не пальцем, а тем местом, где начинается ребро ладони, и мы подрались... А
мой дядя, мамин брат, показывал мне, как, воткнув в карандаш полусогнутый
перочинный нож, можно поставить его на стол под абсолютно неестественным
углом...
Как давно все это было... Дядя еще был жив, у мамы еще не пробивались
седые волосы, жизнь казалась бесконечной. Сколько воспоминаний из-за
какого-то карандаша... В последнее время все напоминало мне о том мире. Хотя
сам по себе он меня мало интересовал. Но там была Мари, носившая в себе
нашего будущего ребенка. Мою еще не родившуюся дочку. Если бы не эти беседы,
я бы совсем затосковал.
Спасибо Тесье - он ведь мог свести наше общение к тому короткому
разговору, в котором Мари сообщила мне, что она у себя дома, что ей
выплатили деньги и что чувствует она себя хорошо. В тот вечер я полностью
распрощался со страхом за ее жизнь. Она действительно была снаружи - в этом
сомневаться не приходилось. Ее голос я не спутал бы ни с каким другим, она
отвечала на мои вопросы, следовательно, это не была запись, и я готов был
поклясться, что говорила она не под угрозой. Слишком естественна была ее
речь. Она рассказывала о том, что пока будет жить у родителей, о том, как
непривычны ей стали сотни вещей (здесь вмешался Тесье и очень вежливо
попросил не обсуждать эту тему), говорила, как она скучает обо мне и что
будет ждать. В тот вечер я поверил в то, что, какие бы цели ни преследовал
эксперимент, Мари теперь вне опасности.
Потом была еще одна беседа с Тесье, в которой он известил меня о том,
что в целях поддержания моего спокойствия разрешает получасовые телефонные
разговоры раз в месяц. Я был очень приятно удивлен, так как совсем не ожидал
подобных поблажек. Под конец он выразил надежду на то, что я больше не буду
создавать проблем, пожелал приятного времяпрепровождения и исчез. И потекли
бессмертные дни. Я был снова не сыщиком, а актером и очень усердно старался
показать наблюдателям, что мой Пятый ничуть не изменился. Порой на меня
нападала хандра, когда я думал о том, как еще долго не встречусь с Мари.
Полтора года представлялись невероятно длинным сроком. Но потом я вспоминал
о деньгах и брал себя в руки.
Лишь один вопрос терзал меня: в чем мы допустили ошибку? Чье
естественное поведение мы неверно сочли за игру? Их было всего пятеро - тех,
кто могли быть им. Всего пятеро молодых мужчин, один из которых никогда не
видел солнца. Никогда не бывал за пределами этого здания. И никогда не
слышал слова "смерть". Кто этот человек, было не так уж важно. Важно было
найти неопровержимое доказательство его существования. Найти и окончательно
успокоиться. И получить все основания называть себя дураком и параноиком.
Я просматривал свои записи. Все эти "галочки" были такими надежными,
такими бесспорными. Они так четко указывали на то, что все эти пять
человек - актеры. В них не было ни капли фантазии, они были фактами - сухими
однозначными фактами. И все же среди этих строчек крылась ошибка. Ошибка,
которая едва не стоила мне всего, ради чего я сюда пришел.
Правда, существовала еще одна вероятность. Крошечная, но очень
страшная. Что, если ошибки не было? А была лишь жуткая игра, которую вели со
мной. И была она настолько сложна, что я даже приблизительно не понимал ее
цели. Встреча с Шеналем, фотографии, разговор с Тесье, благополучный уход
Мари, наконец, мое собственное безмятежное существование - все эти детали
плотно смыкались вместе, не оставляя ни малейшего повода для подозрений. И
все же за каждым из этих пятерых числились поступки, которые мог совершить
только актер.
Что-то хрустнуло. Я с удивлением обнаружил, что держу в руках две
половинки сломанного карандаша. Спокойнее, спокойнее... Разволновался? Или
силушку девать некуда? Так пойди отожмись. А может, просто трусишь? Боишься
за себя? Именно за себя, ведь Мари уже в безопасности. Да, пока я не
избавлюсь от этой ложки дегтя, даже бочка меда не будет в радость.
Вечер прошел интереснее, чем обычно. После ужина в Секции Встреч возник
Седьмой и сообщил, что в Секции Поэзии Четвертый и Шестая устроили публичное
буриме. По его рассказу выходило, что оба они в ударе и пропустить такое
зрелище никак нельзя. Общество тут же снялось с места и перетекло в Секцию
Поэзии, где игроки действительно блистали изящными экспромтами. Сложно было
сказать, сочиняют ли они сами или у их невидимых попечителей вдруг проснулся
поэтический дар, но строфы были веселыми, хотя и не всегда качественными.
Тут было и обычное буриме с заранее определенными рифмами, и более
рискованная, непонятно как допущенная начальством, разновидность
"строчка-за-строчкой". "...Соперник рифму не нашел", - нападала Шестая. "Но
тут Двенадцатый пришел", - бойко отвечал ей Четвертый, простирая руку в
сторону Двенадцатого, который на самом деле показался в этот момент из
прохода. Бессмертная публика веселилась.
Возвращался я обратно с группой восторженных болельщиков. Общественное
мнение склонялось к тому, что надо устраивать больше таких конкурсов.
Все-таки поэзия хорошо развлекает и при этом настраивает на высокий лад. Как
и вся литература в целом. "И вообще, - сказал Адам, поглядывая в мою
сторону, - у нас давно не было новых книг". - "Действительно, - немедленно
оживилась Восьмая, - что же ты, Пятый? Давно пора". "А я и пишу", -
отозвался я, думая, что на Восьмую она похожа, а вот на Мари - ни капельки.
Хотя, если задуматься, звучит такое утверждение очень странно. "Да он просто
ленится", - сказала Восьмая. "Вовсе я не ленюсь, - запротестовал я. - Пишу
каждый день. Только вчера немного застрял с сюжетом. Надо там подумать над
одним моментом". "Ты уж подумай, - попросил Адам, - мы ждем". "Ждем,
ждем", - подтвердил Третий. "А вот прямо сейчас и подумаю", - решительно
сказал я. Мы как раз проходили мимо очередной Комнаты Размышлений. Той
самой, через которую Двенадцатый посылал передачи наружу. Красной просьбы не
мешать на двери не было, и приступ вдохновения напрашивался сам собой.
"Прямо сейчас", - повторил я и, отстав от собеседников, распахнул дверь в
тамбур. И остолбенел.
Комнаты Размышлений были всегда пусты. Словно идеальные гостиничные
номера, они в любой момент были готовы к новым посетителям. Стол, стул,
бумага и карандаши на тумбочке в углу. И ничего больше. А тут прямо посреди
стола красовалась шахматная доска с неоконченной партией. Справа от нее
лежали два листа с какими-то пометками. С другой стороны, аккуратно
расставленные в два ряда, возвышались сбитые фигуры.
- Ты сюда? - раздался сзади голос Двенадцатого.
Я повернулся. Шахматист проскользнул мимо меня в комнату и, подойдя к
столу, несколько мгновений смотрел на доску.
- А-а, ерунда, - пробормотал он наконец и одним движением сгреб
фигуры. - Сюда обычно, кроме меня, никто не ходит, вот я и стал иногда
оставлять здесь доску. Мне эта комната больше всех нравится. Цвет тут,
знаешь, такой приятный. Раньше здесь появлялся Каин, но он уже давно
разлюбил это место, - бодро рассказывал он, с грохотом кидая фигуры в ящик.
Я смотрел на него в полной прострации.
- Все, комната твоя, - сказал он, с треском захлопывая доску. - В
следующий раз буду аккуратней.
Я автоматически улыбнулся ему и секунду спустя остался один. Потом
закрыл дверь и присел на стул. Вот так, со случайности все началось,
случайностью и закончится. Надо же - выставил человека из Комнаты
Размышлений... Мыслитель. Вот и размышляй. Обычных Детей приучают с
детства - кушать надо в одном помещении, играть в другом, мыться - в
третьем. А как должен вести себя мальчик, которого научили, что и для
размышлений существуют специальные комнаты? Правильно - удаляться в них для
размышлений. Или для того, чтобы без помех сразиться в шахматы с самым
сильным в мире противником. С самим собой.
А как же эпизод с Тесье? Этот четко исполненный приказ "поменьше
эмоций!"? Это не могло быть совпадением. Ведь их беседа действительно стала
спокойнее. Уж это никак нельзя объяснить. Двенадцатый обязан был услышать
команду. А раз так, не мог он быть Зрителем...
Но комната каким-то магическим образом помогала размышлять. Или просто
теперь мне не мешала предвзятость, с которой я раньше подходил к этому
вопросу. С каким-то безразличием я вспомнил, как несколько дней назад Николь
шепнула мне за обедом: "Новый Двадцатый немного волнуется. Не говори с ним
так быстро. Дай ему возможность обдумывать слова". Думай, мыслитель,
размышляй... Для того чтобы изменить темп беседы, достаточно отдать указание
одному человеку. Одному, а не двум! Я видел своими глазами, как Вторая и
Двенадцатый стали говорить спокойнее, но ведь этого можно было добиться с
помощью одной Второй. А она уже мягко перевела разговор в другое русло. И
именно поэтому Тесье так встревожился. Это не два актера обсуждали картину.
Актер там был всего один. Вернее, одна.
Вот и все. Загадки больше нет. Только что я выгнал отсюда самого
Зрителя. Теперь можно было вздохнуть и с легким сердцем притворяться Пятым
еще полтора года.
Но у Тесье были другие планы. Недели через три он связался со мной, как
всегда выбрав момент поздно вечером, когда я находился в своей комнате. К
этому времени я уже прошел через стадию усиленного самобичевания и пребывал
в относительном душевном спокойствии. Эпитеты, которыми я награждал себя,
стали уже цензурными. Ошибки еще не были забыты, но уже были прощены и даже
частично оправданы. Тем неожиданней прозвучало для меня сообщение Тесье.
Точнее, это можно было назвать приговором. В изысканных выражениях
руководитель проекта поведал о том, что, заботясь о ходе эксперимента,
вынужден заменить меня другим актером. Это будет лучше как для исследования,
так и для меня. Мне самому должно быть очевидно, что я слишком озабочен
посторонними вещами, для того чтобы продолжать оставаться идеальным Пятым. С
каждым днем вероятность ошибки возрастает, и замена - это единственно верное
решение в сложившейся ситуации. Часть денег мне выплатят, хотя я этого не
заслужил своим возмутительным поведением.
Я слушал его с двойственным чувством. С одной стороны, это было ужасно.
Эпопея с поисками Зрителя не осталась безнаказанной, и теперь меня просто
выгоняли за ворота. Это было позорно и стыдно. А с другой стороны, я и сам
понимал, что после ухода Мари слишком много думаю о ней и о том мире. Хотя я
был уверен, что это не так уж бросается в глаза. Похоже, я ошибся и в этом.
"В любом случае, - думал я, слушая Тесье, - замена - это дело далекого
будущего. Сначала им надо найти кандидатов, потом их три месяца учить, затем
ждать, пока они сдадут экзамены, потом еще минимум недели четыре..."
- Когда вы хотите меня сменить? - спросил я, когда он сделал небольшую
паузу. - Месяцев через шесть-семь?
- Вы неверно поняли меня, - бесстрастно ответил Тесье. - Замена
произойдет сегодня. Через час.
Все-таки этот человек умел шокировать. Я ощутил себя обманутым и
использованным.
- Через час?! И вы не могли предупредить меня заранее?
- А зачем? - сухо спросил он. - Для того, чтобы вы стали еще больше
мечтать о выходе и еще меньше обращать внимание на свои обязанности? То, что
вы нам не подходите, стало понятно еще в тот день, когда мы получили этот
оригинальный анализ крови. Ну, а после ваших скандалов говорить вообще было
не о чем. Искать замену мы стали в тот же день. Месяц назад один из
кандидатов сдал экзамен. Сегодня он готов.
- А как же встреча со мной? - немного растерянно спросил я.
- Мы организовали ему встречу с вашим предшественником. По ряду
соображений это показалось нам более разумным шагом. И не надо делать вид,
что это вас расстраивает.
- Но у меня действительно нет повода для радости.
- Почему же? - поинтересовался Тесье. - По-моему, есть, и даже не один.
Вы, наверное, не отдаете себе отчета в том, что нарушили не один, а
несколько пунктов контракта. По каждому из них, повторяю, по каждому, я имею
полное право убрать вас из эксперимента, не заплатив ни сантима. Тем не
менее вам будут выплачены деньги. Раз уж вы заговорили об этом - вам будет
выплачена огромная сумма, составляющая треть вашего первоначального
вознаграждения. С учетом всего, что вы натворили, это более чем щедрое
вознаграждение за услуги. А кроме того... Подумайте - уже через три дня вы
сможете увидеть Мари.
- Почему через три дня? - зачем-то спросил я.
- Несколько дней вы будете адаптироваться к обычным условиям. Мы не
хотим, чтобы, вернувшись Домой, вы вели себя словно Рип Ван Винкль. Вам и
так придется мучиться оттого, что вы ни с кем не можете поделиться
впечатлениями.
- Не волнуйтесь, - ответил я, раздраженный его намеком. - Никому про
ваши достижения я не расскажу, будете пить свой эликсир сами - пока все
остальные будут подыхать от старости. Ваш секрет в безопасности.
После того как я отдал им дневник Шеналя, я не скрывал, что знаю об
обмане. Меня только злила эта стена секретности, которую они воздвигали
вокруг своего открытия.
- Очень хорошо, - сказал Тесье, кашлянув. - Подождите-ка одну
секунду...
Послышался шорох, как будто он прикрывал микрофон рукой.
- Я все равно не согласен, - еле слышно прошелестел его голос в моей
голове. - Потом...
Мне показалось, что я слышу голос Катру, но что он говорит, разобрать
было невозможно. "...Давно говорил", - донеслось до меня. Но я скорее
угадал, чем услышал эти вырванные из контекста слова. Затем шорох еще раз
резанул слух, и вновь возникший Тесье стал давать мне последние наставления.
И снова был поход в одиночестве через сумрак. Теперь эти залы не
казались чужими и враждебными. Напротив, я испытывал какое-то сожаление,
пересекая ставшие такими знакомыми помещения. Полтора года - долгий срок. За
это время может стать близким район, город. Что уж говорить об одном здании.
Было время, когда эти огромные комнаты казались странными, потом они
обратились в грозные, пугающие, а затем они стали просто привычными и
оставались такими до этого вечера. А теперь мне было жалко их покидать.
"И тени оживут вокруг, прорвав воспоминаний круг..." Вон там, между
изогнувшейся статуей и нелепой картиной, стоял стол, за которым я раздавал
книги. Прощай, Зеленая Секция Искусств. Отныне слово "искусство" не будет
обязательно ассоциироваться с цветом. Последний взгляд вокруг, вздох - и
шаги уводят меня в следующий зал. Здравствуй, Секция Встреч. Самая
просторная, до сих пор поражающая своими размерами... Здравствуй и прощай.
Сколько воспоминаний связано с тобой. Здесь состоялась та памятная игра, во
время которой из-под маски Восьмой впервые выглянула Мари. Вон тот проход
ведет в Секцию Книг; через высокие стеллажи прошло столько трепетных писем.
А если обогнуть эти мягкие кресла и пройти чуть дальше, окажешься перед
переходом в Секцию Поэзии. Тем самым, в котором находится вход в бывшую
комнату Мари. Но мне надо свернуть раньше. Дорога в Желтый тамбур не
проходит через все памятные места.
Есть что-то несправедливое в этом поспешном прощании. Любой отъезд
хранит в себе надежду на возвращение. Мы не знаем, что ждет нас, и
подсознательно допускаем, что когда-нибудь вновь пройдемся знакомыми
тропами. А сейчас в воздухе витает неестественное чувство определенности.
Независимо от того, захочу ли я вернуться сюда, мне никогда не удастся
побывать здесь еще раз. Никогда.
В Желтом тамбуре меня ожидал незнакомец. Был он весь какой-то безликий
и невзрачный.
- А где Люсьен? - спросил я его.
- Какой Люсьен? - равнодушно отозвался он. От дальнейших разговоров я
решил воздержаться.
Вновь, как полтора года назад, замелькали бесчисленные коридоры и
лестницы. Я все ждал громыхающего железного пролета, но к нему мы так и не
пришли. И наконец, дверь.
- Вам сюда, - сказал мой молчаливый спутник. - Утром операция, потом
трехдневный отдых.
- Какая еще операция? - встрепенулся я.
Он равнодушно посмотрел на меня. Потом постучал полусогнутым
указательным пальцем у себя за ухом.
- А, имплантат, - догадался я.
- Угу, - кивнул он. - Местный наркоз, десять минут. Все,
располагайтесь.
Он распахнул передо мной дверь и ушел.
Я остановился на пороге. Помещение слабо освещалось идущим из коридора
светом. Обычная комната. Нет, не совсем обычная. В обычных комнатах не
бывает больших матовых экранов. В обычных комнатах на стеклянных столиках не
лежат аккуратные стопки газет. В обычных комнатах на стене не висят
календари. Посреди обычных комнат не стоят угловатые сумки с ручками.
Сумки... Да это же мои чемоданы с вещами! И какой же это экран? Простой
телевизор. Все забыл... Все подчистую. Да, еще - в обычных комнатах нет
окон. Окон вообще нигде нет. Куда же может вести окно, если за стеной -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг