Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
был  полезной  вещицей,  он  помогал  убить  время.  Наденешь  стереошлем  и
погружаешься  в  мир,  где  трудности  преодолимы  и не унизительны и где ты
можешь   воображать,  превращая  виртуальных  врагов  в  ошметья  мяса,  что
стреляешь  по  анданорцам. Когда судьбы в тупике, наркотики всегда в цене. И
в  первую очередь самые банальные из них, позволяющие забыться и "чтобы было
хорошо".  Самые  практичные  из  москвичей в первый же день оккупации, когда
многие  магазины  еще  работали, купили на все свои сбережения самых дешевых
сигарет.  Теперь  они  воистину  стали  обладателями  несметных сокровищ. За
пачку  сигарет - без разницы, с фильтром они или без, да хоть вообще папирос
-  можно было выручить около килограмма крупы, а если повезет, то и все два;
а  вот  тренажер  -  Володя  узнавал  на  рынке  -  он мог смело оттащить на
помойку.  Ну,  или  продать за символический бесценок - купить вещь, которая
пожирает  калории, мог только тот, кто не испытывал каких-либо иных проблем.
Но  скорее  всего  у  него уже и тренажер имелся. И уж получше того, что мог
предложить Володя.
     Можно  ли  было  заработать  в  Москве?  Можно. Вчера на рынке Владимир
увидел  Катю,  девушку  из соседнего подъезда. Они вместе учились в школе до
седьмого  класса,  потом  Владимир  перешел  на экстернат. Она мечтала стать
детским  врачом,  и  Володя  слышал,  что  на момент оккупации она училась в
мединституте.  На  рынке  же  Катя стояла, прислонившись к фонарному столбу;
пуговицы  ее  зеленого  пальто были расстегнуты ниже пояса, выпуская на волю
симпатичную  ножку  в  клетчатом  чулке  и  в  черном,  не по сезону легком,
осеннем  сапожке.  Губы  были густо окрашены красной масляной помадой, глаза
же  были  призывно подведены. В руках девушка держала табличку "2 кг крупы".
Володя  уже  много  раз  видел  подобных девиц на рынке; цена на живой товар
неуклонно  снижалась  -  все  больше  молодых женщин, отчаявшихся от голода,
решались  попробовать  себя  в  роли  жриц любви. Но прежде Владимиру всегда
казалось  или  же он сам убеждал себя, что все эти девицы изначально имели в
себе  некую  порочность или хотя бы повышенную склонность к любовным утехам;
но  когда  он  увидел  Катьку,  самую  серьезную  и неприступную девчонку их
класса,  на  морозе,  в  пальто, расстегнутом До прозрачной вуальки узеньких
трусиков,  и  эту Катьку, наряду с прочим барахлом, притащенным на толкучку,
хладнокровно  оглядывали,  только  что  не  ощупывали,  уставшие от подобной
жизни  и так же, как и она, не склонные к любовным забавам посетители рынка,
образ  мира,  устоявшегося  в  голове  Владимира,  рухнул.  Сперва  он хотел
броситься  к  ней,  растолкать,  обогреть,  разморозить ее сердце, отвести к
себе...  Но  в  следующий  же миг, отвернувшись и чуть прикрыв ладонью лицо,
словно  от  ветра, шарахнулся в сторону, чтобы не быть узнанным. Ну и что он
мог  бы  ей  предложить?  Сохранить  свою  честь и умереть голодной смертью?
Владимира  трясло  крупной  дрожью,  он почти убегал с рынка, где несчастные
люди  за  бесценок  продавали  остатки  человеческого достоинства. Он уже не
знал,  как  он  относится к тем, кто пользовался неумелыми ласками таких вот
несчастных  девушек.  Прежде  он  считал их подонками, способными на низость
ради  удовлетворения  своей похоти. А теперь он сам не знал, кто они такие -
ведь  они,  по  сути  дела, давали этим вот простым девушкам с растоптанными
идеалами,  мечтавшим стать врачами, учительницами, учеными, шанс хоть как-то
выжить  в  это  страшное  время.  Екатерину  Соловьеву, торговавшую собой на
рынке,  обесчестит  не  тот  мужчина,  который  решится  расстаться  с двумя
килограммами  крупы ради прелестей юного тела. Нет. Всех их - и Екатерину, и
самого   Владимира  -  обесчестил  и  втоптал  в  грязь  Анданор.  И  тогда,
возвращаясь  с  отвратительного  рынка,  Володя  ощутил в своей крови новую,
злую,  опасную  силу.  Он  почувствовал, что смог бы, не мучаясь угрызениями
совести,  убить  анданорца.  Врага.  Одного из тех, кого он теперь ненавидел
по-настоящему.  Поход  на  рынок, где торговала собой без пяти минут детский
врач  Катька  Соловьева,  состоялся  вчера;  но  и  сейчас, вспоминая о нем,
Владимир  сжимал зубы и кулаки. Он сидел за столом своей кухни и ждал, когда
наконец  закипит  вода в кастрюле. Белая эмалированная посудина с неуместным
розово-желтым  цветочком  на  крышке  пока  так и не думала издавать никаких
призывных  звуков.  Володя поднял голову и увидел, что и стоваттная лампочка
под  белым,  как  свежевыпавший  снег,  абажюром  светит вполсилы. "Да уж, -
вздохнул  Владимир, - сегодня кашки не скоро дождешься. - Он оперся о ладонь
поросшим  жесткой  щетиной  подбородком. - Не буду бриться, - внезапно решил
он.  -  Не  буду  делать вид, что ничего не происходит. Интересно, как можно
выйти  на  Сопротивление?"  -  задался  он  немым  вопросом,  адресованным в
никуда.
     Электрическим  током  по  телу  пробежал  звонок  в дверь. Три коротких
безжалостных  звонка. Владимир на всю жизнь запомнил, о чем думал, когда шел
открывать.
     "Эти  гады  умеют  читать  мысли, - думал Володя, ощущая между тем, как
тело  его  отвратительно  размякнет, отказываясь делать первый шаг в сторону
двери.  - Они подслушали слово "Сопротивление" и пришли убить потенциального
партизана".  Владимир  поднялся со стула, ощущая, как отвратительно ослабели
его  колени и тошнотно заныло в груди. За окном была ночь, и одинокий фонарь
невесело  кивал  своим оранжевым глазом среди разгулявшейся вьюги. Соседи по
ночам  сидят  дома,  соблюдая  комендантский  час.  Владимир  нашел  в  себе
мужество  встать, лишь утешив себя простой, но, как ему казалось, правильной
мыслью.  "Вряд  ли я такой уж грешник, - думал он, - что на том свете попаду
в  худшие места, чем этот страшный город этой страшной зимой. Может, оно и к
лучшему".   Повинуясь  внезапному  порыву,  Володя  не  стал  заглядывать  в
"глазок"  -  ведь  он  все равно не сможет не открыть дверь, когда увидит за
нею отвратительный черный шлем анданорского патрульного.
     Щелчок  замка - и бледного, побелевшего заранее Владимира обдало волной
горячего  пота  от  неожиданности. За дверью стоял Юрий Зубцов, тот самый, с
которым  они  когда-то  давным-давно,  в  незапамятные  времена отстреливали
сквирлов.  Сумевший,  по общему мнению своих ребят, закадрить силлурианского
эмиссара  Лайну.  И  который  -  Володя  это знал наверняка - не мог не быть
одним из лидеров Сопротивления.
     - Здорово,  старик!  -  чувствительно  хлопнул  он  Владимира по плечу,
приводя в чувство.
     Он  улыбался  такой широкой, открытой улыбкой, словно не было всех этих
унижений  и  ужасов  оккупации.  Словно никто из его знакомых или соседей не
был убит и не торговал своим телом на рынке.
     - Вот,  оказался  в  ваших  краях  в  комендантский  час,  - сказал он,
раздеваясь, - не выгонишь?
     Володя  с  благодарностью  разглядывал могучего вояку, который с порога
устроил  Владимиру первую проверку - никто из землян, под страхом смерти, не
имел  права  принимать  в  своем  доме  чужака во время комендантского часа.
Володя  лишний  раз  восхитился  военной выправкой, если не сказать грацией,
этого  крупного,  широкоплечего мужчины, тем, как высоко он нес свою голову,
каким  веселым  и  жестким  был  прищуренный взгляд его карих глаз. "Вот кто
обладал  телепатией",  -  мелькнуло  у Владимира в голове. Ведь только вчера
Володя  впервые  понял,  что  сумеет  хладнокровно лишить жизни анданорского
оккупанта.  И  уже сегодня его гостем был Юрий Зубцов, который, если остался
жив, мог быть только участником Сопротивления.
     - Так-так,  что у нас сегодня на ужин? - потирая руки, протяжно спросил
Юра.  Его волосы с проседью поблескивали бусинками растаявших снежинок, лицо
было  спокойным  и  бесстрашным.  -  Ага,  -  констатировал он, заглянув под
крышечку,  - гречка. Ну, а с моей стороны будет тушеночка. Идет? - подмигнул
он Володе.
     Владимир  очень  хотел взять его за руку и сказать: "Я знаю, откуда вы;
я  согласен  с  вами  сотрудничать".  Рука у Юрия Васильевича была сильной и
мозолистой,  где  надо;  сколько  бы Володя ни занимался на своем тренажере,
ему  никогда не иметь такой руки, руки кадрового военного. Внезапно Владимир
схватил Зубцова за руку и спросил со слезами, звеневшими в голосе:
     - Скажите мне честно, вы из Сопротивления?
     Ни  один  мускул  не дрогнул на лице Володиного собеседника. Пожав руку
Володи, он, в свою очередь, спросил:
     - А у тебя есть какое-нибудь дело к Сопротивлению, так?
     - Да,  -  ответил  Володя,  чувствуя,  что горячая слеза радости все же
перехлынула  через  барьер  века и теперь сползает по щеке. - Да! - повторил
он. - Я хотел бы вступить в ваши ряды.
     Юрий вздохнул и незаметно забрал свою руку.
     - Хорошо,  -  сказал  он.  -  Я и не сомневался в тебе. Но имей в виду:
партизанская война с Анданором - это тебе не охота на сквирлов. Усек?
     Володя  покорно  кивнул и быстрым движением утер слезу. Он был рад, что
патетическая  минута  миновала,  и  уж  тем  более ему было неудобно за свои
слезы.
     - Для  тебя  Сопротивление  -  это  я.  Понял? - спросил Юрий, открывая
банку тушенки портативной открывалкой-брелоком.
     - Понял, - откликнулся Владимир.
     - И  еще,  -  сказал Юра, многозначительно подняв указательный палец, -
запомни.  С  Сопротивлением  готовы сотрудничать почти все, через одного. Но
толку  от  большинства  из  них  нет никакого. Все надеются, - и прищур глаз
Зубцова  сделался  почти полным, - что Сопротивление - это бесплатная жратва
и какие-нибудь гарантии. Ничего подобного.
     Юра взял вилку и отправил себе в рот изрядный кусок тушенки.
     - Кашу  твою  ждать  не  будем,  -  с  набитым ртом пробубнил он, - она
только  к  утру  сварится.  Прежде  всего, - продолжил он, подвигая к Володе
банку  вожделенного мяса, которое тот принялся есть с деланным безразличием,
-  ты  должен быть способен ответить на четкий вопрос - способен ли ты убить
анданорца?  Не  абстрактного,  а  конкретного, у которого под маской - почти
такое  же  лицо,  как  у  нас  с  тобою.  Подумай - от твоего ответа зависит
многое.
     - Да,  -  спокойно  ответил  Владимир.  Не  слишком быстро и не слишком
медленно.  Юра  в  этом  разбирался. В самый раз. И глаза у Володи тоже были
правильные  в  этот момент - они будто подернулись тонким слоем бронебойного
стекла. Юрий остался доволен.
     - Верю,  - одобрил он. - Еще я хочу подчеркнуть, - добавил Зубцов после
короткой  паузы,  на  протяжении  которой  в упор рассматривал Володино лицо
острым  и  пронзительным  взглядом, - что любое непослушание в Сопротивлении
заканчивается  смертью.  И судьбу твою, если ты провинишься, будет решать не
суд и даже не трибунал, а твой непосредственный начальник, то есть я. Усек?
     - Да, - согласился Владимир. - Понятно.
     - Хорошо,  что понятно, - сказал Юра и вновь залез своей вилкой в банку
с  тушенкой.  - Ты видел наши листовки? - добавил он, прожевав большую часть
отправленной  в  рот  такой  вкусной, настоящей, как до оккупации, свинины в
желе.
     - Видел пару раз, - честно откликнулся Владимир.
     - Там  сказано,  -  Юрий  поднял  вилку  и  чуть  ли  не  по  слогам, с
расстановкой произнес:
     - За  пособничество  врагу  -  смерть. Догадываешься, что я сделал бы с
тобой, если бы ты не впустил меня в дом, испугавшись комендантского часа?
     - Наверное,  расстрел  на  месте?  -  Володя  нашел в себе силы грустно
улыбнуться.
     - Именно!  - воскликнул Юрий Васильевич. - Итак, если ты согласен еще и
с  тем,  что  с  этого  момента для тебя нет пути назад, то скрепим наш союз
рукопожатием, а дальше я расскажу тебе, что к чему.
     Владимир  откуда-то  издали  вспомнил  заповеди, в том числе "не убий";
вспомнил,  что  Сергий Радонежский не только благословил Дмитрия Донского на
бой  с  татарами,  но  даже  и отправил на битву двух своих могучих монахов;
вспомнил  Катку Соловьеву, которая ничем - вообще ничем - не отличалась там,
на   рынке,   от  обычной  проститутки,  бросил  беглый,  случайный,  скорее
непроизвольный  взгляд  на  кастрюлю,  которая  вот  уже битый час не думала
закипать, и пожал руку Юрию Зубцову.
     - Итак,  -  сказал  вояка,  лишь  только  пальцы их рук разомкнулись, -
теперь  ты  должен  чуть  больше  узнать о Сопротивлении и о том, что ему от
тебя нужно в настоящий момент.
     Юра удовлетворенно откинулся на спинку стула и вытянул ноги.
     - Прежде  всего,  -  начал  он, - существует три круга Сопротивления, о
которых   тебе  следует  знать.  Сочувствующие  -  это  те,  которые  готовы
поделиться  с  нами  последним  стаканом  крупы,  но  не  в  состоянии убить
анданорца.  Я  опасался,  -  хитро взглянул на Володю Юрий Васильевич, - что
твои  религиозные  предрассудки  не  дадут  тебе  пойти дальше них. Рад, что
ошибся.  Это  внешний, или первый, круг Сопротивления. Таких - тысячи, и они
потенциально  нужны, но на практике почти бесполезны. У них можно пересидеть
комендантский  час;  на  их  квартире  можно устроить явку или склад оружия;
порой  они  готовы  пожертвовать жизнью, но не готовы убить врага. Что же, -
усмехнулся  Юрий,  -  я  их  не сужу. Не все рождаются воинами, и не все ими
становятся. Увы.
     Юрий  на  некоторое  время  умолк,  а  затем  отодвинул от себя свинину
Владимиру  под  нос и отложил вилку в сторону, давая понять, что его трапеза
завершена.
     - Ты  кушай,  кушай, - подбодрил он Володю. - Я буду рассказывать, а ты
ешь!
     Владимир  послушно  принялся  уплетать  тушенку  за обе щеки; между тем
Юрий продолжал:
     - Костяк  нашей  армии  составляете  вы,  второй  круг Сопротивления, -
сказал   Юрий.   -   Вы   способны   убить   анданорца,   но  не  предателя,
сотрудничающего  с  Анданором.  Это  уже  делаем  мы,  находящиеся  в  круге
третьем.  Разумеется,  и  у  нас  своя  иерархия, но тебя она не касается. К
слову,  а  не  считаешь  ли  и  ты  себя в силах Убить женщину, срывающую по
приказу  оккупантов  наши  листовки  перед  завершением комендантского часа?
Ведь  она  является  пособником  Анданора, как ни крути. Подобным предателям
даже   выдают   специальные  серебристые  жетоны,  как  Иуде,  -  они  могут
приобрести   на  них  еду  в  спецмагазинах.  Вот  такую  сучку  ты  мог  бы
прикончить?
     В  голове  Владимира непрошено возник образ Катки Соловьевой, срывающей
листовки  Сопротивления,  чтобы  не  умереть  от  голода, и он без колебаний
ответил:  "Нет".  Юрий в ответ лишь кивнул, понимающе прикрыв глаза. А потом
очень серьезно сказал:
     - А  я  вот  могу.  И потому я - человек третьего круга. Итак, - сказал
он,  -  теперь  о  том,  что  на  данный день Сопротивление имеет предложить
бойцам второго круга...
     Юрий  общался  с Володей долго, до самого рассвета. Он в деталях описал
Владимиру  предложенное задание, отметив особо, что оно почти невыполнимо, а
потому  если  Володя  не  сумеет с ним справиться, то это не будет расценено
как  предательство  интересов  Сопротивления. Юрий сообщил Володе, что из-за
сокрушительного  технического  превосходства  Анданора  над  Землей, а также
уничтожения  захватчиками  всего земного вооружения ученые, сотрудничающие с
Сопротивлением,  заняты  сейчас разработкой альтернативных видов воздействия
на  организм  анданорцев.  Магнитные  поля,  звуковые волны, микроорганизмы,
химические  вещества  - что-либо из этого перечня должно было стать ключом к
освобождению  Земли  от  инопланетного  ига.  А  еще  Юрий  всерьез  верил в
возвращение  силлуриан.  Ну  так  вот,  для  разработки альтернативных видов
вооружения  Сопротивлению  позарез требовались анданорцы, живые и мертвые, в
максимально возможном количестве.
     - Наш  девиз  сейчас,  - с известной долей самоиронии сказал Зубцов уже
под  утро,  когда  темень  ночного  неба  оказалась  чуть тронута синевой, -
больше  анданорцев,  живых  и  мертвых.  К  слову, - уже перед самым уходом,
будто это вообще самая последняя деталь, Юрий отметил:
     - За  анданорцев  Сопротивление  неплохо  платит своим людям - пять лет
без  голода за живого анданорца и один год без голода за анданорца мертвого.
Вознаграждения суммируются. - Юрий подмигнул Володе с кривоватой ухмылкой:
     - Если  ты,  к  примеру, отловишь двух живых и двух мертвых анданорцев,
то  пять,  плюс  пять,  плюс один, да плюс еще один будет двенадцать, понял?
Да,  и  Сопротивление,  естественно,  свободно  от  своих обязательств, если
оккупация  окончится  раньше  этого  срока.  Тогда  уж  как-нибудь сами себя
прокормим,  верно,  старик?  Ведь  когда  сюда вернутся наши союзники, а они
вернутся,  когда  наведут  порядок  у  себя дома, эту мразь выбьют отсюда за
считанные  дни,  как  сквирлов.  Но  если дела пойдут не так хорошо, как нам
хотелось  бы,  наши  лучшие  воины, добывавшие нам в эти тяжелые дни живых и
мертвых   анданорцев,   не  будут  голодать  со  всем  миром,  и  это  будет
справедливо.
     Юрий Васильевич оставил Владимиру ключ от явочной квартиры и сказал:
     - Знаешь,  Володя,  я  много  кому  давал подобное задание. Про одних я
знал,  что  они  скорее  всего  пальцем  не  пошевелят, чтобы попытаться его
выполнить,  кишка  тонковата; про других - что скорее всего напутствую их на
верную  смерть. Ты один из немногих, про кого я почти уверен, что у него все
получится.
     - А  как  же  вы разберетесь, кто именно поймал анданорца? Не у него же
самого спросите? - поинтересовался Володя.
     - Молодец,  -  одобрил  Юра. - Уже начал шутить. Лучшая подруга в бою -
хорошая шутка, ведь так? - И Юрий подмигнул новому бойцу Сопротивления.
     Володя  же  молча  продолжал  ждать  ответа на интересующий его вопрос.
Наконец Юра сказал:
     - Понимаешь,  Владимир,  явка  эта теперь как бы лично твоя. Люди бегут

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг