданию уже первый том трилогии, "Паломничество жонглера", мы
столкнулись с дилеммой: как быть, каким образом разъяснить читателю, не
знакомому с реалиями Ллаургина (тем более - Ллаургина не современного нам, а
древнего!) все новые термины и понятия? И как при этом не отпугнуть читателя
многочисленными комментариями и проч.? К счастью, львиную долю работы за нас
проделал сам автор, по ходу действия разъясняя ллаургинские реалии в тексте,
напрямую или контекстно.
Однако мы сочли необходимым снабдить книгу корпусом приложений, который
состоит из данных по ллаургинскому летоисчислению, фрагментов священной
Книги, перечня церковных иерархов описываемого периода и - что наиболее
существенно - обширного глоссария. В глоссарий вошли все термины, которые
могут быть незнакомы современному дьйолльцу, а также - основные персонажи и
топонимы, упоминаемые в первом томе. В редчайших случаях, когда того
требовал контекст, мы позволили себе дать постраничные сноски. Специально
для нашего издания выполнены две карты, Ллаургина Отсеченного (на форзаце) и
Храма Первой Книги (перед третьей частью).
Впрочем, подчеркнем: все эти материалы являются дополнительными и
вполне возможно, что читатель ни разу не заглянет в приложения или же
прочтет их после самого романа как вполне самостоятельное и в меру
интересное собрание фактов о прежней жизни на одном из самых загадочных
континентов нашего мира.
Часть первая. "Кому ты нужен, шут?!",
или Роскошь не верить в чудеса
Глава первая:
Дракон низошедший. Неправильные гвардейцы. Ночевка в горах.
Старый знакомый - новая угроза. "Вошли!"
У жонглера права - на чужую
кровать;
втихаря воровать, вглухаря
попивать.
И вся жизнь жонглера - широкое
поле,
где репей и полынь, мята и
крапива...
Кайнор из Мьекра
по прозвищу Рыжий Гвоздь
Отсюда, с земли, Дракон казался маленьким и безобидным, похожим на свои
священные статуэтки. Он лениво парил, раскинув крылья двумя клочьями
монашьего зонта.
Четверо людей, карабкавшихся по горной тропе, тоже, наверное, казались
ему миниатюрными. Только люди, в отличие от Огненосного, и впрямь были
безобидными.
- ...безобидней некуда! - буркнул один из них, горбатый старик в драных
лохмотьях. Приличный нищий с Королевской площади постеснялся бы подобные
надеть, Цапля - свидетель! Но ветхость одежд старика беспокоила мало, его
тревожило другое. По-совиному вывернув голову к небесам, горбун - косматый,
страшный, с непонятным свертком под мышкой - следил ярко-желтым глазом за
круженьем Дракона в вышине.
- Боишься, как бы не задождило? - ухмыльнулся его попутчик, дебелый
парень лет двадцати. Неполный доспех сиял на нем фальшивым медяком:
нагрудник, правый наруч и каплевидный шлем. - Не боись, тебе оно даже на
пользу пойдет.
Старик в упор поглядел на него - и весельчак, мигом потускнев, от
дальнейших высказываний решил воздержаться. Хмыкнул, кашлянул в кулак,
зашагал дальше. Дескать, ишь строгач какой нашелся! Если б не Фриний, наши с
тобой пути никогда бы не пересеклись!..
Фриний шагал следом за счастливым обладателем доспехов и чувства юмора
(ущербного, как и доспех). Высокий посох с когтевидным навершием
недвусмысленно свидетельствовал об умениях его хозяина: чародейское
искусство. Мастер ступени третьей-четвертой, а то и больше.
Уж Фриний-то сразу сообразил, _что_ привлекло внимание старика. Ведя за
собой четвертого в их компании, худенького подростка, чародей подошел к
горбатому.
- Думаешь, заметил нас?
Старик ухнул простудившимся филином, что, вероятно, должно было
означать смех.
- Еще как заметил! Если ты помнишь, Дракон _не нисходил_ уже давненько.
И это его появление... не думаю, что Огненосному приспичило поохотиться на
мархуров-муфлонов.
- Но... - Фриний осекся и скривил в гримасе надломанный рот. Два шрама,
тянувшиеся от уголков губ к ушам чародея, отчетливо проступили, придавая ему
сходство со вставшей на задние лапы жабой. - Ладно, - сказал он. - Всякие
"но" оставим на потом. Если Дракон здесь из-за нас, тем более нужно спешить.
Подросток, все это время простоявший рядом с отстраненным видом
деревенского полудурка, вдруг оглушительно чихнул. И снова замер дурак
дураком.
Каковым, собственно, и был.
- Верно, - отозвался старик. - Пойдем. Хорошо, если успеем до ночи.
Был шестнадцатый день месяца Дракона 700 года от Первого Нисхождения.
Огненосный над их головами продолжал с каллиграфической точностью
выписывать круги.
* * *
_...в начале месяца Кабарги* 699 года от П.Н._
В каждом мире, стране, городе и в каждой, буквально каждой голове -
будь это хитиновая бусинка муравья-стражника или же костяное вместилище
человечьих мозгов, - везде прописаны свои законы и свои запреты.
_______
* Кабарга - безрогий олень, у самцов верхние клыки заметно выступают
изо рта.
_______
"Не укради!" - дружно упреждают священные страницы "Бытия", родители и
начальник городской стражи. Доводы последнего оказываются наиболее
весомыми - не крадешь, или крадешь так, чтобы начальник не прознал (родители
к этому времени давно переселились во Внешние Пустоты).
"Не прелюбодействуй!" - наставляют те же страницы вкупе с собственной
женой и мужем твоей полюбовницы. "Больше не буду!" - клянешься, прыгая из
окна в исподнем; позади - рев рогоносца и звон разбитой посуды.
Оврагом, щедро поросшим несносно колючими кустами, выбираешься за
пределы деревни. Достранствовался, жонглер, доскитался - по чужим кроватям!
Теперь главное, чтобы муж Зойи не узнал тебя - ни сейчас, по брошенному в
бегстве тряпью, ни потом, на вечернем выступлении.
Не выступать - нельзя.
Кстати, нужно еще успеть вовремя вернуться.
Кайнор остановился, чтобы перевести дух и подсчитать потери, нынешние и
грядущие. Нынешние не радовали, но и не сильно печалили: кафтан и так уже
старый был, пусть подавится он этим кафтаном!
"Ах, Сколопендра меня пожри, свистулька в кармане осталась!" - грошовая
безделица, но Кайнор ею отсвистывал ритм для Друлли! Теперь... теперь -
полный финал. Потому что собака, умеющая считать, что ни говори, гвоздь
программы. Теперь пиши пропало. Жмун с него три шкуры спустит или вообще
выгонит из труппы, давно ведь грозился. И признаться-то нельзя, что да
почему, - Лютен, жена Кайнора, ой не дура!.. то есть, дура, конечно, дура,
но не настолько же! А "потерял" не пройдет, все знают про Кайнорову
внимательность к своим вещам (да и к чужим... н-да... тоже).
В колючем и сыром овраге было холодно, и Кайнор, плюнув на все, решил
сперва вернуться к повозкам: там уж что-нибудь сообразим. Хорошо, сапоги
успел натянуть за мгновение до конфуза, теперь не нужно месить босыми ногами
грязюку.
Месишь сапогами.
Руками приобнял себя за плечи, сорочка веселым парусом полощется на
ветру и цепляется за все вокруг. Идешь, сопровождаемый непрерывным треском,
и оставляешь на ветвях клочья да нитки.
"В сущности, - заявил воображаемым собеседникам Кайнор, - есть даже
нечто положительное в таких переделках. Подымают, знаете ли, самооценку,
кровь, знаете ли, разгоняют застоявшуюся..."
Он наткнулся на особо вредный куст, поцарапался - застоявшаяся кровь
жизнерадостно проступила на запястье. Выругался: "В общем, все верно, но в
тридцать семь как-то оно не очень, по оврагам мельтешить. Несолидно".
Кайнор уже почти было решил завязать (хотя бы временно) с визитами к
чужим женам, как овраг закончился. На поляне стояли фургоны, дымил забытый
всеми костерок, стреноженные кони пощипывали траву.
Другие кони свирепо выплясывали на краю поляны. Восседавшие на них
усачи выглядели внушительно, как и полагается королевским гвардейцам.
В первый момент Кайнор решил, что это за ним. Муж Зойи оказался не
только рогатым, но еще сообразительным и глазастым, успел нажаловаться кому
следует...
Бредятина! Откуда бы ему староста деревни гвардейцев достал, из кармана
своего, что ли? Или у старосты в подвальчике хранится набор бутылок,
открываешь такую, а оттуда - гвардейцы, гвардейцы!.. - "Что прикажешь,
хозяин?"
Ага, сейчас! У старосты-то подвальчик не пустой, конечно, но бутылки
там наверняка более приятного свойства.
Тогда откуда взялись эти хмыри на лошадях?
Впрочем, откуда бы ни взялись, Кайнору лучше в таком виде им на глаза
не попадаться. Он вернулся в овраг, с которым почти сроднился, и залег в
кустах, откуда мог видеть всю поляну с творившимся на ней действом.
А творилось странное.
Жмун, растрепанный и недоумевающий, стоял перед гвардейцами в окружении
остальных циркачей едва ли не по стойке смирно. Кайнор знал Жмуна уже не
один год и впервые видел таким. Смирением старый фокусник никогда не
отличался: даже если вел себя вроде бы почтительно, умел, жучина, тоном или
просто разворотом плечей показать, что подчиняется лишь внешне, по
принуждению.
Сейчас вся фигура Жмуна являла сплошную покорность. Гвардеец (видно,
старший в отряде) нависал над фокусником нешутейным обещанием скорой
расправы за грехи этой и всех прошлых Жмуновых жизней. Скупые, презрительные
движения, короткие слова-плевки - так высокородный господин швыряет горсть
медяков нищему калеке.
Жмун покачал головой, отказываясь от подачки.
...Росчерк плетки-девятихвостки в руках одного из гвардейцев - на
рубахе старого фокусника проступают небрежные наброски будущей трагедии.
...Санандр, силач и акробат труппы, подается вперед, чтобы то ли
закрыть собой Жмуна, то ли перехватить руку гвардейца... - не успевает.
Занесенную для очередного удара плетку останавливает еще одна горсть слов.
Гвардеец, повинуясь приказу капитана, опускает плетку и отъезжает чуть
назад.
...Кровавые росчерки растекаются на рубахе Жмуна - не трагедия это, а
всего лишь дешевый фарс, репетиция актеров-неудачников. Так не играют, таких
характеров не бывает!
...Капитан гвардейцев спешивается и просит у Жмуна прощения за
"излишнюю горячность своего подчиненного. Не обижайтесь".
"Может, я выпрыгнул не в то окно? - забеспокоился Кайнор. - Может, у
хитруньи-Зойи в комнате была какая-нибудь волшебная рама, пройдя через
которую - или выпрыгнув, и непременно в подштанниках, - попадаешь в другой
мир? Мир, где гвардейцы интересуются безобидными циркачами, а их капитаны
способны просить о прощении у безродных?"
Проще поверить в волшебные бутылочки из подвала старосты!
Жмун тем временем выслушивает очередную порцию вопросов. Снова качает
головой и хмуро косится на остальных гвардейцев, которые по-прежнему гарцуют
вокруг труппы.
"Мы все-таки подождем", - и капитан велит своим спешиться.
"Вы-то подождете, - затосковал в кустах Кайнор. - А мне каково здесь?!"
Однако он еще не готов идти к фургонам, прямо в лапы гвардейцев.
Теперь, когда первый мандраж миновал, Кайнор понял, что приехали эти щеголи,
конечно, не из-за сегодняшнего конфуза в доме Зойи.
Но - и это он тоже понимает совершенно отчетливо - приехали они именно
за ним, Кайнором из Мьекра по прозвищу Рыжий Гвоздь.
Поэтому он лежит, как лежал - брюхом в грязи, задницей - к медленно
тускнеющему небу, - и бдит. Рано или поздно Жмун подаст знак или найдет
другой способ связаться с ним.
Жмун действительно нашел такой способ, но сперва решил занять
чем-нибудь гостей, чтобы, значит, не скучали. И, скучая, по сторонам не
зыркали.
За дело принялась Киколь - будто бы решила порепетировать в преддверии
будущего вечернего выступления. Ее танцы пользовались бешеным успехом у
любой публики, которая хотя бы наполовину состояла из мужчин. Кайнор сперва
решил, что затея с танцами в данном случае не сработает. Слишком грубо,
слишком явно. В конце концов, п_о_шло. А капитан гвардейцев - не-ет, не
дурак, это даже отсюда, из кустов, видно.
Однако, словно в подтверждение тезиса о "так не играют, таких
характеров не бывает", гвардейцы повели себя согласно ожиданиям Жмуна. Ржали
громче собственных лошадей и увлеченно толкали друг друга локтями: погляди,
какова цыпочка!
Киколь-цыпочка соответствовала; да что там, даже Кайнор в своей
импровизированной засаде загляделся. А заглядевшись, не заметил Друлли,
которая незаметно подобралась к Кайноровой лежке. Когда влажный нос ткнулся
ему в шею, жонглер едва не завопил от испуга.
- Фу ты, дура! - облегченно прошептал он, едва понял, что это не
жаждущий общения упырь с ближайшего погоста и не отбившийся от отряда
гвардеец. - Нельзя же так!
Друлли смущенно попятилась, дескать, извини, вообще-то, для тебя же
стараюсь. Из-под ошейника выглядывал косой уголок записки.
От Лютен, понял Кайнор, развернув листок. Почерк - ее; не почерк, а
сплошные гадючьи следы, причем гадюки бешеной. Словом, хорошо отображает ее
подлую натуру. А вот прочитать... н-да, сложновато.
"Туд тибя дажжидаюца тваи друзья. Старые. Прихади скарей".
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг