одна...
Я обещал лифтерше потерпеть до субботы и вернулся в квартиру.
- Ну как? - сразу спросил нетерпеливый Ганя. Своим поспешным любопытством
он здорово помогал Люде сохранять нелюбопытную сдержанность.
- Никак, - ответил я и процитировал лифтершу: - "Мужик в майке и вовсе не
наш".
Люда, видимо, уже познакомила Ганю с нашими предположениями, потому что он
стукнул кулаком по столу - кофейные чашки подпрыгнули! - сказал расстроено:
- Следит за нами, подлец!
Вероятно, так оно и было: сначала он крутился около нас там, на месте
происшествия, потом явился во двор. Даже загадочный телефонный звонок я готов
был приписать "типу в майке". И в самом деле, кто же еще знал о том, что мы
интересуемся исчезновением машины? Да никто не знал. А "тип" подслушал наш
разговор у квасной бочки. Более того, ухитрился подслушать его продолжение в
Ганиной комнате. Как он это сделал - еще одна загадка, думаю, непосредственно
связанная с первой. Но если первую разгадывает милиция с каким-то научным
институтом, то вторая - целиком наша. И никто не сможет помешать нам ее
расследовать...
- Слушайте! - Ганю осенило. - Давайте все-таки позвоним в милицию.
Дозвонимся - хорошо, сообщим о "типе" и о его угрозах. А если опять встречный
звонок помешает, значит, "тип" и вправду телепат.
- А я его покараулю, - сказала Люда.
Действительно, если вкрадчивый телефонный голос принадлежал нашему
преследователю, то, стало быть, в тот момент он в домино играть не мог. Как я
ни уважаю его предполагаемые сверхчеловеческие способности, в раздвоение
личности не поверю, не убеждайте. Я снова подошел к телефону и снял трубку. В
ней застыла тишина - ни гудков, ни привычного потрескивания. Я пощелкал
рычагом - никакого эффекта.
- Похоже, у тебя телефон не работает, - сказал я Гане.
Ганя тоже послушал тишину и высказал предположение:
- Это он его поломал.
- Не говори глупости, - возмутился я. - Как, по-твоему, он мог это
сделать?
- А так: позвонил и отключил.
- Значит, он всемогущ?
Тут рациональная Люда неожиданно встала на защиту Гани:
- Вы отрицаете такое предположение? Лично я - нет. Он, конечно, не
всемогущ, но может значительно больше, чем обычный человек.
- Новый супермен, - сыронизировал я, но ирония вышла какой-то слабой и
неубедительной.
- Нет, не супермен. Но почему бы вам не предположить, что он так или иначе
связан с пропажей машины? Что это не вульгарная кража, а хорошо поставленный
опыт.
- Был бы опыт, милицию вызывать не пришлось бы...
- А если это не наш опыт?
- Чей же тогда? Ученый-маньяк из некой капстраны, жаждущий мирового
господства, так, что ли?
- Глупо, - сказала Люда, - пошло и глупо. Пишите об этом в своих
рассказах, может, кто и поверит.
- А кто поверит в ваши бредни об экспериментаторах из чужого мира? - Я
обозлился и не заметил, как высказал собственную догадку: Люда еще не успела
ничего объяснить. Конечно, она тут же воспользовалась моим промахом:
- Вот видите, вы сами верите в эти "бредни". Верите, верите: это же ваша
идея.
Ганька гнусно хихикнул и сунул кулак в рот: сдерживался воспитанный
мальчик. Я хотел его осадить, но понял, что уже остыл, перегорел. Да и догадка
моя не лишена оснований, если вспомнить о недавних приключениях в
пространственном мешке, связывающем два мира, две Земли. Но раз так, значит,
пропажа машин - запланированная часть опыта. Или незапланированная, так
сказать, побочный эффект. Непредусмотренный расчетами. Но и в том и в другом
случаях они должны вернуться назад, иначе пропадает тайна эксперимента. А в
сохранении тайны они - участники опыта - явно заинтересованы. Подумайте сами:
мы двое - Ганя и я - случайно открыли существование пространственного мешка,
волею чего-то непонятного соединившегося с моей квартирой. Будем считать - это
только рабочая гипотеза, - что наше невольное "открытие" совсем не входило в
планы тех, кто управляет "мешком". Однако два свидетеля еще не опасны: кто им
поверит, да и видели они, в общем, не слишком много, чтобы их выводы переросли
зыбкий уровень домыслов и догадок. Точно так же рассуждали мы с Ганей, когда
решили не рассказывать никому о нашем приключении. Ганька слова не сдержал,
поделился с Людой. Но сие не беда: она девочка умная и попусту не болтает.
Но кто бы мог подумать, что свидетелем "побочного эффекта" с машиной
окажется тот же Ганя? И что он немедленно посвятит меня в суть происшедшего.
Это совпадение может вызвать у нас соответствующие ассоциации, натолкнуть на
разумные выводы. Причем только нас двоих натолкнуть: ни милиция, ни товарищи
из института не гуляли по улочке с двумя рядами дощатых домов, а стало быть,
никак не связывают пропажу машин с существованием некоего соседнего мира. А мы
связываем - это несомненно. Значит, мы стали опасны. Значит, за нами нужно
последить. И последнее "значит" - "тип в майке" оттуда...
- Ну-ка проверь телефон, - сказал я Гане.
Телефон молчал по-прежнему, и нам оставалось только одно. Во всяком
случае, мне так казалось, что одно.
Я подошел во дворе к доминошникам и спросил тихонько "типа в майке":
- Можно вас на минуточку?
Он обернулся испуганно, но, увидев меня, а позади - Люду с Ганей,
заулыбался:
- А-а, свидетели... Ну, чего?
Он подошел к нам, смешно косолапя и переваливаясь - грузчик или матрос,
где ему сотку за восемь секунд одолеть! - спросил (вот тоже: "подошел и
спросил"):
- Может, обсудить происшествие желаете? Так без полбанки трудненько
будет...
- Обойдетесь, - строго сказала Люда, а вечно спешащий Ганька перебил ее,
бухнул:
- Вы зачем нам телефон испортили?
Даже я оторопел от Ганькиного заявления, а "тип" - так тот прямо глаза на
лоб вытаращил:
- Какой телефон? Ты что, малый, в уме?
- Он шутит, - исправила положение Люда, - он у нас шутник, балагур. Вы не
обращайте внимания.
- Почему не обращать, - заорал обиженный Ганя, - еще как обращать! - Он
рванулся к "типу", схватил его за майку: - Ты почему машину увел, гад?
Я невольно оглянулся: не слышит ли кто? Но двор в эту жаркую обеденную
пору был пуст, а трое оставшихся доминошников, собрав черные костяшки игры,
уже шли по своим квартирам.
"Тип в майке" легко отодрал от себя Ганины руки, сказал высокомерно:
- Опомнитесь, юноша! Мне странно слушать ваши намеки... - И черт бы меня
подрал, если он говорил не тем знакомым баритоном, который полчаса назад
звучал в телефонной трубке.
А "тип" словно понял что-то, подмигнул мне хитро - мол, вспомнил, Володя,
ну и молодец! - хлопнул в ладоши и... пропал. А потом появился вновь - уже у
ворот на улицу, помахал нам и скрылся в воротах. И догонять его было бы так же
бессмысленно, как бессмысленно оказалось Ганькино упрямое любопытство.
Но Ганя, видно, считал иначе. Он рванулся вперед, протопал по высохшему
газону, пугнул из-под куста дворовую бесхозную кошку и вдруг притормозил у
ворот, оглянулся растерянно, потом махнул рукой и... тоже пропал.
Этого я перенести не мог, крикнул оторопевшей Люде:
- Стойте здесь!
Побежал к воротам в предвкушении чуда и не ошибся: чудо начиналось сразу
от полутемной, прохладной даже в тридцатиградусную жару арки ворот. За ней -
как это было всегда! - не шумела Лесная улица, за ней стояла сонная и тугая
тишина, да и сама арка напоминала скорее вход в подземный гараж: асфальт,
полого уходящий вниз, непрозрачная темнота, чуть подсвеченная тусклым
вольфрамом электрической лампочки, подвешенной к своду.
Я осторожно вошел в этот "гараж", в темноту. Собственно, особой темноты не
было: тоннель - а больше всего это сооружение походило на тоннель - освещался
слабым желтоватым светом, как и у входа. Только у входа висела лампочка, а
здесь свет шел ниоткуда, что в моем представлении вполне соответствовало
атрибутам чуда. Идти было легко, и я довольно быстро пробежал метров двести до
первого поворота. Отсюда под прямым углом уходил в желтую темноту такой же
тоннель. Возвращаться было глупо, да и Ганька явно ушел дальше, и я свернул в
новый коридор-тоннель. Он тоже тянулся не более двухсот метров и в конце так
же под прямым углом заворачивал в сторону. Потом я жалел, что не осмотрел как
следует стены и пол тоннеля, из чего они сделаны. Но тогда мне было не до
осмотров: я торопился догнать Ганю. То есть это я так себя убеждал, а на самом
деле мной владело то боязливое любопытство, которое иногда приводит к
поразительным открытиям.
Поразительное открытие я сделал в конце третьего двухсотметрового отрезка.
Коридор внезапно сузился и посветлел. Белый квадрат обрезал его по периметру.
Я вошел в квадрат и... натолкнулся на Ганю. Ганя стоял посреди незнакомой
комнаты и смотрел в окно. Из окна виднелись последние этажи нашей
кооперативной башни, и я понял, что, если подойти к окну, увидишь пустой двор,
засохшие клумбы на желто-зеленом газоне, поодаль - коробочки гаражей. Короче,
мы попали в одну из квартир соседнего дома, отделявшего наш двор от гомона
Лесной улицы. Вот так: вошли в арку под этим домом, долго и нудно спускались
куда-то вниз, а очутились в том же доме, но несколькими этажами выше.
"Как мы здесь очутились?" - я только хотел спросить, но не успел: Ганька
приложил палец к губам, зашипел:
- Тс-с!
Где-то, видимо на кухне, пела женщина. То есть пением это назвать было
трудно: женщина что-то готовила и вполголоса сама себе напевала.
- А сейчас замесим тесто... - натужно голосила она. Бухнуло что-то
тяжелое. - Ох, тяжелая кастрюля, просто руки оборвались! - Потекла вода из
крана, звонко разбиваясь об эмаль раковины. - Сейчас мы руки вымоем и
полотенцем вытрем! - Женщина перешла на плясовой ритм, и Ганька махнул мне:
мол, идем, больше стоять нельзя.
На цыпочках мы вышли в переднюю. Женщина на кухне перестала петь. Мы
замерли. В желудке у меня противно заныло, похолодело, лопнуло и оборвалось: я
впервые чувствовал себя вором. Чувство оказалось малоприятным. Женщина
помолчала секунду и снова запела:
- Видно, померещилось что-то от жары... - Подумала чуть-чуть, закончила в
рифму: - Отдохнуть мне надо бы, видно, до поры. - Засмеялась, довольная.
Нас совсем не устраивал ее предполагаемый отдых. Я толкнул Ганю в бок. Он
дернулся, потянул за язычок замка. Мы снова замерли в страхе, но дверь не
скрипнула, открылась бесшумно, и мы выскользнули на площадку, бросились бежать
по лестнице, уже не осторожничая, громыхали подошвами по ступенькам. Внизу
остановились, перевели дыхание. Я спросил:
- Какой был этаж?
- Десятый. - Ганя облизнул пересохшие губы. - Ну и дела...
Глубокомысленное замечание его как бы подвело черту под нашими
приключениями: ворота вновь стали воротами и за ними все так же шумела улица,
громыхал трамвай номер пять и орали про футбол любители крепких напитков. Люда
послушно стояла там, где я ее оставил, ждала.
Доминошники снова заняли позицию за столиком под березой, но это были
другие доминошники, и нашего "типа" среди них не оказалось.
- Чудо окончилось, - сказал я, - пошли подводить итоги.
Мы расселись по креслам в Ганиной комнате, выпили в молчании остывший
кофе, закурили вкусные сигареты "Пэл мэл", которые Ганя взял из кабинета
отца-композитора, и я рассказал Люде о темном трехсекционном тоннеле за аркой
ворот.
- Что ты, физик, думаешь о нашем путешествии? - Я намеренно начал с
путешествия, оставив истории с машинами на потом.
- Мы опять выскочили из нашего мира.
- Согласен. Куда выскочили?
Он пожал плечами:
- В очередной "мешок".
- Предположим. Но тебе не кажется, что "мешок" на этот раз искусственного
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг