Сергей АБРАМОВ
"ВЕДЬМИН СТОЛБ"
Проба пера. Берни Янг
Не было ни Франкенштейна, ни Дракулы, ни порождений Хитчкока.
Но был ужас. Нидзевецкий умер. Мы выжили. Впрочем, начинать надо не с
этого.
Лучше перепишу с магнитофонной ленты часть моей беседы с репортером
Леймонтского телевидения, так и не появившейся на телеэкранах.
Телеобозреватель. Мы очень заинтересованы в этой беседе, господин Янг.
Может быть, разрешите вас называть просто Берни?
Я. Называйте.
Телеобозреватель. Вы считаете это параллельной цивилизацией?
Я. Что значит "параллельной"?
Телеобозреватель. Ну, расположенной по соседству, в другом пространстве.
Я. Не убежден.
Телеобозреватель. Ну, скажем, разумной жизнью.
Я. Не знаю.
Телеобозреватель. Но вы же видели все, как говорится, своими глазами?
Я. Очень точно сказано: не своими глазами я, конечно, видеть не мог. Но,
кроме меня, то же самое видели и другие.
Телеобозреватель. Вы же единственный ученый-физик, побывавший за пределами
земного пространства.
Я. Во-первых, я не ученый-физик, а простой лаборант, а во-вторых, я не
убежден, что был за пределами земного пространства.
Телеобозреватель. Ну, скажем, видимого и ощущаемого нами пространства.
Я. Допустим.
Телеобозреватель. Так я и хочу представить вас нашим телезрителям. Не
будьте таким колючим, Берни. Вас слушают тысячи заинтересованных.
Я. Никто меня сейчас не слушает, кроме вас. Вы производите телезапись, а
потом будете или не будете передавать ее на телеэкраны.
Телеобозреватель. Почему не будем? Будем! Обязательно будем. Не
стесняйтесь, Берни. Рассказывайте все, что вы видели и чувствовали.
Я. Я уже не раз это рассказывал. Зачитайте вашим телезрителям вырезки из
леймонтских газет.
Телеобозреватель. Но официальная наука не подтвердила газетных
высказываний.
Я. Тем менее у меня оснований опровергать мнение официальной науки.
Телеобозреватель. Значит, вы ничего не расскажете нашим телезрителям?
Я. Оставьте меня в покое.
Телеобозреватель. Вы пожалеете об этом, Берни.
Но я не пожалел об этом, я просто вычеркнул все переписанное с
магнитофона... Опять не с того начал.
А начинать надо было с бездомного человечка по имени Кит. О нем я тогда не
знал, как и никто в городе, кроме полицейского учетчика в леймонтском въездном
участке. Человечка остановил на шоссе полицейский патруль на мотоциклах и
предупредил учетчика по радио, чтобы тот задержал бродягу, если он появится в
городе. Но Кит до города не дошел. На шоссе у обочины остались лишь его
стоптанные ботинки, которые он снял, чтобы отдохнули усталые ноги. Куда и
почему он пошел босиком, так и осталось неизвестным, да и спрятаться было
негде. По обеим сторонам шоссе тянулись огражденные колючей проволокой
пастбища, пустынные из-за выжженной солнцем травы, да стенды выгоревших и
слинявших реклам. Конечно, о бродяге тут же забыли.
Но о нем вспомнили неделю спустя, когда на шоссе возле брошенных и
посеревших от пыли ботинок нашли пустой четырехместный "вольво",
принадлежавший генеральному прокурору Леймонта Флаймеру, вернее, его
разведенной дочери Юлии, уехавшей развлекаться с тремя приятелями - сыновьями
леймонтского банкира Плучека, братьями-близнецами Люсом и Люком и их
прихлебателем, прозванным Красавчиком за женственный вид и длинные, как у
средневекового пажа, платиновые волнистые волосы.
О пропаже Красавчика, разумеется, никто не жалел, но исчезновение
отпрысков влиятельнейших в городе личностей встряхнуло всю полицейскую сеть
Леймонта. Были опрошены водители всех проезжавших мимо машин. Многие видели
автомобиль, управляемый Юлией, некоторые заметили пустую, стоявшую у обочины
шоссе машину, но никто ничего не мог сказать об ее исчезнувших пассажирах. На
полтораста миль в округе каждый метр земли был обследован, и нигде не
обнаружено ни малейших следов пропавших. Только кружевной носовой платок Юлии
валялся в полуметре от запыленного ботинка Кита, что, однако, не объяснило
причины, зачем ей и ее друзьям понадобилось выходить из машины. Пешком они
уйти не могли: слишком далеко отъехали от города, да и обстановка кругом не
располагала к пешеходным прогулкам. Убийство с целью ограбления тоже
исключалось, так как убить и бесследно перетащить трупы четырех человек,
скажем, в другую машину было трудно, да и сумочка Юлии с крупной суммой денег
была обнаружена нетронутой на ее водительском месте. Отпадала и версия о
похищении, потому что ни прокурор, ни банкир не получали никаких требований о
выкупе.
Во время третьей или четвертой полицейской экскурсии на месте исчезновения
произошла еще одна сенсация: исчез полицейский, зачем-то задержавшийся у так и
не убранных ботинок бродяги. Исчез он буквально у всех на глазах, растаял, как
мыльный пузырь: шагнул человек, и не стало человека. И найти его не смогли,
сколько ни бегали и ни кричали прибывшие с ним полицейские. Это было уже
просто чудом, загадочным и необъяснимым.
Я не читаю полицейской хроники, но леймонтские газеты буквально все полосы
заняли таинственными исчезновениями. Высказывались католические прелаты,
отставные полковники, бакалавры оккультных наук, спириты и маги. У нас в
институте новых физических проблем лениво поговаривали о супер- и
гиперпространстве, но в прения не вмешивались. Зато целые столбцы в газетах
были посвящены декларации городских ведьм; оказывается, были и такие в
Леймонте, преимущественно старые девы. Муниципальные власти оказались так
предупредительны к их собранию в Большом концертном зале Леймонта, что не
только не сожгли их на костре, но даже согласились на их требование
воздвигнуть на месте исчезновений предупреждающий столб с прибитой к нему
черной доской, на которой белой краской было выведено:
НЕ ОСТАНАВЛИВАТЬСЯ!
ОПАСНОСТЬ!
ИМЕННО ЗДЕСЬ ИСЧЕЗАЮТ ЛЮДИ!
Из любопытства я съездил на своем "фордике" к этому столбу, торчащему
вопреки здравому смыслу среди пустынного земляного уныния. Я даже походил
вокруг него, но не исчез и благополучно вернулся в Леймонт, так и не раскрыв
взволновавшей весь город тайны. Меня, конечно, несмотря на все мое презрение к
псевдонаучной газетной болтовне, она не оставила равнодушным. Я был
заинтересован. Не выдумками вроде летающих блюдец и зеленых человечков из
космоса, а самим фактом бесследного исчезновения живой органической материи.
Как мог исчезнуть, раствориться в воздухе человек? Может быть, распад атомов,
вызванный неизвестным космическим излучением, или действительно шаг в супер-
или гиперпространство? Некая калитка в Неведомое. Я даже представил себе, что
кто-то увидел эту калитку, скажем, в дымке тумана или в столбе пыли. Вероятно,
Юлия. Она вышла первая, что-то заметив возле стоптанных бродяжьих ботинок.
Вышла и пропала, растаяла в воздухе. Затем, вероятно, выскочили Люк и Люс.
Калитку они тоже увидели, но войти не осмелились. Возможно, они решили
поставить эксперимент на Красавчике. Тот отнекивался, протестовал, но его
втолкнули первым. Я представляю себе, как они бегали и кричали: "Юля! Юля!
Ау!", как переглянулись понимающе и согласно и втолкнули Красавчика в пылевой
столб. А когда тот исчез, им ничего не оставалось, как проследовать за ним
сквозь калитку в Неведомое. "Рискнем, Люк?" - "А может, все же вернуться?" -
"Неудобно, не по-рыцарски. Юлька дочь как-никак прокурора и вообще невредная.
Неудобно все-таки оставить се без помощи". - "Да и любопытно, пожалуй..." -
"Ну, рискнем так рискнем". И рискнули.
В моем пересказе все это выглядит как фарс, а не трагедия. Но я не
Шекспир, трагически мыслить не умею. Да и у нас в институте никто не мыслил
трагически. Болтали так, между прочим в пивном баре за ленчем. А за работой и
болтать было не с кем и некогда. С научным руководством мы не общались. То был
другой класс, другой круг, другой уровень мышления и благосостояния. Да никто
из профессоров института, по-моему, и не относился серьезно к леймонтской
сенсации. Я слышал слова: "болтовня", "вздор", "сбежали куда-нибудь спьяна",
"газетная трескотня". Потом трескотня утихла. От сенсации остался только
"ведьмин столб" на Леймонтском шоссе. Мимо него проезжали, не обращая внимания
и не останавливаясь. Об исчезновениях людей на дороге забыли, как о летающих
блюдцах и сигналах из космоса.
Но я еще не знал тогда, что очень скоро мне придется об этом вспомнить.
Калитка в Неведомое. Яков Стон
Сорокапятилетний, сухой, чуть сутулый и всегда чисто выбритый Яков Стон
был вполне здоровым человеком, никогда ничем не болевшим, кроме давно забытых
детских болезней. В организме у него была только одна аномалия: сердце его
билось не слева, а справа, но всегда нормально, не нуждаясь ни в валидоле, ни
в других сердечных лекарствах. "У вас бычье сердце, мой друг, - сказал ему
как-то заинтересовавшийся доктор, - с таким сердцем живут до ста лет, а то,
что оно расположилось на другом месте, это только случайная ошибка господа
бога. Вам она не мешает". И сердце никогда не подводило Якова Стона в его
беспокойной и пестрой жизни.
Рано потерявший отца и мать, исключенный из колледжа за участие в какой-то
афере, он за два десятилетия переменил много профессий. Был репортером,
барменом, профессиональным карточным игроком, массажистом и даже сыщиком.
Правда, не в полиции, а в частном сыскном агентстве, занимавшемся промышленным
шпионажем. Не женился, потому что был расчетлив, а заработки слишком резко
колебались от случая к случаю. К колебаниям этим он относился философски:
иногда идет карта, иногда не идет. Сейчас не шла. И он выбрал для новой партии
Леймонт, как не очень крупный провинциальный город, где считают на миллионы, а
не на миллиарды, где меньше людей влиятельных, меньше полицейских, меньше
жуликов и ловких деловых хищников.
Он знал двух-трех людей в городе, от которых тянулись ниточки в так
называемое "высшее общество" и в так называемые "низы".
На стареньком "торнадо" с новым мотором он доехал до гостиницы "Веселый
тюлень", получил номер и навестил одного из своих знакомцев.
Разговор был дружественный, но деловой.
- Кто есть кто в городе, я уже приблизительно знаю.
- От кого?
- От бармена Тони.
- Информация точная. Тони вполне надежен.
- Только не вполне откровенен. Предпочитает держать язык за зубами.
- А есть рискованные вопросы?
- Есть. Например, берет ли прокурор Флаймер?
- Только крупно и не лично, а через "жирную Инессу" в баре "Олимпик".
Предвидишь дело?
- Смотря какое. Пока присматриваюсь.
- Бар или бильярдную?
- А если кегельбан?
- Не пройдет. У нас таких штук не знают.
- А как прикрытие?
- Если метать банк, то без Джакомо Спинелли и колоды не распечатаешь.
- Говорят, у него два телохранителя?
- Не два, а четыре.
- А чем интересуется Джакомо Спинелли, кроме денег? Женщины?
- Их у него полно. Камни.
- Какие?
- Чистой воды и не менее пяти каратов.
- Значит, придется ограничиться баром.
- Тут без Флаймера не обойтись. У него тесть начальник полиции. Только с
Флаймером придется подождать: психует. Так что на "жирную Инессу" не надейся.
У него дочь пропала.
- Сбежала или похитили?
- Нет, просто исчезла. Таинственно и необъяснимо.
- С помощью Джакомо Спинелли?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг