Услышав эти звуки, женщина вскрикнула и рванулась к дверям, но раньше
ее из задней комнаты выбежал хозяин дома и ринулся в сторону выхода.
- Стоять! - лениво рявкнул Берхартер, даже не поднимаясь из-за стола,
лишь бросив косой взгляд на крестьянскую чету. Те, будто с разбегу
наткнувшись на прозрачную липкую стену, застыли, очень медленно
пазвернуяись и полными ужаса глазами посмотрели на Девятого Черного
Охотника, который, помолчав некоторое время, добавил:
- На место.
Этого оказалось вполне достаточно, чтобы супруги торопливо вернулись
туда, где находились раньше, однако они не перестали испуганно и озабоченно
поглядывать то на дверь, то в окно, прислушиваясь к звукам, доносящимся из
хлева. А шум там между тем все нарастал: животные, казалось, совершенно
взбесились.
- Что-то он долго... - задумчиво произнес Энерос. Берхартер не
ответил: у него неожиданно начала побаливать нога - в том самом месте, где
чуть выше колена находился широкий шрам, доставшийся когда-то прежнему
хозяину тела - глупому и никчемному монаху из Обители в Северных горах. Это
показалось Девятому Охотнику более чем странным, и он, удивленный, стянул с
ноги сапог и закатал штанину, обнажив бедро. На вид шрам ничуть не
изменился, - впрочем, Берхартер раньше его и не разглядывал. Охотник
попробовал помассировать ногу, и это, как ни странно, помогло на какое-то
время, но зуд вскоре снова вернулся, заменив собой боль. Это успокоило
Берхартера, но все же не сняло до конца настороженности - происходящее не
нравилось ему. Нелепые сны, которых он никак не мог припомнить после
пробуждения, теперь еще нога, занывшая ни с того ни с сего...
Хлопнувшая дверь заставила Охотника вскинуть голову и увидеть
входящего Дэфина. В одной руке тот нес внушительный ,кусок мяса, с которого
на пол обильно капала темная кровь, а другой поигрывал ножом, виртуозно
отрезая от мяса тонкие полоски и отправляя их в рот. Женщина, увидев это,
истошно взвизгнула и упала без чувств.
Дэфин деловито прошел от дверей к столу и сел напротив Берхартера,
бросив перед собой мясо. Во все стороны полетели кровавые брызги, покрыв
лицо Девятого Охотника темно-алыми точками. Этого Берхартер стерпеть не
мог. Ему было все равно, когда то, что делал Дэфин, не касалось его, однако
сейчас терпение Девятого Охотника истощилось. Вскочив на ноги, он
перегнулся через стол и схватил Дэфина за ворот, рванув к себе. Не
ожидавший ничего подобного, Охотн выронил нож и грудью упал на столешницу,
накрыв своим телом кусок мяса.
- Ты не Черный Охотник, - прошипел Берхарте сквозь плотно сжатые зубы.
- Ты не ищейка, и даже не тварь Незабвенного. Ты выродок, которому не
место даже в Огненном Царстве. Ты позоришь нашего бога погань. Не смей!
Иначе я сам убью тебя...
Говоря это, Берхартер никак не думал, что его слова могут оказаться
пророческими. Просто в этот момент он ненавидел Дэфина всей душой - если
таковая у него оставалась. У прежнего хозяина тела - монаха Лумиана - она
когда-то была, но перерождение уничтожило в нем все человеческое.
- Ублюдок, - чуть тише произнес Берхартер, прежде чем выпустил Дэфина.
Энерос не стал ввязываться в ссору, а только молча вытер
забрызганное - как и у Девятого Охотника - лицо.
- Да как ты посмел?! - взревел Дэфин, замахиваясь и намереваясь
ударить Берхартера, но тот ловко перехватил его руку и без особых усилий
отвел ее в сторону.
- Сегодня будешь спать в хлеву, - не повышая голоса сказал Девятый
Охотник. - Мы поговорим завтра. Завтра - ты понял меня? А сейчас - вон!
Берхартер повторил последнее слово с той же интонацией, как сказал это
Дэфин крестьянам несколькими минутами раньше. Эффект оказался куда менее
внушительным, и все же Охотник сломался. Зло взглянув на Девятого Черного
Охотника, Дэфин сгреб со стола приплюснутый кусок мяса, после которого на
столешнице осталась темная лужа крови, схватил лежащий тут же нож и быстро
удалился, даже не обернувшись. Берхартер подозревал, что произойдет в
хлеву, если Дэфин, конечно, направится туда, но не стал ничего
предпринимать. Пусть уж лучше Охотник изойдет злобой там, чем будет нести
ее в себе.
Убедившись, что Дэфин ушел, Берхартер наконец-то перевел дыхание.
Разве мог Райгар подумать, что его твари сцепятся друг с другом в самом
начале пути?
Не для того, совсем не для того он создавал своих Охотников-ищеек,
чтобы те сводили между собой счеты вместо того, чтобы выполнить приказ
бога.
- Впереди еще долгий путь, - как бы между делом заметил Энерос,
продолжая есть, но не отрывая взгляда от Берхартера.
- Знаю, - отрезал Девятый Охотник и поморщился. - Но если такое
повторится еще раз - я не стану себя сдерживать.
- Не думаю, что это придется по нраву Незабвенному, - покачал головой
Энерос.
- Знаю! - чуть резче повторил Берхартер. Он хотел добавить еще что-то,
но махнул рукой и снова принялся за отложенную лепешку. Ему совсем не
нравилось происходящее - все шло не так, как хотелось бы: твари
Незабвенного должны поддерживать друг друга во всем, а вместо этого - злая
грызня.
Берхартер решил, что они не станут задерживаться в этой деревне ни
одной лишней минуты. Как только утром взойдет солнце. Охотники отправятся
дальше, и чем скорее это произойдет, тем лучше. Берхартер скосил глаза на
крестьянина, пытающегося успокоить жену, а потом перевел взгляд на Энероса.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга, но блеяние,
доносящееся с улицы, заставило их задуматься о Дэфине. Похоже было, что он
не нравился и Энеросу, вот только Охотники по обоюдному молчаливому
согласию решили не говорить об этом - хотя бы пока.
Девятый Черный Охотник не задумывался о том, что, возможно, ему
придется взять на себя главенствующую роль в их маленьком отряде, хотя,
можно сказать, это уже произошло. Но твари изначально были созданы Райгаром
как равные, и теперь трудно было предположить, что за этим последует. Во
всяком случае, с Энербсом, похоже, проблем не возникнет - тот уже принял
лидерство Берхартера как должное, а вот с Дэфином могли возникнуть
серьезные неприятности.
Все шло не правильно, но Девятому Охотнику очень не хотелось
признаваться себе в этом.
***
Берхартер проснулся задолго до рассвета его разбудила острая боль в
ноге. Сновидения Охотник не помнил, но в этот раз он явственно
почувствовал, что что-то с ним не в порядке. Ему было холодно, - очевидно,
хозяева дома по какой-то причине не протопили жилище. Или Берхартеру это
лишь показалось?
Поднявшись с лавки, он едва не закричал - по шраму на ноге будто
прошлись плетью. Энерос заворочался, но не проснулся: подсознательно понял,
что никакой опасности нет. Берхартер, прихрамывая, но не притрагиваясь к
ноге, подошел к печи и приложил ладонь к ее шершавому боку. Тепло. Его
обдало волной жара, но, едва Охотник отошел, вновь навалился холод, челюсть
начала мелко подрагивать.
Взяв со стола плащ, он закутался и сел прямо на пол, привалившись
спиной к печи.
- Я ненавижу холод... - пробормотал Берхартер и пораженно замолчал. Он
не мог произнести этих слов, и произнес их не он - словно кто-то чужой
воспользовался его губами, чтобы выразить терзающую душу и тело мысль.
Охотник вскочил, хотя новая вспышка боли в ноге была еще нестерпимее
прежней.
- Я ненавижу холод, - вновь повторил Берхартер, прежде чем заставил
себя смолкнуть. Охотник принялся дико озираться, даже не понимая толком,
что пытается отыскать. Энерос беспокойно завозился во сне - очевидно,
отголоски мыслей Берхартера долетели до него, - но не проснулся.
Взгляд Девятого Охотника скользнул по лицу лежащей твари и, не
задержавшись на нем и мгновения, ушел в пустоту. В снег и ветер, в холод...
Берхартер стоял на заснеженной тропе среди нагромождения валунов и
обледеневших скальных стен. В лицо его бил колючий ветер, щедро раздавая
морозные оплеухи, забираясь под одежду и холодя тело. Охотник - да Охотник
ли?
- сделал несколько шагов по тропе, по щиколотку проваливаясь в снег, и
замер, испуганно озираясь по сторонам, однако взгляд натыкался лишь на
густую снежную стену: буре не было никакого дела до застывшего среди камней
смертного, она бесновалась, не замечая никого и ничего на своем пути.
- Эй, монах! - громко окликнул Берхартера кто-то, и Охотник резко
обернулся на звук, хотя рев ветра и не позволял точно определить, куда
следует смотреть. Прямо посреди тропы, широко расставив ноги, стоял
невысокий человек, чуть наклонившийся вперед и опирающийся обеими руками на
кирку, острие которой матово поблескивало, хотя света практически не было.
Берхартер знал, кто это, но почему-то не мог вспомнить имени стоящего
перед ним. Решив взглянуть в лицо человека. Охотник шагнул вперед, но нога
зацепилась за трещину в камне, и Берхартер едва не упал.
- Обитель больше не принадлежит вам, - расхохотался человек и,
превратившись в смутную тень, растворился среди хлопьев снега.
- Будь ты проклят, Озенкольт! - яростно завопил Берхартер, ринувшись
за ним, но руки его схватили лишь воздух. Охотник даже не понял, что назвал
человека по имени. Хотя почему человека? Стуканцы никогда не были людьми...
- Да будь же ты проклят, вечный! - разнесся над тропой горестный крик,
почти заглушенный ревом ветра. Морозный воздух, ворвавшийся в легкие, сбил
дыхание, заставив Охотника согнуться почти пополам и застонать от боли.
Он был один среди камней и понимал это. Медленно выпрямившись,
Берхартер запрокинул голову, подставив лицо снегу, и заорал что есть мочи.
Охотник кричал так, словно от этого зависела его жизнь. Он кричал,
потому что ему стало страшно:
- Райгар! Райга-ар! Райга-а-ар!!!
Так дети обычно в истерике зовут мать. Так Черный Охотник звал своего
Безумного и Незабвенного бога.
- Что происходит?! - Энерос уже давно тряс Берхартера за плечи, но тот
заметил это только сейчас. Охотник снова стоял посреди полутемного дома,
придерживая обеими руками плащ и прижимаясь спиной к печи. Однако тело все
еще чувствовало холод снега и ветра, хлесткие удары бури и обжигающий
легкие ледяной воздух. Берхартер перевел мутный, ничего не понимающий
взгляд на лицо Энероса и, взяв того за руки, отстранил от себя, шагнув
вперед. Девятый Черный Охотник не мог дать никакого разумного объяснения
случившемуся. Что это было - реальность? Видение? Слишком правдоподобным
оказалось происшедшее, но разве мог Берхартер вдруг попасть в Северные
горы, а затем мгновенно перенестись обратно?
В том, что это были именно Северные горы. Охотник не сомневался ни
секунды - их невозможно было спутать ни с какими другими.
Берхартер приподнял руку и приложил ее к щеке Энероса, все еще
стоящего рядом. Тот дернулся и поспешил сделать шаг назад.
- Да ты будто в снегу валялся, - удивленно произнес Охотник, даже не
подозревая, насколько близок к истине. - Ты же холодный.
Берхартер и сам ощутил здоровый жар тела Энероса, а потому поспешил
повнимательнее взглянуть на свою руку. В комнате было темновато, но тем не
менее Охотник сумел разглядеть, как неестественно бела его рука, будто
только что отморожена.
- Спаси, Незабвенный, - прошептал Берхартер, подойдя к скамье и
медленно опустившись на нее. Черный Охотник избегал смотреть на Энероса.
- Мы уезжаем сейчас же, - отчетливо произнес Берхартер, поднимаясь.
Энерос не произнес ни слова, даже не попытавшись возразить, хотя
выражение удивления и тревоги так и не сошло с его лица. Девятый Охотник
между тем принялся сосредоточенно и неторопливо собираться. Одевшись,
прицепив за спиной меч и спрятав его под плащом, он, не дожидаясь Энероса,
хлопнул дверью и направился в хлев, где должен был ночевать Дэфин.
Берхартер не думал, что тот посмеет ослушаться.
Ночью деревня выглядела совершенно иначе. Дома превратились в темные
размытые пятна, нигде не горело ни одно окно, хотя на другой стороне
поселения и был заметен какой-то свет. Лай собак стал громче - они
почувствовали, что Охотник вышел из дома, однако даже это не заставило
жителей выйти взглянуть, что происходит. Из хлева не доносилось ни звука, и
Берхартер почти не сомневался, что знает причину этого. В руке Девятый
Черный Охотник нес толстую свечу на деревянной подставке с изогнутой резной
ручкой - лампы в доме не было.
Пламя свечи, хоть и трепетало, гаснуть не собиралось. Одна из створок
ворот хлева была распахнута настежь, и Берхартер, на миг остановившись,
снова прислушался, но внутри царила все та же безмятежная тишина, будто
постройка была совершенно пуста. Вот только запах... Запах безошибочно
выдавал то, что глаза Охотника смогли увидеть лишь спустя несколько секунд.
Он споткнулся, едва оказавшись в хлеву. Наклонив голову, Берхартер
обнаружил под ногами то, что лишь смутно напоминало баранью тушу. Животное
было все исполосовано ножом, голова, почти отделенная от тела, держалась
лишь на нескольких клочках кожи и жил, распоротый живот являл взору кучу
вывалившихся внутренностей. Кое-где Охотник видел следы человеческих зубов.
Подняв свечу высоко над головой, он принялся внимательно осматриваться.
Хлев походил на бойню с той лишь разницей, что здесь животных умерщвляли не
один и даже не два, а несколько десятков раз. Повсюду были разбросаны куски
мяса и шкуры. Некоторые туши были разорваны на несколько частей, некоторые
остались почти целы, но зато начисто ободраны. Покрывающая землю солома
была почти черной от крови. Коровья туша лежала почти в самом центре.
Отрезанная голова с местами содранной кожей была насажена на толстый
гвоздь, вбитый в дальнюю стену, но это Берхартер увидел позднее.
А вот Дэфина Охотник заметил гораздо раньше. Тот лежал на соломе,
привалившись спиной к окровавленной овце, все еще сжимая в одной руке
сломанный у самой рукояти нож, а в другой - выдернутый откуда-то кол. Дэфин
спал, не обращая ни на что внимания, и на губах его застыла удовлетворенная
и злая усмешка.
Ярость накатила на Берхартера с новой силой. Подойдя к Охотнику, он
пнул того ногой в живот, а затем рявкнул не терпящим возражений тоном:
- Поднимайся!
Берхартер едва сдерживался, чтобы не выхватить торчащий ир-за плеча
меч и не вскрыть горло Дэфину. Самому Девятому Охотнику было наплевать и на
животных, и на сожженный Дэфином дом, и на состояние крестьян, когда они
узнают, что произошло с их скотом. Но Дэфин тем самым оскорбил и
Берхартера, притом сделав это намеренно, ведь он знал, как Девятый Охотник
относится к наклонностям своего сотоварища.
- Что? - Дэфин медленно поднялся, ответив Берхартеру таким же злым
взглядом и потирая живот. Девятый Охотник заметил, что губы и подбородок
Дэфина покрыты толстой коркой запекшейся крови, но промолчал. Впрочем, руки
и одежда Охотника также не отличались особой чистотой.
- Пошли. - Берхартер резко повернулся и зашагал к выходу, даже не
удосужившись проверить, следует ли за ним Дэфин.
Выйдя за ворота. Девятый Охотник остановился, поджидая Дэфина, который
немного подзадержался в хлеву. Берхартер, окинув двор взглядом, кивнул,
отмечая что-то для себя, а потом схватил за руку выбравшегося из хлева
Дэфина и потащил его по направлению к дому. Проходя мимо бочки, где
скапливалась дождевая вода, Девятый Охотник сделал резкий разворот,
подхватывая Дэфина за пояс и отрывая его от земли. В следующий миг раздался
громкий плеск, во все стороны полетели брызги, а Дэфин с головой окунулся в
бочку с водой. Отплевываясь и ругая Берхартера на чем свет стоит, он
вынырнул, но в ту же секунду вновь оказался под водой благодаря сильной
руке Девятого Охотника, опустившейся на макушку.
Берхартер повторил эту процедуру несколько раз подряд, не обращая
никакого внимания на потуги Дэфина выбраться из бочки. Когда голова
Охотника появилась из-под воды после добрых пары минут купания, Берхартер
наконец соизволил отпустить своего сотоварища.
- Я не намерен во время поездки терпеть твой поганый вид, - зло
произнес Девятый Охотник. - Отмойся и приходи на конюшню. И быстро!
Дэфин промычал что-то неразборчивое, одновременно пытаясь освободить
желудок и легкие от излишка воды, но из бочки, однако, вылезать не
торопился, - видимо, понял, что подчиниться Берхартеру куда лучше, нежели
возражать.
Отбросив назад длинные мокрые волосы и оголив высокий лоб, Дэфин
ненавидяще глянул на Берхартера. Привстав, он сделал несколько приседаний,
а затем наконец выбрался из бочки. С его одежд широкими потоками стекала
вода, образуя под ногами Дэфина большую лужу. Дэфин, стянув через голову
куртку, яростно выжал ее, а потом направился в сторону дома. Дойдя до
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг