быть, часовые заметили, что маяк замолчал, и решили дать общую тревогу.
Правильно - с чем бы ни была связана поломка, надо до ее устранения
провести ночь во всеоружии. Владимир, уже привыкший к особенностям
полувоенного времени, впрыгнул в штаны и напялил пиджак. И вот тут-то до
ученых донеслись отчетливые звуки автоматной пальбы Академику, как наиболее
ценному в отряде, запрещалось участие в боевых действиях, и при первых же
признаках непосредственной угрозы в его обязанности входило укрыться в
погребе. Владимир же подобной ценности не представлял, а потому, схватив
автомат и гранату, ринулся туда, откуда доносились выстрелы. С бешено
бьющимся сердцем завернул он за угол дома и увидел страшное зрелище, из
тех, что память с фотографической точностью запечатлевает на всю жизнь.
Боец отряда - кто именно, Володя тогда не знал - стоял в одной рубашке и
трусах - прочее одеть не успел - и палил сразу из двух автоматов, так что
трассирующие пули обезумевшими светлячками летели в черноту напротив. И все
бы хорошо, да вот головы у этого бойца не было, а из шеи бил небольшой
кровавый гейзер. Ночи в этом октябре стояли холодные - от силы три градуса
по Цельсию, - и над пульсирующим фонтанчиком поднимался пар, хорошо
заметный под белесым светом фонаря.
Владимир понял, потом уже, что застал самый драматический момент боя -
исполинский сквирл, вороным конем стоявший напротив Сашки Денисенко, успел
откусить ему голову своими острыми, как лезвие, зубами, когда Сашка,
приблизившийся к нему как раз на нужное, чтобы пробить броню, расстояние,
палил в него сразу из двух автоматов и продолжал стрелять, уже лишившись
головы, сперва в цель, а потом вверх, в общей сложности еще секунд десять,
прежде чем рухнуть на землю. Гигантский сквирл был вожаком своего
небольшого отряда. Володя сперва его не разглядел - сквирл слился с
пасмурной, безлунной ночью, - пока тот сам не опрокинулся на бок с
пронзительным криком "Скви-и-р-р-р"... С ним на территорию базы вторглось
еще штук семь ростом поменьше, но все равно размером с хорошего сенбернара.
Два из них уже влезли в окно ближайшего дома, откуда был убивший
исполинского сквирла и сам покойный теперь Сашка, и, судя по
отвратительному хрусту, застали кого-то врасплох. В доме не горел свет, а
драться со сквирлами врукопашную - дело, заведомо обреченное на провал. В
том домике было кроме Сашки еще трое. Двоих сквирлы загрызли на месте,
третий же успел выпрыгнуть в окно, чудом увернувшись от челюстей чудовищ.
Смерть троих товарищей - одна славная и две бесславных - сокрушительно
подействовала на его психику, и он превратился в плачущего и трясущегося
нервнобольного. Именно в таком виде его, уже было оформленного как
погибшего смертью храбрых, обнаружили в кювете, рыдающим и наделавшим в
штаны. К слову, таких бывает немало на каждой войне, и все хорошо понимают,
что это обычное явление. Увы, более обычное, чем героизм. Сашка же вышел на
исполинского сквирла в одиночку - а надо как минимум вдвоем, так, чтоб один
боец отвлекал этого монстра, а другой расстреливал - сквирла несложно
обмануть, но для этого бойцы должны сами обладать железной выдержкой и
понимать друг друга с полуслова. Выходить же на исполинского сквирла-вожака
в одиночку - это уже безумие. Которое в таких обстоятельствах по праву
именуется героизмом. Еще три сквирла попытались проникнуть в строение
напротив, но оттуда в их сторону полетела граната, разорвавшая одного из
них в клочья и заставившая отступить двух других. Один из них вытянул к
небу свою костистую, как у скелета собаки, морду и пискнул в темноту:
- Скви-и-ир, Скви-и-ир!
И откуда-то издалека послышался ответ:
- Сти!
Сперва с запада, потом такое же зловещее, отдаленное "Сти" донеслось с
юга.
Владимир понял, что дело плохо. Если на территорию приходящего в себя,
по тревоге, лагеря вторгнутся еще две или три группы сквирлов, то результат
сражения предсказать будет ох как затруднительно. Обычно люди старались
застать сквирлов врасплох, сегодня, похоже, нечто подобное удалось
сквирлам. Владимир знал - что бы там ни случилось с маяком, его необходимо
немедленно починить, ведь тогда территория лагеря станет вновь неприступной
для подкрепления, которое в противном случае через считанные минуты
вторгнется на толком не проснувшуюся базу землян, а даже один исполинский
сквирл, проникнув на базу, со своей неуязвимостью и стремительностью мог
натворить таких дел, что становилось жутко. Ведь, как это ни страшно
звучит, жизнь Сашки Денисенко - не слишком высокая цена за остановленного
исполинского сквирла. Если бы Сашка не расстрелял его из двух автоматов,
тот, как закованная в броню лошадь крестоносцев, носился бы по всему
лагерю, сея панику и смерть. Эти сквирлы были как-то своеобразно, выборочно
разумны. К примеру, исполинский сквирл, услышав шум в казарме, вполне мог
затаиться за дверью и начисто обкусывать головы одним резким броском своей
узкой крокодильей башки всякому выбегающему оттуда бойцу. Или он запросто
мог упасть наземь, притворяясь мертвым, даже если на самом деле был тяжело
ранен, а когда к нему подойдет кто-нибудь слишком любопытный, перекусить
его пополам. С другой стороны, исполинские сквирлы регулярно ловились на
простой прием - один из ребят, закованный в броню, как древний рыцарь, шел
на такого гиганта, вооруженный автоматом или гранатами. И даже если ему не
удавалось справиться со сквирлом самостоятельно из-за собственной крайней
неповоротливости, то за время, когда вожак сквирлов, ломая зубы о
прочнейший сплав, пытался убить неуклюжую, но и неуязвимую наживку, бойцы,
подоспевшие следом, могли преспокойно поливать из автоматов...
приблизившись почти вплотную, абсолютно не способное переключиться на
других обидчиков инопланетное чудовище. Было разработано уже немало
тактических приемов, основанных на подобной выборочной непонятливости этих
в целом разумных существ, приемов, позволявших свести к минимуму жертвы
среди личного состава. Но исполинский сквирл, проникший в спящий лагерь,
где он может показать все свои опасные, достойные наделенного рассудком
существа умения в выслеживании и умерщвлении добычи, - это было хуже, чем
кошмар. Сашка знал, что делал, выходя против него один на один. Вряд ли он
надеялся остаться в живых - сквирлы, даже получившие смертельную рану,
способны некоторое время продолжать атаку. И Сашка вдруг тоже оказался
способен продолжать расстрел сквирла, лишившись головы. И такое бывает.
Уничтожение вожака было столь важным еще и потому, что обычные, или, как их
еще звали за их рост, собачьи, сквирлы, лишившись лидера, начинали вести
себя бессистемно и нескоординированно. Но если не включить маяк, то две или
три группы, возглавляемые лошадиными, иначе исполинскими, сквирлами,
способны будут, вторгшись, перерезать чуть ли не всех бойцов отряда.
И Владимир ринулся к маяку, догадываясь, впрочем, что едва ли его
поломка и нападение сквирлов на лагерь могли быть простым совпадением. А
если так, то ему предстояло встретиться лицом к лицу с той тварью, которая
маяк сломала. Менее чем через минуту Владимир уже был у маяка. Его
сложенный из кирпича ствол был сломан пополам, фонарь же на его свернутой
верхушке продолжал сиять, склонившись к самой земле. Тот, кто сумел
разрушить маяк, а стало быть, и приблизиться к нему, сидел на дне ямы. Это
был сквирл с короткой шеей и головою, напоминавшей древнее стенобитное
орудие. Все его тело было массивным и основательным. Размерами он был с
лошадиного сквирла, но в несколько раз тяжелее, более напоминая очертаниями
бегемота. И если лошадиный сквирл еще мог оттолкнуться своими задними,
прыгательными, как у саранчи, лапами и действительно прыгнуть, то последняя
пара конечностей таранного явно была не способна оторвать от земли его
тяжеленную тушу. Это уже потом академик разобрался, зачем таранному сквирлу
прыгательные задние ноги - приблизившись к препятствию, бронированный
гигант придавал своему телу, распрямляя заднюю пару ног, скорость,
необходимую для разрушения каменной преграды. Владимир хотел было уже
расстрелять чудовище из автомата, но передумал. Еще бы, поймать живьем
таранного сквирла почти означало найти его слабое место, вернее всего -
звуковую волну, способную не подпустить к маяку и этого, неподъемного на
вид громилу. Расстрелять-то всегда успеется. Из западни ему теперь не то
что самому не выбраться - его теперь оттуда и подъемным краном не вытянуть.
И Владимир, перекинув через яму, в самом узком месте, валявшуюся поблизости
доску, с замиранием сердца начал переходить на ту сторону маленькой
пропасти, на дне которой сидело пойманное смертоносное чудовище. Увидев над
собою Владимира, сквирл внезапно резким коротким движением боднул стену
ловушки, и доска заходила ходуном под ногами Володи, отчаянно замахавшего
руками, чтобы сохранить равновесие. Володе это удалось, но увы - автомат
полетел вниз. Такова была цена за преодоление ловчего рва со сломанным
маяком на клочке земли в центре и живым таранным сквирлом внизу. Владимир
принялся чинить проводку, скручивая голыми руками провода под смертельно
высоким напряжением. 3000 вольт, необходимые для создания сигнала,
достаточной для охраны целого лагеря мощности, это не привычные 220.
Обугливание происходит быстро и почти незаметно для незадачливого
электрика.
Проводов было много, все они отличались друг от друга по цвету.
Какие-то были тонкими, какие-то толстыми. Синими, желтыми, зелеными,
розовыми. Некоторые уцелели при разрушении маяка, другие же приходилось
скреплять не задумываясь, текут ли по ним смертоносные 3000 вольт или это
безобидный низковольтный вспомогательный провод. Володя скручивал стальные
вены маяка, стараясь не думать о боли, с которой врезались в ладонь -
работа была для плоскогубцев - неподатливые жесткие металлические жилы
защитника лагеря. А ведь генератор цел, твердил Владимир. Капсула не
повреждена. Только ток надо подать - Володе было даже и непонятно, зачем
так много проводов в такой простой, казалось бы, конструкции. Но, значит,
нужны были - Бадмаев из принципиальных соображений не допустил бы лишних
деталей в созданном им генераторе. Владимир мысленно читал "Отче наш", в
надежде, что Господь поможет ему и электроны заструятся только по
высоковольтному кабелю, из одного куска в другой.
- Сквам, сквам, - послышалось со дна ямы. Это таранный сквирл утробным
голосом жаловался на жизнь.
И откуда-то совсем рядом, чуть ли не от пирамидальных тополей в
тридцати метрах, донеслось обнадеживающее:
- Сти.
А Володя знал, что такой звук издают только вожаки стай, которыми
теперь являются только исполинские, лошадиные то есть, сквирлы. И если
Владимир не успеет включить маяк немедленно, то апокалиптическое чудище - а
очень многие всерьез считали, что сквирлы - это и есть железная саранча,
предсказанная в Откровении Иоанна Богослова, - преспокойно перескочит
ловчую яму и зарежет Владимира, как волк ягненка. Володе абсолютно нечего
было противопоставить исполинскому сквирлу. Автомат свой он посеял, а
граната у него была противопехотной, осколочной - такой убить лошадиного
сквирла еще ни разу не удавалось. От страха Володе показалось, что сердце
сжалось в комок и поднялось в горло. Горячий пот не то чтобы выступил, от
делового "Сти" в такой близости он буквально заструился по телу. Оставалось
скрутить еще не менее пяти проводов. Владимир решил, что если исполинский
сквирл действительно идет на зов таранного, то шансов успеть починить маяк
очень мало. Если они вообще есть. Володе удалось скрутить всего один
провод, как он услышал цоканье ног, напоминающее лошадиное. Владимиру очень
не хотелось оглядываться - ведь он и так знал, что увидит. Это уж каждый
сам для себя решает, смотреть ли ему в лицо своей смерти или дожидаться не
глядя, когда она ударит тебя косой. Кто-то предпочитает, чтобы перед
расстрелом ему, как маленькому, завязывали глаза, кто-то не прочь
встретиться взглядом со своим палачом. Владимир обернулся и увидел, что на
другой стороне рва уже стоит лошадиный сквирл. Его пластинчатый блошиный
бок металлически блестел в свете фонаря. Голова, сейчас подтянутая вплотную
к туловищу, черепом динозавра в музее палеонтологии разглядывала Владимира
пустыми на первый взгляд глазницами, на дне которых маленькими бусинками
сияли надежно упрятанные глаза. Укрытый за толстыми стенками черепной
коробки мозг чудовища анализировал ситуацию, и Володя отлично сознавал, что
существо сейчас просто нащупывает кратчайший способ предать Владимира
смерти. Володя решил попытать счастья и, выдернув чеку, швырнул
противопехотную фанату в голову чудовища. Однако исполинские сквирлы не
напрасно славятся своей проворностью - граната еще только летела, а сквирл
гигантской жабой, скрежеща бронированными сочленениями, будто и впрямь был
обит железными листами, отскочил метра на три в сторону и с грохотом мягко
приземлился на землю на все свои шесть лап. И лишь пару секунд спустя
раздался оглушительный - ведь граната упала близко - взрыв, и Владимир
услышал затем, как где-то совсем рядом просвистел осколок и ударился о
разрушенную кирпичную кладку маяка. Володя и не знал даже, радоваться ли
ему, что он остался жив после обреченной заранее на провал попытки
сопротивления сквирлу, - он не сомневался, что чудище не оставит его в
покое. И действительно - железная саранча, зацокав ножками, вновь подошла к
краю ямы и уже не раздумывая прыгнула к Владимиру на островок. И Володя
имел возможность увидеть редкое зрелище: прыгающего на него исполинского
сквирла. Существа весьма и весьма тяжелые - до восьмисот килограммов, -
исполинские сквирлы прыгают редко, обычно они перемещаются способом, более
всего напоминающим лошадиный галоп. Сейчас же существо перелетало защитный
ров красивым длинным прыжком, и Владимир, отпрянувший от него за кирпичный
пенек маяка, лишний раз изумился вольной грации страшилища, вытянувшего на
лету шею с зубастой пастью, с растущими в ней отточенными, как бритва,
кинжалами зубов. Теперь Владимир был на краю ямы, чудовище же приземлилось,
с лязгом и грохотом, на другой стороне островка. Владимир понимал, что у
него нет ни малейшего шанса бегать от исполинского сквирла вокруг основания
маяка - этот трюк, столь частый в фильмах для детей, не мог бы пройти с
существом, чья реакция и скорость многократно превосходят человеческие.
Можно было бы попытаться сунуть ему в морду высоковольтный кабель -
мелькнула мысль, но это тоже только в кино он оказывается таким гибким и
всегда под рукой. Эти же провода отогнуть-то почти невозможно, не то что
воспользоваться как оружием. Владимир понял, что единственное, что ему
оставалось делать, это спрыгнуть в ловчую яму к таранному сквирлу. Зачем? А
в этом случае лошадиный сквирл сможет разделаться с Владимиром, только
спустившись туда же. Следовательно, он как минимум поймается -
самостоятельно выпрыгнуть из подобной ловушки сквирлы не в состоянии.
Спрыгнув вниз, Володя почувствовал, что приземлился весьма успешно, на
ноги. Сверху послышалось недовольное "Сквир-р-р" - и секунду спустя за
спиной у Володи раздался грохот падения в яму исполинского сквирла. Володя
побежал вперед, по влажной от дождей хляби дна ловчей ямы. В том, что он
бежал, собственно, смысла никакого уже не было, тем более что он должен был
неминуемо наткнуться на сквирла таранного; просто, как всякое живое
существо, он пытался хоть немного продлить свою жизнь.
- Ложись! - вдруг донесся до него командный громкий голос.
Владимир послушно упал ничком, закрыв руками голову, лицом в грязь.
Малой долей секунды позже прогремел оглушительный взрыв, и Владимиру
показалось, будто что-то ударило его в голову изнутри. Отвратительной
волной поднялась тошнота, какой-то гул, вибрация, гудение наполнили
Володино тело, не давая возможности двигаться. С огромным трудом удалось
Володе поднять голову, и первой мыслью было, что погас фонарь на маяке. Но
нет - через какую-то муть вибрирующего, живого тумана свет начинал
пробиваться к сознанию Володи. И свет, и звук. Звук был такой:
- Руку давай, придурок! Поднимайся, идиот чертов!
Руку!
Володя решил послушаться злого настойчивого голоса и попробовал
встать, ощущая свое тело удивительно легким, будто наполненным изнутри
газом, но в то же время неподъемно-неповоротливым, словно его раздуло втрое
против обычного. А еще его так тошнило, что просто не могло не вырвать. И
тут Владимир увидел человеческую руку, торчавшую откуда-то сверху. Странно,
подумалось вдруг. Рука была живая и тянулась к нему.
- Хватайся же! Ну!!! - приказал тот же голос. Володя опять послушался
голоса. Похоже, голос знал, что делать. Володя же абсолютно не знал не
только, что надо предпринимать в такой ситуации, когда ты такой легкий
изнутри и тебя всего тошнит. Оказывается, надо хвататься за руку, которая
тянется к тебе сверху. Надо запомнить, решил Володя. Тем более что ему
почему-то сильно не понравился новый звук, который нарастал то ли впереди,
то ли за спиной. Володя сейчас, собственно, не мог определить источник ни
одного из звуков. Это были тяжелые, могучие шаги. Словно приближался к нему
бегемот или носорог. Но мы же не в Африке, подумал Владимир. Хотя кто его
знает - сейчас Володя ни в чем не мог быть уверен наверняка. Обо всем знал
только голос, а он почему-то молчал.
- Придурок, хватайся, пока он тебя не боднул! Давай, сволочь!
Вот, голос опять был здесь. Голос был очень злым и громким. Он
неприятно резонировал во всем теле, вызывая приступ рвоты. Внезапно Володя
увидел прямо перед собою, чуть вверху, живую человеческую руку,
свешивающуюся вниз, словно сам он сидел в какой-то яме. Зрелище отчего-то
казалось знакомым, словно Володя когда-то очень давно видел уже это в
далеком-далеком сне. И там, по правилам, надо было схватиться за эту руку.
"Зарыли заживо?" - пришла в голову неприятная мысль. А шаги за спиной вдруг
стихли, лишь слышалось тяжелое дыхание того африканского носорога. Владимир
вновь терял было появившуюся связующую нить всего происходящего. "Если я в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг