Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
не пальцем, а тем местом, где начинается ребро ладони, и мы  подрались...  А
мой дядя, мамин брат, показывал мне, как, воткнув  в  карандаш  полусогнутый
перочинный нож, можно поставить его на  стол  под  абсолютно  неестественным
углом...
     Как давно все это было... Дядя еще был жив, у мамы еще  не  пробивались
седые  волосы,  жизнь  казалась  бесконечной.  Сколько  воспоминаний   из-за
какого-то карандаша... В последнее время все напоминало мне о том мире. Хотя
сам по себе он меня мало интересовал. Но там  была  Мари,  носившая  в  себе
нашего будущего ребенка. Мою еще не родившуюся дочку. Если бы не эти беседы,
я бы совсем затосковал.
     Спасибо Тесье - он ведь  мог  свести  наше  общение  к  тому  короткому
разговору, в котором Мари  сообщила  мне,  что  она  у  себя  дома,  что  ей
выплатили деньги и что чувствует она себя хорошо. В тот  вечер  я  полностью
распрощался со страхом за ее жизнь. Она действительно была снаружи - в  этом
сомневаться не приходилось. Ее голос я не спутал бы ни с каким  другим,  она
отвечала на мои вопросы, следовательно, это не была запись, и  я  готов  был
поклясться, что говорила она не под угрозой.  Слишком  естественна  была  ее
речь. Она рассказывала о том, что пока будет жить у родителей,  о  том,  как
непривычны ей стали сотни  вещей  (здесь  вмешался  Тесье  и  очень  вежливо
попросил не обсуждать эту тему), говорила, как она скучает  обо  мне  и  что
будет ждать. В тот вечер я поверил в то, что, какие бы цели  ни  преследовал
эксперимент, Мари теперь вне опасности.
     Потом была еще одна беседа с Тесье, в которой он известил меня  о  том,
что в целях поддержания моего спокойствия разрешает  получасовые  телефонные
разговоры раз в месяц. Я был очень приятно удивлен, так как совсем не ожидал
подобных поблажек. Под конец он выразил надежду на то, что я больше не  буду
создавать проблем, пожелал приятного времяпрепровождения и исчез. И  потекли
бессмертные дни. Я был снова не сыщиком, а актером и очень усердно  старался
показать наблюдателям, что мой Пятый ничуть  не  изменился.  Порой  на  меня
нападала хандра, когда я думал о том, как еще долго  не  встречусь  с  Мари.
Полтора года представлялись невероятно длинным сроком. Но потом я  вспоминал
о деньгах и брал себя в руки.
     Лишь  один  вопрос  терзал  меня:  в  чем  мы  допустили  ошибку?   Чье
естественное поведение мы неверно сочли за игру? Их было всего пятеро - тех,
кто могли быть им. Всего пятеро молодых мужчин, один из которых  никогда  не
видел солнца. Никогда не бывал за  пределами  этого  здания.  И  никогда  не
слышал слова "смерть". Кто этот человек, было не так уж  важно.  Важно  было
найти неопровержимое доказательство его существования. Найти и  окончательно
успокоиться. И получить все основания называть себя дураком и параноиком.
     Я просматривал свои записи. Все эти "галочки"  были  такими  надежными,
такими бесспорными. Они  так  четко  указывали  на  то,  что  все  эти  пять
человек - актеры. В них не было ни капли фантазии, они были фактами - сухими
однозначными фактами. И все же среди этих строчек  крылась  ошибка.  Ошибка,
которая едва не стоила мне всего, ради чего я сюда пришел.
     Правда,  существовала  еще  одна  вероятность.  Крошечная,   но   очень
страшная. Что, если ошибки не было? А была лишь жуткая игра, которую вели со
мной. И была она настолько сложна, что я даже приблизительно не  понимал  ее
цели. Встреча с Шеналем, фотографии, разговор с  Тесье,  благополучный  уход
Мари, наконец, мое собственное безмятежное существование -  все  эти  детали
плотно смыкались вместе, не оставляя ни малейшего повода для  подозрений.  И
все же за каждым из этих пятерых числились поступки, которые  мог  совершить
только актер.
     Что-то хрустнуло. Я с удивлением  обнаружил,  что  держу  в  руках  две
половинки сломанного карандаша. Спокойнее, спокойнее...  Разволновался?  Или
силушку девать некуда? Так пойди отожмись. А может, просто трусишь?  Боишься
за себя? Именно за себя, ведь  Мари  уже  в  безопасности.  Да,  пока  я  не
избавлюсь от этой ложки дегтя, даже бочка меда не будет в радость.

     Вечер прошел интереснее, чем обычно. После ужина в Секции Встреч возник
Седьмой и сообщил, что в Секции Поэзии Четвертый и Шестая устроили публичное
буриме. По его рассказу выходило, что оба они в  ударе  и  пропустить  такое
зрелище никак нельзя. Общество тут же снялось с места и перетекло  в  Секцию
Поэзии, где игроки действительно блистали изящными экспромтами. Сложно  было
сказать, сочиняют ли они сами или у их невидимых попечителей вдруг проснулся
поэтический дар, но строфы были веселыми, хотя и  не  всегда  качественными.
Тут  было  и  обычное  буриме  с  заранее  определенными  рифмами,  и  более
рискованная,   непонятно   как   допущенная    начальством,    разновидность
"строчка-за-строчкой". "...Соперник рифму не нашел", - нападала Шестая.  "Но
тут Двенадцатый пришел", - бойко отвечал  ей  Четвертый,  простирая  руку  в
сторону Двенадцатого, который на самом  деле  показался  в  этот  момент  из
прохода. Бессмертная публика веселилась.
     Возвращался я обратно с группой восторженных болельщиков.  Общественное
мнение склонялось к  тому,  что  надо  устраивать  больше  таких  конкурсов.
Все-таки поэзия хорошо развлекает и при этом настраивает на высокий лад. Как
и вся литература в  целом.  "И  вообще, -  сказал  Адам,  поглядывая  в  мою
сторону, - у нас давно не было новых книг". -  "Действительно, -  немедленно
оживилась Восьмая, - что  же  ты,  Пятый?  Давно  пора".  "А  я  и  пишу", -
отозвался я, думая, что на Восьмую она похожа, а вот на Мари - ни  капельки.
Хотя, если задуматься, звучит такое утверждение очень странно. "Да он просто
ленится", - сказала Восьмая. "Вовсе я не ленюсь, - запротестовал  я. -  Пишу
каждый день. Только вчера немного застрял с сюжетом. Надо там  подумать  над
одним моментом".  "Ты  уж  подумай, -  попросил  Адам, -  мы  ждем".  "Ждем,
ждем", - подтвердил Третий. "А вот прямо  сейчас  и  подумаю", -  решительно
сказал я. Мы как раз  проходили  мимо  очередной  Комнаты  Размышлений.  Той
самой, через которую Двенадцатый посылал передачи наружу. Красной просьбы не
мешать на двери не было,  и  приступ  вдохновения  напрашивался  сам  собой.
"Прямо сейчас", - повторил я и, отстав от собеседников,  распахнул  дверь  в
тамбур. И остолбенел.
     Комнаты Размышлений были всегда  пусты.  Словно  идеальные  гостиничные
номера, они в любой момент были готовы  к  новым  посетителям.  Стол,  стул,
бумага и карандаши на тумбочке в углу. И ничего больше. А тут прямо  посреди
стола красовалась шахматная доска с  неоконченной  партией.  Справа  от  нее
лежали  два  листа  с  какими-то  пометками.  С  другой  стороны,  аккуратно
расставленные в два ряда, возвышались сбитые фигуры.
     - Ты сюда? - раздался сзади голос Двенадцатого.
     Я повернулся. Шахматист проскользнул мимо меня в комнату и,  подойдя  к
столу, несколько мгновений смотрел на доску.
     - А-а,  ерунда, -  пробормотал  он  наконец  и  одним  движением  сгреб
фигуры. - Сюда обычно, кроме меня, никто не  ходит,  вот  я  и  стал  иногда
оставлять здесь доску. Мне эта  комната  больше  всех  нравится.  Цвет  тут,
знаешь, такой приятный.  Раньше  здесь  появлялся  Каин,  но  он  уже  давно
разлюбил это место, - бодро рассказывал он, с грохотом кидая фигуры в ящик.
     Я смотрел на него в полной прострации.
     - Все, комната твоя, - сказал  он,  с  треском  захлопывая  доску. -  В
следующий раз буду аккуратней.
     Я автоматически улыбнулся ему и  секунду  спустя  остался  один.  Потом
закрыл дверь и присел  на  стул.  Вот  так,  со  случайности  все  началось,
случайностью  и  закончится.  Надо  же  -  выставил  человека   из   Комнаты
Размышлений...  Мыслитель.  Вот  и  размышляй.  Обычных  Детей  приучают   с
детства - кушать надо в  одном  помещении,  играть  в  другом,  мыться  -  в
третьем. А как должен вести  себя  мальчик,  которого  научили,  что  и  для
размышлений существуют специальные комнаты? Правильно - удаляться в них  для
размышлений. Или для того, чтобы без  помех  сразиться  в  шахматы  с  самым
сильным в мире противником. С самим собой.
     А как же эпизод  с  Тесье?  Этот  четко  исполненный  приказ  "поменьше
эмоций!"? Это не могло быть совпадением. Ведь их беседа действительно  стала
спокойнее. Уж это никак нельзя объяснить. Двенадцатый  обязан  был  услышать
команду. А раз так, не мог он быть Зрителем...
     Но комната каким-то магическим образом помогала размышлять. Или  просто
теперь мне не мешала предвзятость, с  которой  я  раньше  подходил  к  этому
вопросу. С каким-то безразличием я вспомнил, как несколько дней назад Николь
шепнула мне за обедом: "Новый Двадцатый немного волнуется. Не говори  с  ним
так  быстро.  Дай  ему  возможность  обдумывать  слова".  Думай,  мыслитель,
размышляй... Для того чтобы изменить темп беседы, достаточно отдать указание
одному человеку. Одному, а не двум! Я видел своими  глазами,  как  Вторая  и
Двенадцатый стали говорить спокойнее, но ведь этого можно  было  добиться  с
помощью одной Второй. А она уже мягко перевела разговор в  другое  русло.  И
именно поэтому Тесье так встревожился. Это не два актера обсуждали  картину.
Актер там был всего один. Вернее, одна.
     Вот и все. Загадки больше  нет.  Только  что  я  выгнал  отсюда  самого
Зрителя. Теперь можно было вздохнуть и с легким сердцем  притворяться  Пятым
еще полтора года.

     Но у Тесье были другие планы. Недели через три он связался со мной, как
всегда выбрав момент поздно вечером, когда я находился в  своей  комнате.  К
этому времени я уже прошел через стадию усиленного самобичевания и  пребывал
в относительном душевном спокойствии. Эпитеты, которыми  я  награждал  себя,
стали уже цензурными. Ошибки еще не были забыты, но уже были прощены и  даже
частично оправданы. Тем неожиданней прозвучало  для  меня  сообщение  Тесье.
Точнее,  это  можно  было  назвать  приговором.  В   изысканных   выражениях
руководитель проекта поведал о  том,  что,  заботясь  о  ходе  эксперимента,
вынужден заменить меня другим актером. Это будет лучше как для исследования,
так и для меня. Мне самому должно быть  очевидно,  что  я  слишком  озабочен
посторонними вещами, для того чтобы продолжать оставаться идеальным Пятым. С
каждым днем вероятность ошибки возрастает, и замена - это единственно верное
решение в сложившейся ситуации. Часть денег мне выплатят, хотя  я  этого  не
заслужил своим возмутительным поведением.
     Я слушал его с двойственным чувством. С одной стороны, это было ужасно.
Эпопея с поисками Зрителя не осталась безнаказанной, и  теперь  меня  просто
выгоняли за ворота. Это было позорно и стыдно. А с другой стороны, я  и  сам
понимал, что после ухода Мари слишком много думаю о ней и о том мире. Хотя я
был уверен, что это не так уж бросается в глаза. Похоже, я ошибся и в  этом.
"В любом случае, - думал я, слушая  Тесье, -  замена  -  это  дело  далекого
будущего. Сначала им надо найти кандидатов, потом их три месяца учить, затем
ждать, пока они сдадут экзамены, потом еще минимум недели четыре..."
     - Когда вы хотите меня сменить? - спросил я, когда он сделал  небольшую
паузу. - Месяцев через шесть-семь?
     - Вы  неверно  поняли  меня, -  бесстрастно  ответил  Тесье. -   Замена
произойдет сегодня. Через час.
     Все-таки этот человек  умел  шокировать.  Я  ощутил  себя  обманутым  и
использованным.
     - Через час?! И вы не могли предупредить меня заранее?
     - А зачем? - сухо спросил он. - Для того, чтобы  вы  стали  еще  больше
мечтать о выходе и еще меньше обращать внимание на свои обязанности? То, что
вы нам не подходите, стало понятно еще в тот день, когда  мы  получили  этот
оригинальный анализ крови. Ну, а после ваших скандалов говорить вообще  было
не о чем. Искать замену мы  стали  в  тот  же  день.  Месяц  назад  один  из
кандидатов сдал экзамен. Сегодня он готов.
     - А как же встреча со мной? - немного растерянно спросил я.
     - Мы  организовали  ему  встречу  с  вашим  предшественником.  По  ряду
соображений это показалось нам более разумным шагом. И не надо  делать  вид,
что это вас расстраивает.
     - Но у меня действительно нет повода для радости.
     - Почему же? - поинтересовался Тесье. - По-моему, есть, и даже не один.
Вы, наверное, не отдаете  себе  отчета  в  том,  что  нарушили  не  один,  а
несколько пунктов контракта. По каждому из них, повторяю, по каждому, я имею
полное право убрать вас из эксперимента, не  заплатив  ни  сантима.  Тем  не
менее вам будут выплачены деньги. Раз уж вы заговорили об этом -  вам  будет
выплачена  огромная  сумма,  составляющая   треть   вашего   первоначального
вознаграждения. С учетом всего, что  вы  натворили,  это  более  чем  щедрое
вознаграждение за услуги. А кроме того... Подумайте - уже через три  дня  вы
сможете увидеть Мари.
     - Почему через три дня? - зачем-то спросил я.
     - Несколько дней вы будете адаптироваться к  обычным  условиям.  Мы  не
хотим, чтобы, вернувшись Домой, вы вели себя словно Рип Ван  Винкль.  Вам  и
так придется  мучиться  оттого,  что  вы  ни  с  кем  не  можете  поделиться
впечатлениями.
     - Не волнуйтесь, - ответил я, раздраженный его  намеком. -  Никому  про
ваши достижения я не расскажу, будете пить свой  эликсир  сами  -  пока  все
остальные будут подыхать от старости. Ваш секрет в безопасности.
     После того как я отдал им дневник Шеналя, я не  скрывал,  что  знаю  об
обмане. Меня только злила эта  стена  секретности,  которую  они  воздвигали
вокруг своего открытия.
     - Очень  хорошо, -  сказал   Тесье,   кашлянув. -   Подождите-ка   одну
секунду...
     Послышался шорох, как будто он прикрывал микрофон рукой.
     - Я все равно не согласен, - еле слышно прошелестел его  голос  в  моей
голове. - Потом...
     Мне показалось, что я слышу голос Катру, но что он  говорит,  разобрать
было невозможно. "...Давно  говорил", -  донеслось  до  меня.  Но  я  скорее
угадал, чем услышал эти вырванные из контекста слова. Затем  шорох  еще  раз
резанул слух, и вновь возникший Тесье стал давать мне последние наставления.

     И снова был поход в  одиночестве  через  сумрак.  Теперь  эти  залы  не
казались чужими и враждебными. Напротив,  я  испытывал  какое-то  сожаление,
пересекая ставшие такими знакомыми помещения. Полтора года - долгий срок. За
это время может стать близким район, город. Что уж говорить об одном здании.
Было время,  когда  эти  огромные  комнаты  казались  странными,  потом  они
обратились в грозные, пугающие,  а  затем  они  стали  просто  привычными  и
оставались такими до этого вечера. А теперь мне было жалко их покидать.
     "И тени оживут вокруг, прорвав воспоминаний  круг..."  Вон  там,  между
изогнувшейся статуей и нелепой картиной, стоял стол, за которым  я  раздавал
книги. Прощай, Зеленая Секция Искусств. Отныне слово  "искусство"  не  будет
обязательно ассоциироваться с цветом. Последний взгляд  вокруг,  вздох  -  и
шаги  уводят  меня  в  следующий  зал.  Здравствуй,  Секция  Встреч.   Самая
просторная, до сих пор поражающая своими размерами... Здравствуй  и  прощай.
Сколько воспоминаний связано с тобой. Здесь состоялась та памятная игра,  во
время которой из-под маски Восьмой впервые выглянула Мари.  Вон  тот  проход
ведет в Секцию Книг; через высокие стеллажи прошло столько трепетных  писем.
А если обогнуть эти мягкие кресла и  пройти  чуть  дальше,  окажешься  перед
переходом в Секцию Поэзии. Тем самым, в  котором  находится  вход  в  бывшую
комнату Мари. Но мне  надо  свернуть  раньше.  Дорога  в  Желтый  тамбур  не
проходит через все памятные места.
     Есть что-то несправедливое в  этом  поспешном  прощании.  Любой  отъезд
хранит в себе  надежду  на  возвращение.  Мы  не  знаем,  что  ждет  нас,  и
подсознательно  допускаем,  что  когда-нибудь  вновь   пройдемся   знакомыми
тропами. А сейчас в воздухе витает  неестественное  чувство  определенности.
Независимо от того, захочу ли я  вернуться  сюда,  мне  никогда  не  удастся
побывать здесь еще раз. Никогда.

     В Желтом тамбуре меня ожидал незнакомец. Был он весь какой-то  безликий
и невзрачный.
     - А где Люсьен? - спросил я его.
     - Какой Люсьен? - равнодушно отозвался он. От дальнейших  разговоров  я
решил воздержаться.
     Вновь, как полтора  года  назад,  замелькали  бесчисленные  коридоры  и
лестницы. Я все ждал громыхающего железного пролета, но к нему мы так  и  не
пришли. И наконец, дверь.
     - Вам сюда, - сказал мой молчаливый спутник. -  Утром  операция,  потом
трехдневный отдых.
     - Какая еще операция? - встрепенулся я.
     Он  равнодушно  посмотрел  на   меня.   Потом   постучал   полусогнутым
указательным пальцем у себя за ухом.
     - А, имплантат, - догадался я.
     - Угу, -   кивнул   он. -   Местный   наркоз,   десять   минут.    Все,
располагайтесь.
     Он распахнул передо мной дверь и ушел.

     Я остановился на пороге. Помещение слабо освещалось идущим из  коридора
светом. Обычная комната. Нет, не  совсем  обычная.  В  обычных  комнатах  не
бывает больших матовых экранов. В обычных комнатах на стеклянных столиках не
лежат аккуратные  стопки  газет.  В  обычных  комнатах  на  стене  не  висят
календари. Посреди обычных  комнат  не  стоят  угловатые  сумки  с  ручками.
Сумки... Да это же мои чемоданы с вещами! И  какой  же  это  экран?  Простой
телевизор. Все забыл... Все подчистую. Да, еще  -  в  обычных  комнатах  нет
окон. Окон вообще нигде нет. Куда же может вести  окно,  если  за  стеной  -

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг