аппендикс нагноится, и гной прорвется в брюшную полость.
- Там же резать будут! - возразил игумен.
- Если не резать, к завтрашнему утру умрет. - ответил стоматолог.
- На все воля божья.
- Ладно. Тогда я расскажу тебе одну притчу. На одном из островов в
пещере жил некий святой отшельник. И такой он был набожный, такой
правильный. Все посты соблюдал, послушание нес. Каждый день молился да
поклоны бил. И вот как-то по весне началось половодье. Подступила река к его
пещере, но отшельник вознес молитву и промолвил - меня Бог спасет. А вода
все больше подступает, вот уж совсем остров затопило, стоит отшельник по
колено в воде, смотрит - бревно плывет, отпихнул его святой человек со
словами - меня Бог спасет. Вода еще больше, смотрит - плот плывет. Опять он
отпихнул и дальше стоит молится. Вода уже по пояс. Глядь - лодка плывет с
мужиками. Закричали мужики отшельнику, дескать, давай к нам святой отец. И
их прогнал отшельник со словами - меня Бог спасет. Короче, утонул он.
Вознеслась душа в рай, а у ворот стоит апостол Петр с самим Богом. Подошла
душа отшельника к воротам да и спросила у Бога:
- Как же так? Уж я и молитвы читал, и жизнь праведную вел. И так ждал -
когда же ты меня спасешь?
А Бог и отвечает:
- Я послал тебе бревно, потом плот, потом лодку. Но ты их отверг. Что я
еще должен был сделать?
- Так что, отец Варсонофий, может медики с Промзоны и есть та самая
воля божья? А ты ее игнорируешь. Это ж аппендицит! Самая простая операция из
всех возможных! Тут и сомневаться незачем!
Игумен задумался, а потом ответил:
- Ладно, ты и мертвого уговоришь, а меня - тем более. Поехали.
Операция прошла быстро. Петр Дмитриевский, вышел из операционной в
приемный покой, где сидел отец Варсонофий с двумя монахами, ожидая
результатов.
- Все в порядке. - сообщил хирург. - Через три дня приезжайте за своим
братом во Христе.
И вознеся глаза к потолку, добавил:
- Наконец-то, хоть один нормальный больной! Не стрелянный, не колотый,
не резанный!
А еще через день в больницу привезли ребенка десяти лет. Это был сын
одного из именитых горожан - торжокского боярина. Парень провалился в
прорубь, его успели вытащить, да только от сильного переохлаждения паренек
подхватил двустороннее воспаление легких. Ни баня, ни мед с малиной, ни
растирания - не помогали. Приглашенный знахарь только развел руками. По тем
временам пневмония - по сути смертный приговор. А тут прошел слух, что в
больнице на Промзоне монаха Борисоглебского монастыря вытащили чуть ли не с
того света. Вот боярин и повез сына, хотя сильно опасался, что и тут резать
будут. Ну да ладно, лишь бы спасли. К его большому удивлению, ребенка резать
не стали, только кололи шприцами. И тем не менее, уже на второй день ребенок
пошел на поправку. Вот тут то пациентов и прибавилось. Причем, медики есть,
а койко-мест не хватает. И Афанасьев, не откладывая в долгий ящик, начал
возводить несколько корпусов большого больничного комплекса рядом с Торжком.
В принципе, после попадания плавучего госпиталя в силур, среди медиков был
некоторый переизбыток. В силуре осталась команда Севастопольского
военно-морского госпиталя со своим начальником военврачом 1 ранга С.М.
Каганом, да еще персонал военно-морского и Николаевского госпиталей,
санитарно-эпидемиологическая лаборатория, сотрудники 5-го медико-санитарного
отряда и Ялтинского санатория. По мере выздоровления раненых на теплоходе и
в палаточном городке, медперсонал высвобождался и переводился на основную
базу. Оттуда некоторые перебирались в Торжок: Афанасьев сманивал оставшихся
без работы медсестер учителями в начальные классы торжокской школы.
Фельдшеров и младших военврачей распределял по крупным селам своего
княжества организовывать медпункты, в перспективе часть хирургов планировал
отправить в Курск, сразу как только получит над ним контроль. А из самых
опытных врачей, с подачи Шибалина, планировал создать
профессорско-преподавательский состав Торжокской военно-медицинской
академии.
Река Проня, начало декабря 1237 года (студень 6746 год)
Три немецких четверочки, сопровождавшие автоколонну с артиллерией,
после четырех часов марша по следам снегоходов ушедшей вперед разведки,
наконец-то вышли на реку Проня. Неглубокий и широкий овраг, прокопанный
безымянным ручьем, заваленный притоптанным санями смерзшимся снегом,
оказался вполне проходимым не только для танков, но и для следующей по пятам
автоколонны. В отличие от непроходимого густого леса, стоявшего по краям.
Короткие пеньки ольхи, березок, то и дело торчавшие из под сугробов на
обочинах, говорили, что этим зимником местные часто пользуются и все
выросшее за лето и мешающее в пути, заботливо срубают.
Но дальше зимник выходил на лед, танкистов взяло сомнение - выдержит ли
он тяжелую технику? Вслед за замершими танками остановились и автоколонна.
Притомившиеся за время марша по трясучей дороге, без хуторов, без
коротких привалов и потому примолкшие в кузовах красноармейцы, начали
высовываться, пытаясь разглядеть - что там впереди и как долго продлиться
остановка.
Силурийский старожил артиллерист лейтенант Игорь Андреев, попавший на
базу вместе с Афанасьевым из Бобруйского лагеря, связался с танкистами,
потом пешочком направился к Лэнд-Роверу доложить обстановку. Арсений
Николаевич выслушал, махнул рукой - мол, все равно давно пора привал делать,
а заодно пусть лед проверят.
Команду продублировали взводные и отделенные, бойцы загомонили,
высыпали из кузовов. Назначенные в караул патрули разошлись в разные
стороны, остальные разбежались по кустам, в считанные минуты запылали
костры, над огнем повисли закопченные котелки, набитые снегом.
Тем временем четверка бойцов с командирами танков пробивала на реке
лунки и измеряла толщину льда.
- Хреново. - подытожил через некоторое время лейтенант результаты
промеров. - Для танка весом в 20 тонн лед должен быть не менее полуметра, а
тут и половина нужного не везде набирается. Даже грузовики не пройдут. Хотя
для джипа - в самый раз.
Но, делать нечего, нужно двигаться дальше. Наскоро перекусив и выпив
горячего чаю, бойцы заняли свои места и колонна пошла по правому берегу
реки. В основном путь пролегал по твердой промерзшей земле заливной поймы.
Однако на отдельных участках пойма повышалась, и это пространство тут же
захватывал подлесок в виде кустов ивы, ольхи, вездесущих березок. Передовые
танки легко проламывали препятствие, как катком прокладывая путь автомобилям
и лишь в двух местах на крутых поворотах река полностью размыла пойму, а
высокий обрывистый берег зарос такими древними и толстыми деревьями, что
даже с применением бензопил на расчистку ушло бы дня два-три. В этих местах
пришлось спуститься на лед, проведя колонну по воде. Лед ломался, машины
фактически шли "вброд", но глубина у берега была небольшая, к тому же перед
переправой автомобили и тягачи сцепили тросами в длинную цепочку - одна за
другой и потому даже забуксовавшие общими усилиями сразу же вытягивались. И
лишь Афанасьев спокойно ехал на своем джипе по зимнику, пролегавшему на
середине реки.
К вечеру добрались до поворота к деревне на "черных землях".
Разведчики, уже обследовали ее и доложили, что деревня пуста. Вероятно,
жители, после того как Серега освободил их от монгол, решили не возвращаться
в "засвеченное" место и ушли куда-то еще, поглубже в леса.
- Вот и отлично! - ответил лейтенант Андреев. - У деревни поставим
батарею - до реки километра два - для гаубиц расстояние в самый раз, заодно
будет где расчеты разместить.
Автоколонна медленно втягивалась в лес, а джип Афанасьева с
сопровождающим его ганомагом, изрядно прибавив в скорости - рванул дальше, в
Рязань за невестой.
Следующие сутки батарея обустраивалась. Артиллеристы готовили огневые и
запасные позиции, расставляли орудия, оборудовали командно-наблюдательные
пункты. Измерительно-топографическое отделение моталось по лагерю и реке,
высчитывая углы и азимуты стрельбы, определяя основные и дополнительные
сектора обстрела для каждого орудия. Бойцы сопровождения распределяли
позиции и зоны ответственности на берегу, маскируясь в густом лесу.
Во второй половине дня поднялась метель, повалили густой снег.
- Это хорошо, - радовался Андреев. - Все наши следы заметет.
В этот момент пришло сообщение от дозора. К лагерю приближалось около
трех сотен воинов, по виду - русские дружинники. Много раненых.
Секрет, вынесенный далеко вверх по реке, и первым заметивший войско, по
мнению самих бойцов - остался не обнаруженным, хотя их разведчики прошли
всего в пяти метрах. Хотя, как потом выяснилось - дружинники сразу вычислили
засаду и даже определили принадлежность, количество бойцов, включая их
намерения. Именно поэтому изобразили невнимательность и продефилировали
мимо, чтобы не спровоцировать ненужное столкновение. А протоптанную тяжелой
техникой дорогу и поворот в лес, несмотря на начавшуюся метель,
проигнорировать было сложно, да и не нужно. Витязи остановились напротив
поворота, подтянулась их разведка, шнырявшая по берегам.
- К нам собираются повернуть. - размышлял Андреев, наблюдая за воинами
из-за кустов.
- Наши это. - подтвердил стоящий рядом сержант, командир разведки.
- Ну, раз ты так уверен, тогда поехали. Чего ждать? - ответил
лейтенант.
На реку он выехал в сопровождении пятерки бойцов - все на снегоходах, и
направился к дружинникам.
Паники среди витязей не было - нечто подобное они и ожидали, быстро
подтянулись, образовав некую "коробочку", закрылись щитами, но копья не
опустили и мечей из ножен не доставали.
Подъехав поближе, Андреев заглушил мотор и слез со снегохода. Из-за
щитов вышел бородатый воин в богатых доспехах, прикрытый сверху алым сильно
изорванным плащом. Представились. Лейтенант не ошибся, это был пронский
князь Всеволод Михайлович с остатками пронских и рязанских дружин, разбитых
на реке Воронеж.
Всеволод высказал категоричное пожелание присоединиться к засаде. О
том, что именно тут союзники хотят встретить врага, князь нисколько не
сомневался. А что может натворить всего один пулемет с десятком бойцов - он
собственными глазами видел на реке Воронеж, когда отделение Осадчего
выкашивало правый фланг наступающей тысячи. На Проне, судя по далеко
расставленным секретам, воинов было намного больше, да и сотник Андреев
как-то замялся, не желая приглашать дружинников в свой лагерь. Наверняка
приготовил нечто большое, тяжелое и страшное, припрятанное далеко в лесу. Об
этом говорила плотная колея. Легкие снегоходы, виденные им ранее - не смогут
так непринужденно сносить и подминать крепкие березки и кусты, оказавшиеся
на пути.
Андреев связался с Афанасьевым, доложил обстановку и получил "добро".
- У тебя бойцов в охранении мало - вдруг монголы их обойти смогут?
Выйдут на батарею, тогда не до стрельбы будет. Так что пусть дружинники
располагаются на позициях боевого охранения, чтобы по возможности перекрыть
все подходы к батарее со стороны реки. Ну, а их раненых в деревню переводи,
чтоб не мешали. И еще, у князя, судя по твоим словам, разведчики слишком
глазастые, вот их по боковым наблюдательным пунктам раскидай в помощь нашим
и патрули увеличь. Все польза будет.
Витязи втянулись в лес. Спешенными десятками лучников сразу дополняли
отделения автоматчиков. Пулеметные гнезда, подкрепленные мечниками,
расставили пошире, благодаря чему цепь, занявшая оборону на берегу,
растянулась втрое. Сам проход к деревне прикрывала тройка замаскированных
немецких танков, рядом с ними решил расположиться князь Всеволод. Он долго
осматривал боевую технику, восхищаясь ее мощью и несокрушимостью, мол были
бы они у нас на Воронеже, не видать бы монголам победы. Часть легкораненых
гридней и самых молодых отроков прикрепили к патрулям, охраняющим тылы.
Остальных раненых витязей, которых оказалось под сотню, отвели в деревню.
Туда же перегнали, немногочисленных приморенных и оголодавших лошадей
дружинников. Весьма кстати пришлись несколько стогов сена, заготовленных на
зиму бежавшими крестьянами.
На следующий день снегопад усилился, к тому же ближе к полудню поднялся
ветер и началась метель. Тем не менее, вынесенный на тридцать километров в
верх по реке наблюдательный пункт сообщил, что появился противник - сначала
сотня, потом крупное войско численностью до двух-трех тысяч всадников.
- Чего-то маловато. - усомнился Андреев. - Может авангард?
Всеволод согласился, но подумав, засомневался и предположил, что тумен
мог разделиться - часть пошла вниз по Проне на Рязань, а остальные вполне
могли завернуть вверх по течению. Ведь там стоят вполне приличные по их
меркам города: Ижеславль, Михайловск и сама столица княжества Пронск. Он
настолько испереживался, что готов был бросить уже подготовленную засаду и
рвануть на выручку к своим городам.
- Ну и куда ты сейчас поедешь? - возмущался лейтенант. - По любому не
успеешь, да и не поможешь ничем. У тебя бойцов всего ничего. Лучше здесь
сиди. Завтра к нам подойдут эти тысячи, разобьем их, вот тогда всем вместе
можно будет идти к Пронску. Уж дня три-четыре они как-нибудь продержатся.
Еще один день томительного ожидания подходил к концу. Монгольское
войско встало лагерем в двадцати километрах от засады. Его численность не
увеличилась, а это означало, что князь был прав. Основные силы повернули к
Пронску и вполне возможно, что на Рязань они пойдут другой дорогой, минуя
подготовленную для них ловушку.
Вечером пришел вызов от Ярошенко. Танкист сообщил, что он успешно
разгромил появившееся на водоразделе войско, но как и на Проне его
численность не превышала двух-трех тысяч. А уже в сумерках на дельтаплане
приземлился лейтенант Филатов. Саня с помощью неустойчиво работающего на
пределе дальности портала все же провел разведку окрестностей и передал
результаты Шибалину. Подполковник нанес их на карту и получил неутешительную
картину - противник наступал слишком широким фронтом. Две опорные точки -
Ярошенко на водоразделе у реки Пожва и Андреев на Проне просто не в
состоянии были удержать монгольские тумены, фронт которых развернулся
полосой свыше двухсот километров. Валерий Петрович спешно мобилизовал
артиллеристов среди выздоравливающих - хотя бы на один расчет для гаубицы -
прикрыть Пронск через портал, когда его осадит тумен Гаюк-хана. И послал
последнего своего летчика Филатова в помощь Андрееву, чтобы не отвлекать
Ерисова, прикомандированного к танкистам.
* * *
Разрозненная усталостью, огромная колонна кочевников, занявшая реку от
берега до берега, медленно приближалась к рубежам открытия огня.
Двадцатикилометровый марш по глубоким снегам давал о себе знать. И хоть
передовые сотни, протаптывающие путь, периодически менялись, общая усталость
охватила войско каким-то безразличием. Маленькие лохматые монгольские лошади
с мокрыми мордами, обросшие колючками инея, мотали головами в такт
механически переставляемым ногам. На их спинах оцепенело покачивались в
седлах воины. То и дело взвизгивали несмазанные огромные колеса повозок,
дополняемые хрустом снега под множеством колес и копыт взмокших лошадей.
Вчерашний снегопад замел все следы, окреп мороз и над людьми из ледяной
синевы нависала белесая пелена с радужными иглами солнца.
- Приближаются. - прокомментировал лейтенант Андреев, осматривая реку в
бинокль.
Глубоко в лесу негромко хлопнул выстрел, за ним еще пара, практически
одновременно.
- Что за черт? - чертыхнулся Андреев, хватая рацию. - Кто там стреляет?
Я же приказал соблюдать полную тишину.
Оказалось, один из патрулей обнаружил пятерых монгольских всадников,
крадущихся лесом, параллельно реке. Причем первыми заметили их именно
княжеские гридни, приданные в подкрепление. Первого сняли стрелами, трех
других застрелили красноармейцы, а последнего взяли живьем на всякий случай.
Вместо наказания пришлось хвалить дозорных за бдительность, тем более,
что далекий выстрел, заглушенный заснеженным лесом, многотысячное войско
могло и не услышать, или не придать особого значения непонятному звуку.
Игорь Андреев велел им и дальше патрулировать берег, а пленного привести в
деревню. Вот только как его допрашивать - непонятно.
Наконец войско захватчиков достигло контрольных точек. Именно в этот
момент оно слегка притормозило: с одной стороны началась плановая смена
передовых частей. Уставшие остановились как раз напротив лесной дороги,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг