Да, дела - хуже некуда. Путь в Мэсфальд закрыт для него навсегда,
впрочем, как и в любой другой город Империи, за исключением разве что
Золона.
Но наемник знал, что ему ни за что не дойти дотуда. Он знал, что не
дойдет даже до ближайшей опушки, и все равно шел.
Вазгер был так поглощен своими мыслями, что не заметил, как добрался
до городских ворот, но у него не хватило сил даже на то, чтобы удивиться
этому обстоятельству. Однако улыбка, застывшая на его губах, ни на миг не
сходила с лица, несмотря ни на что: ни на дрожащие ноги, ни на боль во всем
теле, ни на заливающую глаза ледяную воду.
Камень попал Вазгеру в спину, но лишь заставил сделать чуть быстрее
несколько шагов. И снова кинувшего камень никто не поддержал, напротив -
наемник услышал несколько осуждающих выкриков. Это не придало ему сил, но
заставило снова на какое-то время позабыть об усталости.
Под аркой, ведущей к воротам, выстроился отряд воинов, сдерживающих
горожан и не позволяющих им заполнить проем полностью. Вазгер следил за
ними боковым зрением и потому не упустил момент, когда один из стражников
вдруг шагнул вперед и, рванув из ножен меч, отсалютовал им наемнику. Однако
в душе Вазгера это не вызвало ничего, кроме сожаления. Разчумеется, он был
рад, что не все ополчились против него но ему было искренне жаль воина. Не
будет ничего удивительного в том, если завтра на этом месте нести службу
будет уже кто-то другой.
Вазгеру никто не крикнул вслед ни единого слова, да наемник и не
расслышал бы, если бы и захотел. Едва миновав ворота, он оказался отрезан
от горожан невидимой и неощутимой, но непроницаемой стеной отчуждения.
Теперь он превратился в изгнанника. Весть об участи, постигшей Вазгера, уже
успела распространиться за пределы города, а потому народ скопился и здесь,
прямо за воротами. С четверть мили дороги оказались запружены людьми. Если
бы Вазгер мог наклонить голову и окинуть толпу взглядом, то наверняка
различил бы стиснутые в кулаках камни и палки. Собравшиеся здесь были
настроены более воинственно.
Впрочем, Вазгер, едва выйдя за ворота, свернул с дороги и направился
прямо к мосту через Лаану.
Уход с дороги не спас бы наемника от расправы, но то, как он сделал
это, заставило остановиться даже самых воинственно настроенных. Вазгер
свернул на траву совсем не потому, что испугался новых мучений. Просто ему
хотелось уйти от стен Мэсфальда как можно быстрее. Он шел медленно, ноги
его разъезжались, скользя по грязи и пожухлой траве, кое-где еще торчащей
из земли.
Люди двигались следом, однако не приближаясь и молча провожая взглядом
распятого. И тот знал, что происходит сейчас за его спиной, но ни разу не
попытался обернуться. А те прекрасно это понимали. Ни один камень, ни одна
палка или ком грязи не полетел в сторону Вазгера. Страх, которым прониклись
горожане, видя жестокую и полубезумную улыбку наемника, передался всем тем,
кто поджидал Вазгера за стенами.
А наемник уже не улыбался. Понимая, что никто ьше не видит его лица,
он наконец-то позволил себе выразить истинные чувства, терзающие его. По
щекам бежали слезы, тут же смываемые струями дождя. С каждым новым шагом
наемник чувствовал, как силы уходят из его тела, жгучая резь в горле стала
нестерпимой, - и все же Вазгер шел. Он не имел права упасть до тех пор,
пока не скроется из глаз последний наблюдатель.
И еще, кроме боли, Вазгера терзало отчаяние. Он мог убедить кого
угодно в том, что ему безразлична собственная участь, но сам не верил в это
ни капли.
Самообман - слишком глупая, а порой и жестокая штука.
В первый раз Вазгер упал почти у самого моста, попав ногой в глубокую
лужу. Голая ступня заскользила по грязи, бросив наемника на колени, но
Вазгер почти тут же снова поднялся, хотя уже почти физически ощущал, как
опрокидывается и зарывается лицом в пучок осклизлой травы, торчащий почти
под самым носом. Кто-то громко засвистел за спиной, но это заставило
Вазгера встать на ноги еще быстрее. Стараясь ступать как можно тверже и
осторожнее, наемник наконец добрался до моста. Идти стало гораздо легче.
Оструганные доски под ногами были холодными и шершавыми, кое-где Вазгер
пальцами чувствовал чуть торчащие шляпки гвоздей. Мимо медленно проехал
всадник. Наемник отчетливо видел его лицо, изборожденное глубокими
морщинами и обрамленное густой рыжевато-седой бородой. Чем-то всадник
походил на кузнеца Шинго, но чем - Вазгер затруднялся ответить. На какой-то
миг взгляды наемника и конника встретились; в глазах последнего мелькнуло
удивление, но почти тут же лицо его вновь стало безразличным. Вазгер знал
одно - он никогда не встречал этого человека ранее, да и тот, похоже,
просто обознался, приняв на какой-то момент наемника за знакомого.
Миновав мост, Вазгер вновь ступил на дорожные плиты и, пройдя по ним
сотни две шагов, свернул на траву и побрел дальше, особо не заботясь о
направлении. Наемник помнил, что местность, по которой он шел, была чуть
холмистой, а потому не удивился, когда ноги начали подниматься с большим
трудом, чем минутой раньше, - начался подъем. Куда легче было бы идти по
дороге, но Вазгер не стремился зайти как можно дальше, он желал убраться
быстрее, а напрямик сделать это было проще всего. Ноги вновь заскользили,
стали тянуть наемника назад, но он все так же упрямо продвигался вперед,
миновав сначала один холм, затем другой. Спускаться было куда легче, но
следующий подъем из-за этого оказывался еще более мучительным.
Вазгер не представлял, как далеко ушел он от стен Мэсфальда, а сил
обернуться не было. Если бы кто-то сообщил наемнику, что он прошел чуть
больше мили, - он очень удивился бы, но и только. До ближайшей деревеньки
было еще очень далеко, и Вазгер подозревал, что с легкостью может пройти
совсем рядом и попросту не заметить ее. Если дойдет...
Постепенно начала уходить и боль. Вазгер превратился в подобие
сомнамбулы. Он шел только потому, что шел, потому, что нужно было идти.
Упав в очередной раз, он разбил колено о неудачно подвернувшийся
камень - и поднялся. Теперь Вазгер брел припадая на одну ногу и сильно
наклонившись вперед. Доска, ставшая непомерно тяжелой, тянула наемника то в
одну, то в другую сторону. Скатившись в какую-то канаву, Вазгер долгое
время стоял на коленях, собирая остатки сил, после чего, стиснув зубы, с
громким стоном поднялся. Наемник не представлял, куда приведет его этот
овраг, но все равно шел по нему, потому что так было легче. Ветер почти не
задувал сюда, но скребущие по стенкам оврага концы доски замедляли и без
того полные мучений движения Вазгера. Однако со временем овраг расширился
настолько, что по его дну можно было идти совершенно свободно. Рядом
появился почти незаметный ручеек, но наемник слышал только его тихое
журчание. Постепенно глина под ногами сменилась на каменную россыпь, и идти
стало еще тяжелее.
Трудно было сказать, естественный это ручей или же образовавшийся по
вине дождя, но Вазгер не задумываясь ступил в него, надеясь, что там камни
будут более округлыми и перестанут терзать ноги. Наемник и сам не знал,
зачем сделал это. Часом раньше, часом позже, но он в любом случае должен
был умереть, так стоило ли продлевать агонию?
Приоткрыв глаза, Вазгер с огромным удивлением увидел горящие на
потемневшем небе тусклые точки звезд. Наемник никак не думал, что прошло
уже столько времени, он не надеялся продержаться так долго. Половина
небосклона была все еще затянута пеленой туч, но рассеивалась довольно
быстро. Пытаясь справиться с накатившей волной головокружения, Вазгер
попробовал осмотреться, чтобы понять, насколько далеко ушел от Мэсфальда,
но не увидел ничего, кроме неба и смутной темной полосы впереди. Овраг,
должно быть, упирался прямиком в нее, но что это - наемник понять не мог.
Лес? Возможно, но Вазгеру казалось, что он никак не мог пройти несколько
миль отделяющих Мэсфальд от самой ближайшей к городу опушки.
Сбоку проскользнула темная фигура, до наемника донесся отчетливый
запах зверя, но миг спустя все исчезло, и ничто не напоминало о лесной
твари.
Вазгер сделал еще пару шагов, но колени в который уже раз подломились,
и наемника буквально швырнуло вперед, на камни. Во все стороны полетели
холодные брызги, которым не под силу было смыть грязь, покрывавшую тело
Вазгера. Наемник грудью упал в ручей, но голова осталась над водой
благодаря веревочной петле, охватывающей лоб. Перед глазами была только
тьма.
Вазгер понял, что это последнее из того, что ему придется увидеть при
жизни, и тогда он закричал, уже не чувствуя, как тугие нити разрывают его
губы на части, как рот наполняется теплой кровью. Наемник вопил и смеялся,
пытаясь дотянуться языком до плещущейся совсем рядом воды, но все было
тщетно.
Какое-то время из оврага еще слышалось глухое бульканье и хрипы, а
затем прекратились и они. Вместе с ночью на землю наконец опустилась и
тишина.
Беспокойная и тревожная, изредка нарушаемая уханьем и треском сучьев,
доносящимися из-за вздымающейся совсем рядом неприступной стены леса...
Глава 8
ОХОТА ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Шел уже девятый день с того момента, как Охотники покинули Северные
горы. Девятый день почти непрерывного движения, за время которого твари
Райгара преодолели половину расстояния, отделяющего их от намеченной цели.
Они не спешили, но и не позволяли себе расслабляться, понимая, что от их
действий зависит судьба осколка Шара, столь необходимого Незабвенному.
Никто из Охотников не знал, где находится камень и как добраться до него,
но нечто незримое вело их, указывая верный путь. Охотники чувствовали
неведомую угрозу - кто-то еще пытался заполучить осколок, но их это
тревожило мало. Даже если кто-то другой получит камень, они смогут отнять
его и доставить в Обитель.
Дорога, по которой ехали Черные Охотники, плавно изгибалась то в одну,
то в другую сторону. Кое-где она поросла травой: в этих местах редко можно
было встретить телегу или же всадника. Берхартер, удобно устроившись в
пухлой куче сена, укрытой мешковиной, поглядывал на дорогу. Дэфин лежал
рядом, прикрыв глаза, и, похоже, дремал. Энерос сидел на краю телеги,
намотав на руку вожжи и вперив взгляд в спину лошади. Та вела себя
неспокойно, часто всхрапывала и прядала ушами, но стоило только Охотнику на
какое-то время отвернуться, как она тотчас же становилась смирной и
покладистой.
Облака медленно плыли по серо-голубому небу, которое было совершенно
иным, чем в горах. Берхартеру нравилось здесь гораздо больше, нежели в
Обители, хотя он и провел там не так уж много времени с тех пор, как стал
Охотником.
Своей прошлой жизни он не помнил, но Берхартера не заботило это - в
памяти осталось лишь имя того монаха, которым он когда-то был. Имя глупое и
никчемное, точно так же как и у всех, кто населял Империю. Охотник
признавал только богов да слуг Незабвенного. Только они имели право на
жизнь, только у них были настоящие имена. Все остальные не стоили ничего.
Колеса телеги негромко поскрипывали, и это было единственным
постоянным звуком, сопровождающим Черных Охотников вот уже второй день.
Изредка над головами пролетали птицы, и тогда Берхартер слышал хлопанье
крыльев и клекот. Несколько раз телега проезжала через небольшие рощицы, в
одной из которых Энерос заметил оленя, но к тому времени, как Охотник
указал на него остальным, зверь исчез, будто его и не было. Телега снова
миновала очередную развилку, но Энерос не задумываясь выбрал, на какую
дорогу свернуть. Возможно, проигнорированная Охотником дорога вела в
какую-нибудь деревеньку, но такие подробности тварей Незабвенного
интересовали мало - они выбирали кратчайший путь, который мог привести их к
осколку Шара. Последнее поселение Черные Охотники покинули двое суток
назад, именно там раздобыв эту телегу. Сделать это оказалось не так уж
трудно, гораздо больше хлопот причинила лошадь. Животные вообще шарахались
от Охотников как от огня, и кобыла не была исключением.
Энеросу и Берхартеру пришлось потратить много сил, чтобы усмирить ее.
Берхартер с аппетитом уплетал пресный хлеб и сушеное мясо, добытое в
деревне, запивая его кисловатым вином. Энерос был более умерен в еде, но
зато пил гораздо больше, зачастую мешая вино пополам с водой.
Дорога стала существенно лучше, - по всей видимости, приближалось
очередное поселение. Это было кстати, поскольку пора было пополнить запасы
продуктов, да и не мешало бы переночевать под крышей. Вообще-то Охотникам
не было дела до того, где спать, но буквально каждую ночь шел короткий и
сильный дождь, после которого одежда тварей Райгара промокала насквозь. Это
доставляло определенные неудобства, поскольку вещи не успевали окончательно
просохнуть до нового дождя. По ночам Берхартер спал как убитый, хотя в
случае малейшей опасности готов был немедленно оказаться на ногах. Но,
просыпаясь утром, Охотник испытывал какое-то странное чувство
неудовлетворенности. Возможно, виной тому был сырой и холодный воздух, от
которого стягивало щеки, однако к полудню все забывалось. Это чувство
появилось почти сразу после того, как они втроем покинули Северные горы, но
Охотник не придавал оному значения. Что могут значить временные неудобства
в сравнении с притягательностью конечной цели?
А еще Берхартеру снились сны, которых он не помнил. Это были странные
сны - хотя бы потому, что приходили постоянно, хотя Черный Охотник знал,
что ничего подобного быть не должно. И все же он старался не обращать
внимания на все, что тревожило его; главное, что с каждым днем вожделенный
осколок Пламенеющего Шара становился все ближе и притягивал сильнее, чем
прежде.
Из раздумий Берхартера вывел резкий толчок и последовавшие затем
громкий треск и скрип. Правый задний угол телеги просел, из-за чего Энерос
и Дэфин попадали, а Девятый Охотник лишь чудом удержался на куче сена.
Выругавшись, он поднялся и спрыгнул с телеги. Обойдя ее вокруг,
Берхартер наклонился и взглянул, пытаясь понять, что произошло. Двое других
пристроились рядом и начали обмениваться короткими фразами, попеременно
указывая на уткнувшийся в землю край телеги. Ось переломилась надвое, и
отвалившееся колесо лежало теперь чуть в стороне. Даже без детального
осмотра было видно, что починить телегу не удастся, не стоило даже и
пытаться. У Охотников не было инструментов, а потому они не стали тратить
время напрасно. Они собрали остатки провизии и зашагали по дороге, не забыв
прихватить с собой и остальные вещи вкупе с оружием, которое, чтобы не
мешало в поездке, было сложено под сеном.
Никто не знал, как долго придется идти, но иного выхода не было. Они
бросили лошадь - с нею одна морока. Кобылу не стали выпрягать, остарив ее
на дороге, - возможно, кто-нибудь рано или поздно проедет здесь и сжалится
над бедным животным.
С того момента, как Охотники распрощались с телегой, они не
перемолвились ни единым словом, быстрым шагом двигаясь по дороге.
Постепенно становилось ясно, что впереди имеется деревенька. Охотники
миновали несколько перекрестков, выбирая каждый раз самую благоустроенную
дорогу, и, как выяснилось, не ошиблись. За очередной возвышенностью их
взорам открылось небольшое поселение, и почти в тот же миг Черные Охотники
повстречали телегу, почти такую же, какая была у них несколько часов назад.
Крестьянин, правивший лошадью, заметил идущих навстречу людей гораздо
раньше и все же не остановился, а поехал еще быстрее, несмотря на то что
Охотники подняли руки, призывая его остановиться. Не подействовал на
крестьянина и окрик, да оно и понятно: кому охота оставаться один на один
со странными незнакомцами, выглядящими почти как близнецы, да еще с лицами
не сулящими ничего хорошего? Телега была доверху полна объемистых мешков и
потому двигалась не слишком быстро, но все же для того, чтобы догнать ее.
Охотникам пришлось бы бежать, а им это было совсем не по нраву. Проводив
крестьянина взглядом, они вновь направились в сторону деревни. Подступал
вечер, но пока еще солнце висело высоко над горизонтом, и обитатели деревни
не собирались отправляться на покой. Поселение состояло из трех десятков
деревянных домов и кузницы, стоящей чуть поодаль. Никакого трактира здесь,
конечно же, не было и быть не могло, а это означало, что ночлег искать
Охотникам придется в крестьянских домах.
Их заметили еще на подступах к деревне. Дети, игравшие у околицы, при
виде незнакомцев повскакивали и какое-то время глазели на них, после чего,
громко крича, побежали прочь. На шум появились и взрослые, которые,
разобравшись в причинах крика, принялись настороженно наблюдать за
неожиданными визитерами. В деревню, похоже, редко наведывались гости.
Никто не заговорил до тех пор, пока посланцы Райгара не подошли к
крестьянам почти вплотную. К этому времени у околицы собралась уже добрая
треть жителей - остальные присоединиться пока не спешили. Навстречу
Охотникам вышел невысокий тучный мужчина с коротко остриженными волосами,
больше похожими на распотрошенный камышиный пух. Однако, несмотря на это,
выглядел он немного представительнее остальных, да и держался несколько
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг