Малевская вздрогнула. Она медленно перевела глаза на Володю, Брускова и,
слабо улыбнувшись, сказала:
-- Ничего... Ничего особенного... Я просто вспомнила, как в прошлую зиму
в это время я каталась на коньках... играла в хоккей... Гремел оркестр...
горели огни... -- Она встряхнула головой. -- Ну, продолжай, Володя. Я буду
слушать внимательно...
Мареев, остановившись поодаль, пристально смотрел на Малевскую и потом,
покачав головой, возобновил своё хождение по каюте. Он долго ходил в
глубокой задумчивости, иногда останавливаясь и по привычке потирая лоб, как
он делал всегда в трудных обстоятельствах.
После обеда он присел возле Брускова, игравшего с Володей в шахматы.
-- Ну, друзья мои, -- сказал Мареев, -- давайте обсудим одно
предложение, которое я оставлял как последний резерв.
-- Ты что-нибудь придумал, Никита? -- спросила Малевская, появляясь
из-за полога над своим гамаком.
-- Дело вот в чём, -- начал Мареев. -- Разрыв фидера мог произойти лишь
совсем близко от снаряда...
-- Почему ты так думаешь? -- спросила Малевская.
-- Потому что при пробном движении снаряда на токе из аккумуляторов
фидер потянулся вниз вслед за снарядом. Это значит, что его тяжести было
недостаточно даже для того, чтобы повернуть легко вращающийся барабан...
-- Гм... -- с сомнением промычал Брусков, -- а может быть, его тяжесть
и, следовательно, его длина настолько велики, что небольшого усилия было
достаточно, чтобы помочь ему опуститься с большой высоты?
-- Может быть, и так, -- согласился Мареев. -- Но я хочу надеяться, что
именно моё предположение правильно...
-- Что же оно даст нам, если подтвердится? -- спросила Малевская.
-- Тогда есть лишь одно средство ликвидировать разрыв фидера и получить
ток с поверхности. Средство, правда, рискованное, но оно даёт известные
шансы на успех в том довольно безнадёжном положении, в котором мы находимся.
Мы должны испробовать всё, что таит в себе хотя бы небольшую надежду на
спасение.
-- О чём ты говоришь, Никита? О каком средстве? -- нетерпеливо спросил
Брусков.
-- О торпеде.
-- О торпеде?! -- вырвалось одновременно у Брускова и Малевской.
-- А я всё время думал о ней! -- восторженно закричал Володя. -- Ну,
честное пионерское! Я сразу подумал о ней!
-- Конечно, -- задумчиво произнёс Брусков. -- Если исходить из того, что
разрыв где-то близко... Но мне кажется, что он произошёл очень далеко от
нас.
-- Надо убедиться в этом, насколько возможно, -- заметила Малевская.
-- Но как же торпеда будет искать место разрыва? -- продолжал спрашивать
Брусков. -- Эту ничтожную точку в огромной толще над нами?
-- Я знаю... -- опять раздался срывающийся голос Володи. -- Мне кажется,
что это можно сделать... Если я не ошибаюсь...
Он стоял у стола, смущённый, нетерпеливый.
-- Ну, говори, -- подбодрил его Мареев.
-- Торпеда должна выйти из снаряда вертикально и всё время подниматься
рядом с проводами... до тех пор, пока не встретит места их разрыва... или
пока позволят аккумуляторы...
-- Володя, -- рассмеялся Мареев, -- обещаю тебе, что в следующую
подземную экспедицию я без тебя не отправлюсь! Тебе никогда больше не
придётся пробираться в снаряд зайцем! Он совершенно прав, -- повернулся
Мареев к Малевской и Брускову. -- Именно так я представлял себе поиски места
разрыва при помощи торпеды.
-- Но ведь ты говорил, Никита, что снаряд не может подниматься
вертикально, -- сказал Брусков. -- Почему же ты думаешь, что это сможет
сделать торпеда?
-- Нельзя же сравнить мощность моторов там и тут в отношении к весу
каждого снаряда.
-- Да... -- протянул Брусков. -- Я этого не учёл... -- И неожиданно
добавил: -- Ну, что же! Я готов отправиться в торпеде хоть сейчас.
-- Нет! -- категорически заявила Малевская. -- Ты один не управишься. Я
отправлюсь с тобой... Правда, Никита?
-- Правда только в том, Нина, -- сказал Мареев, -- что он один не
управится.
-- Пожалуй, одному, в самом деле, не годится, -- согласился Брусков.
-- К сожалению, -- продолжал Мареев, -- двум в торпеде не поместиться.
Она рассчитана только на одного человека. В противном случае, не ты, Нина, а
я отправился бы с ним.
Разочарование и досада промелькнули на лице Малевской.
-- Как же быть?
-- Придётся попробовать одному, раз нет выбора, -- сказал Брусков.
-- Михаил... -- запинаясь, произнес Володя, -- а я?.. Я ведь с тобой
работал в торпеде. И было не очень тесно... Разве я не смогу тебе помочь?
Никита Евсеевич, пожалуйста, разрешите... я ведь понимаю в электротехнике...
От волнения голос у Володи дрожал, лицо то бледнело, то краснело, глаза
с мольбой и страхом попеременно останавливались на Марееве, Брускове и
Малевской.
Это неожиданное предложение вызвало жестокий спор среди участников
заседания. Малевская категорически возражала против намерения Володи. Она
считала недопустимым участие ребёнка в таком опасном деле. Однако Брусков
вступился за Володю. Володе, говорил он, грозит гораздо большая опасность,
если его, Брускова, попытка окажется неудачной. Он Володю знает, да и все
его знают, -- он будет очень полезен в торпеде.
Спор продолжался всё более ожесточённо. Он закончился лишь тогда, когда
Мареев заявил, что в интересах экспедиции он присоединяется к мнению
Брускова.
ГЛАВА 15. КАТАСТРОФА
Из широкого, мешковатого скафандра тёмно-зелёного цвета выглядывает
счастливое Володино лицо. Малевская обнимает и целует его в последний раз.
-- Володя! Влезай, живее!..
Голос Брускова, глухо звучащий из стальной утробы торпеды, не позволяет
затягивать прощание.
Володя наспех целует Малевскую и вырывается из её объятий. Мареев крепко
пожимает его небольшую, ещё по-детски пухлую руку, на которой болтается
широкая перчатка от скафандра. На спину Володи, нагруженную плоским ящиком с
аппаратом климатизации, свисает шлем, прикреплённый к воротнику скафандра и
поблескивающий огромными круглыми стёклами очков. Володя быстро ощупывает
шлем, проверяет на своём поясе электролампу, запасную батарею к ней,
небольшой топорик и, взмахнув на прощанье рукой, лезет под низкий треножник
электрического домкрата, на котором стоит длинная, похожая на гигантский
артиллерийский снаряд торпеда. Её чешуйчатая тупоносая вершина уставилась
прямо в центр выходного люка снаряда.
Володя проскользнул в выходной люк торпеды и по нескольким стальным
прутьям в горле люка, прикреплённым изнутри, взобрался наверх к Брускову и
стал рядом с ним, втиснувшись в узкое пространство цилиндрической камеры.
-- Ты готов, Володя?
-- Готов, Миша!
-- Всё готово! -- крикнул Брусков вниз, в отверстие люка. -- Закрываю
люк торпеды! Перехожу на радио! Прощайте, Нина, Никита!
-- Счастливого пути! -- сказала дрогнувшим голосом Малевская.
-- Благополучного возвращения! -- донёсся голос Мареева. -- Не забудь,
Михаил: насколько возможно, избегай разрушать своды минерализации.
-- Буду помнить! -- ответил Брусков уже из громкоговорителя. -- Поставь
зонты на колонны давления, Никита!
Быстро, в несколько приёмов, Мареев прикрепил зонты к колоннам давления,
медленно выдвигавшимся из днища торпеды.
-- Готово! -- произнёс он через минуту в микрофон.
-- Спускай оболочку! -- послышалась новая команда Брускова.
С мягким шумом четыре стальные шторы спустились с потолка верхней камеры
снаряда и, соединившись, образовали вокруг торпеды цилиндрическую оболочку,
герметически отделившую её от остального пространства камеры.
-- Готова оболочка! -- сказал Мареев.
-- Открывай люк снаряда!
-- Открываю люк снаряда!
Крышка люка начала медленно открываться внутрь снаряда. Через несколько
секунд горячий дождь из размельчённой породы забарабанил по оболочке
торпеды. Дождь усиливался, и наконец тяжёлая масса с громом обрушилась на
неё, заполнив всю внутренность цилиндрической оболочки.
Дорога перед торпедой была открыта.
-- Убрать колонны давления снаряда! Подымай торпеду на домкрате.
Наружные колонны снаряда, сложив свои зонты наподобие гигантских гусиных
лапок, тихо скользили вниз, освобождая путь торпеде. Одновременно треножник
под ней начал расти, подниматься всё выше и выше, выпирая торпеду сквозь
массу осыпавшейся породы в отверстие выходного люка.
Почти достигнув потолка камеры, домкрат остановился.
В то же мгновение шум моторов наполнил тесное помещение торпеды. Её
колонны давления начали подымать торпеду вверх.
Прошёл час, пока уплотнилась внизу рыхлая раздробленная порода. Тогда
торпеда пробилась в нетронутую толщу габбро, выровнялась параллельно трассе
снаряда и, добившись этого, со скоростью восьми метров в час двинулась в
путь.
Володя стоял рядом с Брусковым на втором, внутреннем полу, под которым
находились мощный мотор колонн давления, бак минерализатора с насосом,
запасы воды и продовольствия, инструменты и материалы, необходимые для
ремонта фидера. Над потолком, почти касавшимся головы Брускова, в маленькой
носовой камере, разместилось остальное оборудование торпеды: мотор бурового
аппарата, электрические аккумуляторы, аппараты климатизации и другие, самые
необходимые, приборы. Там же находился и небольшой киноаппарат с
максимальной дистанцией обозрения в двадцать пять метров. Его зелёное
окошечко было вделано в потолок, а снимки подавались наблюдателю через щель.
В центральной, цилиндрической камере, где стояли Брусков и Володя, на стене
висел небольшой распределительный щит; здесь сосредоточено управление всеми
рабочими механизмами торпеды. Кругом на полочках разместились небольшая
радиостанция с пеленгатором, магнитный и гирокомпас, глубомер, угломер,
часы-календарь и боковой киноаппарат с той же дистанцией обозрения, что и
носовой, но способный передвигаться вокруг наблюдателя по специальному
рельсу, укреплённому на внутренней поверхности цилиндрической камеры.
Прильнув к зелёному окошечку бокового киноаппарата и регулируя
дистанции, Володя искал фидер в трассе снаряда.
-- Нашёл! -- объявил он наконец. -- Вот он... Дистанция -- два метра
десять сантиметров.
-- Отлично, -- отозвался Брусков. -- Теперь надо неотрывно следить за
ним, чтобы не уклониться в сторону и не тратить времени на повторные
поиски... Возьми на себя наблюдение за киноаппаратом и поставь его на
пятиминутную подачу снимков. Да опусти сидение... посиди хоть в тесноте... А
я сообщу нашим, что берём настоящий курс.
Часы проходили в томительном однообразии. Фидер чётко и ясно проступал
на киноснимках, не обнаруживая никаких признаков разрыва или другого
повреждения. Под давлением своих колонн торпеда шла прекрасно, легко буравя
массивный габбро. В минерализации не было надобности, и это сберегало
энергию аккумуляторов.
Каждый час Володя и Брусков разговаривали со снарядом, сообщали о
пройденном пути, о положении торпеды, о своём самочувствии, шутили,
смеялись...
Через некоторое время они пообедали, и Брусков велел Володе закрыть
глаза и постараться уснуть. Наблюдение за киноаппаратом он взял на себя.
Несмотря на возбуждение, Володя быстро заснул. Брусков нёс первую вахту в
течение шести часов, установив для Володи четырёхчасовые вахты. Порядок этот
держался, однако, недолго.
В конце своей второй вахты, через восемнадцать часов после выхода
торпеды из снаряда, на расстоянии ста сорока четырёх метров от него, Брусков
заметил на киноснимке концы основного и резервного фидеров. Они одиноко
торчали среди размельченной массы породы, возвышаясь над одним из
минерализованных сводов в трассе снаряда; изменив направление торпеды и
осторожно продвинувшись выше ещё на два метра. Брусков ввёл её в трассу и
сейчас же заметил на снимке конец верхней части фидера, зажатый осколками в
плотно сбитой куче щебня.
Максимально выдвинув колонны давления, он остановил моторы. В
наступившей тишине Володя сразу проснулся.
-- Что такое? -- тревожно спросил он. -- Почему торпеда остановилась?
-- Поздравляю -- приехали! -- весело ответил Брусков. -- Никита оказался
прав. Обрыв произошёл совсем близко от снаряда. Нам повезло! Приготовь
инструменты и запасной фидер, а я подготовлю место для работы под торпедой.
Сообщив Марееву о находке, Брусков начал маневрировать колоннами
давления. Приподнимая попеременно каждую из трёх колонн и всегда имея под
торпедой в качестве опоры одну из них, он терпеливо и старательно, используя
всю мощность мотора, утрамбовывал измельчённую породу. Непрерывная струя
минерализатора, пущенная из крайнего круга выходных трубок, превращала
ближайший внешний слой этой породы в окаменевшую, несокрушимую оболочку
вокруг пустоты, постепенно разраставшейся под торпедой. Через три часа
медлительного слонового танца на месте под торпедой образовалось
цилиндрическое пустое пространство, высотой около двух метров, в
непосредственной близости от нижнего конца фидера.
-- Ну, Володя, -- сказал Брусков, окончив эту работу и остановив
мотор, -- надевай шлем и перчатки... Только, смотри, наглухо!
Одевшись, он заботливо проверил скафандр Володи.
-- Как будто всё в порядке! -- произнёс он в микрофон. -- Я возьму с
собой инструменты, а ты понесёшь провод в шланге и материалы. Пошли!
Через десять минут оба были уже под торпедой, среди трёх стальных
колонн. У ног их на сплошном стальном полу, образованном тремя
расправленными зонтами, лежали шланги с фидером, изоляционные материалы и
разнообразные электрические инструменты с тянущимися вслед за ними проводами
из торпеды. Для связи со снарядом был вынесен главный радиоприёмный и
передаточный аппарат и установлен в стороне на особом ящике. Сильный
электрический фонарь, подвешенный под самым днищем торпеды, заливал ярким
светом небольшой цилиндрический грот с круглой шероховатой стеной, усыпанной
блестками плагиоклаза, тёмными длинными кристаллами роговой обманки,
серо-зелёными искорками авгита.
Брусков быстро определил местонахождение нижнего конца оборванного
фидера и небольшим электроотбойным молотком начал пробивать
свежеминерализованную оболочку. Электромолоток без усилий входил в неё,
легко отваливая целые куски.
Брусков озабоченно покачал головой. Очевидно, процесс отвердения
размельченной массы ещё не совсем закончился.
Через несколько минут в глубокой выемке показался оборванный конец
шланга. Брусков попытался втянуть его в пространство под торпедой, но
ухватиться за шланг в узкой выемке было неудобно, и пришлось опять пустить в
ход электромолоток, чтобы расширить её. Лишь после этого с большим трудом
Брускову при помощи Володи удалось втянуть конец шланга под торпеду. Узкое
отверстие его было забито мелким, как пыль, песком. Надо было прочистить
шланг, так как иначе жидкий водород впоследствии не сможет поступать в
подземную электростанцию и вся работа экспедиции, все жертвы и усилия
окажутся бесцельными. Но прочищать обычными средствами такой тонкий шланг в
этих условиях было невозможно. И поэтому Брусков решил отрезать от него
кусок за куском, пока не доберётся до вполне свободного от песка участка
шланга.
Под лезвиями электрических ножниц отлетали забитые песком куски шланга.
С каждым отрезываемым сантиметром беспокойство Брускова увеличивалось.
Наконец, когда ножницы приблизились почти вплотную к пробитой
минерализованной стенке, песок в отверстии шланга исчез. Тогда Брусков
принялся за припай нового куска фидера к старому и за соединение стальной
спирали шлангов. Володя приготовил раствор изоляции. Как только Брусков
окончил свою работу, Володя немедленно наложил на место соединения раствор,
который под действием высокой температуры моментально схватил соединённые
концы.
-- Алло, Никита!.. -- отдуваясь, крикнул Брусков в свой микрофон. --
Первая часть работы сделана!..
-- Поздравляю, Мишук, поздравляю, дорогой! -- донёсся голос Мареева.
-- Обрати внимание, Никита, на огромный недостаток в конструкции наших
скафандров.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг