Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
это ни странно, тяжеловесный Цейтлин опередил его и перехватил трубку.
    -- Слушаю...  Цейтлин,  да...  А,  Андрей  Иванович!..  Что?  О Марееве?
Ничего... Неужели? Говорите,  голубчик, умоляю вас,  говорите... что он  вам
сообщил?
    Малевская  и  Брусков  жадно  ловили  невнятные  звуки,  доносившиеся из
трубки.
    -- Одну минуточку, Андрей Иванович. Здесь Малевская и Брусков...  Андрей
Иванович говорит, что ему сейчас звонил секретарь комиссии, его приятель,  и
передавал  ход  заседания...  Продолжайте,  Андрей  Иванович...  Да... да...
ага...  два часа  длился доклад  Никиты?.. Вот  здорово!.. Ага!..  так...  С
успехом?   Так...  так...   Кто?  Рощин   выступал  против?   Из   Института
гелиоэнергетики?.. А-а-а... Так... так... Час говорил? Технические  эксперты
одобряют? Молодцы!.. Что?.. Вы слышите? Ещё восемь ораторов,  заключительное
слово  Никиты  и  председателя  комиссии,  голосование  резолюций...  Бедный
Никитушка! Ну и дела!..
    Цейтлин опустился в заскрипевшее под ним кресло. Все молчали.  Малевская
несколько   раз   пробовала   начать  работу   и   снова   бросала.  Брусков
сосредоточенно ходил по комнате. Все трое думали об одном и том же. Ожидание
становилось невыносимым.
    Наконец раздался осторожный стук в дверь.
    -- Войдите! -- громко сказала Малевская.
    На  пороге  показалась  спокойная,  корректная  фигура  Андрея Ивановича
Потапова. Он аккуратно закрыл за собой дверь.
    -- Здравствуйте,  друзья  мои! --  неторопливо  говорил  он. --  Неужели
Никита Евсеевич ещё не пришёл? Мне полчаса назад звонил секретарь  комиссии,
что заседание кончается. Я и поспешил сюда.
    -- Как? Значит, уже! Где же он?
    -- Он, может быть, и не знает, где мы?
    -- Я это предусмотрел, -- сказал Андрей Иванович. -- Я просил  секретаря
передать Никите Евсеевичу, что мы все  будем его ждать в лаборатории у  Нины
Алексеевны. Он обязательно сюда придёт. Да вот и он!
    Мареев вошёл  оживлённый, счастливый.  За прошедшие  полгода складки  на
переносице и у ноздрей стали глубже и резче, взгляд -- ещё твёрже и  острее.
Было в его лице что-то  властное, заставлявшее прислушиваться ко всему,  что
он скажет. Но  улыбка по-прежнему как-то  внезапно преображала это  смуглое,
худощавое лицо, придавая ему неожиданную теплоту и мягкость.
    -- Ну,  вот и  я! -- весело  воскликнул он,  бросая тяжёлый  портфель  в
кресло. -- Здравствуйте, друзья!
    Его встретили радостными восклицаниями.
    -- Никитушка! --  говорил,  захлёбываясь,  Цейтлин. --  Ну,  как?  Можно
поздравить? Поздравляю! Поздравляю!
    -- Правда, Никита? Победа? -- нетерпеливо спрашивал Брусков.
    -- Ну, конечно,  победа. Самая  лучшая, самая  симпатичная резолюция! Но
какой бой, товарищи! Какой бой! Сражение титанов.
    -- Да  садись  же,  Никита!  Отдохни  немного, --  говорила   Малевская,
отстраняя Цейтлина и Брускова. -- Ну, отойдите же! Дайте ему отдышаться!
    -- Да я нисколько  не устал, Нина!  Клянусь Плутоном -- моим  теперешним
покровителем.
    -- Рассказывай, Никита, скорей, -- нетерпеливо сказал Брусков. -- Споров
было много?
    -- О!  Возражали много  и яростно,  но ничего  у них  не вышло.   Проект
получил одобрение, и, значит, друзья...
    -- Будем готовиться к экспедиции?!
    -- Да! Теперь успех зависит только от нас!


                    ГЛАВА 4. СТРАНА СНАРЯЖАЕТ ЭКСПЕДИЦИЮ

    В вечерние апрельские  сумерки, когда Москва  тонула в нежной  сиреневой
мгле, на экране монументального здания центральной правительственной  газеты
появилась краткая информация:
    "Институты  ВЭИ  и  Машиностроительный  закончили  детальную  разработку
проекта  геолога  Мареева.  Специально  сконструированный  бурильный  снаряд
углубится в недра земли, имея внутри себя команду из трёх человек во главе с
изобретателем.   На   глубине   пятнадцати   километров   будут  установлены
термоэлектрические   батареи   для    превращения   подземной   теплоты    в
электроэнергию.  Проект  товарища  Мареева  имеет  огромное  государственное
значение.  Совнаркомом  СССР   организован  правительственный  комитет   для
руководства  работами  по  реализации  этого  проекта.  Постройка  снаряда и
оборудования  для  подземной термоэлектрической  станции  поручена указанным
институтам и лучшим заводам СССР. Срок исполнения -- десять месяцев".
    Вечерние  газеты  и  радио  сообщали  подробности  проекта  под   самыми
восторженными  заголовками:  "Новая  победа  над  природой!",  "Атака земных
недр!", "Мы завоевываем  недоступные глубины земли!",  "Неисчерпаемые потоки
подземной энергии на службу социалистической стране!".
    На бульварах, улицах, площадях люди собирались, жадно читали  экстренные
выпуски  газет,  обсуждая  это неслыханное  по  смелости  предприятие. Всюду
вспыхивали летучие митинги, разгорались жаркие дискуссии.
    Корреспонденты иностранных газет давно не имели такой беспокойной  ночи.
Они  осаждали  институты,  интервьюировали  их  сотрудников,  охотились   за
Мареевым,  Брусковым,  Цейтлиным,  Малевской,   за  всеми,  кто  имел   хоть
какое-либо отношение к экспедиции. Телеграф и радио не справлялись с потоком
телеграмм, радиограмм, фотопередач.
    Необычайное волнение охватило весь капиталистический мир. На другой день
газеты были почти целиком посвящены сенсационным сообщениям об  удивительном
проекте.
    На фабриках и заводах, в рудниках и шахтах, на окраинах больших  городов
и в рабочих посёлках друзья Советского Союза с восторгом принимали  известия
о  решении  Совнаркома,  как   новое  доказательство  силы  и   мощи  страны
социализма.
    Все интересовались  личностью Мареева  и его  ближайших сотрудников,  их
портретами, их биографиями.
    Европейские и американские специалисты жаждали технических подробностей.
Крупнейшие авторитеты науки и техники были вовлечены газетами и журналами  в
дискуссию, которая вскоре приняла самый ожесточённый характер.
    Известный металлург, профессор Кольридж из Мильвоки -- США --  доказывал
на  страницах  журнала "Geological  News",  что никакой  металл  не выдержит
высокой температуры  подземных глубин  и температуры,  возникающей от трения
машины о твёрдые породы, которые встретятся  на её пути. По его мнению,  эти
факторы создадут такие условия,  при которых самый тугоплавкий  из известных
металлов   начнёт  деформироваться.   "Поэтому, --  заключил   профессор, --
советская экспедиция заранее  обречена на гибель,  и люди, снаряжающие  её и
участвующие в ней, -- безумцы".
    В номере журнала "La Science", вышедшем вскоре, руанский профессор  Клод
Шарпантье, мировой  авторитет в  области качественной  металлургии и  вечный
антагонист профессора Кольриджа из Мильвоки, выступил с возражениями. Прежде
всего  он  высмеял  отсталость  американского  учёного,  который,  очевидно,
совершенно  не  знаком  с  огромными  достижениями  советской   металлургии,
особенно  в  области высококачественных  жароупорных  сталей и  сверхтвёрдых
сплавов. Профессор Шарпантье  далее доказывал, что  вопрос совсем не  в том,
выдержит ли металл. Можно быть  уверенным, заявлял он, что в  этом отношении
советская металлургия вполне обеспечит экспедицию. Гораздо хуже обстоит дело
с  вопросом,  как  перенесут  люди,  отправляющиеся  на  глубину  пятнадцати
километров, царящую там высокую температуру,  как будут они работать в  этих
условиях. Здесь видит он главное препятствие, так как не представляет  себе,
какими средствами располагает советская наука для устранения этой опасности.
    К  поспорившим  профессорам  сейчас  же  присоединились  другие  учёные.
Выдвигались самые разнообразные, порой противоположные соображения.
    Одни указывали, что  снаряд под тяжестью  выбрасываемой им кверху  земли
будет на большой глубине просто раздавлен. Они приводили при этом вычисления
давления в поверхностных  слоях континентов, произведенные  ещё В.Трабертом.
По Траберту  выходило, что  при средней  плотности этих  слоев, равной  2,7,
давление  на глубине  одного километра  достигает 270  атмосфер, на  глубине
десяти  километров  равно  2700 атмосферам,  а  на  проектируемой глубине  в
пятнадцать  километров --  4050  атмосферам.  Это  соответствует  давлению в
41852,7 тонны на  каждый квадратный метр,  чего не сможет  выдержать ни один
пустотелый снаряд.
    Другие критики  сомневались, смогут  ли люди,  добравшись до  намеченной
глубины, установить там термоэлектрическую станцию. Ведь для этого, говорили
они, необходимо некоторое свободное  пространство, которое вряд ли  возможно
найти в плотной массе горных пород на глубине пятнадцати километров.
    Но  крупнейший  английский геолог,  профессор  Джонсон, в  ответ  на это
сообщал   о   возможности   существования,   даже   на   больших   глубинах,
многочисленных  карстовых  пустот, не  говоря  уже о  вулканических  жилах и
кавернах -- путях, пробитых некогда  расплавленной массой в её  стремлении к
поверхности земли.
    После  опубликования  постановления   правительства  газеты  и   журналы
Советского Союза поместили ряд статей  о проекте Никиты Мареева, о  значении
этого проекта для науки и для дальнейшего развития хозяйства страны.
    Необычайность   замысла,   его   исключительная   смелость   и  огромные
перспективы  экспедиции  взбудоражили всю  страну.  Отовсюду -- из  городов,
посёлков,  колхозов  и  совхозов -- поступали  требования  на  литературу по
астрономии, геологии, электротехнике и специально о проекте Никиты  Мареева.
Бесчисленные  дворцы  культуры, клубы,  дома  отдыха со  всех  концов страны
беспрерывно и настойчиво требовали лекторов и докладчиков.
    Энтузиазм  широких  масс  искал  действенного,  активного  проявления, и
первое, самое простое и непосредственное, в чём он мог проявиться, был поток
денежных взносов от отдельных лиц и организаций в фонд экспедиции. Деньги  и
ценности стекались отовсюду.  Газеты -- центральные и  местные -- немедленно
подхватили это  движение. Текущие  счета комитета,  специально открытые  для
приема взносов в фонд экспедиции,  росли с невероятной быстротой. Уже  через
месяц  после  первого  взноса,  сделанного  пионером  московской  86-й школы
Николаем  Шелестовым  в размере  3  рублей 70  копеек,  общая сумма  взносов
перевалила за сто миллионов рублей.
    Мастер наклонного бурения нефтепромысла  имени Орджоникидзе в Баку  Кико
Рахишвили  написал  Никите  Марееву  письмо,  в  котором  предлагал  в   дар
экспедиции своё новое изобретение, увеличивающее гибкость бурового аппарата.
Когда этот дар Кико Рахишвили и горячая благодарность Мареева стали известны
всей  стране,  отовсюду  стали  поступать  изобретения,   рационализаторские
предложения и дополнения к проекту Мареева. Из Харькова рабочий-изобретатель
Михеев привёз  модель своего  усовершенствованного автоматического  аппарата
для  искусственной   климатизации  помещений   снаряда.  Комсомолец   Сергей
Кочергин, орденоносный мастер Березниковского химического комбината, прислал
чертежи изобретённого им аппарата для химической очистки воды.
    Поток предложений рос изо дня в день. Нередко Мареев, разбирая  огромную
почту, внезапно срывался с места  и спешил к Брускову, Цейтлину,  Малевской,
чтобы  поделиться  новой  мыслью, блестящей  идеей,  пришедшей  откуда-то из
Средней Азии или с Дальнего Востока.
    В клубах, школах, техникумах, вузах возникали кружки по изучению проекта
подземной  экспедиции,  подземной  термоэлектростанции,  а  также  геологии,
геофизики, геохимии, палеонтологии и электротехники.
    Центральный комитет ленинского комсомола сразу же учёл огромное значение
этого начинания и  принял шефство над  движением. "Комсомольская правда"  из
номера в номер подробно рассказывала о проекте Мареева.
    Энтузиазм  молодёжи  разрастался  бурно и  неудержимо.  В  Москву, в  ЦК
комсомола, явился  комсомолец Андрюша  Куприянов, семнадцати  лет, и заявил,
что он приехал из Херсона и  желает принять личное участие в экспедиции.  Он
окончил школу-десятилетку и считает, что представитель комсомола обязательно
должен участвовать в таком важном для страны предприятии. Андрюша  Куприянов
был лишь первой  ласточкой в этом  движении. В Москве,  на её многочисленных
вокзалах -- железнодорожных, водных  и воздушных, -- ежедневно  высаживались
сотни претендентов на участие  в подземнОлМ путешествии и  осаждали Мареева,
членов  Комитета  при   Совнаркоме,  секретарей  ЦК   комсомола.  Письменные
заявления и ходатайства шли беспрерывно из всех краёв и областей. Не  только
молодёжь, горячая,  увлекающаяся, но  и взрослые  люди -- инженеры,  химики,
геологи, электротехники, врачи, лётчики -- настойчиво добивались включения в
состав экспедиции.
    В эти  дни и  месяцы никакая  работа не  утомляла так  Мареева, как этот
стихийный натиск кандидатов. Нигде Мареев не чувствовал себя в безопасности.
За ним  охотились, его  подстерегали в  автомобиле, на  лестнице его дома, в
вестибюле и секретариате Комитета -- всё лишь для того, чтобы лично изложить
свою просьбу и передать письменное заявление.
    Заводы -- металлургические, машиностроительные,  электропромышленные, --
с десятками тысяч  рабочих, инженеров и  техников, вмешались в  бой за успех
экспедиции. Началось  соревнование гигантов  за честь  получения заказов  на
изготовление деталей  снаряда, оборудования  подземной станции  и снаряжения
членов экспедиции.
    Один за другим выступали новые соревнователи на получение этих  заказов.
Каждый из них  выдвигал показатели, превышающие  те, которые требовались  по
условиям  проекта   или  предлагались   соперниками.  Комитет   был  завален
телеграммами,  докладными  записками,  ходатайствами,  ссылками  на  прежние
производственные  заслуги,  на  перевыполнение  планов,  на производственные
достижения. Депутации от рабочих и инженеров отстаивали право своего завода,
своей фабрики, своего института на выполнение заказа.
    Завод измерительных приборов  в Свердловске получил  было заказ, но  его
отбил московский завод,  доказавший, что на  своих новых станках  он сделает
приборы  более  точные  и  гораздо  скорее,  чем  уральский  завод  со своим
устарелым оборудованием.  Немедленно из  Свердловска прилетела  делегация от
управления и общественных организаций завода с вызовом на соревнование:  кто
скорее и лучше сделает самый сложный прибор -- глубомер Нефедьева  последней
конструкции, -- тому достанется весь заказ.
    Через  семь дней  после подписания  договора о  соревновании  московский
завод сдал глубомер, и точность его показаний на десять процентов  превышала
заказанную. Завод праздновал победу  и торопил жюри. Однако,  хотя уральский
завод  сдал  глубомер  лишь  на  девятый  день,  но  точность  его показаний
превышала требования заказа на тридцать пять процентов, и, кроме того, завод
добавил новое  приспособление, облегчающее  пользование прибором.  Загорелся
спор, но Комитет при Совнаркоме постановил: сдать заказ на наиболее  сложные
и точные приборы уральскому заводу, а на остальные -- московскому.
    Бой разгорался во всех  отраслях промышленности, выполнявших заказы  для
экспедиции:  теплоизоляционное   оборудование  снаряда,   термоэлектрические
батареи,  кварцевое  освещение,  одежду  и  обувь  для  членов   экспедиции,
концентрированные витаминные продовольственные продукты.
    Но самые грозные "бои"  разыгрались на металлургическом участке  фронта.
Сражались титаны социалистической индустрии.  Борьба шла за основное  орудие
экспедиции -- за подземный корабль, который  впервые в истории мира в  своей
бронированной  утробе  понесёт человека  в  неведомые, таинственные  глубины
нашей планеты.  Кому достанется  высокая честь  отлить и  изготовить ножи  и
секции для снаряда? Кто приготовит великолепные сверхтвёрдые сплавы, которые
проложат путь человечеству в недра земли?
    Огромный комбинат Запорожсталь,  беспрерывно растущий, богатый  опытом и
традициями Златоустинский завод высококачественных сталей, юный  Халиловский
гигант,  выросший  на   чудесной  хромоникелевой  руде,   Челябинский  завод
инструментальной стали, южные заводы -- вот участники этого соревнования.
    Всё внимание  страны вскоре  сосредоточилось на  решающем сражении  трёх
гигантов -- Запорожстали, Халиловского и Златоустинского заводов.
    Каждый  день  газеты сообщали  сведения  о достижениях  и  поражениях на
сталелитейном фронте;  телеграммы и  заметки, короткие,  чеканные, резкие, с
необычными    специальными    терминами,    взволнованные    корреспонденции
непосредственно с заводов возбуждали читателей, как боевые сводки с  военных
фронтов.  С каждым  днём напряжение  нарастало. Миллионы  людей с  жадностью
поглощали   газетные   сведения,  ловили   слухи,   требовали  подробностей,
интересовались техническими деталями.
    Сталевар Запорожстали, инженер Громких, изготовил новую марку стали,  по
твёрдости,   жароупорности   и  кислотоупорности   превосходящей   все,  что
составляло  до сих  пор гордость  качественной металлургии.  Каждая  опытная
плавка повышала её превосходные показатели.
    Неизвестная до сих пор присадка к знаменитой никель-молибденовой стали и
новые  приёмы  закалки  её, предложенные  бригадой  Юсуфа  Талиева, молодого
инженера,  башкира,  недавно вернувшегося  с  южных заводов  в  родные края,
укрепляли в халиловцах уверенность в победе.
    Загадочно  молчал  лишь  Златоустинский  завод.  Он  никуда  не  посылал
рапортов о  своих достижениях  и успехах,  не печатал  в газетах  сводок, не
давал  материала корреспондентам.  Упорно и  тихо работала  там  специальная
бригада.
    Никто  ничего  не  знал  о результатах  её  работы.  В  печать проникали

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг