- О! Это дело!
- Не факт, товарищ Шибалин сказал не особо рассчитывать. Переход, потом
самолеты готовить. Первый большой перелет, да еще с учениками, мало ли?
Получиться - получится, нет - так нет.
- Лады. Что еще кроме гаубиц у тебя есть?
- Девять танков. Три немецких остаются нам в прикрытие, остальные
выдвигаются к Рязани. К Вам подойдут с севера. Еще двадцать УАЗов,
оснащенных пулеметами, эти по рекам будут колесить. Девять немецких тягачей.
Автопарк обновили, два Опеля после Пронска перед самым порталом поломались -
у одного движок застучал, у второго что-то с коробкой передач, еле доехали.
Шибалин выделил взамен пару сто тридцать первых ЗИЛов, и еще три МАНа
заменили Шишигами.
- А с МАНами что случилось?
- С ними ничего, но, как показал наш поход, проходимость по снежным
дорогам у них оставляет желать лучшего. Вот Валерий Петрович и выделил в
последний момент. На Проню ехали по безлесному водоразделу, а тут то вовсе
по лесам и буреломам. ЗИЛы уже разгрузили, сейчас думаю отправить их
обратно, чтобы еще снарядов привезли.
- Завтра во сколько начнете?
- Как рассветет, сержант Ерисов над целями зависнет, поправки после
пристрелочных даст, так сразу всей батареей и начнем.
- Хорошо. На сегодня все, отдыхайте. Отбой, лейтенант.
- Слушаюсь. Отбой, товарищ подполковник.
Верховья Прони, середина декабря 1237 года (студень 6746 год)
Горожане Пронска и дружинники шумно встречали своего князя Всеволода
Михайловича, от церквей доносились праздничные перезвоны колоколов.
Сгущающиеся сумерки не позволяли в полной мере оценить разрушения крепости,
но и то, что выхватывал глаз, приводило в оторопь. Столетние дубы, в обхват,
из которых была сложена крепостная стена, были во многих местах проломаны,
как тонкие лучины. Михайловская башня догорала, рассыпая в ночное небо кучи
искр и белого пара - это защитники, передавая по цепочке деревянные ведра,
ушаты, кувшины пытались залить красные уголья, опасаясь - как бы от тлеющего
пожарища, мечущего искры на ветру, не занялись стоящие недалеко избы. Дома,
частью разобраны на баррикады, частью сломаны прилетевшими из-за стены
камнями. Храмы переполнены ранеными и убитыми. И тем не менее, сквозь слезы
на город снизошло некоторое успокоение - враг, пусть не разбит, но отброшен
и в ближайшие дни штурма с его напряжением всех сил не последует.
Сопровождавшая княжеские сотни разведка на снегоходах, вкатилась в
город вместе с дружинниками. Горожане с опаской взирали на союзников,
оседлавших непонятно какой силой движимые конструкции, напоминающие
половинку саней: один самобеглый полоз, да одна широкая лыжа впереди. Тем не
менее, слух о том, что это именно они, вот эти самые два десятка витязей
устроили под Пронском небольшой Армагеддон для монгольского тумена, быстрее
молнии разлетелась по городу. Как водится, вперед вылезли мальчишки, по
младости не боящиеся ни черта, ни дьявола, ни самобеглых трещащих колясок.
Некоторые даже подскакивали, пытаясь потрогать это чудо, за что получали от
испуганных матерей подзатыльники или тычки.
- Дядя, а вы умеете летать? - самый шустрый прорвался к Осадчему,
опознав в нем начальника, и задал самый животрепещущий для него вопрос.
Тот обернулся, покачал головой, и проезжая дальше успел сказать:
- Я - нет, но в Торжке есть летчики и, главное, этому можно научиться!
Парень с раскрытыми глазами так и замер на дороге, чуть не сбитый с
ног, едущими следом.
- Все, похоже у Филатова скоро появится новый ученик. А может и не
один! - подумал Осадчий еще раз оборачиваясь на подростка.
Князя на пороге терема встречала княгиня с толпой челяди. Всеволод
Михайлович отпил поданный женой ковш и тут же передал его Васильеву. Пока
прапорщики допивали поднесенный сбитень, князь представил союзников,
распорядился выделить лучшие светелки. Потом была баня, трапеза,
затянувшаяся до полуночи. Защитники к моменту возвращения князя успели
прочистить брошенное становище врага. Набрали кучи трофеев, от оружия и
доспехов, до ковров, тканей, не убранных юрт, больших табунов лошадей, да
еще диковинных двугорбых верблюдов. Уяснив, кто сделал основной вклад в
победу, тут же принялись перераспределять упавшие с неба "богатства",
справедливо предполагая, что на значительную долю должен рассчитывать
ушедший на некую "базу" сотник Андреев со своими людьми. Осадчий с
Васильевым лишь отнекивались:
- Куда нам это барахло девать? Да и не нужно оно нам. Мы же завтра
опять в бой пойдем, а лейтенант Андреев, небось, уже на базе.
Однако и хозяева не унимались. Более того, похоже - обиделись, не
понимая, мол, как десятники могут решать за сотника и тем более за князя?
Ведь это трофеи, честно взятые в бою. Невместно пронскому князю брать чужое,
не по совести. Поддавшись на уговоры, прапорщики согласились лишь оставить
все причитающееся Торжку в Пронске на хранение. Будет время и возможности -
приедут машины и все заберут, нет - так хоть в Проне утопите. Единственное,
что пожелал Осадчий, так это взять свою долю верблюдами.
- Хорошая животина. Может две недели не есть и не пить. И морозов не
боится. Зато потом как начнет жрать, не останавливаясь, как три лошади...
- А тебе они на хрена? - спросил недоумевающий Васильев.
- Ты ничего не понимаешь. Я их кладовщику Завьялову подарю. Пусть
старшина помучается: и прогнать жалко, и прокормить сложно. С его то жабой!
Приятели засмеялись.
Лишь глубоко за полночь бойцы добрались до постелей. Но до рассвета,
прапорщики подняли своих бойцов.
- Подъем!
Короткие сборы, обильный, но быстрый завтрак в трапезной и вот
разведчики вновь на льду реки, перемалывают версты своими гусеницами в
сторону Ижеславля.
Первые пару километров сотня княжеских воинов пыталась не отставать, но
быстро поняли, что это никак не удается и приостановились, дабы не запалить
лошадей.
Не доезжая десяти километров до осажденного города, произошло первое
боестолкновение - навстречу разведчикам из-за поворота реки высыпало до
полусотни монгольских всадников. Скорее всего они несли дозор и
заинтересовались непонятным шумом, раздающимся с низовьев. До противника
было метров четыреста. Всадники рассыпались лавой, достали луки и
устремились вперед. Снегоходы тормозили, бойцы хватались за оружие. То тут
то там раздавались короткие очереди, потом в дело подключились два пулемета.
Если первые выстрелы не произвели на кавалерию должного впечатления, то
длинные пулеметные очереди резко оборвали начинающую атаку, сразу уполовинив
наступающих. Остатки развернулись, так и не пустив ни одной стрелы, и
кинулись обратно. Но не тут то было, снегоходы неслись чуть ли не втрое
быстрее лошадей. Короткие остановки, треск очередей и через считанные минуты
от полусотни остались одни трупы, да десяток лошадей без наездников.
Осадчий с двумя бойцами проскочил вперед, за поворот и вскоре передал
по рации:
- Дальше все чисто. По крайней мере, до следующей излучины. Над лесом
дымы, много, километрах в трех-четырех и справа большой дым. Похоже,
Ижеславль горит.
Подъехали остальные.
- Надо полагать, это из необстрелянных, про Пронск они если и слышали,
то не поверили. - сказал Васильев Осадчему. - А то б так смело не
выскакивали. Ну что будем делать? Дальше пойдем или княжеских дружинников
дождемся?
- Тю, Леша, на лошадях сюда сутки скакать, если не больше.
- Да ну, мы оторвались от них всего-то километров на пятнадцать. -
ответил Васильев.
- Во-во! Лошадь не снегоход, двадцать верст для них - дневной переход.
Долго галопом скакать не может, да еще ей попить, поесть, отдохнуть надо.
Иначе свалится и тогда совсем кранты. Так что, проще нам вернуться, чем им
до нас добраться.
- Тогда вперед?
- На счет "вперед" у меня есть другое мнение. - возразил Осадчий. -
Скорее всего это было боевое охранение, значит дальше следует ожидать
крупные силы, ты на количество дымов глянь, как бы не тысяча, а может и
целый тумен. Давай так, тут на излучине ставим на берегах по паре пулеметов,
а я с тройкой бойцов проскочу дальше по руслу. Как увижу противника,
поворачиваю обратно и несусь во весь опор сюда. Полагаю, за мной обязательно
устремится две-три сотни, не больше. Вот тут-то их пулеметики и встретят.
- Хм... Можно и так. Слушай, а если за тобой вся тысяча погонится?
- Ну и что? Догнать все равно не догонят...
- Зато согреются. Но пулеметчики могут и не успеть.
- Успеют. Машинки рядом будут стоять, плюс на деревья или вон в
обрывчик монки пристрою. Не боись, прорвемся.
Через пару километров, как и ожидал Александр Осадчий, действительно
располагалась тысяча, а может и больше. Привлеченные далекой стрельбой, река
хорошо разносила звук, монголы засуетились, седлая лошадей. Передовые сотни
вышли на лед и неспешно направились вниз по течению. Неожиданно выскочившие
из-за поворота пятерка снегоходов заставила монгол сбиться плотнее в боевой
порядок. Снегоходы резко развернулись, дали пару-тройку очередей по толпе
всадников, завалив несколько лошадей, и рванули обратно. Сотни, завидев
удирающего противника, перешли на рысь, потом и вовсе в галоп. Однако, как
ни старались, как ни нахлестывали своих коняшек, расстояние только
увеличивалось. Всадники растянулись цепочкой - самые смелые на сильных
лошадях ушли в отрыв, лошади послабее норовили встать на уже протоптанную
тропу.
Перед очередным поворотом беглецы внезапно сбросили скорость и скрылись
из глаз так медленно, что пешеход сможет обогнать. Преследователям
показалось, что их самобеглые повозки "обессилели", как те же лошади,
проскакавшие без остановок изрядное расстояние. И это лишь подстегнуло
погоню. Вот, сейчас, еще немного, и можно будет расквитаться с неуловимым
противником. Первый десяток всадников уже почти скрылся за поворотом, как
прозвучали выстрелы. Сотни не видели, как лег авангард, зато кинжальный
огонь четырех пулеметов с двух сторон, косивших сбившуюся в кучу толпу,
заметили все.
Попытки развернуться, пресекались длинными очередями, выкашивающими
арьергард, попытки взять в лоб крутой берег, тоже не приводили к успеху.
- Сто метров, мой любимый размер, - бормотал Алексей Васильев, водя
пулеметом по надвигающейся лаве. - Меня ж хлебом не корми, только дай сверху
вниз по всадникам со ста метров пострелять... С крутого бережка. Куда ж вы,
дурачки, прете? Стена то отвесная! Ага, правильно, в плотном строю с шашками
наголо - это ж праздник сердца для пулеметчика...
А пули рвали и рвали плоть, перерубали копья, валили лошадей,
всадников, пробивали щиты и хлипкие доспехи.
Соседний пулемет внезапно замолчал, Алексей подумал, что напарник
просто меняет ленту. Вот и у него самого выстрелил последний патрон,
вылетела гильза. Красноармеец, помощник пулеметчика, давно уже открыл
очередную коробку, держа наготове край новой ленты, но прапорщик подхватил
пулемет, вскочил:
- Быстро на вторую позицию, а то эту сейчас стрелами закидают!
Пара заняла новое место, Алексей заправил ленту. А второй пулемет,
расположенный метрах в двадцати все продолжал молчать.
- Что так долго? - забеспокоился прапорщик. - Не случилось ли чего?
Монголы еще раньше, увидев, что один берег вдруг перестал огрызаться
огнем, собрали остатки своих сил и бросились в последнюю атаку.
Когда до берега оставалось метров десять, и большая часть попала в
мертвую зону под крутым берегом, Васильев потянулся к взрывной машинке,
предусмотрительно выведенной к этой позиции.
- Ну, на этот случай у нас тоже гостинец имеется. - сказал он и
крутанул ручку.
Грохнул взрыв. Из под обрыва выплеснулись остатки монгольских сотен,
нависавший над рекой обрывчик покачнулся и сполз вниз, унося с собой пару
немолодых елочек, стоявших на самом краю. Люди, кони, кто бегом, кто вскачь,
кто вовсе ползком, оставляя кровавые следы, устремились к реке в сторону
Ижеславля, пытаясь уйти от неминуемой смерти.
- Чудненько, кто под берег набился - никого хоронить не надо! -
пробормотал Васильев, стреляя в спины убегающих.
В этот момент заговорил второй пулемет. Осадчий вскинул голову.
- Значит жив! Что ж ты молчал то, зараза? Ну, я тебе устрою, как бой
кончится. Нельзя так своего командира пугать!
А из-за поворота появился десяток снегоходов, преследующий отступающих.
- Вот и все. - сказал Алексей помощнику.
Он поднялся, передав остывающий пулемет бойцу, и пошел ко второй точке.
- Ну, и что тут произошло? - спросил Васильев вскочивших
красноармейцев.
Те путано принялись объяснять, что в ленту затесался нестандартный
патрон, гильзу не то раздуло, не то заклинило, короче, ее никак не удавалось
оттуда выковырнуть.
- Кто снаряжал ленту? - грозно спросил Алексей.
Помощник пулеметчика потупился.
- Три наряда вне очереди!
- Слушаюсь!
- А в следующий раз тебе нужно не дергаться, и не лезть со своими
дурацкими советами, а автомат хватать и прикрывать пулеметчика!
Позже, пересчитав убитых и добив раненых, подвели итог - очередная
тысяча стала без малого на шестьсот сабель меньше.
Посовещавшись между собой, отцы командиры решили отойти назад на
километр - к предыдущему повороту реки, занять оборону и дождаться пронские
сотни. Впрочем, Осадчий сначала предложил продвинуться вперед, но более
осторожный Васильев выдвинул контраргументы:
- Монголы обязательно пошлют разведку, чтоб посмотреть - куда их тысяча
делась. На чистом месте опять в атаку пойдут, не задумываясь. Еще один бой,
на ночь глядя, мы, конечно, выдержим, но отдыхать то когда? Оружие
почистить, перекусить. Увидев же своих мертвых - поостерегутся идти дальше.
По крайней мере до завтрашнего дня. Пока вернутся и доложат, пока то да се -
день и закончился, все нам поспокойнее.
Тем и уговорил. На точке оставили тройку наблюдателей и откатились
назад.
Рязань, середина декабря 1237 года (студень 6746 год)
Не находя нигде поживы, не имея информации от туменов Гаюк-хана,
Байдара и Менгу, теряя лошадей из-за бескормицы, Батый-хан пребывал в
раздражении. Совсем не так он представлял себе этот поход. После падения
Ольгова Батый вызвал своего наставника Субудая.
В юрте было сумрачно и душно, в очаге мерцали прогорающие угольки. От
большущей русской липовой бочки с заквашенным кумысом пахло кислятиной. Едва
Субудай переступил порог и поклонился, как хан жестом указал на подушки
возле себя, потеснив родных братьев Бури и Берке и дядю Кулькана, а служка
зачерпнул медным ковшом белесой бражки и подал гостю. Субудай неторопливо
выпил. Глядя на него, младший сын Чингисхана Кулькан, желая подчеркнуть, что
он здесь не просто так, сказал служке:
- Поднеси и мне кумыса. Видишь, у меня во рту пересохло!
Батый зыркнул на дядю, дождался, пока тот поставит ковш и спросил у
своего полководца, когда же начнется штурм стольного города.
Опытный полководец неторопливо и спокойно стал выкладывать свои
сомнения. Три тумена, начавшие поход с верховьев Прони, давно должны были
подойти и соединиться с основными войсками, но их до сих пор нет. Три группы
вестников, отправленных разными путями - пока не вернулись. Оставалось
только гадать - либо города в верховьях Прони оказались крепким орешком, в
сравнении с приокскими, либо в дело вмешался Торжокский князь с его не
понятным оружием. По словам уцелевших, катапульты, которых никто не видел,
могут кидать снаряды огромной разрушительной силы с расстояния в один конный
переход! Они выворачивают деревья и землю, ломают бревна, взламывают лед,
образуя на пути огромные полыньи, а людей и лошадей раскидывают десятками,
как тряпки. Их ручные приспособления стреляют огнем, каждое как полусотня
опытных лучников, поражая воинов через щиты и доспехи на расстояния до двух
или трех полетов стрелы. После гибели сотни разведчиков, на Проню была
отправлена тысяча новобранцев из половцев и булгар. Ее уничтожили полностью
на том же самом месте. Значит ли это, что Торжокский князь стоит без
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг