каблуком. Обожженное листвяжное топорище выдержало удар. Подошел Мастер,
поставил ногу на деревяшку, сделал ей едва уловимое волнообразное движение
- топорище громко треснуло. Переломив его о колено (от рукояти остался
полуметровый, расщепленный на конце обрубок), Андрей подкинул топор на
руке, проверяя баланс. "Сойдет". Кыргызы, криками одобрившие демонстрацию
Мастера, захохотали, видя, как Андрей поднял топор - вертикально над правым
плечом. Чазоол, презрительно скривив рот, несколько раз ткнул саблей перед
собой, явно собираясь погонять бестолкового уруса. Что с того взять -
сломал хороший топор, упустив и так-то малый шанс. Андрей чуть отступил от
сабли, чазоол, злорадно оскалившись, немного подался вперед. Кто-то из
воинов подтолкнул Андрея в спину, чтобы тот не уклонялся от поединка.
Ханза-чазоол отвел саблю для удара. Продолжая толчок воина, Шинкарев бросил
корпус вниз и в сторону, одновременно резко метнув топор в противника. На
таком близком расстоянии тот не успел уклониться. Топор с глухим ударом
вошел в грудь, чазоол, захрипев, свалился на землю, дернулся пару раз и
затих.
Наступила тишина. Степняки молчали. С их точки зрения, победа
Шинкарева заслуживала лишь презрения, а не похвалы. "Да и плевать". Хан
резко сказал что-то Мастеру, тот жестом позвал Андрея с Ченом, и они
направились к коновязи. Там уже стояли три оседланные лошадки - довольно
невзрачные "степняки", рядом две лошади под вьюками и трое вооруженных
всадников охраны. Уехали тотчас же, быстро и молча.
На выезде из лагеря дорогу им пересекла очередная колонна всадников, а
дальше в степи поднимались облака пыли - отряды все подходили и подходили.
"Похоже, всерьез они за Красноярск берутся".
- Простите, Ши-фу, можно вас спросить? - обратился Андрей к Мастеру.
- Спрашивай, - глухим голосом ответил тот.
- Что сказал хан после моего поединка?
- Это не было поединком. Это было подлым убийством.
- Это хан так сказал?
- Он сказал следующее: "Так дерутся урусы - собаки, не имеющие понятия
о воинской чести. Теперь вы видите, почему нельзя покоряться им".
- Разве я не правильно поступил? По-моему, у нас не было выбора.
- "Выбор всегда есть" - не ты ли это говорил? - усмехнулся китаец.
Лошади поднимались на крутой подъем, всадники замолчали, подгоняя
каждый свою.
- А почему меня не убили? - спросил Андрей, когда они снова поехали по
ровной дороге.
- Потому что ты мой слуга, - спокойно ответил Мастер.
- А почему не убили вас?
- Потому что я императорский посол.
"Ой ли?! Нужен ты им, вот в чем дело! Нужна наша поездка на север, и
именно в связи с их походом. А в чем задача - помочь хану взять город?
Допустим. А мне как быть? Помешать их планам?"
- Простите, Ши-фу, можно еще спросить? - Вопрос давно вертелся у него
на языке.
- Что еще?
- Русские правда так подло воевали?
- Это война. На войне все хороши, - махнул рукой Мастер, - но у вас,
русских, нет понятия чести. И порядка тоже нет. Вот, скажем, такой
исторический факт: когда русские впервые встретились с енисейскими
кыргызами - еще в шестнадцатом веке, при Борисе Годунове, - в Тюмень для
подписания пограничного договора поехал кыргызский бек, брат правящего
хана. И поехал он с женой. Так вот эту самую жену тюменские люди побили и
отобрали у нее соболью шубу. Как тебе такое? Естественно, что договор
подписан не был. Да хоть бы и был - русские их постоянно нарушали, пытаясь
продвинуться в степь.
- И как, продвинулись?
- В конечном итоге да, - кивнул Мастер.
- А к нынешнему времени?
- Практически нет. Несколько крупных экспедиций было уничтожено
кыргызами и сибирскими татарами. Тем не менее на северной границе степей
русские сумели удержаться, выстроив линию острогов: Кузнецкий, Томский,
Ачинский, Красноярский.
- А сейчас кыргызы решили взять Красноярский острог? - спросил Андрей.
- Вы намерены сделать так, чтобы они его взяли?
- Нет. Может, они и возьмут острог, но не с нашей помощью.
Сказано было твердо и честно, но когда господин Ли Ван Вэй говорил
иначе?
Дальше снова ехали молча. Вскоре Енисей скрылся за цепью невысоких
островершинных холмов, поросших жесткой, уже выгорающей травой. В траве
качались розовые звездочки диких гвоздик, наливались темно-багровые шарики
клубники. Неровный горизонт был размазан мутью горячего дня, раскаленные
камни могильников, обсиженные птицами, покрыты дорожной пылью.
По пути на север степь снова менялась, уже в обратном порядке - выше
стали холмы, расширились березовые рощицы на северных склонах, вдоль темных
речек загустели черемушники, плотно перевитые смородиной и боярышником. У
одной из таких речек устроили привал: кыргызы остались с лошадьми, Андрей и
Чен были заняты костром и чаем, а Мастер, открыв один из тюков, разглядывал
ханский товар - рулон толстой многоцветной ткани, вытканной узором из
белых, желтых и фиолетово-красных полос.
- Что это за ткань? - спросил подошедший Андрей.
- Степная работа. Ты понимаешь что-нибудь в ткачестве?
- Ничего.
- Смотри, это интересно. - Господин Ли Ван Вэй перегнул ткань,
показывая ее изнаночную сторону. - Видишь эти продольные нити? Их называют
"основой", они толстые, сделаны из грубой некрашеной шерсти. Поперечные
нити, или "уток", цветные и тонкие. Такую ткань называют "уточным репсом".
- Мне надо это знать?
- Почему нет? В Красноярске продадим ее, возможно, ты этим и
займешься.
"Хочет отвлечь меня от более важных дел?"
- Сколько она стоит?
- В баксах? - усмехнулся Мастер. - Сколько базар даст. Пошли, чай
готов.
Чай пили под черемухой, на которой уже налились завязи-ягодки,
отливающие твердым зеленым лаком.
- Забыл тебя спросить, - повернулся китаец к Андрею, - как ты съездил
на свадьбу?
- Да вроде нормально.
Машинально притронулся к синяку, уже наполовину рассосавшемуся.
- Молодые остаются у озера?
- Нет, уезжают. Кистим сказал, что боится опоздать.
- Куда опоздать? - Мастер спросил равнодушно, но Андрей уже научился
различать в его голосе едва слышимую нотку интереса.
- Хан дал разрешение его роду откочевать в Хоорай, ближе к устью
Сисима.
- Что такое Сисим?
- Таежная река. Течет с восточной стороны, впадает в Енисей недалеко
от начала степей.
- Вот оно что... Наверное, русским не понравится этот уход. Как ты
думаешь?
- Бунт, в сущности, - пожал плечами Андрей, - ясак давать не будут.
Кому понравится?
- И что предпримут русские?
- Подавят бунт. Ушедших вернут силой, зачинщиков накажут. Мне так
думается.
- Вот и мне так думается, - сказал Мастер и надолго замолчал.
После чая снова сели в седла, снова вверх-вниз по нагретым склонам,
вспугивая грузных дроф и серых лисичек-корсаков, пока, наконец, не
мелькнула с вершины - далеко еще, еле заметно - щетинистая темно-зеленая
полоска.
- Тасхыл, - указал один из воинов. - Тайга. Степь йок, дальше нету.
Андрей оглянулся - его самого удивило чувство, неожиданно
захлестнувшее грудь. Вдруг не захотелось ему покидать эту небольшую теплую
землю, плавные, травянистые склоны под горячим голубым небом, обведенные
шумящими березовыми рощицами - ярко-зелеными, исчерченными полосками белых
стволов. Порыв северного ветра донес еле слышный шум таежного океана, его
прохладный смолистый запах. Андрей знал, конечно, что едет он на войну, но
не только в этой, земной войне было дело. На севере его ждало что-то
неведомое, грозное, отчего сжималась грудь и еще раз, как за последнюю свою
защиту, цеплялся взгляд за коричневые плиты курганов, встающие из
желтоватой сухой травы. "Ладно, все там будем... - успокаивал он себя, -
"Раннее небо" не выдаст, так и свинья не съест". Но это не особенно
помогало.
Часть III
Глава двадцать девятая
Бирюса показалась неожиданно, на третье утро медленного пути по
"сакме" - тайной таежной тропе. Все вокруг покрылось росой, что-то
потрескивало под сапогами, качались над головой белые зонтики съедобной
травы "пучки". Ведя лошадь в поводу, Андрей на ходу ободрал шкурку с сочной
пустотелой трубки и вкусно захрустел.
- Смотри, Чен, на этом в тайге прожить можно. Недолго, конечно, но
выбраться сил хватит.
В сизой предрассветной мгле, наполненной темными массами елей, в
разрыве бледной полосы тумана вдруг блеснул лунный блик на угольно-черной
воде.
Передовой кыргыз замер, указывая рукой вниз по склону:
- Бирюса. Там урус живет. Туда пойди.
- А вы? - спросил Мастер.
- Мы нет пойди. Домой, степь.
Провожатые забрали всех лошадей. Пришлось Андрею и китайцам забросить
на плечи вьюки и идти пешком. Черная полоса воды расширилась, пересеченная
пятнами лунной дорожки. В тумане проглянул глыбистый спуск к неширокой
реке, на котором поднимались узкие высокие ели. Небо светлело, над
размытыми еловыми верхушками повис молочно-белый диск луны. Плеснула вода,
крикнула сойка в темной глубине леса. Неподалеку сонно взлаяла собака.
- Так, - остановив всех, тихо сказал Мастер, - там жилье. Что делаем?
- Я иду первым, - вызвался Андрей, - вы ждете здесь. Если все в
порядке, я зову вас, если нет, уходите в тайгу.
Андрей посчитал себя обязанным предложить такой план. Здесь он был у
своих - какими бы ни были русские этого времени, для него они в большей
степени свои, чем для Мастера и Чена.
- Что ж, так и сделаем, - согласился господин Ли Ван Вэй.
Левая рука Андрея уже была без лубков - спасибо Мастеру. Он двинулся
вперед, аккуратно, с перекатом ставя на землю ноги в мягких сапогах. Совсем
бесшумной ходьбы не получалось, все же отвык он от тайги, но собака больше
не взбрехивала. Шаг, еще шаг - снова плеснула вода, на этот раз явственно и
близко. "Бобер, что ли, или выдра какая? - Андрей еще пригляделся. -
Выдра... своего рода".
Из темной воды показалась женская голова, потом узкие белые плечи.
Острая козья грудь, мокро блестящая в мутном предутреннем свете, ребра,
видные под луной, небольшой втянутый живот. Темный треугольник под ним -
мокрые волосы завернулись вниз хвостиком, с которого сыпалась прозрачная
водяная струйка. Волосы на лобке были обведены складочками, переходящими в
чуть располневшие бедра, круглые колени, гладкие длинные икры. Выбравшись,
женщина отряхнулась - точь-в-точь, как собака, - потом, ступая белыми
ногами по мокрой темной траве, перешла к кусту боярышника и наклонилась за
рубахой. Сейчас Андрею стали видны круглые ягодицы, чуть широковатые по
сравнению с худой, но крепкой спиной. Рубаху она надевала через голову -
когда лицо и грудь скрылись в складках простого беленого полотна, а бедра
прикрылись подолом, Андрей, двумя прыжками перескочив полянку, одной рукой
плотно охватил тело женщины, стиснув ей руки, а другой рукой туго зажал ей
рот. Тело ее резко дернулось в сторону, потом замерло, бессильно обмякнув.
- Сейчас пущу, не бойся. Только не ори. Ясно? Ясно?!! - яростно
зашипел он. Женщина мелко закивала. Ее била крупная дрожь. Сдернув вниз
подол ее рубахи, Андрей освободил ее лицо. Самое обычное, русское:
правильный овал сходил в закругленный выступающий подбородок; нос прямой, с
небольшой пипочкой на конце, мягкие щеки. Мокрые волосы двумя "рожками"
обегали белый лоб. "Не особенно-то и молодая". От рубахи едва уловимо пахло
коровой, парным молоком. И еще чем-то - сладковатым, смолистым дымком...
"Ладан, кажется?"
- Одень это. - Шинкарев кивнул на сарафан. - Живешь здесь?
Она молча кивнула в ответ, понемногу успокаиваясь.
- Одна? Чего молчишь?
- Н-не.
- Глянь-ка, и голос прорезался! Говорят, вы тут лодки строите?
- Т-то т-там, на плотбище, - указала она дрожащей рукой куда-то в
туман.
- Лодку мне надо. С кем бы поговорить насчет покупки?
- С тятей. Счас покличу! - метнулась она в сторону.
- Э-э-э нет, так не пойдет! - в последний момент Андрей поймал ее за
подол. - Покличешь тятю, а выйдет десять лбов с кольями. А так ты у меня
заложница. Вот теперь зови!
- Т-я-я-т-я-я! - громко крикнула женщина, - подь сюды-ы!
В ответ в три глотки грохнули собаки, зашлись злобным хриплым лаем.
- Аграфена! - послышался скрипучий голос. - Ну што опять, ети твою...
- Давай, батя, двигай сюда! - громко ответил Андрей.
- Хто там ишшо? Счас собак спущу! - Голос начал приближаться.
- Попробуй только! Враз башку сверну твоей Глашке!
Из-за елки показался старик не старик - пожилой, кряжистый мужик:
утиный нос, морщинистое лицо, седая борода лопатой. Некоторое время они
молча вглядывались друг в друга.
- Хто ты есть? - ткнув пальцем, спросил мужик. - Человек аль нехристь
какой?
"Питекантроп" - снова всплыл в голове наиболее подходящий ответ. А
что, так оно и есть, в каком-то смысле. И не в одном даже.
- Русский я, батя, русский.
- Черт те батя! Русскай... - прищурившись, язвительно протянул он. -
Да глаз у тя узкай! А ну покажь!
- Пожалуйста, - пожав плечами, Андрей обмахнулся широким православным
троеперстием.
- Тьфу!!! - яростно сплюнул мужик. - Как есть, никониан клятый!!
"Вот оно что - кержаки это, раскольники..."
- Да что ты, батя! Какой я тебе никониан - русский я. Простой
советский человек.
- Чаво-о?
- Ничаво! - передразнил Андрей. - Со степи я приехал, от хана!
Как ни странно, это подействовало. Мужик явно успокоился, перевел дух.
- Хан он ничаво-о-о, хан стару веру не забижат... токо вот к себе не
пушшат пока.
"Вот оно как!" Поворот был интересный. Русские староверы собирались к
кыргызам. Стало быть, не врал Кистим.
- А зачем вам к хану? Чего здесь-то, на Руси, не живется?
- Чаво не живется... - снова протянул мужик. - Аль сам не знашь: на
Москве царь Ляксей сидит, всех в никонианску веру перекрешшат, за грехи
наши тяжкие...
- А к хану-то как - по воде пойдете или посуху?
- А те нашто? - подозрительно спросил он, покосившись на потрепанный
китайский костюм Андрея. - А не глянешь ты на кыргызина-то. Да и то
сказать, на казака не глянешь.
- А говоришь "никониан"! Погоди, сейчас своих позову, враз поверишь,
что от хана. Или боишься?
- Тебя, што ль? - Мужик пренебрежительно дернул плечами, кажется,
почти не притворяясь. - Мы тута, в тайге, не больно пужливые. Кличь, коли
не врешь.
На крик Андрея еще яростнее зашлись собаки, но больше ничего не
произошло. Андрей крикнул еще раз. Еле слышно шевельнулись кусты, и с двух
противоположных сторон бесшумно появились Чен с Мастером с обнаженными
саблями наизготовку.
- Спрячь, - повелительно кивнул мужик на оружие, - неча в скиту божием
саблей махать. Стой, где стоишь. Девку отдай. Говори, чаво надоть!
Андрей отпустил девушку. Та сразу же исчезла за деревьями, мелькнув
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг