пока сигналов нет.
Второй звонок сообщил о пропавшем "форде".
- Искомый "форд" с леймонтским номером "Д 77-90" был обнаружен час назад у
аптеки на улице Желтых Роз. Водитель сразу же обнаружил слежку, и в переулках
близ площади Кальвина ему удалось уйти. Почему он стоял у аптеки - неизвестно.
Аптекарь уверяет, что в это время посетителей не было. Поиски продолжаются.
"А зря его Плучек недооценивает, - подумал Стон о перемалывающем бифштексы
Спинелли. - В городе Джакомо незаменим. Подонок должен знать дно в
совершенстве, а в придонных водах Леймонта едва ли найдется хищник зубастее".
Стон ошибался и понял это некоторое время спустя.
Он уже допивал свой кофе, как запертую дверь бара кто-то легко и бесшумно
открыл снаружи. На пороге возник Гвоздь с автоматом военного образца. Палец
правой руки лежал на спусковом крючке. Чемодана с ним не было.
- Тихо, - сказал Гвоздь, не спускаясь в подвальчик. - Руки на затылок.
Стон - направо, Спинелли - налево. Отодвиньтесь. А ты, молчун, - кивнул он
застывшему Тони, - лезь под стойку и не выглядывай, что бы тут ни случилось.
Не оглядываясь, он снова закрыл дверь, спустился и сел в стороне, держа
под прицелом столик с гостями и стойку бара.
- Оставьте глупости, Гвоздь, - проговорил Стон как можно спокойнее. -
Охотно признаю, что ошибся в расчете. Вы стоите дороже, чем пять тысяч
кредиток. Много дороже. Но ведь мы можем договориться.
- Можем, - согласился Гвоздь, не опуская автомата, - только потом. Пока
сидите и не двигайтесь. А сейчас мне нужен Джакомо. У меня с ним старые счеты.
Теперь Стон смотрел на Спинелли. Глаза у того округлились.
Страха в них не было - только удивление. Он явно не понимал налетчика.
- Какие у нас с тобой счеты, Гвоздь, кроме уговора по найму, - вымолвил
он, проглатывая кусок бифштекса, застрявший в горле. Рук с затылка он не снял
- понимал, что парень с автоматом такой же профессионал, как и его "парнишки".
- Я тебя только вторично, вижу. Первый раз, когда договаривались, второй -
сейчас. До того не встречались ни разу. Ей-богу, не помню.
- А я напомню, - сказал Гвоздь без улыбки. Стон обратил внимание на его
запавшие щеки и тонкие сжатые губы - с таким лицом не шутят и не разыгрывают,
и разговор пойдет, видимо, на грани расправы. - Напомню, - повторил Гвоздь. -
Сколько ты взял за товар, который мы семь лет назад увели с витрин Тардье?
- С кем?
- С Гориллой и Кэпом. Два миллиона моих ты взял плюс их доля. Итого три.
Да еще проценты за семь лет добавить придется. Подсчитываешь?
Стон не мог отвести глаз от Спинелли - так менялось его лицо во время этой
холодной тирады. Губы посерели, как припорошенные пылью, а локти прижатых к
затылку рук мелко вздрагивали.
- Термигло... - прошептал он. - Не может быть.
"Сон" в руку. Хуан Термигло, он же Педро Монтец
Коридор я нашел сразу. Опять же дымок или облачко, а в облачке дырка,
чтобы сразу нырнуть. Ну, а прежде чем нырнуть, оглянулся. Смехота! Физик с
девчонкой алмазами мертвяка засыпают - могилку делают. А чемоданы забросили;
должно быть, решили без них возвращаться. Плакали их десять тысчонок. Дурачье!
Я-то своих тысчонок не потерял. А если то, что задумал, выйдет, не
тысчонками прибыль пахнет. Дело покрупнее будет, чем афера Спинелли у
Франциска Тардье в его ювелирной лавочке. А с Джакомо, само собой,
рассчитаемся. Может быть, и выйдет "сон" в руку.
Коридор я прошел рысцой легче легкого - ни боли, ни онемения. А у самого
выхода, когда сквозь дымок уже "ведьмин столб" прорезался, я рысцу сдержал,
лег на брюхо и одним глазом снизу, чтобы снаружи не сразу заметили, из дымка
выглянул. Смотрю: прямо против столба стоит старенький "форд", на котором я во
сне газанул, а чуть впереди - "мерседес". Багажник у "мерседеса" открыт, и
возле него, как за столиком, Красс и Чинк угощаются виски с земляными
орешками. А водитель машины, незнакомый "парнишка", спустил ноги в открытую
дверцу и тянет пиво из банки. Должно быть, взглянуть со стороны на мою голову,
торчащую будто из-под земли у столба, было бы очень забавно, только ее никто
не увидел, а я даром времени не терял.
Вскочил, вынул из подмышки мой кольт калибра девять и три десятых, шагнул
на свет божий и первой же короткой очередью, почти не целясь, срезал Красса и
Чинка. Вторая досталась водителю, зачем-то пытавшемуся закрыть дверцу машины.
После этого с "мерседесом" возиться не стал, а выбрал "форд", точь-в-точь как
во "сне" - дай бог, чтобы он оказался пророческим. Только это был старый
работяга "форд", без разговаривающего самоуправления, но с хорошим гоночным
мотором, с которым можно было дать фору хоть полдюжине "мерседесов".
Я решил внести поправку в свое чудесное "сновидение" и отложил встречу со
Стоном и Джакомо. Они подождут. Сначала раскладка карт и техника их замены,
как учил меня старый шулер Мортимер. Для этого мне нужен был Коффи, левая рука
Джакомо Спинелли. Правой был Красс, исполнитель особых тайных и деликатных
поручений. А левая, в лице Коффи, крепко держала в кулаке всю армию
"парнишек", барменов, рестораторов и крупье. Были еще Мартенс и Звездич для
деловых связей и мелкого бизнеса. Но первым в очереди был Коффи.
Чемодан с камешками я оставил в сейфе одного из банковских филиалов
Плучека - полицейские ищейки даже с благословения Джакомо Спинелли не
перешагнут барьер тайны вкладов, а сам проследовал на второй этаж бара
"Олимпик", обегающий зал золоченой подковой. Здесь в половине второго изо дня
в день за крайним столиком слева обедал старый Филиппо Коффи, за исключением
тех случаев, когда приступ подагры укладывал его на несколько дней в постель.
Мне повезло: за тем же столиком сидел почти не постаревший за семь лет человек
с седыми маршальскими усами, похожий на отставного полковника в штатском.
Впрочем, в моей когда-то армии он теперь стал генералом. Не обратив на меня
никакого внимания, он терпеливо дожевывал переваренную котлетку - застарелая
язва желудка, - время от времени запивая съеденное глотком прямо из пузатой
бутылки виши.
Не спрашивая разрешения, я подсел к нему и начал без предисловий:
- Давненько не виделись, Фил.
- Возможно, - согласился он, нимало не удивившись, - а как давно это было?
- Семь лет назад, Фил. Генералы даже в маршальском звании никогда не
забывают тех, кто когда-то отдавал им приказы.
Коффи посмотрел на меня, пристально так посмотрел и сказал задумчиво:
- Одного я помню. Мир его праху.
Я улыбнулся:
- Ты, наверное, вспомнил и газетную заметку годичной давности об
автомобильной катастрофе в итальянских Альпах, в которой погиб некий Хуан
Термигло, предмет безуспешных поисков международной полиции. Погибшего удалось
опознать только по водительским правам и счетам фирмы Кристиан Диор на имя
Хуана Термигло по его местожительству в Марселе, Франция.
- А потом он воскрес в новом облике? - усмехнулся Коффи.
- Пластическая операция в Брюсселе, сделанная руками великого косметолога
Пфердмана, - сказал я.
- И под другим именем?
- Конечно. Сначала, в период первоначального накопления, человеком без
определенных занятий по кличке Гвоздь, а теперь, когда накопление закончилось,
богатым негоциантом из Мехико по имени Педро Монтец.
Коффи дожевал котлетку, прополоскал горло глотком виши и спросил, не
торопясь:
- Ну и что же от меня хочет богатый негоциант Педро Монтец?
- Для начала один вопрос. Как поступил бы Филиппо Коффи, если б главой его
организации вместо Джакомо Спинелли стал Педро Монтец?
Я посмотрел: хитрюга Коффи даже не удивился. Только глаза выдали:
заинтересован.
- Разговор, надеюсь, серьезный? - только спросил он.
А я в ответ:
- Мы все дела делали серьезно, старый дружище.
И он серьезно:
- Тогда я говорю: пас.
- Это почему? - спрашиваю я.
- Подожду, пока сыграют основные партнеры, у них и раскладка покрупнее. А
кроме того, есть еще двое.
- Кто?
- Красс и Звездич.
Я, конечно, отмахиваюсь: Звездич не помеха, с ним поладим, а Красс уже в
райских кущах. Объясняю, мол, что лежит застреленный у "ведьмина столба" на
Леймонтском шоссе.
- Из пистолета-автомата системы "Кольт", калибр девять и три десятых? -
спрашивает старик, даже не улыбнувшись - только в глазах смех.
- Петерсену бы твою память, Фил, - говорю я.
- Моя меня тоже не обременяет, - говорит, - я и Кэпа с Гориллой помню, и
последовавший затем дворцовый переворот. Только новый переворот должен быть
проведен в рамках строгой законности. Времена другие, сынок. Прежде чем
последовать за Крассом, Джакомо придется оставить завещание,
засвидетельствованное двумя не запятнанными ничем гражданами Леймонта и
передающее все его капиталы и хозяйство троим преемникам. Не кривись, милый, -
троим. Двух ты знаешь. Это господа Педро Монтец и Яков Стон, компаньон Джакомо
по делам бриллиантовой монополии, а третий - ваш покорный слуга Филиппо Коффи.
Устраивает?
Наверняка играет старик. Без проигрыша. Ну, а мне выбирать не приходится.
Пожимаю плечами.
- Допустим, - соглашаюсь я без особого удовольствия, но он еще не кончил.
- Имеются и другие, - говорит он, - они могут, но не должны помешать.
Интересуешься кто? Прежде всего, банкир Плучек, член совета директоров
бриллиантовой монополии. Имеют значение также генеральный прокурор Флаймер и
начальник полиции Петерсен.
Я подумал немножко, посчитал: все равно останется больше, чем уплатим, - и
предложил такой вариант:
- С Плучеком сторгуется Стон, а ты займись Петерсеном и Флаймером.
Петерсен на жалованье у Джакомо, а Флаймер, говорят, берет крупно через
подставных лиц. Тебе лучше знать, как и через кого. Кстати, пусть Петерсен
прекратит поиски желтого "форда" с номером "Д 77-90".
Коффи щурится, думает, долго вытирая бумажной салфеткой губы.
- Сейчас без десяти три, - говорит он, не отвечая прямо. - По моим
сведениям, в это время Спинелли можно найти у Тони в баре "Аполло".
- Тогда читай утренние газеты, Фил, - заключаю я и держу путь к площади
Кальвина.
У аптеки на улице Желтых Роз останавливаюсь, но захожу не в аптеку, а в
писчебумажный магазин напротив, где покупаю лист гербовой бумаги для деловых
документов. Все как полагается. Тут же замечаю "хвост", отрываюсь от него в
проходном дворе одного из примыкающих к площади переулков и выезжаю прямо к
"Аполло". Бар закрыт, но это меня не смущает: я знаю привычки Джакомо.
Открываю дверь одним из десяти известных мне способов и вхожу с автоматом
наизготовку.
В баре полутемно. Стон с Джакомо тихо беседуют, Тони дремлет за
электроплитой у стойки. Далее все идет, как в моем пророческом "сне". Я
командую, они повинуются, и начинается разговор. Он не совсем тот, что во
"сне", но похожий. Стон делает намек на возможность мирных переговоров.
Джакомо трусливо шепчет: "Термигло... Не может быть!" Руки его дрожат.
Я достаю из кармана гербовый лист и говорю:
- Меня ты знаешь, Джакомо, слов зря не бросаю. Хочешь жить - подпиши на
этом листе внизу свои полностью имя и фамилию, а господин Стон и Тони
распишутся как свидетели. Тони, бери перо и выползай из-под стойки.
- Зач-чем? - еле выдавливает из себя Спинелли.
- А над подписью я впишу обязательство о том, сколько ты мне должен и
когда собираешься расплатиться.
Джакомо смотрит на гипнотизирующее его дуло кольта, потом на лист гербовой
бумаги на столе и дрожащей рукой выводит свою подпись. Тут же расписываются
Стон и Тони. А я слежу за ними, готовый к моментальной реакции, если
кто-нибудь схватится за оружие.
Но все сходит благополучно. Я беру подписанный лист, складываю и опускаю
его левой рукой в карман. Правая по-прежнему опирается с автоматом на стол.
Потом делаю знак Тони, чтобы отошел обратно за стойку, усмехаюсь и говорю:
- Отодвиньтесь-ка подальше, Стон. Вот так.
Я один лицом к лицу с Джакомо Спинелли. Почти все, как во "сне". "Сон" в
руку. Мне очень хочется сказать Джакомо, что я обманул его, обман, так
сказать, за обман. Словом, квиты. Но язык что-то не поворачивается, и я молча
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг