прибавкой некоторых других элементов. Достаточно вспомнить, что самолёты и
жёсткие дирижабли строятся теперь главным образом из сплавов алюминия. А
потом к алюминию присоединится и магний, когда найдут способы его дешёвого и
массового получения.
-- Да, пожалуй, -- согласилась Малевская, -- с этим трудно спорить. Но и
для железа останется достаточно места, и его ещё много потребуется... Ну, а
теперь -- кончено. Ложись и веди себя спокойно...
Когда Мареев проснулся, снаряд вступил уже в основную массу железорудных
пластов. Залежь действительно оказалась очень богатой: последние анализы
обнаружили полное сходство с гематитами Курской аномалии. Залежь была, кроме
того, исключительно мощной. Снаряд проходил её в течение пятидесяти трёх
часов, сохраняя всё время заданную ему Мареевым максимальную скорость --
пятнадцать метров в час. Таким образом, на пути снаряда мощность всей свиты
с залегающими в ней рудными пластами равнялась почти восьмистам метрам. И в
этом отношении она имела большое сходство с курской залежью. Марееву стало
ясно, что курские и криворожские залежи представляют один гигантский
железный хребет. Он тянется на многие сотни километров от района Кривого
Рога на восток, к Донецкому бассейну, где он круто заворачивает на север, по
направлению к Курску.
Специальная радиограмма, переданная в тот же день на поверхность,
вызвала необычайное волнение среди геологов всего мира.
ГЛАВА 12. ВРАГ ПРОРВАЛСЯ В СНАРЯД
Вскоре после железорудной залежи, на глубине в пять тысяч двести
пятьдесят метров, снаряд вступил в толщу гранита, составляющего фундамент
Донецкой впадины. Скорость движения снаряда держалась, однако, на пятнадцати
метрах в час. К этому времени Брусков уже совершенно поправился и вернулся к
своей работе. В шаровой каюте вновь воцарились спокойствие и трудовая,
размеренная жизнь. За Володей прочно остались отвоёванные им у Малевской
простейшие анализы. Кроме того, наладилась его систематическая учёба.
На третьи сутки после вступления снаряда в область гранита за общим
обедом собрались все члены экспедиции. Это случалось не часто. Обычно в часы
обеда кто-нибудь бывал занят срочной работой или спал после вахты. Обеды
проходили поэтому всегда в относительной тишине -- старались не шуметь,
чтобы не мешать сну или работе товарищей.
Сегодня случай собрал всех за столом, и обед проходил шумно, в
приподнятом, весёлом настроении. Брусков не уставал шутить и острить, имея
постоянного партнёра в лице жизнерадостного Володи.
-- Мы прошли, -- говорил Мареев, наливая в стакан воды несколько капель
концентрированного вина, -- мы прошли все осадочные отложения, которые можно
было встретить в этой точке земной коры. Мы прорезали первый километр в
первозданной архейской породе, поверхность которой многие сотни миллионов
лет назад представляла мрачную, безжизненную пустыню. За долгие миллионы лет
она покрылась осадочными породами, на них расцвела жизнь, и эта жизнь
послала нас сюда, в мёртвые, неподвижные, глубины, чтобы бросить здесь её
семена, внести сюда движение, деятельность, заставить и эти мёртвые глубины
принять участие в празднике жизни, который всё шире разворачивается на нашей
планете...
-- Браво, браво, Никита! -- аплодировал Брусков. -- Я совсем не знал,
что ты поэт. Потрясающая речь! Будем считать её равной тосту, который я
поддерживаю! Передай мне, Володя, графин. И ты тоже подыми свой стакан. Мы с
тобой, старые электротехники, смонтируем здесь, в глубинах, эти самые семена
и станем первыми архео-геотермо-электротехниками в мире!
-- Ты не сбивай его, Михаил! -- вмешалась Малевская. -- Володя однажды
выразил желание сделаться геологом и даже учёным-геологом, и мы ему в этом
поможем. И ты тут, пожалуйста, не путайся.
Брусков в ужасе раскрыл глаза:
-- Как? Володька! Ты бросишь электротехнику? Ты изменишь этой прекрасной
даме, твоей первой привязанности? О!.. О!.. Скажи, что ты этого не сделаешь!
Я не переживу этого!
Володя фыркнул в тарелку.
-- А почему ты так расстраиваешься, Михаил?
-- А как же? Им смена, а мне не надо? И, кроме того, с кем же мне
строить электростанцию, если не с тобой?
-- Мы обязательно будем строить её вместе!
-- Ты хочешь сказать, хитрец, что строить-то будешь, а от геологии не
отказываешься? Чем она тебя так привлекает?
-- Это очень... очень интересно! -- У Володи разгорелись глаза. -- Мы
будем с Никитой Евсеевичем строить новые снаряды, ещё более мощные. Будем
строить с тобой, Михаил, новые подземные станции -- и в Сибири, и на Дальнем
Востоке, и в Арктике. Никита Евсеевич! А можно построить такой снаряд, чтобы
насквозь всю землю, весь земной шар пройти?
Володя раскраснелся и, не обращая внимания на дружный смех Брускова и
Малевской, устремил глаза на Мареева.
-- Теоретически это, пожалуй, возможно, Володя, -- улыбнулся Мареев, --
но какая в этом надобность?
-- Сообщение с Америкой устроить! -- воскликнул в восторге Володя. --
Добывать разные металлы! Строить самые мощные электростанции! Исследовать
самые большие глубины!
-- Володька, пощади! -- взмолился Брусков. -- Придержи свою фантазию.
Она заведёт тебя туда, откуда и вернуться нельзя!
-- Почему -- фантазия? Разве это невозможно? У нас в СССР нет ничего
невозможного! Если у нас сумели построить такой снаряд, то смогут построить
ещё больше, ещё лучше, ещё крепче! Правда, Никита Евсеевич?
Мареев серьёзно кивнул ему в ответ:
-- Правда, Володя! Если понадобится -- построим и больше, и лучше, и
крепче. Если нужно будет -- спустимся ещё глубже. Если не сегодня, так
завтра...
-- Ну, раз ты такой боевой пассажир, -- присоединился Брусков, -- давай
графин. Я провозглашаю тост за молодое поколение, за нашу смену!
-- Стоп, Михаил! -- прервала его Малевская. -- Прежде чем провозглашать
тост, ты должен извиниться.
-- Перед кем? -- в недоумении спросил Брусков.
-- Перед Володькой.
-- За что же мне извиняться?
-- Ты его оскорбил! Ты его назвал пассажиром, между тем как он
полноправный член экспедиции.
Брусков растерянно оглянулся:
-- Вот как!.. А я и не подумал...
-- Подождите, товарищи, с шутками, -- вмешался Мареев. -- Твоя обмолвка,
Михаил, и твоё замечание, Нина, гораздо серьёзнее, чем вы думаете. Если
Володя формально и числится членом экспедиции, то фактически он ещё не
введён в её состав. Вы помните основное условие, которому должен
удовлетворять каждый, кто находится в этом снаряде? Оно гласит: "Каждый член
экспедиции обязан уметь управлять основными механизмами и обращаться с
главнейшими приборами снаряда". Выполнено это условие в отношении Володи?
Нет! И это наша -- прежде всего моя -- грубая ошибка. Мы помнили, что Володя
ребёнок, и забыли, что он идёт с нами не на простую прогулку и должен быть
вооружён, насколько это возможно для него... Мало ли что может случиться!
Поэтому я вменяю в обязанность каждому члену экспедиции ознакомить Володю,
как можно основательней, с техникой обращения и управления основными
механизмами и приборами -- каждому по своей части. Это должно быть начато со
следующей смены и закончено в декадный срок.
-- Ура! -- закричал Володя. -- Вот это здорово! Я быстро всему научусь,
Никита Евсеевич! Спасибо! Большое пионерское спасибо!
Таков был результат этого знаменательного обеда на глубине в шесть тысяч
триста метров в толщах мрачного, безжизненного гранита.
К обычным занятиям Володи прибавились новые, необыкновенно
увлекательные, наполненные неожиданностями, открытиями, сюрпризами. Он был
неутомим. Он тормошил расспросами Малевскую, Брускова, Мареева, понимал с
полуслова их объяснения, радуя всех взрослых членов экспедиции своей
сообразительностью и сноровкой. Его техническая подготовка давала им
возможность разговаривать с ним, как с равным.
Мареев проходил с ним на практике курс управления моторами, штанговым
аппаратом, аппаратом кривизны, колоннами давления; Малевская обучала его
обращению с киноаппаратами, расшифровке снимков, управлению аппаратами
климатизации и минерализации, обращению с газовыми масками и скафандрами;
Брусков передавал ему все необходимые знания по радиотехнике, по ремонту
осветительной сети, наблюдению за барабанами, по управлению торпедой,
заставляя его часами работать в ней, разбирать, собирать и приводить в
действие отдельные её механизмы и приборы.
Часто, открыв входной люк торпеды, они с большим трудом втискивались
туда вдвоём, и, стоя в её тесной цилиндрической каюте, Брусков учил Володю
пускать в ход буровой мотор и моторы колонн давления, проверять и исправлять
аккумуляторы, наблюдать за киноаппаратами. Иногда Брусков оставлял Володю
одного в торпеде и, сносясь с ним по радио из шаровой каюты, учил его
принимать сигналы радиопеленгации и по ним менять курс торпеды в разных
направлениях.
Это была самая счастливая пора в Володиной жизни с того момента, когда
он впервые спустился по лестнице в шаровую каюту и дрожащим от волнения
голосом произнёс: "Здравствуйте! Можно войти?"
Как давно это было!
Володя чувствует себя теперь здесь, как дома, -- нет, лучше, чем дома.
Он тут необходим, имеет своё рабочее место, обязанности, а главное, --
Володя не мог бы это объяснить словами, -- он знает, что никто уже не
сердится на него за самовольное появление в снаряде, а, пожалуй, все
довольны этим.
Первым внешним событием после шести суток однообразного пути в гранитной
толще было появление кварца, поступившего в снаряд через кран образцов, на
глубине семи тысяч ста метров от поверхности.
-- Мы вошли, очевидно, в кварцевую жилу, -- сказал Мареев, ознакомившись
с образцом и его анализом. -- Любопытно, что мы в ней встретим. Бывают очень
интересные находки...
-- Но ведь здесь сплошной гранит, -- заметил Володя. -- Что же это за
жила?
-- В этой массивной породе гранита когда-то, ещё при её застывании,
образовались трещины. Снизу, из неостывших глубин, по этим трещинам
подымались вверх раскалённые газы и пары воды, которыми чрезвычайно богата
расплавленная магма. Эти выделения магмы называются эманациями. Они выносят
вместе с собой в газообразной форме различные минералы и соединения тяжёлых
металлов. Среди минералов имеется свободная кремнекислота, которая,
осаждаясь из остывающих газов и паров, кристаллизуется в таких трещинах в
виде кварца и тридимита, а среди металлов встречаются чаще всего соединения
железа, меди и реже -- золото. В этом процессе принимает участие
образовавшаяся из паров глубинная вода, пробирающаяся иногда по трещинам на
поверхность в виде горячих минеральных источников, очень часто целебных.
Глубинная вода насыщена растворёнными минералами и металлами, которые также
кристаллизуются внутри трещин. Когда такая трещина или её ответвление
заполнятся минералами или рудами, они уже называются жилами. Трещина,
которую мы сейчас проходим, заполнена кварцем, и потому я её назвал
кварцевой жилой.
-- А что можно встретить в кварцевой жиле? -- продолжал допрашивать
Володя. -- Вы говорили, Никита Евсеевич, что здесь бывают очень интересные
находки.
-- Да, -- усмехнулся Мареев. -- В таких кварцевых жилах часто
встречаются благородные металлы, например золото.
-- Правда? Это действительно интересно.
-- Соберём тут тысячу тонн золота, -- сказал Брусков, появляясь из
буровой камеры, -- и внесём его в валютный фонд страны.
-- Ну, о тысяче тонн говорить, конечно, не приходится, -- возразил
Мареев, -- но кое-что всё-таки соберём... Если только вообще золото
встретится на нашем пути.
-- Как же мы его собирать будем? -- спросил Володя. -- Придётся
остановиться и выйти из снаряда?
-- Никакое золото не заставило бы меня остановить снаряд даже на один
лишний час, -- ответил Мареев. -- У нас одна цель -- подземная станция. Мы
должны стремиться к ней, избегая всяких задержек.
-- Тогда как же собирать?
-- Поставим кран образцов на непрерывную подачу, и, если удастся собрать
на ходу сколько-нибудь золота, я буду рад этой удаче...
Володя вызвался дежурить у крана образцов, чтобы вовремя заметить
поступление золота и не дать ему смешаться с размельченной породой. Через
полчаса раздался его приглушенный возглас:
-- Золото! Золото!.. Никита Евсеевич!
Он быстро подставил под кран большую чайную чашку. Действительно, из
крана непрерывной струёй сыпались золотисто-жёлтые крупинки, смешанные с
раздробленным кварцем, сверкая под ярким светом направленной на кран лампы.
В несколько минут чашка наполнилась, но едва Володя подставил другую, как
опять пошли серые крупинки кварца. Володя хотел уже закрыть кран, но Мареев
остановил его:
-- Подожди, Володя! Кварцевая жила, очевидно, очень мощная. Возможно,
что мы встретим в ней ещё гнёзда золота.
И в самом деле, через десять минут золотая струя вновь полилась из
крана. Она быстро наполнила новую чашку и половину третьей чашки. Струя
была, однако, опять не совсем чистая: золото шло с примесью кварца. За
вторым гнездом последовали другие, с промежутками в пятнадцать-двадцать
минут, причём некоторые были с огромным содержанием золота. Уже почти два
часа снаряд прорезал жилу. Мощность её, а также обилие гнёзд золота
приводили Мареева в изумление.
-- Тридцатиметровая мощность -- это что-то неслыханное! Я начинаю
думать, что мы ещё долго будем проходить эту жилу...
Он взял несколько последних киноснимков с ближних дистанций и
внимательно рассматривал их.
-- Как прикажешь понимать тебя? -- спросил Брусков.
-- Очень просто! Трудно допустить существование трещин такой толщины,
или, как говорят геологи, такой мощности. Остаётся предположить, что мы не
пересекаем эту жилу поперёк, а идём внутри неё, вместе с нею вниз, и
неизвестно, где мы с ней расстанемся. Да вот! Киноснимки подтверждают это:
по бокам снаряда виден гранит, а внизу -- кварцевое заполнение трещины.
-- Вот как! -- воскликнул Брусков. -- Поздравляю, Володя! Ты очень
удачно выбрал себе дежурство. Оно может длиться ещё пять, десять, вообще
неизвестно сколько часов...
-- Ну, что же! -- возразил Володя. -- Я готов дежурить сколько хотите,
при условии, что всё время будет золото.
-- Гарантию требуй у начальника экспедиции.
-- А так как я её дать не могу, -- рассмеялся Мареев, -- то через час ты
пойдёшь, Володя, спать. А то Нина скоро проснётся, и нам всем влетит от
неё...
Когда Малевская проснулась, Володя уже спал. У крана дежурил Брусков, а
возле него на полу стояли два аккуратно завязанных мешочка, плотно набитых
золотой крупой.
-- Вот так новость! -- воскликнула Малевская, выслушав рассказ Брускова
о находке. -- Значит, мы теперь в роли золотоискателей? Для полноты картины
в стиле Джека Лондона нам остаётся схватиться за ножи и устроить небольшое
побоище из-за этого золота.
-- Пожалуйста, -- проворчал Брусков, подставляя новую чашку под золотую
струю, -- я готов тебе уступить весь этот жёлтый песок, только освободи меня
от скучного дежурства.
-- Ну, не ворчи, -- утешала его Малевская. -- Часа через два я кончу
анализы, посмотрю киноснимки и тогда сменю тебя.
Первый же её анализ дал нечто новое: в породе обнаружилось содержание
небольшого количества газов и паров воды при температуре несколько более
высокой, чем можно было ожидать на этой глубине.
-- Гм... Интересно... -- задумчиво говорил Мареев, изучая анализ. --
Водяной пар... углекислота... окись углерода... так, так... азот...
водород... Очевидно, процесс заполнения трещины ещё не закончился... Что
говорят последние киноснимки о плотности заполнения жилы? -- спросил он
Малевскую.
-- Плотность заполнения меньше, чем в верхних областях трещины. Между
кристаллами кварца наблюдаются нередко тончайшие трещины.
-- Мне это не нравится, -- заметил Мареев. -- Если плотность будет и
дальше уменьшаться, надо будет выйти из жилы. Просматривай, Нина, чаще
киноснимки и производи каждые полчаса анализы на газы...
В течение двух часов плотность заполнения, однако, не уменьшалась,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг