в лучах его появилась женщина, далекая звезда Камарели! Вся в белом,
лучезарная, с ясной улыбкой на прекрасном лице...
Камарели вскочил с места, подбежал к экрану и, оглянувшись, горящими
глазами посмотрел на Вайсмана. Тот с непроницаемым лицом протягивал ему
радионаушники.
Камарели почти машинально одел их и тотчас услышал знакомый голос.
Но... что это? Женщина говорила по-английски!
- Гурген Камарели! Приветствую вас! Что же вы совсем забыли меня?
- Не знаю, слух или зрение обманывают меня? - только и сумел произнести
изумленный Камарели.
- Чему вы удивляетесь? - донесся до него голос Вайсмана. - Я научил ее
нескольким английским фразам. Ну, а грузинскому уж вы учите ее сами; прошу
прощения, но грузинским я не владею.
- Но как вы ее научили? Разве вы знаете ее язык?
Вайсман, не отвечая на этот вопрос, продолжал:
- Разрешите представить вам: Геда Нуавэ, директор Центральной
обсерватории Марса.
- Геда Нуавэ! - повторил Камарели.
- Она уже многое знает о вас: я рассказал ей все, что знал, остальное
досказывайте сами, - заметил Вайсман.
- Геда Нуавэ! - опять повторил Камарели, словно наслаждаясь звучанием
загадочного имени.
- Разрешите и мне представиться вам, - и Вайсман снял очки. - Вот и
исчезла маска, так тяготившая вас, - усмехнувшись, добавил он.
Перед Камарели предстал совершенно другой человек. В нем было что-то и
от прежнего Вайсмана, но что-то одновременно резко изменило его лицо.
Камарели вдруг понял: глаза! Да, глаза меняли его. Они сияли, горели
необыкновенным огнем, они напоминали что-то очень знакомое... Словно он
когда-то, где-то видел эти глазка... Камарели взглянул на Геду Нуавэ.
Неужели?.. Да, да, с экрана на него смотрели такие же необычайные, странно
лучистые глаза! Камарели еще раз взглянул на Вайсмана, и потом - на
марсианку. Нет никаких сомнений! Вайсман пришел оттуда, откуда глядела на
него Геда Нуавэ!..
Мысли стаей вспугнутых птиц закружились в голове. Надежда, радость,
восторг волной захлестнули его и умчали в неведомые дали мечты. Фантазия
становилась реальностью, сновидение - явью... Лицо Камарели пылало, в ушах
шумел эфир - или это кровь бушует и бьется, как морской прибой?.. И вдруг
опять зазвучал голос, мелодичный, грудной голос Геды. Камарели никогда в
жизни не слышал такую красивую английскую речь, никогда еще не пели так
мягко, звонко и нежно тяжелые английские слова.
- Вайсман ушел вместе с черными очками, - говорила Геда. - Рядом с
вами - Ленгор Каро, марсианский инженер, организатор первой
Обрайн-экспедиции.
- Ленгор Каро! - повторил Камарели, оборачиваясь к Вайсману.
Вайсман почтительно склонил голову, как это обычно принято при первом
знакомстве.
- Теперь разрешите вас оставить, - с улыбкой сказал он. - Беседуйте без
меня. - Вайсман подошел к столу, выдвинул ящик, вынул из него толстую синюю
тетрадь. - Вы, безусловно, хотите получить объяснение всего происходящего.
Вот мой дневник, - он указал на тетрадь. - Прочтите его - и с тайны упадет
последний покров.
Когда Вайсман покинул лабораторию, Камарели снова обернулся к экрану.
Оттуда ему улыбалась Геда Нуавэ.
- По-вашему было 11 сентября, - услышал он.
- Да, помню.
- Теперь вы хорошо себя чувствуете?
- Хорошо, спасибо.
- Вас спасла диванная подушка, не то вы бы сильно ушибли голову. Я
тогда очень испугалась. - Она вдруг смущенно потупила взгляд.
Камарели еще ближе подошел к экрану.
- Скажите мне, хотя бы в двух словах, с какой целью Каро был послан на
Землю? - голос Камарели звучал умоляюще.
- Вы узнаете это из его дневника.
- Не со злым умыслом пришел он к нам?
- Прочтите его дневник.
- Ну, хорошо, скажите хоть, вернется ли Каро на Марс?
- Вернется.
- Когда? После 25 ноября 1933 года?
- Прочтите его дневник, и вы узнаете, что думают обо всем этом
санорийцы.
- А кто такие санорийцы? - вопросам Камарели, каталось, не будет конца.
- Марсиане, обитатели Марса.
- Санор - это Марс?
- Да.
- А что такое Обра?
- Ваша планета, Земля.
- А обран?
- Обран - люди Земли.
Молчание.
- Кто вам Каро? - внезапно спросил Камарели.
- Я не понимаю вашего вопроса...
- Каро ваш брат, друг, коллега, - кто он вам?
- Прочтите дневник, - снова сказала Геда и улыбнулась.
Камарели тоже улыбнулся, глядя на нее счастливыми глазами.
- А кто я вам? - спросила в свою очередь Геда.
Ему хотелось сказать ей что-то очень значительное, важное, что-то
такое, что сразу бы раскрыло перед ней его чувства, Он просто не понимал,
как вмешало его сердце столько счастья. Но, казалось, он вдруг забыл все
слова на свете.
- Геда Нуавэ!.. - только и смог произнести он.
- Гурген Камарели! - медленно, чуть нараспев, отвечала Геда.
- Геда! - шептал Камарели.
- Камарели!.. Что такое Камарели? - вдруг спросила
- Фамилия.
- А что она значит?
- Ничего. А Нуавэ?
- По-вашему это - "девятиокая".
- Почему вас так называют?
- Прочтите дневник Каро, - последовал все тот же ответ.
Камарели хотелось сейчас же, не откладывая, прочесть этот таинственный
дневник, но он никак не мог оторваться от экрана.
- Вы знаете, почему я потерял сознание тогда, 11 сентября? - спросил
Камарели, и сердце его дрогнуло - столь многого ждал он от ее ответа.
- Знаю. - Геда с нежностью смотрела на него.
Казалось, их разделяет лишь это вот стекло, толщиной в десять
сантиметров. Так ясно Камарели видел каждую черточку ее лица, так близко от
него были эти яркие полные губы, эти полыхающие огнем глаза, тонкие брови и
белый высокий лоб с пышными, темными с позолотой волосами. Трепетали ее
черные ресницы, бились тонкие голубые жилки на висках... Камарели даже
слышал ее дыхание.
Это было непостижимо - женщина, отдаленная от него миллионами
километров, стояла сейчас так близко от него, что, казалось, протяни руку -
и коснешься ее одежды, ее нежной белой кожи... Но ты ведь знаешь, хорошо
знаешь, что ощутишь кончиками пальцев лишь холодную поверхность экрана.
Это было какое-то фантастическое свидание.
- Я люблю тебя, Геда! - неожиданно для самого себя произнес Камарели.
- Я люблю... тебя!.. - донеслось до него из эфира три самых великих
слова, какие только создал человек. Внутренним взором увидел он бездну,
разделяющую две планеты, но простор этот уже не поражал его, как обычно, -
три слова вечной молодости, одинаково прекрасные на всех языках, одинаково
сильные в устах юноши и в устах зрелого мужа, победили вечное безмолвие.
Глава восьмая
ГЕДА НУАВЭ
(Дневник Каро)
Дорогой Гурген! До того, как Вы начнете читать эту тетрадь, я
хочу Вам кое-что объяснить. Конечно, я и не предполагал, что
содержание ее станет кому-то известно, но поскольку познакомить Вас
с дневником оказалось необходимым, я перевел его на английский язык.
Кое-что пришлось мне выпустить, кое-что, наоборот, описать
более подробно, снабдив необходимыми объяснениями и комментариями. К
сожалению, я все же не вполне достиг цели: недостаточное знание
языка порой ограничивало меня, и в моем дневнике, по-видимому,
осталось еще немало туманных мест. Но, думаю, сплетение событий,
которые привели меня в Вашу страну, будет Вам ясно и понятно.
К. R.
P.S. Дневник датирован по марсианскому летосчислению. Но с
момента моего переселения, на Землю я изменил летосчисление на
земное. В некоторых случаях, когда это требовалось, марсианское и
земное летосчисление приведены в соответствие.
К. R. СД-17-9
Сегодня я снова встретился с ней. Потом читал очень древнюю книгу.
Удивительно, как велика разница между старым и новым, и в то же время, как
сохранились в нас некоторые черты старого.
Подожду еще. Где-то, пока неясно, мерцает свет...
Да, я подожду еще. Время даст мне ответ. 17-11
Встреча была как будто бы обычной, но наша беседа приобрела новый
оттенок.
- Ты заметил, как прекрасна сегодня Обра? - спросила она меня, и
радость звучала в ее голосе.
- Да, Обра приближается к нам.
- А я еще не совсем к этому готова.
- Чего же тебе не хватает? Ведь твой рефрактор действует отлично!
- Да, но я жду твоей помощи.
- Моей помощи? - удивился я.
- Твоей помощи. Сколько раз ты был на Эдоне?
- Трудно и сосчитать!
- А на Гуанэ?6
- Тоже много раз.
- И каждый раз ты убеждался, что воздуха там нет?!
- К сожалению...
- Наоборот, к счастью.
- Я не понимаю тебя.
- Воздух мешает работе рефрактора.
Да, она была права: чем ближе небесное тело к телескопу, тем больше
сказывается на нем отрицательное воздействие атмосферы. Если же удастся
поместить телескоп на звезду, лишенную атмосферы, то изучать приближающуюся
Обру будет намного легче.
- Да, ты права, - ответил я. - Но как ты собираешься оборудовать
обсерваторию на безвоздушном небесном теле? Ведь с телескопом должен быть
живой человек?
- С телескопом будем мы, - решительно произнесла она. - Конечно, если
ты на это согласишься.
- Неужели и мои два глаза понадобились Нуавэ7?
- Одиннадцать больше девяти, - улыбнулась она.
- Но как ты все-таки оборудуешь станцию на Гуане?
- Станцию мы соберем здесь, а потом уже перенесем на Гуану.
- Почему же на Гуану, а не на Эдон?
- Эдон, правда, ближе, но чрезмерно большая скорость его движения
затруднит работу телескопа. Ведь Эдон в сутки совершает три оборота вокруг
нашей планеты, а Гуана движется сравнительно медленно: период ее обращения
равен тридцати часам.
- Так как же ты думаешь сооружать эту станцию? - повторил я свой
вопрос.
- О, я уже давно обдумала один план, только вот не знаю, одобришь ли ты
его.
- А ну-ка, расскажи!
- Боюсь, ты мне откажешь...
Геда смотрела на меня с мольбой, и я уже знал, что не в силах буду ей
отказать, что бы она ни попросила.
- Я готов исполнить любую твою просьбу, если только это в моих силах.
- Станция должна быть сооружена на твоем рауните8 .
Я не стал долго раздумывать. План Нуавэ был прост и в то же время очень
рационален.
- Согласен, - коротко ответил я. Она просияла. - С завтрашнего дня
приступаю к необходимым приготовлениям.
Геда ушла счастливая, радостная.
И у меня было светло на душе оттого, что я смог ее порадовать. 17-25
Раунит превратился в маленькую обсерваторию. Нуавэ уверена, что первая
движущаяся обсерватория откроет новый этап в изучении Вселенной. Я согласен
с ней и очень рад, что победа будет связана с моим раунитом. 17-31
Завтра мы вылетаем.
Вчера вечером Нуавэ сфотографировала Обру. Она уверяет, что обнаружила
новые линии и точки, которых не было на прежних снимках.
Я продолжаю отстаивать свое мнение.
На Гуане многое может выясниться, но я убежден, что чересчур
оптимистические надежды Нуавэ во многом не оправдаются. 17-32
Период обращения Гуаны равен тридцати часам и восемнадцати минутам, а
Эдона - семи часам и тридцати девяти минутам. Сутки Санора9 составляют
двадцать четыре часа тридцать семь минут. Таким образом, Эдон в сутки почти
трижды обходит вокруг нашей планеты. Но, кроме того, он восходит с запада и
заходит на востоке. Гуана же движется медленнее Санора - она почти двое
суток находится на небе. Потому-то Нуавэ и избрала именно Гуану для
установки телескопа.
В четыре часа утра раунит был на полюсе.
В четыре двадцать одни мы покинули полюс.
Вылетели мы с таким расчетом, чтобы встретиться с Гуаной на девятом
небесном меридиане (так было согласовано с директором Северной
обсерватории).
Всю дорогу мы не выключали экран дальнего видения, который связывал нас
с обсерваторией.
В намеченное время мы опустились на Гуану.
Часть небосклона Гуаны была подобна черному бархатному шатру, на
котором сияли Аза10 и необычайно яркие звезды.
Передав обсерватории все наши наблюдения, мы выключили экран. Обра была
видна с другой стороны Гуаны, и мы направились туда.
Постепенно исчезали и Санор и Аза.
Раунит поглотила вечная ночь Гуаны.
Вскоре вдали появилась Обра, окруженная своим голубым сиянием.
Нуавэ направила на нее телескоп и приступила к работе.
Установлено до двух тысяч экранов. 17-35
Приближается СД-18-2711. Идут большие приготовления.
Нуавэ работает без передышки. Меня поражает ее энергия и энтузиазм.
Вчера она показала мне заполненный на Гуане альбом фотокарт. Я тщательно
просмотрел его, но не нашел ничего примечательного.
Она обиделась.
- Я не утверждаю, что на Обре невозможна жизнь, - попытался я объяснить
свой скептицизм. - Но я сильно сомневаюсь в том, что форма ее схожа с нашей.
- Почему ты так думаешь?
- Во-первых, я не представляю себе существование высшей формы жизни на
планете, где столько воды.
- Но разве там так уж мало суши?
- Сравни ее с водными просторами. Почти всю поверхность Обры покрывает
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг