Сам не зная зачем, я помассировал виски. Нелепое движение, почерпнутое
из кино. Все, что мне сейчас надо делать - это взять себя в руки, перестать
искать приключений на свою голову и быть Пятым. Им, и только им. А что
должен делать Пятый посреди ночи? Правильно, спать и видеть седьмой сон. А
вовсе не скрежетать зубами от бешенства. Я принял горизонтальное положение и
натянул мягкое одеяло. Вот так-то лучше. А теперь Пятый закроет глаза и
заснет. Потому что нет у него никакой причины бодрствовать. И хотя за ним
никто не следит, ему надо спать. А то потом он выходит из этой комнаты и
творит неизвестно что, забыв, что за ним наблюдают. Почему творит? А потому
что человек, который его играет - и-ди-от. Кретин. Но даже он может заснуть,
для этого мозги не нужны. Хотя, как говаривал кто-то, "обстановка к этому не
располагает". Где я слышал эту фразу? Не помню. Глаза слипаются. Вот
странно - потерял кучу денег, друг оказался доносчиком, а все равно тянет в
сон. Веки уже не поднять. Кстати, чего ради Тесье, с его психологическим
образованием, сообщил мне о своем источнике информации? Я бы на его месте
дал понять, что Старший Брат никогда не дремлет. А он вместо этого прямым
текстом рассказал, что за мной уже не следят днем и ночью. Точнее, не
следили. Теперь, наверное, опять будут. Но зачем он мне это рассказал? Я
ведь теперь всех бояться буду.
Я широко открыл глаза, чувствуя, как начинавший было подкрадываться сон
мгновенно улетучился. Зачем? А именно затем. Чтоб неповадно было. Чтобы не
лез больше к Эмилю. Чтобы не смел даже подумать о подобном разговоре с
другими. Чтобы был Пятым. Может, они все видели сами, а Эмиля приплели
именно благодаря своему психологическому образованию. А бедный Эмиль вообще
ни при чем. Поговорил со мной, поосторожничал как мог и пошел себе, сетуя на
странные запреты, которые не дают пообщаться со старым товарищем. Если это
все так, то кто поручится за то, что через неделю он сам не сглупит и не
размякнет при очередной встрече с подлым Пятым? А подлый Пятый хитро
посмотрит по сторонам и опять начнет бубнить о Париже и старых временах. А
тут еще рядом окажется Зритель, и весь эксперимент пойдет прахом. Зато если
мы подлому Пятому расскажем о том, что его друг - доносчик, он от этого
друга отшатнется как от чумы. "Разделяй и властвуй" - старый испытанный
метод. Вот мы и разделим и повластвуем.
Мне стало стыдно и досадно. Чем больше я думал о разговорах с Тесье и
Катру, тем очевиднее мне становилось, что моя недавняя реакция была точно
просчитана. "Эмиль невиновен, - думал я. - Им манипулируют точно так же, как
мной. Завтра мы встретимся, и я прочту в его глазах правду". Возвышенно
звучит: "Прочесть в глазах правду". Надо будет не забыть эту фразу, когда
буду писать книгу. Если буду писать... Отлетевший было сон подкрался опять и
на этот раз победил.
Глава девятая
Следующим утром встретиться с Эмилем мне не довелось. Я завтракал
дольше чем обычно, надеясь на его появление, однако он так и не пришел.
После еды я провел несколько часов, слоняясь по секциям, но все
безрезультатно. Эмиль исчез. Обед тоже прошел без него. Гадая, куда он
запропастился, я не забывал оставаться веселым и общительным. Сегодня мне
как никогда было необходимо продемонстрировать свою лояльность невидимым
наблюдателям. Видимо, я даже немного перегнул палку, потому что Вторая
заметила, что давно не видела меня таким радостным. Пришлось на ходу
изобретать правдоподобную причину, и я не придумал ничего лучше, чем
сослаться на злосчастную мифическую книгу. Услышав о том, что я закончил
первую главу, заботливая родительница воспылала энтузиазмом и изъявила
горячее желание ознакомиться с рукописью. Я мялся, изображал смущение и
ломал голову над тем, что же мне теперь делать. В конце концов мы разошлись
на том, что я еще немного поработаю над текстом, но Вторая будет первой
читательницей. Избавившись от назойливой мамаши, я пошел в Секцию Встреч и
засел в засаде в своем кресле. Диван в углу предоставлял более широкий
обзор, но я не рискнул изменять в этот день своим привычкам. Прикрывшись
книгой, я следил за проходящими людьми, справедливо полагая, что если Эмиль
покажется сегодня на свет, то, скорее всего, продефилирует в этом зале.
Вокруг вяло бурлила бессмертная жизнь, после ночных событий казавшаяся
какой-то фальшивой и бутафорской. Теперь искренность этих сияющих улыбок
представлялась по меньшей мере сомнительной. Постепенно ожидание становилось
невыносимым. Я чувствовал, что мне просто необходимо увидеть Эмиля. К
счастью, воспоминание о потерянных деньгах помогало сохранять внешнее
спокойствие. Конечно, надежнее всего было бы устроиться в каком-нибудь
месте, откуда был виден вход в его комнату. Однако исполнению этого плана
мешало два обстоятельства. Во-первых, я до сих пор не имел ни малейшего
понятия о том, где эта комната находится. Во-вторых, даже если бы мне это
было известно, я не стал бы искушать судьбу, сверля взглядом дверь Десятого
на глазах у Николь. День тянулся невероятно медленно, но все-таки подошел к
концу. Эмиль не пришел. Питая слабую надежду на вечернюю встречу, я долго
ужинал в компании Двадцатого и Адада. Они занудно излагали друг другу свои
соображения по поводу какой-то новой игры. Вообще-то мне полагалось проявить
интерес к этому новшеству, но я не мог заставить себя это сделать.
Постепенно их разговор перешел в спор о том, кто станет лучшим игроком. Было
невероятно тоскливо слушать это бессмысленное препирательство, перемежаемое
радостными бараньими улыбками. Наскоро дожевав еду, я распрощался и ушел.
Эмиля в этот день я так и не увидел.
Ночью я долго ворочался, силясь уснуть. В том, что нам сегодня не
пришлось встретиться, не было ничего странного - порой мы не виделись по
нескольку дней. Но подавленное настроение заставляло видеть отсутствие Эмиля
в черном свете. Вместо того чтобы махнуть на все рукой и спокойно спать, я
изобретал невероятные версии. Может, его каким-то образом наказали за
вчерашнюю беседу? Хотя за что его можно было наказывать? И как? Если уж я
гуляю на свободе, он должен гулять и подавно. Да и вообще, скорее его надо
награждать. Нет, давать награду ему тоже не за что - ведь он абсолютно ничем
не отличился. А может, он все-таки доносил на меня? И его вызвали для
вынесения личной благодарности? Нет, нет, это все хитрости господ ученых.
Конечно, Эмиль невиновен. С этой мыслью я и заснул.
Утром пословица "На ловца и зверь бежит" материализовалась в Секции
Трапез. Зверь, правда, не прибежал, а степенно пришел и застал ловца в
последней стадии поглощения завтрака. Приветливо кивнув мне, Эмиль выбрал
порцию, огляделся и подошел к моему столу.
- Как дела? - буднично спросил он, усаживаясь напротив.
Я собрал всю свою выдержку, улыбнулся и так же буднично ответил:
- Неплохо.
Он поковырял вилкой лежавшее перед ним подобие омлета.
- Этим нас давно не баловали.
"Тоже мне деликатес - обычная яичница", - чуть было не сказал я.
Некоторое время мы сосредоточенно молча ели. Затем Эмиль улыбнулся каким-то
своим мыслям и, подняв вилку, сказал:
- А знаешь...
Тут он умолк, очевидно, пытаясь сформулировать фразу.
- Знаешь, мне очень нравится то, что придумал Адам. Больше всего радует
сам факт появления подобных идей.
Я не имел ни малейшего понятия, о чем он говорит.
- А что он придумал?
- Как, ты еще не слышал? - удивился Эмиль. - Все только это и
обсуждают. Новая игра. Называется "шашки". Адам взял обыкновенную шахматную
доску и выдумал новые фигуры и правила. Все фигуры одинаковые и ходят только
наискосок, как слон. На первый взгляд, гораздо проще шахмат, но как
начнешь - не оторвешься. Мы вчера весь день играли.
Я понял, где он пропадал с утра до. вечера. Они, наверное, сидели в
какой-нибудь серо-буро-малиновой Секции Искусств и резались в эту "новую"
игру, пока я изнывал на своем наблюдательном пункте. Вот уж действительно -
комиссар Мегре.
- Двенадцатый уже стал разрабатывать стратегию игры, - говорил тем
временем Эмиль, уплетая омлет. - И к концу дня обыграл всех, даже самого
Адама. А я почти всем проиграл, - он скорчил недовольную гримасу, но тут же
улыбнулся и закончил: - Зато правила я понял быстрее всех, ты же знаешь -
что-что, а правила я учу быстро.
Я чуть не вздрогнул. Намек был весьма прозрачен, но, в отличие от моих
недавних поползновений, к нему было невозможно придраться. Одной короткой
фразой Эмиль напомнил мне о былых временах, показал, что не хочет выходить
из образа, и продемонстрировал, как умные люди пользуются преимуществами
Эзопова языка. Я посмотрел на него и как можно естественнее сказал:
- Да, я знаю. Ты молодец. Мне, например, правила даются несколько
сложнее.
- Скорее, ты их любишь нарушать, - возразил он. - Вспомни, как ты
вначале пытался играть в шахматы. Но потом ты понял, что без правил ничего
путного не получится.
"Ну дает!"- мысленно восхитился я.
- Тебе надо научиться играть в шашки, - наставительно добавил Эмиль. -
Выучишь правила, попрактикуешься и будешь отлично играть. Вот увидишь - это
легко и интересно.
Беседа текла. Почти в каждой фразе мнимого Десятого я находил изящный,
тонкий и абсолютно безобидный намек. Слушая его, я понял, как мне надо было
вести себя во время злополучного разговора два дня назад. Если тогда бы мои
реплики хотя бы отдаленно напоминали эмилевские, мне не пришлось бы
распрощаться с четвертью вознаграждения. Не было никакой необходимости
тащить его в спальню. Все, что я должен был сделать - это немного подумать.
К чему секретничать? Можно вести разговор о чем угодно, сидя прямо возле
скрытого микрофона, если то, что произносится "между строк", понятно лишь
собеседникам. Дурак... Вот ведь какой дурак. И при этом еще и наивный дурак.
Надо же было так попасться на удочку и принять навет Тесье за чистую монету.
Вот передо мной сидит мой единственный друг в этом игрушечном мире, а я уже
готов был считать его иудой. Ну разве можно быть таким наивным? Они меня
запрограммировали, как робота. Нажали нужную кнопку, и готово.
- ...о твоей книге, - сказал Эмиль.
Я понял, что, увлекшись моральным самобичеванием, упустил начало его
фразы.
- Извини, что ты говоришь? - спросил я.
- Я просил тебя рассказать о твоей новой книге, - повторил он.
- О моей книге? - удивился я. Зачем он вдруг вспомнил о ней?
- Ну да. Об этой секции, как там ее... Париж, Пураж? Ты же хотел вчера
о ней поговорить.
Ага... Теперь понятно. Сначала он показал мне, каким образом надо
строить фразы, а сейчас предлагает поговорить по душам. Спасибо за
предложение, друг. Я бы рад, но, в отличие от тебя, меня только что высекли.
И пребольно. Так что я пока обожду. Попрактикуюсь в одиночестве, все
обдумаю, подготовлюсь, тогда и побеседуем. А пока это развлечение не для
меня. Слишком уж дорого оно мне обходится.
- Давай не будем об этом, - весело предложил я.
- Почему?
- Мне не очень хочется обсуждать книгу до того, как она написана.
Он понимающе кивнул. А затем подался вперед и заговорщически сказал:
- Обещаю - никому не расскажу. Если хочешь, это останется нашим
секретом, пока ты не закончишь писать. Просто уж очень любопытно.
Заинтриговал ты меня. Ну скажи хоть пару слов.
Его настойчивость мне не понравилась. Я не был готов сейчас к такой
беседе. И как прикажете понимать "это останется нашим секретом"? На что это
он намекает?
- Понимаешь, Десятый, - предпринял я очередной отходной маневр, - мне
теперь не очень нравится это название. Я его заменил. И заодно стал
подумывать о том, чтобы переписать все заново. А когда все будет готово, я
тебе сам скажу, и мы с тобой об этом поговорим. Идет?
На его лице мелькнула тень разочарования, но он снова кивнул с этим
выражением "конечно-конечно, о чем речь". Потом подцепил вилкой кусок "еды",
отправил его в рот, прожевал и огорошил меня вопросом:
- Кстати, зачем ты позавчера так хотел обсуждать эту недописанную книгу
в своей внутренней комнате?
Мне показалось, что я ослышался. Это уже не лезло ни в какие ворота.
Ведь нас сейчас наверняка слушают! С какой целью он так грубо напоминает о
моей ошибке? Я попробовал дать ему шанс забрать свой опасный вопрос назад.
- Разве я звал тебя во внутреннюю комнату?
- Конечно, - удивленно сказал он. - К тому же несколько раз.
Впервые с момента перехода в новый мир я находился в полнейшем
замешательстве. Какая муха его укусила? Только что он был воплощением
осторожности, учил уму-разуму и вдруг - на тебе - сам подставляет меня под
огонь. Десятому вполне уместно задавать подобные вопросы, но как прикажете
на них отвечать Пятому? Что он творит?!
- Рекомендую не развивать эту тему, - шепнул вдруг голосок Николь. -
Чревато самыми неприятными последствиями.
Я взглянул на Эмиля. На его лице было написано неприкрытое нетерпение.
И с моих глаз спала пелена. Так вот зачем он все это расспрашивал. Сначала
он усыпил мои подозрения своими намеками, а теперь пытался спровоцировать
меня на очередную глупость. Ну нет, милейший Эмиль, такой радости я тебе не
доставлю.
Пятый медленно растянул губы в любезнейшей улыбке. Маски оставались на
наших лицах, но теперь они стали полупрозрачными. И сквозь маску Десятого
просвечивало лицо подлеца, которого я наивно считал другом. Глядя ему прямо
в глаза, я ответил:
- Во внутреннюю комнату я тебя звал, потому что там находился мой
черновик. Мне настолько хотелось почитать его кому-нибудь, что я забыл обо
всех приличиях. Но теперь все изменилось. Эта книга осталась в прошлом, а я
больше никогда не буду пренебрегать традициями.
Эмиль удивленно моргнул. Такого ответа он явно не ожидал. Я сгреб
грязную посуду и направился к люку мусоропровода.
- Но ты вообще будешь писать новую книгу? - спросил он вдогонку.
- Разумеется, - бросил я через плечо. - Ведь это - мое призвание.
Кто-то из древних, кажется, Сулла, говорил: "Избавьте меня от друзей, а
от врагов я избавлюсь сам". Умный был человек. Понимал, что тот, которого
считаешь другом, может оказаться гораздо опаснее явного врага. Хотя, если
задуматься, другом Эмиль мне никогда не был. Это мое воображение и
склонность к идеализации сделали его таким. Я смотрел на него, как и на весь
этот мир, сквозь розовые очки, а умные люди предпочитают темные. Но я к этим
людям явно не отношусь. А жаль. Хотя никогда не поздно поумнеть. Другое
дело, что это практически невозможно. Так что сделал бы умный человек,
оказавшись на моем месте? Ну, в первую очередь - он бы на нем не оказался.
Но если бы это каким-то загадочным образом случилось, он бы попытался
разобраться в ситуации. Что мы сейчас и сделаем. Ну-ка, где там эта кнопка?
- Николь...
- Да, Пятый?
- Николь, почему ты остановила меня сегодня?
- Ты имеешь в виду твой разговор с Десятым?
- Да.
- Разве ты сам не понимаешь?
- Ты не хотела подвергать эксперимент опасности? Но ведь рядом никого
не было.
- Я считала тебя более сообразительным, - тихо усмехается она.
- Почему ты меня остановила?
- Потому что мне стало жаль тебя.
- Жаль меня? О чем ты говоришь?
Она понижает голос.
- Ты знаешь, о чем я говорю.
- Нет, не знаю. Скажи.
- Глупый мальчик. Если бы сказал еще одно слово, твой контракт уже бы
ничего не спасло.
- Какая разница, сказал я его или нет? Ты-то ведь знаешь, что я мог его
сказать.
Ее голос становится едва слышен.
- Да, я знаю. Но на стол Тесье ложатся донесения только о тех словах,
которые были произнесены.
-Так ты... ты не должна была меня останавливать?
Тихий смешок.
- Я никому ничего не должна.
Опять этот Эзопов язык. Ну почему у меня нет нужных слов?
- Спасибо. Ты мне очень помогла.
- Я знаю. Теперь будь умницей. Что-то еще?
- Да. Один вопрос.
- Что?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг