будет практиковаться в физиологии размножения высших млекопитающих, доселе
известной ему лишь по институтскому курсу - ведь он же как-никак был
биологом. Вот и тогда Володя, с одной стороны, очертя голову растворялся в
распаляющих ласках, а с другой, холодным и отстраненным взором ученого
фиксировал изменения ритмов перемешивающихся, растворяющихся друг в друге
страстных дыханий, чуть кисловатых от белого вина.
В мирной жизни люди всегда в чем-то убеждены, будто они сами
располагают собою. А спустя какую-то маленькую минуту Владимир уже ни о чем
не будет знать наверняка, заранее. В чем, скажите, может быть по-настоящему
уверен человек, живущий на территории, оккупированной безжалостным врагом!
"Сейчас", - подумал Владимир, решившись осторожно, в первый раз как бы
случайно, скользнуть рукою подружке в трусики - и не ошибся. Именно, именно
сейчас. В тот самый миг. Началась Эпоха Оккупации, навсегда черным пятном
омрачившая и без нее, увы, не слишком светлую историю Земли. Елена так
никогда и не узнала, что по иронии судьбы именно в это мгновение Владимир
решился уже на самые интимные ласки, которых она, собственно, и ждала от
него сладостно долго и томительно.
Оглушительная вспышка звука - будто медный таз ударили молотом прямо
над их диваном, и он теперь, словно знаменем, колыхался на ветру. Именно
такое сравнение пришло тогда в пьяную от вина и обжигающих игр с нетрезвой
подружкой голову Владимира. В тот же миг Володя резко и непроизвольно
выдернул свою руку из джинсов Елены, куда он было проник, потеснив
невесомый животик девушки, через верх, и вот теперь они сидели, как
напуганные дети, вовсе не помышлял о блудной похоти, которой они предались
бы в ближайшие же минуты. Прильнув к окну, несостоявшиеся любовники увидели
летающую тарелку. Володя почему-то с первой секунды понял, что это не
Силлур. Союзники так не прилетают. Так прилетают захватчики. По площади
перед домом Елены, залитым веселым оранжевым светом фонарей и рекламой
ближайших супермаркетов, весело бегал юркий броневичок, расстреливая всех,
кто не успел скрыться. Он был слишком игрушечным на вид - ну не танк, а
старый "Фольксваген", ну или там "Москвич", и оттого как-то
противоестественно было смотреть, как этот танчик из мультфильма про
солдатиков расстреливает из гротескного количества бортовых пушек простых и
вполне реальных людей, в общем-то, соседей Лены и Владимира, живущих,
живших то есть, в прилегающих к площади дворах. Как же Володя радовался
потом, что отвез, словно по наитию, своего Родиона на дачу к маме как раз
вчера; сегодня Владимир решился прийти на поле без собаки, подчеркивая
именно романтический, а не бытовой характер их встречи. А вот Шторм, увы,
так ненавидевший незнакомцев, на свою беду, остался.
Пока же броневичок по спирали объезжал площадь, а за ним, пугающе
правильной, если смотреть с 12-го этажа, спиралью высыпались штурмовики.
Отсюда не было видно, что они в звериных масках, но все равно было очень
страшно. Володя выглянул вниз и увидел, как черные люди заходят в подъезд
дома напротив. "Как у детишек: "Девочка, девочка, выключи радио, черные
перчатки ищут твой дом", - мелькнуло в голове у Володи. А если бы Володе
подумалось: "Девочка, девочка, спрячь-ка собачку", то его предсказание
стало бы совсем пророческим. Через полчаса придут ОНИ и позвонят в дверь.
Одним нервным коротким звонком.
Владимир на отвратительно легких, словно пустых изнутри, ногах подошел
тогда к двери - не Лене же открывать - и посмотрел в "глазок". Увиденное
было настолько противоестественным, что казалось горячечным бредом. А между
прочим, много москвичей и жителей других городов мира в ту ночь, заглянув в
"глазок" или тем паче открыв дверь не глядя, и вовсе лишалось чувств,
увидев нечто, заменявшее гостю лицо. Ужас, омерзение и щемящее чувство
собственной обреченности - вот те составляющие, из которых слагался мрачный
коктейль ощущений всякого, в чью дверь позвонил анданорский штурмовик той
кошмарной ночью. Впрочем, не везде ночью - на Американском континенте был
как раз день. Там, под теплыми лучами ласкового солнышка, черные гости из
будущего всего человечества, вернее, будущие хозяева смотрелись особенно
дико и вопиюще. Ночь - более привычное время для кошмаров. Если кошмар
случается безоблачным днем, он не становится от этого менее страшным - он
просто делается еще более диким. Но сложно сказать, кому повезло больше -
тем, в чью дверь позвонили днем, или же тем, кого посетили ночью. Всем не
повезло. Всем землянам без исключения...
Гость стоял на пороге; "глазок" был не слишком чистым и к тому же
немного искажал пропорции фигуры. Но и этого было достаточно, поверьте,
более чем достаточно. Владимир вспомнил самых мрачных, закованных в черное
антигероев из фильмов, сериалов, историй и прочих страшилок, на которых
воспитывалось уже несколько поколений землян. Это был Шредер из историй про
веселых черепашек-ниндзя, с легкостью противостоящих инопланетному злу;
Лорд Вейдер из бессмертных "Звездных войн", недавно переживших свой вот уже
третий римейк; призрак Черного Человека бередил умы талантливых землян уже
со времен Моцарта, а то и раньше. И вот теперь воплощенный ужас, будто
вызванный наконец-то из небытия бесконечными к нему обращениями, Человек в
Черном, стоял на пороге квартиры, единственным мужчиной в которой был
сейчас Владимир. Как персонаж историй о вампирах, он ждал, когда Володя сам
пустит его в дом. Как просто было бы не отпереть! Увы, трупы, оставшиеся на
площади, на которые продолжала смотреть из окошка Лена, НЕ ЖЕЛАВШАЯ знать,
кто нанес им столь поздний визит, и осознавая странную заминку у двери -
Владимир молча не торопился открывать, - НЕ ЖЕЛАВШАЯ ЗНАТЬ ВСЕ СИЛЬНЕЕ,
свидетельствовали: если не открыть дверь, зло, стоявшее за ней, войдет без
спроса. Тоскливое щемление в груди Владимира могло обернуться слабостью
мочевого пузыря - к слову, когда той ночью в России или чаще тем днем из-за
разницы часовых поясов, в США, Канаде, Мексике и Бразилии к двери подходили
дети, то очень многие из них так и стояли с намокшими штанишками, пока
дверь не вылетала от направленной взрывной волны. Тот, кто не пережил
оккупацию лично, может недоверчиво или даже презрительно усмехнуться. Мол,
если бы пришли ко мне, то я бы не испугался... Под нос себе усмехаться,
конечно, можно. Это безопасно. Но когда подобные суждения высказываются в
обществе мужчин, чьи волосы, черные как смоль еще 13 января, приобрели
благородно-белесые пряди к утру 14-го, то "смельчаку", рассуждающему о том,
что он не пережил, частенько бьют морду, причем вполне заслуженно. Потому
как голова Черного Человека, вооруженного и плазменным пистолетом, и
кое-чем еще, была скрыта такой шлем-маской, что из глубин памяти сразу
начинали не по-хорошему выкарабкиваться воспоминания о масках чернокожих
жрецов Буду, о страшных, кровожадных египетских богах, человеческое
туловище которых венчала звериная голова, и прочих холодящих кровь
страшилищах и культовых предметах, о том, что люди когда-то слышали,
читали, видели по телевидению; воспоминания о непережитом вдруг воплотились
в Черного Человека, чья голова была украшена - изуродована то есть - мордой
чудовищного инопланетного зверя, лапа которого, к слову, никогда не ступала
на болотистые земли нашей планеты. А вот болота и озера планеты Анданор
пришлось осушить - эти твари иначе превращали в кровавое месиво поселенцев,
прельщенных плодородием почв. К слову, далеко не все, как вот Владимир,
сообразили, что на лице Черного Человека - маска. Дети и большинство
женщин, склонные к непосредственному и потому чуть волшебному восприятию
действительности, так и вовсе думали, что у черного гостя по ту сторону
двери не голова, а звериная морда, вооруженная острыми огромными зубами,
каждый из которых был не гладким по краю, как зубы всех земных зверей, а
имел рвущие поперечные выступы для наиболее эффективного кромсания живой
сопротивляющейся плоти.
Никто в ту ночь не знал, что зверь этот называется стингром и населяет
топи Анданора. Но каждый, и вот Владимир тоже, чувствовал, что послужившее
прототипом для маски существо - не плод больной фантазии, а вполне реальный
зверь. На что его голова все-таки была похожа? На человеческий,
недообглоданный уродливый череп; на морду редкостно отвратительной летучей
мыши; на лицо черепахи, на которую стингры сильно смахивают своим
закованным в шипастую кость телом; на бешеную обезьяну; нет, не так. Читали
Эдгара По? Так вот, на морду обезьяны из рассказа "Убийство на улице Морг"
в тот момент, когда она со сосредоточенной яростью отпиливала бритвой
голову своей хозяйки. В чертах стингра почти неуловимо была запечатлена
холодная жестокость расчетливого маньяка, что, собственно, вполне
соответствовало характеру этого малосимпатичного зверя, чья голова
послужила прототипом для шлем-маски Анданорского Особого штурмового отряда.
Да, и еще гиена. Безусловно, гиена должна занять достойное место среди
земных зверей, пригодных, с большой натяжкой, для сравнения со стингром,
которого самого следовало бы, напротив, признать эталонным прототипом
воплощенного Зла и с ним уже сравнивать те или иные отвратительные создания
иных планет. Простой символ. Знак. И носителю ли этого знака должен будет
сейчас открыть дверь Владимир, а в комнате, перед окном, рассматривая
кукольные сверху, совсем не страшные - даже крови не видно - тела убитых,
дрожала его... неудавшаяся любовница. Вообще эта роковая ночь помешала
осуществиться очень большому числу светлых и темных, деловых и личных,
преступных и законных планов землян. В этом вопросе Владимир не был одинок.
"Хорошо, что между нами еще ничего не было, - отвратительным малодушием
повеяло от пробежавшей гаденькой мыслишки, - значит, спасать ее, рискуя
жизнью, мне не обязательно". Как же торопимся мы отречься от всего своего
заранее! Как в страшном сне, когда твоя рука предательски не принадлежит
тебе, Владимир повернул вентиль замка. В тот миг Володя ощущал себя
чернокнижником, выпускающим на волю из лампы древнего джинна. Джинна,
который его тут же и прикончит...
Глава 11
ОКУПАЦИЯ
Анданорец вошел внутрь, деловито прошелся по комнатам - в ту ночь ОНИ
ходили по одному и все равно испытывали острый дефицит исполнителей, такими
многолюдными были столичные города землян. Открыл кухню... А в кухне-то как
раз был заперт Шторм, который теперь с диким лаем набросился на чудовищного
лицом и непонятного запахом незнакомца. Анданорец чуть отпрянул, Владимир
же, выйдя из ступора, устремившись на кухню, схватил Шторма за так и не
снятый после прогулки поводок и оттянул к себе. Лена же, услышав лай
собаки, с выражением зомби на легкомысленно, как у старшеклассницы,
раскрашенном лице появилась в проеме двери и теперь с надеждой и мольбою
смотрела на Володю, без стеснения кусая свои длинные, окрашенные красным
ногти, выгрызая из них рваные полоски. Она уже была в состоянии шока, а
потому, похоже, просто не обратила внимания, ЧТО было у Черного Человека
вместо головы. (Именно головы, а не только лица - повторяю, - не только
лицевая часть шлема, но весь шлем имитировал голову стингра). Владимир
сумел угомонить собаку, штурмовик же тем временем, застыв, как египетская
статуя, смотрел на них молча и вовсе никак не показывал своего отношения ни
к собаке, ни к людям. Лена тогда думала, что он решает судьбу собаки. Да
нет - ее судьба была уже решена. На кого он смотрел, того судьбу он и
решал. Анданорцы вообще обладают прямым, как взгляд, характером в массе
своей. Владимир уже много позже выяснил, штудируя вдоль и поперек устав
Штурмового отряда, что его бойцам предписано было уничтожать не только
оказавшего сопротивление, но и всех, выразивших ему сочувствие. Для этого
рекомендовалось немного поиграть в поддавки с нападающим, ведь, зная свое
превосходство, это не только не сложно, но по-своему и приятно делать. А
затем, когда, например, жена крикнет "Молодец, так его!", подбадривая
своего оказавшего сопротивление мужа, сидящего на поверженном штурмовике и
думающего, что только что вырубил его своим "могучим" ударом, и даже
уверенного, что дрыгается тот не для конспирации, а оттого, что человек его
душит, а дочь, например, предупредит отца, опасаясь за его жизнь: "Папа,
осторожнее! У него может быть пистолет", - каждая по-своему выразит ему
свое сочувствие. Точнее, мать окажется соучастницей покушения на
анданорского эмиссара, "поднимающей боевой дух нападавшего одобрительной
репликой", а дочь - "советом, имеющим цель повысить эффективность
нападения". Это уже цитаты из Устава штурмовых отрядов, разумеется. То есть
это два немного различных преступления, но наказание за них, по законам
военного времени, одно и то же - физическое уничтожение.
И вот поверженный было штурмовик, соударяясь пластинами при подъеме,
отбрасывает горе-защитника и стреляет ему строго между глаз. Потом, одним
движением двигаясь дулом к дочке, он выплевывает один раскаленный доведена
- бывает и такое - кусочек плазмы. Страшные раны от этой самой плазмы очень
характерны, ни с чем не спутать. Прежде всего края такой раны не
срастаются. Никогда. Шрамы даже от маленькой капельки остаются на всю
жизнь. Можно, конечно, удалить спекшуюся от зеленого жара плоть, а потом
срастить полученные половинки, но удалять придется так много, что и
сращивать будет почти нечего. Но тут с девочкой, в этом косметическом
смысле, все в порядке - не придется всю жизнь быть никчемной
инвалидкой-уродиной. Маленькая черная дырочка между глаз - будто она была
индуской и это было ее первое в жизни пятнышко-отметка взрослой женщины - к
слову, у этой девочки, царство ей небесное, неделю назад были первые в ее
жизни настоящие месячные... Правда, какое это имеет значение? Какое
значение имеет теперь вообще что-либо, относящееся к этой девочке? Ее как
бы больше и нет... Тело вот толь ко останется на полу, ну так оно же
"приведено в не пригодное для жизни состояние". А вот это уже имеет
значение - из плазменной раны никогда не бывает кровотечения. Вообще
никогда. Вот это уже важно, не правда ли? Сделан девушку трупом, пока еще
даже не думающим падать - ведь секунды не прошло, - дуло доехало до своей
крайней точки вправо и плюнуло комочком плазмы помедленнее да пошире -
штурмовик почувствовал, что может промахнуться, и нажал не на нижнюю, а на
верхнюю часть курка; эта модель плазменного пистолета самая удобная - можно
просто настроить машинку смерти, там сзади есть специальные колесики, и на
нужный диаметр шарика расплавленной зелени, и на его желательнуо скорость.
А можно переключить на разбрызгивание, и она будет великолепно заменять
земной баллон со слезоточивым газом, вог только после плазменной взвеси
лицо навсегда остается черным, будто изъгденным ржавчиной, а глаза -
слепыми. А потом лови себе всех чернолицых - это и будут зачинщики
беспорядков: Удобно, чтоб им пусто было. Потом Владимир долгое время сам
будет носить за поясом такую же точно анда-норскую игрушку, а пока он с
уважением и страхом, авансом, смотрел на ее дуло. А та резня, о которой
речь шла выше, была вполне настоящей, и устроил ее точно такой же, а может
быть, даже этот же самый штурмовик в квартире, соседней с Володиной, на его
лестничной клетке. А с девочкой той, которой не стало, Владимир лет десять
назад играл в "классики" - ему было двенадцать, ей четыре. Они вместе
попрыгали по меловым клеткам, выведенным неверной детской рукой на
асфальте, а потом Володя помогал ей запускать пенопластовый кораблик в
весеннем ручье. Она, видите ли, вернулась тогда из детского сада сама, и
мама - тоже теперь "приведенная в не пригодное для жизни состояние" - еще
была на работе. И Владимир тогда добровольно на часок взял на себя роль
няньки для Люлечки. А теперь вон какая вымахала, взрослый гроб заказывать
придется. Володя всю свою жизнь здоровался с убитым мужчиной и даже не
ожидал от него столь решительного сопротивления оккупантам. А жена его,
Людочкина мама то есть, была очень моложавой и привлекательной и недавно -
а может, показалось - строила ему глазки. Подробности эти о жизни девочки и
ее родителей, уже совершенно никому не нужные, Владимир вспоминал три дня
спустя на похоронах той семьи. Анданорцы же решали, как раз в тот день,
следует ли уничтожать участников похоронных процессий, как выразивших
сочувствие, или здесь надо как раз проявить столь свойственные характеру
Анданора мягкость и гибкость. От идеи же той бредовой - расстреливать
похороны - потом отказались, слава Богу, но голосование Совета Наместников
прошло со счетом 4:3. Выиграли сторонники гуманизма и мягкости, и было
принято решение милостиво простить всех участников похорон. А если бы
наоборот, то процессию, в которой сухими от слез, но переполненными болью и
гневом глазами вглядывался в осененное смертью Людочкино лицо понуро
бредший за гробом Владимир, образцово-показательно расстреляли бы
полностью, на месте, до последнего ребенка. Да, что же сталось с этой
женщиной, мамой девочки, в которую, чтобы не промазав, штурмовик выстрелил
объемистым шариком? Да полголовы снесло у нее. Осталось, как черный
недовыдавленный лимон. Но не кожура, а черепная коробка оплавленная. И ведь
странно, думал Владимир, с опаской поглядывая на ее гроб в день похорон, и
знаешь, что в один момент скончалась и не мучилась, а не верится вот, и
думаешь, что страдала она много... Многие говорили, что Люпину маму надо
хоронить в закрытом гробу, особенно старушки, из тех, что вечно ходят в
платочках... Мужчины же настояли, чтобы гроб не заколачивали прежде времени
- пусть все видят, говорили они. Никто, в общем, не сомневался, что за эти
убийства Анданор рано или поздно постигнет возмездие. Ну, мнение мужчин,
конечно, оказалось решающим - кого же еще слушать на войне, пусть и
проигранной, - не старушек же! В ту же страшную ночь в Москве, не в каждом
доме, конечно, но уж в каждом дворе, была хоть одна такая квартира, и
простой подсчет ясно показывал, что официальная цифра убитых,
обнародованная анданорцами, равная 972 человекам, была явно занижена. А вот
та, которую тут же оперативно начертало на своих первых листовках
Сопротивление - 25 тысяч, - была куда как ближе к истине. А когда в городе
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг