образовавшегося вокруг снаряда.
-- Скафандр цел, Володя? Ты не чувствуешь газов? -- спрашивал Мареев.
-- Газов нет, Никита Евсеевич! Только... неудобно очень... -- ответил
Володя, лежа неподвижно, точно связанный невидимыми цепями.
-- Потерпи, Володюшка, -- говорила, запыхавшись, Малевская, яростно
работая лопатой. -- Ещё немного...
Через несколько минут Мареев приблизился к Володе и помог ему
освободиться из мёртвой хватки каменного спрута. Скафандр был цел, но тело
мальчика ныло и болело, как после жестоких побоев.
-- Да... -- бормотал Брусков, устало опираясь на лопату. -- Вот так
красота! Мышеловка из драгоценных камней! Будь она трижды проклята! С этими
сокровищами надо быть поосторожней. Они здорово кусаются...
-- Что же теперь делать, Никита? -- спросила Малевская, прижимая к себе
Володю. -- Надо же пройти в главную каверну!
Мареев молчал.
-- Надо разбить несколько пустых ящиков из-под продовольствия, --
ответил он наконец.
-- Ага! Идея! -- подхватил Брусков. -- Устроим тротуар из пластмассовых
досок и будем гулять, как по проспекту. Отлично! С вашего разрешения,
товарищ начальник, я пойду в снаряд.
-- Не горячись, Михаил! -- возразил Мареев. -- Не забывай, что ты
выздоравливающий и вышел на прогулку, а не на работу. Мы это сделаем с
Ниной, а вы с Володей обозревайте окрестности и о замеченном доносите...
Пойдём, Нина!
Брусков горестно вздохнул и, опускаясь на край снаряда, сказал:
-- Садись, Володя! Мы с тобой теперь инвалиды... временно
нетрудоспособные... А пока поделись со мной своими впечатлениями от этой
шкатулки с драгоценностями. Тебе на чём было приятнее лежать -- на изумрудах
или аквамаринах? По-моему, лучше на аметистах.
-- Ну, и ложись на них... -- недовольно проворчал Володя, потирая ноющее
колено.
Он был явно не в духе и не чувствовал расположения поддерживать беседу в
таком тоне.
-- И ты, Брут! -- укоризненно покачал головой Брусков. -- Все вы сегодня
сговорились огорчать меня...
Через четверть часа Мареев показался в отверстии люка и начал
выбрасывать доски, которые подавала ему снизу Малевская. Скоро ровная
дорожка протянулась от снаряда к выходу из маленькой пещеры. Когда яркие
лучи ламп осветили внутренность большой каверны, Мареев и его спутники,
забыв о только что пережитых волнениях, не удержались от криков восторга.
Высокая и узкая пещера со стрельчатым сводом, как в готическом храме,
сияла переливами разноцветных огней. Гигантские кристаллы, вышиной до двух
метров, чистые и прозрачные, как лёд, покрывали её стены, дно и своды; они
расширяли её просторы, наполняли пространство воздухом и светом.
-- Да, -- сказал наконец Брусков. -- Матушка земля подготовила роскошное
помещение для нашей станции. Хвалю старушку! Долго ждала -- дождалась...
Когда приступим к работе, Никита?
Мареев, водя лучом своей лампы, как прожектором, освещал противоположную
стену каверны.
Показалась тёмная щель с метр в ширину и больше трёх метров в высоту.
-- Вот проход в трещину, -- сказал Мареев. -- Через него из далёких
глубин, из остывающей магмы проникали и, вероятно, до сих пор проникают сюда
в каверну различные газы-минерализаторы, из которых выкристаллизовались эти
драгоценные самоцветы. Наличием раскалённых газов в этой пещере и
объясняется то постоянное повышение температуры, которое нас так удивляло и
тревожило... Пары фтора участвовали в образовании кристаллов вот этого
топаза; из летучих соединений бериллия произошли огромные бериллы,
прекрасные аквамарины, ярко-зелёные изумруды. Ведь изумруд не что иное, как
разновидность того же берилла, но окрашенная соединениями хрома в чудесный
травянисто-зелёный цвет. Всей своей красотой эти кристаллы обязаны главным
образом четырём элементам: фтору, бору, бериллию и литию...
Мареев помолчал, переводя луч лампы по всем направлениям и любуясь
бесконечным богатством красок, разворачивавшимся перед ним. Наконец он
сказал:
-- Я думаю, Михаил, нам надо прежде всего закрыть доступ в каверну газам
и водяным парам... Как по-твоему?
-- Да, необходимо предохранить батареи от их влияния.
-- Затем, -- продолжал Мареев, -- мы очистим каверну от присутствующих в
ней газов и одновременно подготовим ровную площадку для батарей. Мне
кажется, самым подходящим местом для станции будет не эта большая каверна, а
первая, маленькая. Она дальше от трещины, её легче изолировать, там будет
меньше работы по выравниванию площадки. Кроме того, она находится
непосредственно у самого снаряда. Это очень ускорит работу, что очень
важно... Как по-вашему, товарищи?
Никто не возражал против такого плана, все горели желанием как можно
скорее приступить к работе. Решили прежде всего провести освещение в обе
каверны и выгрузить инструменты и материалы.
Обед прошёл очень оживлённо. Он прерывался появлением на экране членов
Правительственного комитета, Цейтлина, Андрея Ивановича, представителей
газет, уже знавших из радиограммы Мареева о начале работ по строительству
станции. Все поздравляли смелых путешественников с благополучным окончанием
первой части пути, желали удачи и быстрого возвращения на поверхность.
За обедом детально обсуждали порядок выполнения плана работ. На Брускова
и Володю возложили проводку освещения в каверны. Мареев и Малевская должны
были расширить временные площадки из досок, а затем выгрузить
электроотбойные молотки и подготовить материалы для заделки щели в большой
каверне.
Володя, уже совершенно забывший о своих ушибах, не мог усидеть на месте.
Сейчас же после обеда он начал собирать провода, изоляторы, патроны, всю
необходимую арматуру, электросверла, электропаяльники, молотки и складывать
их у выходного люка. Он вихрем летал вверх и вниз по всем помещениям
снаряда, его звонкий голос доносился отовсюду и чуть ли не одновременно из
всех уголков снаряда.
-- Нам хватит двух пачек роликов?.. Нина, я беру твои перчатки... А где
мои клещи? Я их вчера видел на месте...
-- На баке, Володя! Мы ими вытаскивали гвозди из ящиков...
Мареев и Малевская проверяли работу отбойных молотков и больших
электросвёрл, доставали мешки с материалами для изоляционного раствора.
Шум и гам, громкие крики, стук молотков, разбивающих ящики, прерывистая
дробь отбойных молотков, гуденье маленьких приводов наполняли все помещения
снаряда весёлым, радостным нетерпением.
С шестнадцати часов трёхногий домкрат, освобождённый от торпеды (её
отвели на другое место), непрерывно подавал из снаряда инструменты и
материалы.
-- Вира! Майна! Вира помалу! Стоп! -- звенел через громкоговоритель
голос Володи.
На раздвоенной лестнице под самым потолком пещеры Брусков намечал
осветительные точки. Чёрные змеи проводов протянулись к нему снизу, и скоро
визг электросверла нарушил покой этих архейских глубин. Ещё через час по
настеленным доскам побежали извилистые провода, и гром двух мощных
электроотбойных молотков наполнил высокие своды главной каверны. Беззвучно
падали гигантские кристаллы розовых бериллов, фиолетовым дождём рассыпались
друзы бесценных аметистов, золотистым фейерверком озаряли пещеру топазы.
Мареев и Малевская, одетые в скафандры, стояли у грохочущих молотков,
обсыпанные драгоценной пылью, сверкающие, как фантастические саламандры. Они
равнодушно попирали ногами неисчислимые богатства, приготовляя из них
материал для заделки прохода в трещину.
Через несколько часов непрерывной работы Мареев дал команду об отдыхе.
Усталые, но радостно возбуждённые, все собрались в шаровой каюте. Было
решено, что взрослые будут ежедневно работать по двенадцати часов с
двухчасовым перерывом на обед. Володе, несмотря на все его протесты,
разрешили работать не более восьми часов, возложив на Малевскую наблюдение
за точным исполнением этого постановления.
-- Поздравляю, Ниночка, с новым званием! -- смеялся Брусков. --
"Инспектор подземного отдела охраны материнства и младенчества" -- это
звучит гордо! Следи, пожалуйста, уж и за мной, умоляю тебя! Охраняй меня, а
то я за себя не ручаюсь!..
-- Я отказываюсь от этой чудовищной нагрузки! -- парировала
Малевская. -- Как только ты раскрываешь рот, на свет появляются целые серии
глупостей!
-- Беру на себя охрану Нины от такого объекта, как Михаил, -- предложил
Мареев. -- Теперь мы все сделаемся каменщиками, и он будет работать рядом со
мною.
-- Это ужасно! -- воскликнул Брусков. -- А потом кем мы станем?
-- Штукатурами, а затем электромонтажниками.
-- И наконец домой! Ура! -- закричал в восторге Володя.
С присоединением Брускова и Володи, уже закончивших проводку освещения в
обеих пещерах, работа по заделке щели пошла быстрее. Мареев и Брусков
заполняли обломками кристаллов проход в трещину. Малевская подносила песок и
мелкий самоцветный щебень, которыми засыпали пустоты между крупными
обломками. Володя подготовлял раствор изоляционного и цементирующего
материала и подавал его укладчикам -- Марееву и Брускову, которые немедленно
заливали раствором каждый ряд обломков. Плотная, абсолютно непроницаемая для
газов стена заполняла щель. К концу четвёртых суток стена была окончена и
каверны наглухо изолированы.
Все инструменты, осветительная проводка, материалы были перенесены в
малую каверну. Здесь предстояло гораздо больше работы.
Мареев намерен был совершенно очистить от кристаллов своды, стены и дно
пещеры, наложить на всю её внутреннюю поверхность изоляционный слой и таким
образом абсолютно предохранить станцию от проникновения газов.
Снова загрохотали электроотбойные молотки. Со сводов пещеры свергались
радужными водопадами сверкающие глыбы, осколки и пыль драгоценных
кристаллов. Лишь одна друза фиолетовых аметистов, чистая и прозрачная,
правильной формы, расположенная почти точно в вершине свода, была оставлена.
Малевская предложила использовать её в качестве люстры для постоянной
электрической лампы.
Несколько больших, самых красивых и чистых кристаллов осторожно сняли,
положили в ящики и переправили в снаряд как бесценные трофеи и любопытные
образцы деятельности подземных сил.
Мало-помалу оголялись своды и стены. Шутки и смех, вначале непрерывно
звучавшие под шлемами, раздавались всё реже. Все торопились как можно скорей
закончить эту тяжёлую работу.
Она шла всё же очень медленно из-за большой твёрдости и неподатливости
кристаллов. Лишь через восемнадцать дней с момента остановки снаряда стены и
своды пещеры были совершенно очищены от кристаллов. Однако ещё целых двое
суток ушло на вывозку всего мусора в большую каверну. После этого Мареев
назначил длительный отдых, с прекращением каких бы то ни было работ.
После тоскливого двухдневного перерыва все набросились на работу с
необычайным азартом.
Теперь они превратились в штукатуров. Лопатками швыряли на своды и стены
изоляционный раствор и быстро разглаживали его в те короткие мгновения, пока
он оставался влажным и мягким. После этого раствор превращался в твёрдый,
как гранит, газонепроницаемый слой.
Много времени потребовала работа по заделке отверстия, пробитого
снарядом в своде пещеры. С момента остановки снаряда три колонны давления
поддерживали своими раскрытыми стальными зонтами тяжёлый столб размельчённой
породы, высотой около пяти метров. При попытке спустить колонны вся эта
масса породы рухнула бы в пещеру, засыпала бы днище снаряда и его люк и
потребовалось бы много труда и драгоценного времени для вывозки породы в
большую каверну.
Однако прекрасная конструкция механизмов снаряда, их удивительная
чуткость к управлению помогли выйти из затруднения. Брусков, который не раз
уже показывал исключительное мастерство в управлении колоннами, отправился в
верхнюю камеру снаряда и оттуда начал маневрировать ими.
Он осторожно спускал зонты то одной, то другой из колонн на едва
заметное расстояние, куда Мареев и Малевская сейчас же вводили резиновые
трубки от бака с минерализатором. Под сильным давлением насоса минерализатор
проникал в размельчённую массу, после чего колонна возвращалась на место,
прессуя её со всей мощью своих моторов. Постепенно удалось минерализовать
весь нижний слой размельчённой породы, толщиной до полуметра, и создать
искусственный свод, по твёрдости и надёжности не уступавший естественному.
Дно пещеры выровняли с большой тщательностью.
Кончив эту работу, принялись за герметическую заделку прохода из малой в
большую каверну.
Только после этого экспедиция смогла приступить к самой важной и
основной своей работе -- монтажу подземной электростанции. При помощи целой
системы блоков, небольшого разборного крана и домкратов установили в центре
пещеры высокие ящики с батареями, образовавшие нечто вроде десятиугольной
башни. К батареям провели шланги с фидерами и немедленно проверили их
исправность, пустив с поверхности струю жидкого водорода. Водород пришёл к
батареям через десять минут после первого толчка из насоса подстанции в
шахте "Гигант". Ещё через пять минут подстанция сообщила, что водород в
газообразном состоянии поступил на поверхность в криогенную установку.
Система действовала безупречно, и все тринадцать километров шлангов
находились, очевидно, в прекрасном состоянии.
Десятки приборов разместились вокруг башни, на гладких стенах новой
станции. Тут были приборы, регистрирующие количество и состав газов,
влажность и температуру в пещере и окружающей её породе, мощность и
напряжение вырабатываемой энергии, ряд сейсмографических приборов,
регистрирующих движение породы в районе станции, и, наконец, телевизорный
экран, в котором могло отражаться всё, что было установлено в пещере. Все
эти приборы были радиофицированы и могли передавать регистрируемые ими
показания на поверхность и принимать оттуда электроприказы о необходимых
изменениях в работе станции.
После окончания монтажа приступили наконец к опробованию агрегатов
станции. Хотя в процессе установки все батареи и приборы были проверены и
показали прекрасную работу, всё же совместное действие их и всей станции в
целом ожидалось с большим нетерпением, смешанным отчасти со страхом.
Получатся ли напряжение и ток запроектированной мощности? Всё ли правильно
рассчитано? Не будет ли перебоев?
С не меньшим волнением ожидали этой минуты и на поверхности, где в
огромном машинном зале надземной электростанции собрались члены
Правительственного комитета, представители Народного комиссариата тяжёлой
промышленности, Цейтлин, крупнейшие учёные и инженеры страны и весь персонал
станции.
Радиоприёмники и радиопередатчики соединяли надземную и подземную
станции; экраны телевизоров давали возможность видеть всё, что делается
наверху и внизу, сквозь разделяющую их огромную толщу земной коры.
-- У нас всё готово, товарищи, -- сказал в микрофон Мареев. -- Можно
начинать?
-- Начинайте, -- ответил главный инженер надземной электростанции.
Мареев повернулся к Брускову, неподвижно стоявшему у батарейной башни.
-- Включай батарею!
Брусков нажал кнопку.
Все глаза устремились на огромный киловатт-метр. Через несколько минут
его стрелка дрогнула и медленно поползла по делениям циферблата.
Вскоре стрелка киловатт-метра перешла за цифру пятьдесят тысяч киловатт
и устремилась дальше.
Громкие крики "ура" потрясли здание надземной электростанции,
прокатились под сводами пещеры и отозвались в сердцах четырёх людей,
находившихся далеко в недоступных глубинах земли.
Мареев не пытался скрыть своего волнения. Сквозь стекла шлемов он видел
слёзы, текущие по лицу Малевской, красные пятна на щеках Брускова и его
подёргивающиеся губы, радостные, сверкающие, полные обожания глаза Володи.
Они выполнили задание своей великой Родины, воплотили в жизнь дерзкую
идею, прошли в грозные, недоступные недра, преодолев все препятствия, и
теперь, ошеломлённые успехом, не находили слов, чтобы дать выход
переполнявшим их чувствам...
Когда стрелка ваттметра, продолжая свой бег, миновала цифру двести тысяч
киловатт, на трибуне появилась высокая фигура председателя
Правительственного комитета. Под ровное мощное гудение гигантских
генераторов надземной станции он открыл митинг, посвящённый первой в мире
подземной термоэлектростанции, вступающей в строй действующих предприятий
социалистической страны.
* * *
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг