непонятной.
- Я тебе не папаша, мальчик. У тебя свой есть, законный, дай ему бог
терпения жить с тобой. И страховаться у меня вы будете, будете, ибо... - тут
он поднял вверх указательный палец, да нет, пальчик махонький, повторил: - Ибо
страхую я жизни человечьи от Непонятного...
Он так и сказал - Непонятного, и большая буква в этом слове слышалась за
версту, все ее услышали: и я, и Ганька, и Люда преумная, которая и спросила
тут же:
- Что под Непонятным считать, Михал Михалыч?
Он заметил мне с укоризной:
- Может, в дом впустите?
А я засуетился, ногой зашаркал, будто гость пришел важней некуда.
- Проходите, проходите сюда, в кабинет, садитесь, пожалуйста, поудобнее,
поудобнее...
Ганька шел сзади, хмыкал. Я обернулся, поймал его удивленный взгляд,
подмигнул ему: подожди, парень, сейчас все поймешь сам. А старичок уселся в
кресло, кепкой своей прикрыл худые коленки, обтянутые белыми чесучовыми
брюками, заговорил:
- На ваш вопрос, умная девушка, отвечу так: все то Непонятное, что помимо
нас существует и нет ему в нас объяснения.
- В нас? - переспросила Люда.
- Именно, именно, - закивал старичок, - поскольку всякие необъяснимые
научные явления воспринимаются нами как нечто реальное, то мы верим, что
найдется им со временем объяснение. Мол, не зря ученые зарплату два раза в
месяц получают. К примеру, гравитация... Полети я сейчас - удивительно будет и
необъяснимо. Наукой сегодняшней необъяснимо. А в нас тому есть объяснение: не
научное, нет - обывательское, но с верой в науку великолепную. Полетел Михал
Михалыч - значит, антигравитатор какой-то изобретен. В принципе возможно. А
вот достань я сейчас бутылку замшелую, зеленую, в водорослях вонючих, и вылези
оттуда джинн с бородищей, в шароварах заморских, пророкочи он чего-нибудь о
трех желаниях - так то и будет Непонятное. Иначе - сказка ненаучная. Нет веры
к ней в нас самих, нет и не будет. Или вот приметы всякие...
Ох, неспроста пришел к нам Михал Михалыч, неспроста, чувствую. Погасил я
свечи - и вот он, гость долгожданный, все объясняющий. Кстати, что-то знакомое
было в его имени, где-то я уже слышал его, совсем недавно...
Память у Ганьки оказалась получше моей.
- Слушайте, товарищ агент Госстраха, - сказал он, - а вы, случайно, не
помните истории с пропавшей машиной? Ехала она себе, ехала - и вдруг исчезла,
растворилась средь бела дня. Помните?
- Помню, конечно, - не возражал старичок. - Да и как не помнить: двух
недель не прошло. Милиция тогда суетилась...
Вспомнил я его: свидетель первого случая с исчезнувшим автомобилем! Это
его называл нам голос по телефону, его советовал искать, чтобы объяснить
происшедшее. Только не понадобился он нам тогда, сами разобрались. А сегодня
не обошлось без него, не сумели. Только на этот раз он сам к нам пришел. Хотя
нет: мы его вызвали. Как мальчишка Аладдин тер свою лампу и появлялся
всемогущий ифрит с бородищей, в шароварах заморских. А мне лампа не
понадобилась, подсвечником обошелся. И ифрит у нас попроще: не в шароварах, а
в брюках. И не с бородой, а с лысиной. В общем, типичный агент Госстраха -
прекрасная легенда!
В том, что это его легенда, я уже не сомневался. Ходит по нашему миру
"соразумник" из соседнего, прикидывается этаким боровичком в кепке, наблюдает,
высматривает. Сам он страховой агент, а молодцы его тоже небось земные
профессии для камуфляжа имеют. С одним мы уже знакомы: "тип в синей майке" -
грузчик или, в лучшем случае, шофер с самосвала. Уж больно здоров: один кулак
- с голову ребенка, вряд ли такой на скрипочке играет...
А старичок посмотрел на меня хитро, сказал торопливо:
- Вы там чего-то не то думаете, так не думайте вовсе: все вранье. Агент
Госстраха я, понятно?
- Понятно, - опередил ответ Ганя. - Застрахуйте нас от примет.
- Что, сбываются?
- Сбываются, подлые!
- Это мы мигом, - сказал старичок, доставая из-под плаща плоскую папочку с
надписью "Внешторгреклама", а из папочки - три бумажки с золотым обрезом и
шариковую ручку, - это мы в два счета сделаем. Ни одна примета сбываться не
будет.
Он размашисто расписался на каждом листке, сложил их аккуратно, подал мне.
- Потом посмотрите.
- Сколько мы вам должны?
Он вроде даже обиделся:
- Ничего. Я бесплатно работаю.
- Проценты с душ получаете? - спросил Ганя.
- И так можно подумать, - прищурился старичок. - Вот вы, например, в меня
верите? Верите, верите - вижу. Да и как не верить: Михал Михалыч Кокшенов, во
плоти и крови. А что знает много всякого разного, так и вы кое-что знаете.
И тут в разговор вступила молчавшая до сих пор Люда.
- Ничего мы не знаем. Если в первых двух случаях - ну, с мешком в
пространстве и с машинами - еще что-то можно было объяснить, то уж приметы
ничем не объясняются. Это первое. И второе: почему все это происходит именно с
нами? Разве мы трое больше других подходим для Контакта?
Она сказала "Контакта", как старичок говорил "Непонятное": заглавная буква
так и лезла в глаза и уши. А старичок - ничего, покивал-покивал, сказал
согласно:
- Умная вы девушка, поговорить приятно. Не то что ваш приятель - нигилист
воинствующий. Все-то вы понимаете, все-то вы объяснить можете - что вне вас. А
что в вас самих - уже заминка. Верить в сказки надо, девушка. И в науку и в
сказки. Приметы сбываются? Так в каждой вещи душа, может, есть. И если ее
расшевелить, всякие чудеса случаются. Кино такое было: "Удивительное рядом".
Смотрели?
- А если серьезно? - каменным голосом спросила Люда.
- Не надо серьезно. Даже у вас физики шутят. И книжки по сему поводу
выпускают. Ничего книжки, остроумные. А шутят они обычно с друзьями. С теми,
кому их шутки приятны будут. Кто их понимает. - Он встал, сунул под плащ
папочку. - Ну, до встречи в будущем. А сейчас мне пора, - и пошел в коридор.
Мы сидели и ждали, когда в передней щелкнул замок, и за стеной по лестнице
простучали мелкие торопливые шаги, а потом громко хлопнула дверь подъезда.
Тогда я развернул одну из бумажек, оставленных старичком, и прочел вслух
короткую надпись, сделанную обыкновенной пишущей машинкой, у которой к тому же
буква "е" западала.
"Простите, за назойливость и спасибо за помощь. Мы думаем, вы не
откажетесь помочь нам еще раз, если придется". И размашистая невнятная
подпись, сделанная шариковой ручкой с бледно-синей пастой.
- А на других? - быстро спросил Ганя.
На других листках была сделана та же надпись. Я роздал их ребятам, а свой
спрятал в ящик письменного стола - на память. Себе на память: ведь покажи кому
- не поверят. Скажут, что сам и написал. Тем более что на моей машинке точно
так же западала буковка "е".
Я захлопнул ящик и выпрямился.
- Все, ребята. Чудес больше не будет.
- Ой ли? - засомневался Ганя. - А как же оговорка насчет будущей помощи?
Неужто откажемся?
- Нет, конечно. Только, по-моему, это простая вежливость.
- Убейте, не верю, - мрачно сказал Ганя. - Жди от них простой вежливости,
как же! Сдается мне, что мы еще встретимся.
Он опять не ошибся. Но это уже совсем другая история.
1975 год
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 14.12.2007 23:25
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг